Хэй(т), детка!

Тео чертовски запутался. И знатно облажался, сделав это очевидным для Лиама. Он уже сам не понимает, что происходит. Когда обыкновенная, вошедшая в забавную привычку, перепалка с "мальчиком, который чудесно пахнет, особенно когда зол как черт" превратилась в непреодолимую тягу окружить его заботой и дышать им вечно, как собственным заменителем кислорода. Рэйкен досадливо морщится и вытаскивает третью сигарету. Злость уже давно бесследно растворилась, оставляя после себя горечь и спутанный клубок мыслей. Он несколько раз порывался уйти с парковки от своего пикапа, куда позорно сбежал с самого начала, и вернуться к школе в надежде, что Лиам ещё там, и он сможет извиниться перед ним за свои последние слова, брошенные в запале. Призванные ужалить побольнее, как ужалили его, причем давно и в самое сердце. Тео вспоминает распахнутые глаза омеги, в которых явно читается боль, будто его задели за живое, и его это физически мучает. Он напугал Лиама, поддавшись искушению. Самого бесстрашного омегу школы заставил чувствовать свою уязвимость несмотря на то, что Лиам быстро справился с этим чувством. Но, боги, как он пах — чистая ярость в совокупности со своим естественным ароматом, пока кисловатый привкус страха на языке не смешался с ними. Альфа закрывает глаза и мягко втягивает носом воздух, рассчитывая снова уловить его или ощутить его остатки у себя в лёгких, но все, что он чувствует — это горький запах табака, окутавший все вокруг. Тео велит себе собраться, он стал слишком мягким, непозволительно. В его чётком схематичном мире все было просто и понятно. Либо ты, либо тебя. Древний как мир закон человеческого сосуществования. Успей схватить ближнего за глотку, придавив сонную артерию, пока его челюсти не сомкнулись на твоей шее. Рэйкен предпочитал обходиться без эмоциональных привязанностей, такие вещи делали человека слабым, связывали узами морального долга. А слабых пожирали более сильные. Люди являлись лишь раздражающим фактором на пути к намеченной цели или же промежуточным средством ее достижения. И в таком случае Тео включался в большую игру: он виртуозно обольщал, без зазрения совести используя свою природную привлекательность. С лёгкостью меняя маски и нашептывая на ухо то, что его жертвы так желали услышать, сподвигая их действовать в нужном ему направлении. А после, добившись желаемого, ломал их, будто ребенок игрушку в неосторожной руке. Да, Рэйкен сам признавал, что он мразь, лживая, подлая и эгоистичная, но иначе в этом мире нельзя. Зато он абсолютно честен перед собой. И его мировоззрение служило ему твердой опорой и почвой под ногами, пока не пошатнулось под гнетом неизведанных ранее чувств. Альфа никогда не был человеком, полагающимся на эмоции. Всегда руководствовался собственным умом, который велел ему бежать, как только он почувствовал этот запах впервые. Но Тео не смог преодолеть искушение разобрать его на составляющие в поиске новых оттенков. А за ними проявлялись черты характера: вспыльчивость — оказалось, мальчик так легко теряет контроль; искренность, которой сопутствовала подвижная мимика, занимавшая Тео; излишняя доверчивость, совершенно не соответствующая живому уму, на удивление завораживающая альфу вместо того, чтобы раздражать, как и преданность людям, которыми Лиам дорожил. Все, что он отторгал и изживал в себе, Тео полюбил в другом человеке. И вот тогда ему стало страшно. Страшно от того, насколько сильной может быть зависимость от другого человека. Заставившая предать все свои принципы, пересмотреть приоритеты и поставить его благополучие выше собственных желаний. Казавшееся раньше правильным и истинным, стало подвергаться сомнениям. А хуже всего то, что он сам захотел стать другим человеком. Лучшим, по меркам Лиама. Измениться, чтобы доказать омеге, что тот ошибается. Тео всем сердцем желает, чтобы Лиам ошибался. Он горько усмехается и сминает догоревший окурок, перекатывая его пальцами. Его сердце снова одерживает победу над разумом. Рэйкен опускает глаза в мобильник, удобно устроившийся у него в ладони правой руки, и тот отсвечивает раскрытой вкладкой с рецептом лимонного пирога. Именно запах лимона исходит от Лиама, когда он в гневе. Когда Данбару представляется возможность спокойно поразмыслить над случившимся, он приходит к неутешительному выводу, что оскорбление Тео его задевает. Не просто злит, заставляя Лиама вспыхивать на краткий миг, как язычок пламени в зажигалке, а зудит под кожей раздражением, впиваясь в самое сердце. Казалось бы, какое ему дело до голословных осуждений последнего мерзавца школы, но вот оно, то предательское чувство горькой обиды, свернувшееся в груди и отравляющее настроение и остальные мысли. Этот факт лишь подпитывает эти эмоции, становясь ещё одной причиной для злости. Однако поведение альфы приводит Лиама в замешательство. Впервые за все время, что они вели бессмысленные перепалки, Рэйкен выглядел разгневанным — его издевательская улыбка даже никогда не меркла, а ответные оскорбления Лиама лишь раззадоривали его на дальнейшую пикировку. Данбар вспоминает свои слова, на которые последовала столь негативная реакция, и теряется ещё больше. Неужели альфу разозлил намек на то, что тот неравнодушен к Лиаму?! Но ведь это и так понятно, раз Рэйкен преследует его в школе с самого начала учебного года на протяжении четырех месяцев. Тут, как минимум, нужно быть неравнодушным, если не сказать психопатически помешанным на чужих страданиях. Лиам замирает. Страданиях или, что более вероятно при его вспыльчивости, гневе. Он анализирует все произошедшее за эти месяцы и его поражает сходство догадки с действительностью. Рэйкен ловит кайф с запаха его гнева, поскольку альфы имеют гораздо более чуткое обоняние и способны, в отличие от омег и бет, различать эмоции по запаху. Вот почему он постоянно вздергивает его, стараясь быть при этом ближе, и внезапное объятие с вытекающими последствиями легко объяснимы с этой точки зрения: он старался как можно лучше его обнюхать, но запах краткого испуга Лиама заставил альфу отступить. А намеки на его зависимость, скорее всего, напугали и возмутили Рэйкена своей правдивостью. Лицо Данбара кривится от ярости, заполняющей лёгкие и заставляющей задыхаться. Омега вскакивает с кровати, сжимая руки в кулаки с сильнейшей потребностью что-нибудь сломать. Он не подопытный кролик и не какой-нибудь источник кайфа для ебанутых на всю голову альф. Чувствуя себя использованным, он наносит собственной подушке пару мощных несдержанных ударов и выдыхает сквозь зубы. Желание разбить в фарш морду Рэйкена становится не таким маниакальным, и Лиам прикрывает глаза, усилием воли гася вспышку агрессии. Самый лучший выход из этой ситуации — лишить Тео того, что он так жаждет получить каждый день. Нет, Лиам не может по щелчку пальцев вызвать полную атрофию частей мозга, отвечающих за агрессию, но пытаться взять свой гнев под контроль, особенно зная, что это вызовет раздражение у Рэйкена, он может и будет. Лиам гадко улыбается, окрылённый возможностью разорвать замкнутый круг и стереть с лица Тео противную ухмылку, и ложится спать с надеждой на завтрашний день. В эту игру могут играть двое. Впервые за очень долгое время, омраченное назойливым вниманием одного альфы, Лиам входит в школу не охваченный нервозностью и необходимостью проверять коридоры на наличие вышеупомянутого гада. Он уверенно идёт к своему шкафчику и, открывая дверцу, уже знает, что его ждёт внутри. Мягкая смущенная улыбка появляется у Лиама на лице, когда он берет ароматный свёрток в руки и разворачивает пищевую бумагу, любовно окидывая взглядом кусок лимонного пирога. Тот чарующе пахнет и выглядит так, будто его только что достали из духовки. Сполна насладившись видом соблазнительного лакомства и мысленно посылая высшую похвалу кондитеру, омега снова заворачивает этот шедевр в упаковку и быстро прячет в рюкзак. Бросив туда ещё пару тетрадей и ручку, он хочет уже захлопнуть ящик привычным движением руки, как его взгляд натыкается на полупрозрачный пакетик. Нахмурившись, парень выуживает неожиданную находку на свет и распознает в ней мармеладных мишек. В смешанных чувствах он крутит сладости в руках. Ещё ни разу он не получал больше одного подарка в день на заветной неделе. Странно, но очень приятно, учитывая, что Лиам и правда их любит. Пожав плечами, он убирает их в карман джинсов, преисполненный благодарности. Уже широко улыбаясь, он закрывает глаза, позволяя себе глубже погрузиться в это чувство, растягивая его. Однако громкий беспардонный удар ладонью по железной дверце прямо рядом с его правым виском заставляет Лиама резко обернуться и тяжело посмотреть на нарушителя спокойствия. Тео Рэйкен стоит непозволительно близко, нависая над ним и упираясь рукой в шкафчики рядом с его головой, делая их позицию смущающе интимной. — Детка, никаких нянек поблизости. Признаться, я удивлен, что у тебя получилось уговорить большую мамочку снять свою опеку. Вот он, предвкушающий взгляд прищуренных серых глаз и надменная ухмылка. Расширенные зрачки выдают повышенный интерес альфы, а крылья носа едва заметно трепещут в надежде получить желаемое. Что ж, Лиам собирается обломать ему всю малину заодно с лукошком. Вместо ожидаемой вспышки гнева, омега демонстрирует выразительный взгляд и ответную отзеркаленную ухмылку. — Все ради тебя, дорогой. Я же знаю, как тебя смущает присутствие других людей. Рэйкен явно пребывает в глубоком шоке, что успевает отразиться в его глазах и заставляет буквально на секунду потерять лицо, являя миру совершенно глупое выражение крайнего изумления. Однако, к его чести (которой у него отродясь не было), ему удается справиться с собой в рекордные сроки, пусть теперь улыбка и напоминает больше оскал. — Я вижу кто-то начал принимать успокоительные. Или же просто твой бесконечный ПМС наконец закончился? Лиам хмыкает и не менее ядовито произносит: — Просто я нашел средство против аллергии на редкостных мудаков. Он придвигается ближе к Рэйкену и сокращает расстояние между их лицами, почти упираясь своим носом в чужой, выдыхая в губы альфе и заставляя того замереть: — А теперь прошу меня извинить, мне пора на английскую литературу. После этого представления он резко отстраняется и сдергивает руку Тео с металлических ячеек, от чего тот морщится, недовольно хмурясь. И демонстративно уходит, едва заметно улыбаясь. Рэйкен же смотрит в спину омеге волком, чувствуя подступающее раздражение. Лиам оказался умнее, чем он предполагал, и кардинально сменил тактику поведения. И альфе это решительно не нравится, уже привычный гнев омеги уступил приторному запаху торжества и самодовольства, а слабый оттенок злости, характерной для повседневной жизни Лиама, можно было даже не брать в расчет. Что ж, он сам напросился — вызов рассмотрен и незамедлительно принят. Весь день Рэйкен старался взять Данбара врасплох, надеясь на малейшее проявление ярости, но тот будто постригся в буддистские монахи. Очень развратные и мастерски владеющие искусством флирта, так как мелкий засранец распознал, какой раздражающий эффект это оказывает на альфу. Любые, самые изощрённые насмешки Рэйкена были встречены не менее изобретательными язвительными высказываниями. Причем отражающееся в глазах Тео недовольство сводило на нет всю поднимающуюся злобу Лиама, делая омегу увереннее в своих действиях. Чем дальше заходила эта ситуация, тем больше распалялся альфа, с трудом сдерживая негодование. По этой причине ему все реже удавалось остроумно зацепить Данбара, а шутки стали более грубыми и примитивными. В который раз потерпев поражение, Рэйкен берет тайм-аут и идёт освежиться. Ему просто необходимо остудить голову, иначе он взорвется от ярости. Его буквально трясет от нахлынувших чувств, помутнивших рассудок. От былой сдержанности не осталось и следа. Кажется, он собирался поубивать всех, кто заперся в кабинках туалета, по одному, когда его планы были бесцеремонно прерваны главным спонсором его жажды убийства. Лиам сразу останавливается в дверях, благоразумно закрывая ее перед этим, скрещивает руки на груди и окидывает свое творение взглядом с мигом расцветающей широкой ухмылкой. Ему доставляет особое удовольствие вид доведенного до белого каления Рэйкена, и он ждёт повода нанести решающий удар. Тео слегка наклоняет голову вбок, будто примериваясь, и внезапно в его глазах загорается поистине адский напалм, а губы растягиваются в острой как бритва улыбке. Пока Лиам недоуменно наблюдает происходящие метаморфозы, Тео с садистским удовольствием тянет: — Ты сегодня так старательно соблазнял меня, что даже с трудом верится в произошедшее вчера, когда ты испугался обычных обжиманий. Или ты просто привык брать деньги за свои услуги? Рэйкен демонстративно достает бумажник, пока лицо омеги мрачнеет, и нарочито медленно отсчитывает двадцать долларов. — Этого хватит, чтобы ты удовлетворил свое желание объездить меня? Хотя, как по мне, твоя растраханная дырка и пяти баксов не стоит. Он подходит к Лиаму и пропихивает свёрнутые купюры за пояс джинсов омеги, уже чувствуя, как у того вскипает кровь. Обоняние будоражит знакомый запах, и альфа торжествующе скалится, склоняясь к уху Лиама, припечатывая низким дразнящим шёпотом: — Сделай мне минет и постарайся побыстрее. Не хочу прикасаться к такой грязной шлюхе, как ты. За его словами следует протяжный рык. Лицо Данбара искажается от ярости, и не успевает альфа почувствовать собственное превосходство, как его дёргают за грудки, заставляя футболку жалобно затрещать, а в следующую секунду слышится противный хруст, и нос обожигает острой болью. Рэйкен охает от неожиданности и хватается руками за сломанную часть лица, в то время как Лиам снова заносит кулак и прицельно бьёт в живот противника, мертвой хваткой другой руки вцепившись ему в плечо. Из Тео будто вышибают весь воздух, и он сгибается пополам, делая жадные глубокие вдохи. Он слышит злобное шипение у себя над ухом, но не может взглянуть в глаза говорившему: — Ты самый мерзкий ублюдок из всех существующих в этом мире, и при этом смеешь открывать свой поганый рот и сравнивать меня с жалкой продажной подстилкой?! Лиам рывком заставляет его выпрямиться, и Рэйкен встречает его ледяной презрительный взгляд. — Никогда больше не смей меня так называть. Я ни разу в своей жизни не подставлялся альфам и не планирую начинать. Омега самыми кончиками пальцев, будто боясь испачкаться, вытаскивает помятые деньги у себя из-за пояса и швыряет их Рэйкену в лицо. Напоследок он смеряет альфу взглядом и разворачивается к выходу. Тео отнимает руки от кровоточащего носа и рассматривает перепачканные алым пальцы. Его поглощает чувство вины, и он тихо шепчет, казалось бы, только для себя: — Я знаю. Эти слова заставляют Лиама замереть перед дверью, вцепившись в ручку, и растеряться. Он медлит буквально секунду, прежде чем все же открыть ее и удалиться из помещения. Тем временем Тео Рэйкен чувствует себя очень гадко и всем сердцем желает, чтобы люди, спрятавшиеся в туалетных кабинках, вышли и убили его. Лиам в который раз теряется в своих ощущениях. Покидая их последнее место встречи с Рэйкеном, он находится в смятении — неожиданная вспышка ярости на слова старшеклассника прошла так же быстро, как появилась. Кажется, он вообще начал воспринимать происходящее как игру, жёсткий затейливый матч по лакроссу. Лиам даже начал вести счёт, и после случившегося Тео, без сомнений, одерживает верх. Он добился своего, вывел Данбара на долгожданные эмоции, однако Лиам не позволил альфе долго наслаждаться ими. Теперь Рэйкен какое-то время не сможет что-либо почуять вообще, пусть заживление и произойдет достаточно быстро. В душе у омеги поселяется мстительная удовлетворённость: мерзавец получил то, что заслуживает. Но кое-что ставит Лиама в тупик, искажает привычную картину мира — ярлык мерзкого ублюдка перестал держаться на Тео с того момента, как альфа не вступил в драку с разъярённым омегой. Да, это неписаное правило в кодексе приличных уважающих себя представителей сильного вида, но ведь Рэйкен не был приличным. Разве для мудака, каким считают этого выпускника, имеет значение биологическая принадлежность противника? Тем более в такой ситуации как эта, когда Лиам не мог себя контролировать и даже травмировал его. Но Рэйкен не поднял на него руки даже в целях самозащиты. Более того, не выглядел разгневанным после. Он будто жалел о своем поступке, чувствовал вину. Что совсем не характерно для него. А Данбар был невольным свидетелем драки с его участием — такому непроницаемому холодному выражению лица позавидует любой маньяк, не говоря об отточенности движений: каждый выверенный удар наносился быстро и метко, несомненно причиняя немалый урон противнику. И самое жуткое — этого парня не останавливал вид крови, наоборот, ее запах заводил Рэйкена как акулу, и он с большим остервенением вгрызался в противника, чувствуя голод хищника и чужой страх. Так что Лиаму приходится признать, сцепись они всерьез, омеге пришлось бы не сладко. Нет, он не может больше считать его мерзавцем после той фразы, прозвучавшей так искренне, по крайней мере, с Лиамом он точно не был таким. И это переворачивает весь мир Данбара с ног на голову, такая дикость просто не хочет укладываться в голове. Поэтому он поступает так, как делает всегда при решении проблем — оставляет все как есть, пуская ситуацию на самотёк. Пусть все происходит так, как происходит, а Лиам примет на себя роль стороннего свидетеля, отчаянно игнорируя тот факт, что весь этот водоворот затягивает его, подобно зыбучим пескам, с головой. Приободрившись "блестящей идеей" и успокоившись на этом, он отправляется на тренировку, выкинув все мысли о Рэйкене из головы. Да, ему придется снова на протяжении всего занятия отсиживать своей пятой точкой скамейку запасных с позиции наблюдателя, так как плечо все ещё отзывается протестующей болью на любой вид физической нагрузки. И он внутренне содрогается, представив реакцию Финстока, когда капитан его команды пропустит ещё и священную тренировку месяца. Проходя в раздевалку, Лиам дружелюбно здоровается с остальными членами команды на пути к своему шкафчику, игнорируя редкие неприязненные взгляды в его сторону — у альф травмы проходят гораздо быстрее, и некоторых представителей сильного вида в их команде откровенно бесит его временная недееспособность. Да, не все были согласны с назначением омеги на пост капитана, пусть Лиам и проявил себя лучшим игроком после Скотта. Несмотря на прогрессивный век и тенденцию к равноправию и толерантности, дискриминация все ещё процветает во многих вещах. Лиаму пришлось буквально выгрызать зубами уважение сокомандников и потом и кровью доказывать, что он достоин этого места — места капитана, несмотря на принадлежность к слабому виду. Хотя некоторые все еще до мозга костей убеждены, что капитаном команды обязательно должен быть альфа, и назначение омеги на такой пост просто неприемлемо. Однако с Финстоком спорить никто не решился, а чудаковатый преподаватель очень часто оказывался чуть ли не единственным здравомыслящим человеком. Не успевает Лиам сложить свой рюкзак в шкафчик, как этот здравомыслящий человек ураганом выскакивает из своего кабинета и встает в многозначительную позу: — Девочки, попрошу минуту внимания! Не удовлетворившись последующей реакцией, Финсток уже привычно рявкает: — А ну быстро все побросали свои нестиранные шмотки, повернулись сюда и сделали вид, что вам всем ужасно интересно, что я собираюсь сказать. Вся команда тут же обращает внимание на тренера, даже Гринберг застывает в трусах в неустойчивой позе. Тренер окидывает всех выжидающим взглядом прищуренных глаз, будто умоляя дать ему один только повод, и продолжает: — Как все вы знаете, наша школа реализует программу стажировок, и на этот раз изменения коснулись нашей команды. Двое наших игроков отправились портить репутацию другой школы, скатертью им дорога, так что поприветствуйте новых калек — Гейба и Нолана. Будем надеяться, они не окажутся ещё хуже прошлых. Тренер уже собирается уйти, завершив свою короткую эффектную речь, но, поколебавшись, с досадой бросает: — Кстати, я молился богу, чтобы ушел ты, Гринберг, но, видимо, это даже не в его компетенции. Парень в нижнем белье, так и оставшийся стоять в прежней нелепой позе, скисает и посылает тренеру обиженный взгляд. Финсток его привычно игнорирует и скрывается в своем кабинете. Кажется, когда-то тот признался тренеру в своих чувствах, но сделал это таким образом, что Финсток его невзлюбил и до сих пор старается избегать. Лиам обращает внимание на новичков, визуально оценивая их. Нолан определенно бета. Его выдает осанка и опущенные плечи, однако взгляд у него прямой и неприятно пронзительный. Его можно было бы назвать очень симпатичным молодым человеком, если бы не какая-то дёрганность и отчужденная замкнутость. А вот Гейб типичный альфа, источающий уверенность и подавляющую ауру. Высокий, рослый и широкоплечий, по его глазам читается, что он знает себе цену и даже явно накидывает сверху лишнего. Он сразу же замечает внимание Лиама и неприятно заигрывающе растягивает губы в улыбке, подмигивая ему. Омега старается всем своим видом показать безразличие, невольно стремясь скопировать Рэйкена, и тут же отворачивается, направляясь на выход к стадиону. Он не замечает, как Гейб продолжает внимательно следить за ним, сверля спину слегка расфокусированным заинтересованным взглядом. Новенькие показали себя в удивительно выгодном свете, удачно проявив свои способности во время тренировки. Данбару приходится признать, что они хорошо дополняют команду, увеличивая их шансы на победу в этом году. Он как раз задумчиво наблюдает за движением своих ребят, подмечая малейшие промахи и стараясь улучшить имеющуюся стратегию, когда Финсток неожиданно приземляется на скамейку рядом с ним: — До меня дошли слухи, Данбар, что ты намерен пропустить самую важную тренировку этого месяца. Лиам не берется возражать тренеру, что это он сам подошёл к нему перед началом занятия и робко поведал об этом, кратко обрисовав сложившуюся ситуацию. — Знаешь, я считал, что капитан думает только о благополучии команды и готов отрезать себе руку, чтобы только не подвести ее. А ты готов отрезать себе руку, Данбар? Готов лишиться руки ради своей школы? Лиам не знает, чем однорукий капитан сможет помочь своей команде, только если поднять ее дух своей жертвой, поэтому продолжает недоуменно смотреть на Финстока. — Не уверен, тренер. Разве что вопрос имеет гипотетический характер, я надеюсь? — наконец выдавливает из себя омега. Финсток смеряет его тяжёлым взглядом и многозначительно произносит: — Вот и я теперь не уверен. А это многое меняет. Он резко хлопает ладонями по коленям, и, поднимаясь, ставит точку в разговоре: — В общем так, Данбар, если я не замечу твоего присутствия на поле, и я не имею в виду незримое, на следующей тренировке, то место капитана переходит к... — Финсток окидывает взглядом учеников, носящихся по стадиону, и поджимает губы, натыкаясь на Гринберга, но в поле его зрения попадают новички, заставляя расплыться в широкой улыбке. — Гейбу. Лиам тут же вскидывается: — Но он только что пришел в команду, как же Кори? Он лучший после меня. Финсток хмурится и бормочет, уже уходя: — Да кто, мать твою, такой Кори?! Лиам вздыхает и роняет голову на собственные колени. Ему только что поставили ультиматум, лишив права выбора. Что ж, придется поступать как обычно — делать откровенную глупость и уповать на лучший исход. Следующий школьный день проходит как в густом тумане, не оставляя после себя никаких эмоций. Что, в принципе, характерно для последнего дня перед течкой: чувства притупляются, чтобы почти болезненно обостриться на следующий день; аппетит полностью пропадает, и весь организм переходит в режим анабиоза, экономя энергию перед грядущим марафоном. Лиам чувствует себя безвольной, необычайно медлительной куклой с ватными конечностями, на автопилоте совершающей привычные действия. Он благодарен кому бы то ни было за то, что Рэйкен в этот день избегает его, избавив от ежедневных баталий. Сегодня у него нет ни сил, ни желания препираться с альфой. Лиам с удовольствием затесался бы сейчас в компанию Мейсона и Кори, но те еще не вернулись в школу, полностью увлечённые течкой Брайанта. На обеденном перерыве к нему подходят Скотт с Малией — МакКолл интересуется его делами и самочувствием, но, замечая его общее состояние, оставляет в покое, а Малия весьма прямолинейно предлагает Лиаму свою помощь в проведении течки, так как у омеги еще нет своего партнёра, заставляя зардеться и младшего друга и своего парня, после этого постаравшегося увести ее поскорее под хмурое недоумение младшей Хейл ("А что такого? Я всего лишь хочу помочь бедняге"). Под конец дня, уже лёжа в своей постели, Лиам твердо уверен в своем плане, который способствует сохранению позиции лидера в школьной команде по лакроссу — он будет на этой тренировке, даже если ему придется умереть от возбуждения на клятом стадионе. Утро дня икс встречает его непривычной насыщенностью запахами и внезапно обострившимся зрением. Ещё из своей кровати он способен учуять запах блинчиков и задумчивое состояние своей матери, готовящей их. И если первое является вполне обычным делом, то спектр эмоций своего родителя он может сейчас разложить на отдельные составляющие, что дико для его обоняния. Заставив себя встать с кровати, Лиам также отмечает небольшое повышение температуры и нервозность. Хотя, учитывая его сегодняшние планы, последнее вполне понятно. Омега выпивает двойную дозу подавителей, а потом, немного поразмыслив, закидывает в рот третью — он должен быть абсолютно невосприимчивым к альфам в этот день. Его родители негативно воспринимают затею сына пойти в школу в свой первый день течки, но после долгих уговоров и заверений, что в крайнем случае его друзья всегда готовы прийти ему на помощь, Лиам с относительно спокойной душой направляется в учебное заведение. Уроки он проводит как на иголках, физиология, заглушенная лошадиной дозой медикаментов, дает о себе знать весьма неприятными способами. Тело словно наливается свинцом, отчаянно не желая совершать ни малейшего движения. Его клонит в сон, а реакция на любые внешние раздражители заторможенная. Если бы Лиама сейчас попросили назвать свое имя, он бы ответил с задержкой секунд в десять, и сначала до него бы долго доходило, что кто-то обращается непосредственно к нему. Его мозговая активность снизилась, и слово "вакуоль" заставляет его крепко задуматься минут на десять, а после он хохочет на весь класс, получая озабоченные взгляды одноклассников и преподавателя, тут же поинтересовавшегося все ли у него хорошо, что Лиам тоже понимает не сразу. Когда приходит время тренировки, перед глазами Данбара все расплывается, а внутренние органы, казалось, отплясывают чечётку нестройным ансамблем. Форма для лакросса воспринимается по тяжести скафандром космонавта, а клюшка вообще неподъемная в его руках. Лиам уже предвкушает "прекрасные результаты" капитана команды, в первый раз после получения травмы появившегося на поле. Но лучше уж опозориться, чем вообще не прийти. Так он считает, пока не выходит на стадион на разминку с остальными учениками. Для него люди двигаются со сверхчеловеческой скоростью, проносясь мимо в броуновском движении, а мяч следует своей траектории, противоречащей законам физики. Кажется, Финсток что-то кричит ему, но это происходит где-то на другой планете, в недосягаемости для Лиама. Он и дальше продолжил бы наслаждаться наркотическим приходом, однако кто-то из членов команды сбивает его с ног, хорошенько прикладывая головой о землю, и Лиам прощается с остатками своего рассудка. Вселенная разом схлопывается, а потом так же внезапно приходит в свое обычное состояние. Неожиданно узел в животе будто развязывается, а обоняние, снова притупившееся из-за подавителей, резко становится чувствительным к запахам. На поле очень много альф, и Лиам это ощущает в полной мере. Рот тут же наполняется слюной, а мысли путаются и приобретают недвусмысленное направление. — Данбар! Громкий окрик набатом бьет по барабанным перепонкам, и омега зажмуривается, после переводя взгляд на склонившегося над ним ошарашенного Финстока. — Почему ты не сказал, что у тебя... — он запинается и окидывает взглядом лежащего на земле парня, — проблемы. Это все меняет. Лиам выразительно смотрит на тренера, вспоминая, сколько раз он "не говорил" ему о своей "проблеме" в течение этой недели. — Так, кто-нибудь, уведите его с поля, быстро! Данбар полностью солидарен с Финстоком после осознания, что начинает признавать плечи тренера широкими и маняще мужественными. Он содрогается и решает улепетывать отсюда ползком. — Я помогу ему, тренер. Узнав голос добровольца, Лиам готов взвыть от досады. Только не Гейб, этот неприятный альфа даже пахнет отталкивающе. Идея добираться на своих четырех уже не кажется ему такой идиотской и провальной. Его рывком ставят на ноги, и тренер в полный рост входит в поле его зрения. — Не стоит напрягать команду из-за меня, я сам справлюсь. Слабо возражает Лиам, но тренер непреклонен. Гейб уже берет его за руку и уводит с поля под сердитым взглядом Финстока, поджавшего губы. Омега пытается упираться, но выходит, откровенно говоря, плохо. С таким же успехом он может сопротивляться торнадо — его тело вообще не слушается хозяина, и все что Лиаму остаётся, это беспомощно оглядываться на тренера, надеясь, что тот обратит на него свое внимание. Однако Финсток уже вовсю отчитывает несчастного Гринберга, и Лиаму приходится рассчитывать только на себя. Он натягивает искусственную улыбку и обращается к тащящему его в сторону школы сокоманднику: — Гейб, правда, я в порядке. Мне не нужна помощь. В противовес своим словам он тут же спотыкается на ровном месте, и, если бы не крепкая хватка на его предплечье, он с вероятностью в двести процентов уже считал бы звёздочки над головой. Гейб отвечает на его улыбку своей — плотоядной, а его голос слишком довольный: — Как я могу бросить своего капитана в такой ситуации. Увидев, что омега напрягся, парень тут же сбавляет обороты: — Лиам, я просто отведу тебя в медпункт, не переживай. Но весь вид альфы не вызывает доверия, и то, как крепко Гейб прижимается к его телу, совсем не нравится Лиаму. Он злится на себя, что вообще решился реализовать свой бредовый план. Будь Мэйсон рядом с ним, тот бы отчитал друга за такую бестолковость, прочитав ему лекцию об опасности подавителей для здоровья, тем более в таком количестве. Самое ужасное, что он ничего не может сделать в данной ситуации: Лиам едва способен переставлять ногами и держаться в вертикальном положении, не говоря уже о том, чтобы постоять за свою честь, а интуиция подсказывала ему, что стоять за нее придется и очень скоро. Он опускается до того, что уговаривает вселенную, чтобы на пути им повстречался Скотт или Малия, ну, на худой конец, Джексон, и вырвал его из загребущих лап этого альфы, который, к слову, все сильнее источает запах похоти, от чего находиться рядом с ним становится невозможным. Лиам чувствует подступающий страх и предпринимает ещё одну попытку, слабо пытаясь отпихнуть своего "спасителя": — Гейб... — Детка, ты теперь проводишь экскурсии для новеньких? Не успевает он договорить, как из-за поворота появляется тот, кому он меньше всего был бы рад при других обстоятельствах, но теперь его затапливает такая волна облегчения, что это буквально читается у него на лице. Он уже открывает рот, чтобы ответить, как Гейб перехватывает инициативу. Его запах приобретает оттенок раздражения, а в голосе звучит угроза: — Капитан получил травму во время тренировки, и я должен отвести его в медпункт. Тео подходит к нему вплотную, и в его глазах отражается нарастающий гнев: — Тогда ты точно нуждаешься в экскурсии по школе, ведь медпункт находится в другом крыле. Воздух накаляется между двумя альфами, они сверлят друг друга тяжёлыми взглядами, а верхняя губа у обоих чуть приподнимается, едва оголяя клыки. Тео походит на ощетинившегося хищника, готового к атаке, и Гейб ему мало уступает. Но что-то меняется спустя несколько секунд, Гейб тихо тявкает и отступает от довольно оскалившегося Рэйкена. Его взгляд становится более осознанным, и он нехотя отпускает Лиама. Тео приторно улыбается другому альфе и мягко, с издевкой, убеждает: — Не переживай, я позабочусь о нем. А ты можешь вернуться на поле и передать тренеру, что ваш капитан в надёжных руках. Гейб бросает на него ненавидящий взгляд, и медленно развернувшись, уходит. Все это время замерший и почти не дышащий Лиам переводит взгляд на Рэйкена и медленно выдыхает сквозь зубы. Его слегка потряхивает, и он поднимает благодарный взгляд на парня перед собой: — Не думал, что когда-нибудь скажу это такому козлу, как ты, но... Спасибо, Рэйкен. Конечно, я бы и сам справился, но этот придурок был слишком настойчивым. Он передёргивает плечами в нерешительности и уже начинает двигаться в сторону выхода из школы, как его снова хватают за руку, но на этот раз Рэйкен: — Ты совсем имбецил или это течка на тебя так действует? Что ты делаешь в школе в таком состоянии, или изнасилование — это одна из твоих сексуальных фантазий, которую ты решил осуществить? Злое шипение альфы сбивает Данбара с толку, и он скалится в ответ: — А что, ты решил поспособствовать ее осуществлению? — Тогда я не стал бы мешать этому ублюдку. Они уставляются друг на друга, продолжая обмен злыми взглядами. Рэйкен не спешит его отпускать, и внезапно Лиам вспоминает инцидент на лестнице у выхода из школы. Невольно к щекам приливает кровь, и ему хочется оказаться так далеко от альфы, насколько это возможно. Он тянет носом воздух, проверяя свои опасения, и замирает в изумлении: Рэйкен явно в бешенстве, но также от него исходят сильное беспокойство, граничащее с испугом; что-то сильно смахивающее на нежность, и лишь едва заметный оттенок возбуждения довершает этот вихрь эмоций. Лиам выглядит поражённым до глубины души, коим, в принципе, и является: его глаза расширяются, а рот приоткрывается. Стоит ему подумать, что он просто ошибся, перепутал запахи с непривычки, как альфа нахмуривается, и его аромат тут же становится недоступным для обоняния Лиама, ослабевая и скрывая истинные ощущения старшеклассника. Не успевает он подумать об этом, как голова неимоверно тяжелеет, а к горлу подкатывает тошнота. Борясь с дурнотой, он старается вырвать свою руку из чужого захвата. — Мне нужно домой. Это краткосрочный эффект, так что посещение медпункта будет лишним. "Просто я жутко ступил, и не желаю нарваться на промывание желудка", — мысленно добавляет он. — Ладно, так и быть, я отвезу тебя, — закатывает глаза Рэйкен и дёргает его к выходу за собой. — А кто сказал, что я с тобой поеду? — тут же следует холодный ответ Лиама, однако он безропотно идет следом за альфой. — Здравый смысл? Прозвучало слишком ядовито, и Лиам начинает закипать. — Он, наоборот, говорит мне держаться от тебя подальше. Тео Рэйкен, безвозмездно спасающий всех нуждающихся, сирых и убогих. Пойду напишу в твиттер, чтобы вся школа поржала. — Ну, про убогих ты верно подметил. Рэйкен кидает на него выразительный взгляд, и Лиам отвечает ему уничижительным. Они останавливаются на парковке, и омега хлопается задницей прямо на асфальт, понимая, что иначе ему не остановить альфу. Не ожидавший такого грязного приема, Тео отпускает его руку и ёмко выругивается. Выражение лица Лиама очень красноречиво говорит о том, как его забавляет вся эта ситуация. Он скрещивает руки на груди и злорадно смотрит на старшеклассника снизу вверх. Призвав все свое терпение, Рэйкен вздыхает и приседает на корточки перед Данбаром, чтобы их лица оказались на одном уровне. Спустя пару минут игры в гляделки Лиам предельно серьезно выдает: — Я тебе не доверяю. Альфа внимательно смотрит на него, кивая. — Правильно делаешь, но в этом случае я действительно хочу помочь. — Я не вчера родился, ты ничего не делаешь просто так. Или ты записался в Робин Гуды? Тео прикрывает глаза и раздраженно выдыхает. Почему с этим дурачком так сложно?! — Детка, скажем так, в этом случае у меня личный интерес. Сердце Лиама пропускает удар, и он удивлённо хмыкает. — И какой же, если не секрет? — А если я скажу, что это секрет, ты успокоишься и сядешь в гребаную машину? Данбар прищуривается и подается вперед. — Нет, это был речевой оборот. Альфа уже рассматривает более простой вариант, где он вырубает настырного омегу и закидывает к себе в пикап, но решив, что родители Лиама не так поймут, если альфа приволочет на себе безвольную тушку их сыночка, все же идёт на поводу у собеседника: — Хорошо, расклад такой. Я помогаю тебе спасти твою задницу от нежелательного проникновения, а ты замолвишь Скотту за меня словечко, когда мне это понадобится. Омега тут же бледнеет и сжимает зубы, цедя: — Ни за что. Тео склоняется к нему, находясь в весьма провокационной близости от лица негодующего парня, и соблазнительно улыбается: — На твоём месте я бы хорошенько подумал, сладкий. Действие той дряни, что ты сожрал, очень скоро закончится, и ты потеряешь голову и будешь готов стелиться под кого угодно. А твой запах уже становится маяком для всех охочих до течной омеги альф. Как ты считаешь, как скоро тебя найдут на пустой парковке, и когда именно ты начнёшь получать удовольствие от насильственной близости? Так что лучше, попросить Скотта не вставать у меня на пути в мужской туалет в обмен на спасительную поездку домой в, несомненно, комфортном пикапе класса люкс или групповое изнасилование после уроков в кустах у школы? Лиам гулко сглатывает и отводит взгляд, вцепляясь пальцами в собственные предплечья. Рэйкен прав, он уже чувствует, как действие подавителей сходит на нет, вновь пробуждая омежью сущность. А в своем состоянии он не сможет добраться самостоятельно до дома, как и отбиться от альф, идущих на поводу у его течки. Но ведь Рэйкен может попросить в качестве обратной услуги что угодно. Может, он снова намеревается навредить его друзьям и теперь хочет использовать Лиама для этого. Или это что-то нелегальное и крайне опасное. Омега вздыхает и переводит взгляд на ожидающего его ответа альфу. Ему придется принять предложение Тео. У него просто нет иного выхода. А потом можно будет что-нибудь придумать, обсудить это со Скоттом. Приняв решение и успокоившись, Лиам твердо произносит: — Хорошо, я согласен. Но сделка действительна, только если я доберусь до дома в целости и сохранности. Тео ухмыляется, словно волк ягненку, и протягивает ему руку: — Умничка, правильный ответ. Давно бы так, детка. Рэйкен помогает Лиаму подняться на ноги и ведёт к своему пикапу. Уже усаживая омегу на сиденье, он занимает место водителя и натыкается на укоризненный взгляд Данбара. Тео вопросительно приподнимает одну бровь и слышит обвиняющее: — Ты обещал мне поездку в пикапе класса люкс! Альфа громко смеётся и парирует: — Какой пассажир, такой и сервис. И, периодически любуясь выражением лица надувшегося Лиама, выезжает с территории школы. Уже в машине Лиаму становится откровенно плохо. Действие подавителей окончательно прошло, и омегу начинает лихорадить. Ему кажется, что температура в салоне остановилась на отметке «пустыня Сахара»: его кожа буквально пылает огнем, и он моментально взмокает, как во время пробежки. Лиам автоматическим движением утирает пот со лба, зарываясь пальцами в волосы, и слегка оттягивает их, пытаясь привести себя в чувство. Мозг плавится под жаром тела, и мысли путаются и ускользают от него. В горле пересыхает, и Лиам сухо откашливается, цепляясь рукой за ворот футболки. — Рэйкен, у тебя не найдется бутылки воды? Тот отрывает взгляд от дороги перед собой и переводит на болезненного вида омегу. Рот альфы тут же кривится в усмешке, а рука, нашарив в кармане пикапа заветную пластиковую тару, кидает ее Данбару на колени. — Детка, да ты никак расклеился? Смотри не испачкай мне сиденье. Лиам сразу делает пометку в уме максимально сильно измазать гребаное кресло альфы. Он откручивает пластиковую крышечку и прикладывается к ёмкости. Желанная прохлада прокатывается по горлу, пока он не осушает бутылку полностью, оставляя ее сильно помятой в другом кармане машины. Тео едва заметно морщится, но молчит. Легче становится буквально минут на пять, а после пытка продолжается с новой силой. Его собственное тело предает хозяина: низ живота наливается тяжестью, и к ней добавляется ноющая тянущая боль, бедра сводит судорогой, а джинсы пропитываются липкой влагой. Лиам подавляет инстинктивное желание расставить ноги пошире, чтобы дать альфе почувствовать свой запах, и вцепляется рукой в коленку, крепко ее сжимая, а пальцами другой барабаня по подлокотнику. Тео неодобрительно скашивает на него взгляд и, как бы между прочим, интересуется: — Как самочувствие? Лиам скалится и почти рычит: — У меня хренова течка, так что просто прекрасно. Ему и в обычное время тяжело контролировать свои эмоции, но сейчас внутренний предохранитель слетает, и он чувствует нарастающую злость наравне с возбуждением. Рэйкен поднимает брови и улыбается: — Я просто пытался быть вежливым, остынь. — Тебе не идёт, так что заткнись. Лиам борется с желанием накрыть рукой свой пах и сжать, по всему телу идёт зуд, и он уже начинает жалеть, что не принял предложение Малии о помощи. Главное — сдержаться до дома и не убить или же, ещё хуже, изнасиловать Рэйкена. — А ты становишься властным, когда течешь. Мне это нравится. Хищный довольный оскал Тео — это последнее, что хочет видеть Лиам прямо сейчас. Поэтому он, не сдерживаясь, издает глухой рык и скалит зубы, подражая диким животным, показывая, что действительно находится на грани. Он начинает считать секунды, чтобы отвлечься, но постоянно сбивается, и это злит его ещё больше. — Почему ты не обзаведёшься партнёром? Тебе же стало бы гораздо легче. Вопрос Рэйкена звучит искренне, поэтому Лиам решает не откусывать ему голову. На этот раз. — Меня это просто не интересует. Тео удивленно смотрит ему в глаза: — Не интересует секс? — Отношения с альфами. Мне не нравится подчинение, а все всегда идёт по одному сценарию. Разговоры с Рэйкеном немного отвлекают его, выдирая из того состояния, в котором он находится. — То, что ты своевольный, сразу заметно. Кстати, это возбуждает. Альфа подмигивает ему, и Лиам зависает на мгновение. — Я не хочу думать о твоём возбуждении. Избавь меня от этого. Голос Лиама чуть более хриплый, чем был, и сразу становится понятно, что он не до конца честен. — Так ли это на самом деле, детка? Тео будто провоцирует его, и Лиам с лёгкостью ведётся. — Я сломаю тебе кадык, это является достаточным подтверждением? Омега неосознанно начинает оглаживать свои бедра. Это действие приносит незначительное облегчение, но одновременно с этим волны возбуждения прошивают низ его живота, и он едва заметно скулит, прикусывая губу. Он не замечает, как Рэйкен наблюдает за ним боковым зрением, и взгляд его становится более расфокусированным. Зрачки альфы расширяются, а крылья носа трепещут, втягивая божественный запах. Он крепче сжимает пальцами руль до побелевших костяшек и натягивает на себя маску отстраненности, однако плотно сжатые губы выдают его с головой. — Какого хрена я чувствую твое желание? Рявкает Лиам, сжимая руки на своих бедрах. Лёгкие начинают заполняться тяжёлым ароматом альфы, и это кружит ему голову, пусть он и пытается сопротивляться. — Может, потому что рядом со мной находится течный омега, а я тоже живой человек? Не переживай, я не стану накидываться на тебя. Мои предки достаточно эволюционировали, чтобы я не делал этого, — огрызается в ответ Рэйкен. Он ничего не может с собой поделать: как бы он не старался скрыть свое влечение к этому омеге, оно прорывалось сквозь напускное безразличие. — Поступки некоторых альф доказывают обратное, — зло усмехается Лиам, сверля взглядом лобовое стекло. — Личный опыт? — хмурится Тео и внимательно смотрит на своего пассажира. — Не твое дело. Грубо отрезает Лиам, наградив Рэйкена тяжёлым взглядом. А тот не развивает тему, мысленно поставив галочку. Когда альфа притормаживает у дома Данбара, тот облегчено выдыхает и нерешительно смотрит на Рэйкена. — Думаю, было бы уместно сказать спасибо, если бы ты буквально не принудил меня к этому. — Если бы я буквально не принудил тебя к этому, ты сейчас раздвигал бы ноги перед кем-то вроде того новенького. Воспоминание неприятно обжигает Лиама, и тот мигом заводится, хватая альфу за грудки и натягивая его джемпер. Зря он это сделал. Запах становится концентрированным и забивается в ноздри, блокируя здравый смысл и отдаваясь пульсацией в определенном месте. Рэйкен внимательно смотрит ему в глаза, ожидая дальнейших действий. Его собственные затуманены желанием, он невольно облизывает губы, медленным движением языка увлажняя их и полностью приковывая внимание Лиама к ним. Омега неспешно наклоняется к Тео и, снова столкнувшись взглядом с альфой, прижимается носом к его шее, втягивая манящий запах. Над Лиамом окончательно берут верх инстинкты, и он плавно ведёт по нежной коже, не в силах оторваться от источника желанного аромата. Рот моментально наполняется слюной, и омега делает широкий мазок языком по всей линии шеи, переходя на челюсть. Альфа низко стонет и зарывается пальцами ему в волосы, слегка оттягивая и перебирая пальцами прядки. Лиам поощрительно скулит и скользит мягкими поцелуями по скулам старшеклассника, спускаясь к подбородку. Сухо чмокнув Рэйкена в уголок губ, он прижимается своими к его рту и сминает в настойчивом жадном поцелуе. Альфа протяжно выдыхает ему в рот и неистово отвечает, почти сразу они сплетаются языками, ведя борьбу за лидерство. Поцелуй становится мокрым и громким, они издают несдержанные звуки, сглатывая их. Это безумие длится несколько долгих томительных секунд, пока они не отрываются друг от друга, прижимаясь лбами и загнанно хватая воздух. У Лиама возникает ощущение, что Рэйкен пытался высосать его душу, и он мягко улыбается, выпуская его джемпер из пальцев и ведя ими вдоль грудной клетки Тео. Данбар снова легко целует его в губы и поднимает вопросительный взгляд на Рэйкена. Он всем сердцем жаждет почувствовать сильные руки на своем теле, ощутить этого альфу на себе, в себе. Пусть это желание и вызвано гормонами. Лиам зажмуривает глаза, представив это, и звонко умоляюще стонет. Это будто отрезвляет Рэйкена, он мягко отталкивает Лиама обратно на пассажирское сиденье, и его чуть покрасневшие губы растягиваются в уже знакомой противной ухмылке, а в глазах застывает лёд. — Нет, детка, так не пойдет. Я мог бы, конечно, с тобой поразвлечься, но мне ни к чему плаксивые девственники с сердечными драмами с утра. Лиам замирает, чувствуя, как его улыбка застывает на лице жесткой маской. У него щемит сердце от горькой обиды, а глаза начинает предательски пощипывать. Никогда его ещё так жестоко не отвергали, так явно показывая свое пренебрежение. Чувствуя себя ужасно униженным, он собирает свою волю в кулак и, скривившись в гримасе презрения, обрушивает его быстрым движением на скулу альфы. От сильного удара голова Рэйкена дёргается вбок, и тот тянется ощупать наливающийся синяк. — Ты блядская сволочь. Буквально выплёвывает Лиам ему в лицо и выскакивает из машины, громко хлопая дверью. Сердце Рэйкена с ним полностью согласно, но вот разум твердит, что он сделал все правильно, ведь мальчишка абсолютно точно пожалеет, когда обнаружит его в своей постели по окончании течки. "Детка, ты же меня ненавидишь, забыл?" — грустно усмехается про себя альфа и отъезжает от дома. Добравшись до своей комнаты, Лиам не сдерживается и громко всхлипывает, зажимая рот ладонью. Как он мог забыть, кто перед ним? Он лишь дал дополнительный повод этой бессердечной мрази для очередных издевок. Все, что он успел напридумывать насчет мнимой порядочности альфы и особого отношения к нему, тут же рушится. Он рывком вытирает глаза и громко рычит, не сдерживаясь. Ярость накрывает его с головой, и он ломает свою клюшку для лакросса об косяк, а потом наносит серию беспорядочных ударов по стене, стесывая костяшки пальцев. Отведя душу, он снова громко всхлипывает — очередной спазм скручивает его тело, и он падает на кровать и скулит в подушку. Он горит изнутри, и в средстве потушить этот пожар он отказывает себе с самого начала полового созревания. Стаскивая с себя джинсы, он погружает в себя два пальца и издает нетерпеливый стон, резко двигаясь в своем теле и подмахивая, но не получает должного удовлетворения, и новые слезы душат его. Очередные судороги скручивают его тело, доставляя мучения, и он воет, пытаясь максимально заполнить себя, чтобы приблизиться к приносящей короткое облегчение разрядке. И самое постыдное и угнетающее, что все это время он представляет блядский узел Тео Рэйкена.