Хэй(т), детка!

Прошлой ночью я сказал, что нуждаюсь в тебе. Это был последний раз, когда я пью текилу. Lucy Spraggan – Last Night (Beer Fear) Встретиться так поздно было плохой идеей, Настолько плохой, что теперь я нетрезво мыслю. Думать, что я смогу остановиться, было плохой идеей. Настолько плохой, что теперь мне нужно еще. (Girl in Red - Bad Idea!) Утро встречает Лиама хорошим хуком прямо в мозг, по крайней мере, именно такое ощущение складывается у омеги, когда он открывает глаза, и хочет снова их закрыть, желательно, навсегда. Он старается дышать неглубоко и очень медленно, опасаясь, что большие усилия будут восприняты желудком как угроза и команда к его немедленному опорожнению. Его сознание еще отчасти спит, даруя блаженное забытие на первые несколько секунд пробуждения. Лиам слабо щурится, морщась от сухости во рту и сильного обезвоживания, пытаясь осознать себя в этом мире и свое физическое местоположение. Он обводит слегка заторможенным взглядом свою комнату, избегая окна с раздернутыми шторами, сквозь которое, несмотря на зимний месяц, настойчиво проникали солнечные лучи, пока он не опускается на неопрятную кучу вещей у кровати, чью верхушку венчала слишком знакомая черная кожаная куртка. И тут же чередой быстрых кадров в память ворвался вчерашний вечер, перетекающий в раннее утро: встреча с Рэйкеном после вечеринки у Питера уже в поддатом состоянии, красочный погром школы, побег от полиции, попойка в машине Рэйкена с последующими откровениями, закончившаяся... Лиам густо краснеет и издает полузадушенный писк, крепко зажмурившись и скрывая лицо в ладонях. Он до сих пор чувствовал руки альфы на своем теле. Нежные, но настойчивые ласки, заставившие его потерять голову, распадаясь на части в объятиях старшего парня, и ослепляющую острую вспышку удовольствия, ознаменовавшую сладостное опустошение. Они дышали на двоих, прижавшись ртами, и Тео выглядел по-настоящему безумным. Но ещё чётче он запомнил густой, затмевающий рассудок, запах Рэйкена, который действовал эффективнее любого афродизиака. И вызывал одержимость похлеще самых тяжёлых наркотиков. - Блять, блять, блять. Забывая о жутком похмелье, Лиам подскакивает на кровати, и молотит собственную подушку, рыча сквозь сжатые зубы. Его переполняют стыд и гнев на себя самого. Он облажался, по-крупному, впрочем, как он умеет и практикует. Проклиная чертову текилу, слишком инициативного Стайлза, гребаного Рэйкена, открывшегося перед ним с совершенно другой стороны, и себя, он обхватывает голову руками и замирает в позе великомученика, согнувшись в три погибели и мечтая просто исчезнуть, чтобы не разгребать ту кучу дерьма, в которую он себя втянул. Замечательно, Лиам, просто прекрасно, кричишь на каждом углу, какой ты независимый от собственной сущности и стереотипов об омегах, а сам, слегка набравшись, тут же теряешь рассудок и буквально стелешься под альфу, провоцируя его и болтая всякую чушь. Новая волна самобичевания захлестывает его, когда в голове в подробностях всплывает их разговор по душам и эмоциональный срыв омеги. Черт, он же практически признался ему в любви! Лиам страдальчески воет, и утыкается носом в колени. Хуже быть не может, мудак всея школы залез ему в штаны, после того как он в слезах расчувствовался перед ним. Он уже видит осуждающие лица своих друзей и скривившуюся в гримасе презрения Малию среди них. "Ты исключение из правил". Тихо и уязвимо звучит на самой подкорке головного мозга, и Данбар замирает. Знакомое щемящее чувство прокрадывается в его грудную клетку, и он чувствует себя ещё большим идиотом из-за глупого тепла, поселившегося там. Тео теперь не просто какой-то мудак. Ему стоит огромных усилий признать, что альфа представляет собой нечто большее для него после всего случившегося между ними. Он не может отрицать очевидное: он небезразличен Рэйкену, как и тот Лиаму. Пусть ему и хочется от этого откусить себе руку. Его настойчивая бескомпромиссная забота, нехарактерная и потому непривычная для самого альфы, прямолинейная грубоватая откровенность и голодное исступление, с которым он отвечает на любые ласки со стороны омеги, заставляют сердце последнего учащенно биться, наполняя тело кружащей голову лёгкостью и вызывая давно забытый отклик в виде смущения. А те беспокойство и нежность, что исходили от Рэйкена, когда он застал его в школе во время течки. Данбар до последнего убеждал себя, что он просто перепутал запахи, ошибся, будучи в болезненном состоянии. Но теперь подобные мелочи говорили сами за себя. И сейчас он был уверен, что Тео специально придумал ту сделку с условием, что Лиам поможет ему со Скоттом, так как иначе он бы просто не сел к нему в машину. Альфа и не собирался ничего просить взамен той поездки. Как оказалось, старшеклассник не пошел у него на поводу во время течки, заботясь о его чувствах в дальнейшем. Мейсон был прав. И он явно не просто так оказался рядом, удачно проходив мимо кабинета, когда Гейб собирался... Сделать то, что удалось предотвратить. Попытка успокоить его и воззвать к здравому смыслу, чтобы козел получил по заслугам и не отделался одним переводом, в том злополучном классе, когда он заявил, что не хочет говорить всю правду. Его твердое намерение довести омегу в медпункт, заботливо сдав на руки медсестре, предварительно позаботившись о том, чтобы того не донимали расспросами. Жажда убийства, явно читавшаяся во взгляде Рэйкена, который он не сводил с Матараццо, приложив все свои усилия, чтобы не впиться ублюдку в горло. Всему этому теперь есть объяснение. Ужасное и пугающее Данбара до колик в животе своей реальностью, отзывчивой реакцией его собственного тела, и грядущими последствиями. Лиам скрипит зубами, и сжимает тонкую ткань постельного белья пальцами. Это просто временное помешательство, никак не меняющее того факта, что Тео Рэйкен подлый мерзавец, плохо поступивший с его друзьями. Разрушивший доверие в команде и сорвавший важный матч, а также отправивший их сокомандника на больничную койку. Пользующийся людьми, наплевав на их чувства, и не гнушающийся криминалом. Отравляющий ему жизнь с самого начала этого учебного года. "Дважды спасший тебя от Гейба, доставивший домой во время течки нетронутым, в целости и сохранности, ни разу не солгавший тебе за все это время, будучи самым лицемерным человеком в школе, демонстрирующий устойчивую тенденцию оказываться рядом, когда ты в нем нуждаешься" твердо продолжило его подсознание, заставив Лиама поморщиться. Именно для него Тео становится лучшим человеком, он сам признал омегу особенным, не вписывающимся в его привычные рамки моральных устоев. Все было бы гораздо проще, если бы Тео являл собой очередного похотливого альфу с жалким стремлением залезть к нему в штаны. Все было бы гораздо проще, если бы он просто не был тем, кого Лиам даже сейчас до одурения хотел чувствовать рядом, вдыхать внутрь и впитывать кожей в самую кровь. И эта постыдная потребность в самодовольном нахальном альфе, уже кажущаяся жизненно необходимой, все сильно усложняла. - Блядский Рэйкен. Горько шепчет Данбар и устремляет отрешенный взгляд в стену перед собой. Но долго поддерживать амплуа королевы драмы не получается из-за накатившей тошноты, спасибо наполовину приконченной бутылке текилы, и Лиам срывается с кровати из страдальческой позы, поскальзываясь на одежде разной степени свежести и повсеместно разбросанному хламу, устремляясь к белому керамическому спасению. Его желудок все же сделал упреждающий удар, и теперь Данбар сгорбился над унитазом, избавляясь от содержимого своего организма. Когда подростку начало казаться, что он исторгает свои собственные внутренности и, в конечном итоге, его тут и найдут, окоченевшим и отошедшим в мир иной, как ему становится легче и общее «недомогание» притупляется, позволяя свободно дышать. Омега устраняет последствия алкогольного отравления и подходит к раковине, освежаясь холодной водой, приносящей облегчение. Но стоит ему поднять взгляд на собственное отражение в зеркале, как он испускает жалобный стон, морщась при виде ужасного зрелища, открывшегося ему: его лицо было слегка опухшим и болезненно бледным, гематомы под глазами навевали тоску по 2007 году, волосы находились в ужасном свалявшемся беспорядке, украшенном, очевидно, тонной мелких блесток в жалком косплее на гребаную Динь-Динь, а шея цвела всеми оттенками лилового, переходящего в зеленый. Он проводит по нежной коже самыми кончиками пальцев и шипит от неприятной чувствительности. Видимо, он изначально не так понял намерения Рэйкена, у того, судя по всему, был исключительно гастрономический интерес, и вчера он пытался сожрать Лиама. Он ведёт взглядом ниже, прикусывая губу и прослеживая идеальные, будто из учебного пособия по анатомии человека, схематичные рисунки внутренних органов, украшающие его тело подобно весьма специфическому, но притягательному узору. Возможно, они кажутся ему такими привлекательными из-за воспоминаний, скрывающихся за каждой микроскопической деталью. Все они хранят под собой невесомые прикосновения кончиков сильных пальцев, словно выжженных теперь на коже, намек на соблазнительную улыбку, скользящий по губам напротив, и мимолётные взгляды пронзительных серых глаз, наполненные томительным обещанием. Лиам откидывает голову, подавляя стон, снова погружаясь в минувшую ночь в тот самый заветный кабинет, предоставляя себя крепким рукам усмехающегося альфы, находящегося слишком близко, опасно близко. Кажется, теперь биология его любимый предмет, особенно определенный ее раздел. Головная боль сжимает его виски тисками, вырывая из фантазий, и он уже более трезво рассматривает свой утренний образ опухшей феи-алкаша с многолетним стажем, заглянувшей на вечеринку в общежитие к медикам и умудрившейся там прикорнуть. Материальные доказательства его безрассудства, стигматизирующие его тело, усиливают чувство стыда и вины перед друзьями, однако, глубоко внутри, это чувствовалось таким правильным. Пусть его мозг и кричал об обратном, сердце замирало от старательно подавляемого восторга, когда Лиам проводил рукой по рисункам или осторожно оглаживал россыпь кровоподтёков, отталкивающе эстетичными цветами распустившимися на его шее. Уродливое произведение искусства, созданное губами Тео Рэйкена и сбивающее его сердце с привычного ритма. И прямо пропорционально сладостному чувству, поднимающемуся из самых темных недр его души, возрастают совершенно противоположные эмоции, с головой поглощающие его и вызывающие тошноту. Он - предатель и лжец. Они все беспокоились за него, переживали, что ему сделает больно тот же человек, когда-то причинивший боль им, а он обманул их доверие, вручив свое сердце этому человеку. Они возненавидят его, и именно этого он и заслуживает. Лиам поджимает губы, сдерживая подступившие слезы, и с силой стучит ладонями по раковине, вцепившись пальцами в гладкие стенки до побелевших костяшек. Для всех будет лучше, если все это прекратится. Да, он ошибся, оступился, повелся на чары противоречивого альфы с сомнительным прошлым, но ещё не поздно положить этому конец. Все это было алкогольное наваждение, не более того. Им же оно и останется, а Лиам, вернув трезвость рассудка, вычеркнет из своей жизни Тео Рэйкена. Придя к соглашению с собственной совестью, Лиам ощутимо ослабил веревки, сдавившие его горло и грудную клетку, стараясь игнорировать появившуюся следом тоску. Звук уведомления заставляет его вздрогнуть, и вернуться в комнату, опять-таки потратив приличное количество времени, чтобы найти в царившем беспорядке его источник. В конце концов откопав телефон среди складок одеяла, он мгновенно снимает блокировку и, открыв сообщение, озадаченно хмурится. "Детка, надеюсь ты ещё не утонул в унитазе? Так и знал, что ты позволил себе лишнего;) Будь ты сегодня в школе, смог бы насладиться зрелищем - весь преподавательский состав в бешенстве. Нам с тобой нужно задуматься о карьере дизайнеров" 13:20 от богатый папик Лиам пребывает в замешательстве недолго. Только один человек позволяет себе так к нему обращаться. И он застывает, вспоминая, как они с Рэйкеном обменялись номерами телефонов в пьяном угаре, как раз между многочисленными фотосессиями. Альфа сам создавал свой контакт в его телефонной книге, поэтому выбранное им имя оказалось полной неожиданностью для Лиама. Он закатывает глаза и обещает изменить его при первой же удобной возможности на что-то более адекватное и приближенное к реальности, например, безумно раздражающий мудак (да, денег у него, и правда, жопой жуй, но вот в спонсорах у Данбара он не числился). Первой его посетила мысль проигнорировать сообщение, тем самым сразу дав понять альфе, что он не намерен больше продолжать что бы у них ни было. Но потом, решив, что это будет крайне некрасиво с его стороны, он пишет сухой лаконичный ответ, вкладывая в него необходимый смысл, который должен дойти до альфы, стараясь при этом унять внутренний трепет и волнение. Не дожидаясь нового сообщения от альфы (да и не думая, что оно вообще последует), Лиам закрывает их диалог, мельком замечая пропущенные входящие вызовы от родителей и Скотта, и на экране тут же появляются более старые сообщения от Мэйсона. «Чувак, где тебя носит? У нас контрольная по математике. Только не говори, что сейчас помираешь от похмелья, захлебываясь собственной рвотой. А мне стоило оставить тебя только один раз без присмотра!» 8:35 от Сучка Кори «Это очень безответственно, ты ведь помнишь свой средний балл по математике?» 8:39 от Сучка Кори «Между прочим ты пропускаешь не только способную спасти твою тупую задницу работу, но и кое-что интересное. Просто скажу, что полицейский участок временно перенесли в старшую школу Бэйкон Хиллз» 8:39 от Сучка Кори Последние два сообщения заставили Лиама похолодеть, скрутившая живот паника отозвалась легким тремором в руках, вынудившая его крепче сжать мобильник. «Лиам, ты ничего не хочешь мне рассказать?» Вложение: фотография 8:42 от Сучка Кори На приложенном к сообщению изображении Лиам узнал собственные рисунки, а именно, ту самую злополучную карикатуру Матараццо. Ночью это казалось ему смешным, но теперь желудок сводило от страха, и его опять начало мутить. «Лиам, ты облажался, очень сильно. Они серьезно настроены найти хулиганов - проводится самое настоящее расследование, так что лучше мне ошибаться сейчас. В любом случае, я зайду к тебе после занятий» 8:42 от Сучка Кори Омега впадает в ступор и медлит, зажмурив глаза, пытаясь решить, что ему делать дальше. Он не планировал рассказывать кому-либо вообще о случившемся ночью, более того, отчаянно желал сам забыть произошедшее, но Мейсон, частенько сующий нос в его скетчбук, узнал его рисунки. Теперь придется посвятить лучшего друга в это дерьмо. В любом случае, иметь группу поддержки, учитывая, что полиция заинтересовалась их выходкой, даже полезно – он действительно нуждался в здравомыслящем человеке сейчас. Даже двух - бета точно все расскажет своему парню, Лиам готов был поставить свою задницу на это. Пусть не обойдется и без осуждения, но в этом был весь Мейсон, с самой колыбели читающий нотации окружающим. Но ироничная манера их изложения и умение убеждать действовали как седативные, не вызывая раздражения характерной чертой беты. Тем более, в подавляющем количестве случаев он оказывался прав, если, конечно, дело не доходило до спорта – тут Хьюитт терпел поражение за поражением, обладая нечувствительной интуицией и стараясь делать прогнозы, основанные на логических соображениях и научных методах, всегда проваливаясь с предсказанием дальнейшего счета и команды победителя. Тут уже пальму первенства перехватывал Кори, чье шестое чувство было, на удивление, сверхъестественно развито. Сам омега застенчиво называл это везением, а его парень в такие моменты благоговейно смотрел на него (как делал в свою очередь Брайант, когда бета в очередной раз восторженно рассуждал о какой-нибудь научной теории или вставлял в разговор неизвестные другим факты), что заканчивалось обычно страстными поцелуями. Вздохнув, Лиам максимально кратко отвечает, чтобы лишним словом не вывести друга на эмоции. «Приходи, я все расскажу» 13:30 Очередное сообщение приходит от Мейсона незамедлительно, как будто Хьюитт все время держал мобильник в руках, дожидаясь реакции Лиама, но особой смысловой нагрузкой не отличается, лишь выдавая взвинченность парня. «Невероятно, оно живое!» 13:30 от Сучка Кори Фыркнув, Лиам закатил глаза, все еще чувствуя нервную дрожь во всем теле. Блять, они так влипли. А Рэйкен, сволочь, даже не удосужился поставить его в известность о серьезности сложившейся ситуации. Он не хотел, чтобы ты беспокоился. Конечно, осаждает он собственный внутренний голос, ведь гораздо лучше, если завтра его прямо на входе полицейские под ручки поведут в кабинет директора, пока он пребывает в блаженном неведении. Омега яростно закрывает все диалоги, и на экране появляется открытая ранее фотография, сделанная всего несколько часов назад и заставившая его сердце пропустить удар и замереть с мобильником в руках. На него, озорно прищурившись, открыто смотрит Рэйкен, расслабленно откинувшись на стенку кузова своего пикапа и легко удерживая в пальцах тлеющую сигарету. На губах блуждает широкая искренняя улыбка, нос чуть сморщен, придавая фотографии трогательную уязвимость, а волосы непривычно растрепаны ветром, шаловливыми пальцами самого альфы и, скорее всего, даже Лиама. Омега поджимает нижнюю губу и хмурится, стараясь совладать с тут же всколыхнувшимися эмоциями. В его груди что-то болезненно сжимается от того, насколько домашним и доверчивым выглядит здесь Тео, не скрываясь под обычной маской самодовольства и нахальной отчужденности. Он намеревается удалить фотографию, но, в последний момент, не может себя заставить и откидывает телефон на кровать. Да, он просто жалок. Данбар отстраненно размышляет о пропущенном учебном дне, и приходит к выводу, что упущенные знания волнуют его меньше всего, что, конечно, не скажешь о полицейском расследовании, к которому привела их гулянка с Тео. Но он берет себя в руки, убеждая, что никаких улик против них нет, даже номера машины альфы не были зафиксированы, так что паниковать еще рано, и с проблемами надо разбираться по мере их поступления. Мысленно возвращаясь к вечеринке у старшего Хейла, он понимает, что ему не избежать теперь разговора со Скоттом, особенно, учитывая безуспешные попытки старшего друга дозвониться до него сегодня утром. Он уверен, что Стайлз уже успел ему растрепать о его боевом ранении. Вполне вероятно, он сделал это ненароком в ходе разговора на совершенно другую тему, как обычно. Но желания выяснять отношения с альфой сейчас у него нет никакого. Поэтому омега отделывается коротким сообщением, в котором пишет, что слегка перебрал вчера, и остался сегодня дома, чтобы альфа не волновался, ведь у него все хорошо. Но больше всего он опасается встречи со своими родителями прямо сейчас. Лиам никогда не исчезал на всю ночь, объявляясь под утро пьяным и окутанным запахом незнакомого альфы. Выход на любые тусовки имел временные рамки до полуночи. Родители входили в его положение социально активного подростка с бушующими гормонами, не ограничивая в общении с друзьями, но, в свою очередь, ждали от него сознательности, в том числе и в виде информирования их о происходящем. Отлично понимая, что он никак не сможет замаскировать запах Рэйкена на своей коже, как и скрыть свою многострадальную шею, он со вздохом накидывает футболку, пряча от чужих глаз хотя бы творчество альфы, пусть частично и выглядывающее из ворота, будь проклята педантичность Тео в этом деле, внушившая ему, что обозначить маркером трахею омеги будет отличной идеей, и спускается в кухню. Дженна Гейер уже находится там, поглощенная приготовлением пасты болоньезе на поздний обед, но тут же отвлекается на появившегося в дверях сына. Лиам подходит к своей матери, впрочем, предусмотрительно оставляя между ними некоторую дистанцию. Он виновато сутулится и мнется, ожидая, когда женщина положит начало серьезному разговору, но та не собирается облегчать ему участь, сложив руки на груди и вздернув брови, сохраняя при этом каменное лицо и опираясь бедром о кухонный шкафчик. Спустя несколько достаточно неловких секунд напряженной тишины, Лиам все же решается подать голос, выдавливая: - Ээм… Дженна лишь выше вздергивает правую бровь в ответ на его потуги. Ее крепко сжатые губы и усилившееся шипение содержимого сковородки побуждают его побыстрее найти нужные слова. В голове мелькает малодушная мысль свалить все на Рэйкена, сказав, что его похитил старшеклассник и хотел употребить в качестве запоздалого ужина (доказательства прилагаются), но ему удалось уговорить того отпустить омегу домой. В конечном итоге он отказывается от такой абсурдной идеи. - Я сплоховал. Наконец выдыхает он и жалобно смотрит на мать. Та прикрывает глаза на мгновение, и, вздохнув, в итоге идет на контакт, осуждающе глядя на подростка. - И это мягко сказано, Уильям Данбар. Ты молча просто исчез. Хорошо, что нам написал друг Скотта и сообщил, что ты находишься с ним. Тебе самому нравится, что другие отчитываются о твоем состоянии, как будто ты малолетний ребенок? - Друг Скотта? – глупо переспрашивает удивленный Лиам, не припоминая, чтобы Стайлз так делал. - Ну да, Тео. – Хмурится его мать, настороженная его реакцией. Лиам буквально роняет челюсть на пол после такого заявления, но почти сразу же берет себя в руки. - А, да, точно, его друг. Тео, да, я был с ним. – Поспешно выпаливает он, сглаживая свою первоначальную заминку. Он совершенно сбит с толку и поражается вездесущности Рэйкена. Когда тот вообще успел? Но, что странно, его совсем это не раздражает, скорее он испытывает прилив благодарности за предусмотрительность старшеклассника. Лиам даже не удивляется, что у того вообще есть номера его родителей, его репутация говорила сама за себя. Он нисколько не будет шокирован, если окажется, что Тео располагает ключами от их дома и кредитной историей на самого Данбара. Его мысли уходят в другом направлении, когда он думает о возможной скрытой камере, установленной Рэйкеном в его комнате, и краснеет, опуская взгляд. Миссис Гейер расшифровывает это по-своему, и ее губ касается легкая насмешливая улыбка. — Значит, он теперь не просто друг Скотта, как я понимаю. И когда ты собираешься познакомить нас со своим альфой? Или это то, чем кажется на первый взгляд? – Моментально приобретает суровый вид Дженна, выразительно глядя на истерзанную шею сына, и подросток спешит опровергнуть это предположение. - Нет! Он… Мы… Да, между нами что-то происходит. Я имею в виду, что это не просто последствия алкогольного опьянения. Ему хочется ударить себя за то, как сбивчиво и неуверенно звучат его слова. Он не знает, что сказать матери, ведь Лиам уже решил, что Рэйкену нет места в его жизни. А врать он никогда не умел. Однако, Дженна оказывается под впечатлением от его смущенного лепета и с хитрым выражением лица отворачивается обратно к плите, снимая крышку с горячей ёмкости и помешивая лопаткой мясо в соусе. - Я все понимаю, поэтому не тороплю с этим, Лиам. Представишь его, когда сам разберёшься в своих чувствах и будешь готов. Но впредь будь ответственнее в своих поступках, мы с отцом волновались. Подросток тут же кивает, и осторожно уточняет: — Значит, ты не будешь на меня кричать, и никакого наказания не последует? Миссис Гейер усмехается и снова смотрит на сына. - Думаю, ты сам себя достаточно наказал, скорее всего, тебе сейчас очень плохо. И ты это заслужил. Но если такое повторится... Миниатюрная женщина посылает ему такой красноречивый взгляд, грозно направив на него деревянную лопатку, что Лиам тут же понимает, что последствия будут достаточно серьезными, чтобы не рисковать проверкой. Он ещё раз кивает, давая понять ей, что уровень опасности осознан, и в ответ та мягко улыбается ему и легким жестом треплет его по голове, оглаживая волосы. - Лиам, ну это же ужас... Что, черт возьми, вы вытворяли? - Вздыхает Дженна, как только из-под ее пальцев на пол сыпется маленькая горстка блёсток, а ее взгляд падает на рисунок, покрывающий переднюю часть его шеи. - Поверь мне, тебе лучше не знать. Она поджимает губы и качает головой, выключая плиту и забирая что-то со столешницы. Сразу же она протягивает эти вещи, оказавшиеся стаканом воды и самой желанной таблеткой сейчас, которые он принимает с благодарностью. - Боже, я люблю тебя. Он издает блаженный стон после того, как опустошает стеклянную ёмкость с прохладной водой целиком, предварительно запив лекарство от похмелья. - Не настолько, чтобы не испытывать мою нервную систему, пропадая на целую ночь. Ворчит женщина, но ее тон говорит о том, что она уже простила своего ребенка и делает это скорее показательно. - Ну маааам... Тянет Данбар, демонстрируя щенячьи глазки, и миссис Гейер смеётся, притягивая его к себе и заключая в крепкие объятия, оставляя мягкий поцелуй на макушке. Лиам демонстративно хмурится, но сам, ощущая переполняющую его нежность, с удовольствием подаётся в материнские объятия, позволяя себе расслабиться и почувствовать себя ребенком. - Поверить не могу, мой сын стал совсем взрослым. Сентиментально произносит женщина, и Лиам закатывает глаза, фыркая в ответ. Что заставляет Дженну снова рассмеяться и отвесить ему шуточный подзатыльник, отстраняясь. - Будешь пасту? Ты только посмотри, какая она аппетитная. Произносит миссис Гейер с умело скрытым злорадством, провокационно открывая перед подростком крышку, обдавая его запахом готового блюда. Лиам ожидаемо зеленеет, и слабым голосом бормочет, что предпочтет сейчас отказаться, делая выбор в пользу обычного тоста. В итоге он сидит за столом и хмуро жуёт слегка подгоревший кусок хлеба, запивая его пустым чаем. Действительно, о каком Рэйкене идёт речь, когда его собственная мать дьявол во плоти. И тут же он допускает мысль, вызывающую уютное тепло внутри, что эти двое отлично бы поладили. ******** Этот день стал знаменательным событием как для учеников, так и для преподавательского состава и администрации школы. Первым прибывшим на «место преступления» открывалась весьма живописная картина в виде блестящего кошмара, повсеместно украсившего главный холл (подобная участь не обошла и ряд железных шкафчиков, вынудив ребят, в последствии, выгребать из них этот реквизит со съемочной площадки сериала «Однажды в сказке»), а также распотрошенной гардеробной класса искусств, чьи внутренности жалко валялись кучей тряпья в общем хаосе. Но самой возмутительной, в символическом смысле, выходкой была сорванная растяжка с названием школы, теперь печально осевшая у мусорки в конце коридора. Еще одним приятным сюрпризом оказались торжественно оформленные доски в классах, являвшие собой произведение уличного искусства. Однако, если у обучающихся учиненный «неизвестными лицами» беспорядок в учебном заведении вызвал волну оживленных обсуждений, в ходе которых активно строились предположения о зачинщиках подобного «беспредела», то со стороны учителей реакция была иного характера. Находясь под давлением разозленного руководства, сотрудники школы были взвинчены как никогда, срываясь на отличившихся ребят и усиленно пытаясь выяснить, с чьей подачи их нервные системы подверглись такому испытанию. Впрочем, некоторых такая ситуация, наоборот, позабавила, лишь разбавив обычную рутину. Бобби Финсток отметил качество рисунков на доске и иронично посоветовал Гринбергу в следующий раз организовать собственную выставку, а не давать полицейским повод арестовать его за вандализм или, хотя бы, не делать личность автора сомнительного творчества столь очевидной, заставив бедного парня побледнеть. Однако, все это осталось за рамками обычной шутки: никто даже и не думал подозревать его в случившемся. Изначально рассматриваемая как невинная шалость, эта выходка приобрела статус административного правонарушения, когда в расследование, казавшееся всем шуточным, была вовлечена полиция. С самого утра, после поступления ночью в полицейский участок жалобы на шум в закрытом здании и обнаружения двумя сотрудниками незаконного проникновения на учебную территорию, в коридорах школы бродили сотрудники правоохранительных органов, настроенных весьма скептично, но вынужденных делать свою работу. Особого энтузиазма не обнаруживалось и у шерифа Стилински, которого насильно выдернули из собственного кабинета, буквально заставив «расследовать дело о неправомерной порче школьных досок, посредством нанесения на них оскорбительных карикатур», исходя из слов самого Ноа. Даже миссис Мартин, обычно очень строго относившаяся к любого рода нарушениям, не разделяла мнения администрации о необходимости привлечения полиции. - Очевидно, что это просто мелкое хулиганство, совершенное кем-то из детей. Эти дети, несомненно, должны понести наказание в виде дисциплинарного взыскания, но делать из них малолетних преступников… Совершенно излишне и крайне фатально может отразиться на их дальнейшем будущем. Делилась своим возмущением женщина с шерифом, стоящим перед ней и слегка кивающим в согласии на каждую ее реплику. С самого утра психолог общалась с наиболее вероятными энтузиастами, состоящими из самой неблагополучной социальной прослойки школы, с намерением выявить причастного к случившемуся и, закономерно, терпя неудачу. Рэйкен тоже успел побывать на импровизированном допросе, держась очень уверенно, с природным обаянием отвечая на заданные вопросы и обезоруживая миссис Мартин честным взглядом невинных пронзительных глаз. Внезапно, мистер Стилински прервал диалог с Натали, отвлекаясь на задумчиво следующего по коридору старшеклассника: - Скотт, постой, пожалуйста. Можем поговорить наедине? Молодой альфа останавливается и заторможенно оборачивается на окликнувшего его мужчину, выныривая из полностью поглотивших его раздумий. Он слегка встряхивает головой, и его выражение лица сменяется с отсутствующего на настороженно-недоуменное. - Здравствуйте, мистер Стилински. Да, конечно. Его внимание на секунду переключается на школьного психолога, та находится в таком же замешательстве, что и подросток, однако, умело прячет его за дежурной преподавательской улыбкой, в ответ на которую Скотт выдавливает нечто натянутое и следует за старшим альфой, ведущим его в пустой класс. Как только дверь закрывается, отделяя их от общего шума и суеты, юноша выжидательно смотрит на усталого мужчину, вежливо предоставляя ему возможность собраться с мыслями. Он уже примерно представлял, о чем пойдет речь, и мысленно клял Стайлза, зачинщика вчерашней вакханалии у Питера, последними словами за удачно выбранное время для гулянки. — Это какой-то сумасшедший дом. Не могу поверить, что занимаюсь всем этим всерьез. – Выдыхает мужчина, прикрывая глаза и проводя рукой по лицу, будто в надежде стереть с себя весь сегодняшний день. Он получает в ответ легкую понимающую улыбку и продолжает. - Скорее всего, ты уже знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить. Вернее, что именно хочу спросить. - Да, я догадываюсь, сэр. Но, боюсь, я ничем не могу помочь. Взгляд старшеклассника был наполнен искреннем сожалением, и у Ноа не было никаких причин ему не верить, однако он предпринял еще одну попытку. - Может быть, ты все же слышал что-нибудь вчера на вашей вечеринке? Какие-нибудь странные разговоры? Или настораживающее поведение? Может, кто-то внезапно подозрительно рано ушел? Скотт подавил желание ответить шерифу, что на подобных мероприятиях все разговоры обычно странные, хотя, он не мог припомнить ни один из них - все, что занимало его внимание тогда, уютная тяжесть теплого тела Малии на его коленях и далекие от невинности вещи, что шептал ему в ухо дразнящий голос его собственной девушки. Он вовремя откинул от себя заманчивые воспоминания, вызывающие определенные неуместные в данный момент реакции тела, особенно его нижней части, и сдержал глупую мечтательную улыбку. Однако последний вопрос мистера Стилински вернул его к собственным более ранним размышлениям: альфа запомнил, как быстро покинул дом старшего Хейла Лиам, даже не поздоровавшись с друзьями, и каким напряженным он выглядел при этом. Причем, с легкой руки Стайлза, точнее, языка (тот написал, что решил остаться у Дерека на ночь и пропустит завтрашний учебный день, просто добавив в конце сообщения «Кстати, кажется, нашего щеночка Лиама кто-то обидел, бьюсь об заклад, его разбитый нос – это боевое ранение. Тебе стоит поговорить с ним»), МакКолл узнал, что, очевидно, у его младшего друга серьезные проблемы, коря себя за то, что не заметил этого раньше. И, конечно, скорее всего, не обошлось без гребаного Рэйкена. МакКолл совершенно не сомневался - то, что этот ублюдок в последнее время обращал чересчур активное внимание на омегу и странные вещи, происходящие с Данбаром - лишь причина и следствие. И Рэйкен очень пожалеет об этом. Старшеклассник волевым усилием усмиряет поднявшиеся изнутри волнение и гнев, и уверенно отвечает шерифу с железной уверенностью - Лиам точно не стал бы хулиганить в школе, учинять драку с целой компанией громил - да, в силу своего РПВ, но не безобразничать самым идиотским способом. Скотт даже подумать всерьёз не мог о таком. - Нет, ничего подобного я не могу припомнить. Да и не то, чтобы я обращал пристальное внимание на происходящее вокруг. – Усмехнулся Скотт, будучи вчерашним вечером недостаточно трезвым, чтобы обращать внимание на что-либо вообще, и мужчина перед ним ответил ему тем же, явно слишком хорошо понимая, о чем тот говорит. - Ладно, я должен был спросить. В любом случае, спасибо, Скотт. - Мистер Стилински признательно кивнул подростку и, уже уходя, остановился и иронично поинтересовался: - Кстати, мой сын не сильно вчера расходился? Я знаю, как легко он теряет голову, особенно в присутствии своего альфы. Я заметил его отсутствие в школе и, надеюсь, оно не связано с какими-либо непоправимыми последствиями. - Не переживайте. Именно из-за присутствия Дерека никакие непоправимые последствия Стайлзу не грозят. Сегодня у нас облегченный день, поэтому он помогает своему парню распаковать вещи после переезда. Смеётся Скотт, и шериф ещё раз кивает, делая вид, что купился на только что придуманное оправдание для омеги. Он читал парня насквозь и прекрасно осознавал, что Стайлз, с наибольшей вероятностью, сейчас справляется со страшным похмельем с помощью заботливого Дерека, просто физически не способный прийти на занятия сегодня. - Что ж, удачи им в этом. Пусть только в следующий раз он проявит больше сознательности, чтобы ему опять не пришлось срочно помогать Дереку с неотложными делами. Иначе мне тоже придется поучаствовать в разборе его багажа. Насмешливо, но достаточно весомо для предупреждения произносит Ноа и, наконец, покидает класс. Скотт морщится и прячет лицо в ладони, борясь со стыдом. - Я убью его. - Устало выдыхает он, обязательно мысленно добавляя в свое расписание дел на сегодня надрать лучшему другу задницу за перенос ответственности за свою безответственность на его многострадальные плечи. Он и так в последнее время под завязку перегружен подготовкой к поступлению в медицинский колледж и работой в ветклинике, количество необходимого для зубрёжки материала заставляло его мозг кипеть и не давало сосредоточиться на чем-то ещё, да и Дитон зашивался с участившимися случаями заболеваний животных, вынужденный максимально привлекать своего помощника, и, как следствие, он упустил из виду серьезные перемены в жизни Лиама, служащие теперь поводом для его нынешнего беспокойства. Отсутствие того в школе ещё больше напрягало старшеклассника, как и оставленные без ответа утренние звонки. Такая неопределенность вынуждала его убедиться лично, наведавшись в дом Гейеров после уроков, что с Данбаром, по крайней мере сегодня, все хорошо, и он находится в безопасности и относительной сохранности, если верить Стайлзу. Убедиться, и надавать по шее за то, что испытывал нервную систему друзей на прочность. Нахмурившись на свои мрачные мысли, грызущие его с того момента, как Лиам пулей выскочил из квартиры Питера, он проходит за дверь, оставляя пустой класс позади и, потеряв ориентацию в пространстве, врезается в твердое неожиданное препятствие на пути, отозвавшееся недовольными проклятиями. Скотт тут же извиняется и сталкивается взглядом с раздраженным Финстоком, чье выражение лица тут же светлеет. - МакКолл, ты то мне и нужен! - Достаточно экспрессивно восклицает тренер и ощутимо хлопает его по плечу, тут же в него вцепляясь и утаскивая в противоположную от нужного Скотту класса сторону, не дожидаясь какой-либо ответной реакции. Осведомленный о бесполезности любых попыток сопротивления, если речь заходит о Бобби Финстоке, старшеклассник лишь безропотно позволяет увести себя в нужном направлении, покорно принимая свою участь. Миновав раздевалку, которую, на удивление, юные разрушители совсем не затронули, наверное, банально не успев до нее добраться (что, вероятно, и объясняет общую невозмутимость мужчины сегодня), они устраиваются в кабинете тренера. Скотт уже дважды за этот день чувствует себя участником допроса, и совсем не с позиции силы, что причиняет некоторый дискомфорт и привносит неловкость, конечно, исключительно ему. МакКолл вообще не уверен, что сидящий напротив него альфа когда-либо испытывал подобные ощущения или хотя бы имел подобные понятия в своем словарном запасе, постоянно являясь их источником. Прямо сейчас мужчина, не мигая, смотрел на ученика, своим фирменным хмурым взглядом, что производил сильное впечатление за счёт искры безумия и по природе большого размера глазных яблок. Скотт постарался сохранять непринуждённый вид, дожидаясь пояснения этой ситуации от тренера, демонстративно осматривая помещение, и намеренно избегая смотреть на преподавателя в ответ. Однако, когда его промедление не оправдало себя и тишина начала натурально давить, старшеклассник поерзал в кресле и решился подать голос первым, наконец встречая взгляд Финстока своим. - Тренер, что вы делаете? - Я жду, МакКолл. - Предельно серьезно отвечает мужчина, нисколько не объясняя происходящее. - Ждёте чего? - Неуверенно спрашивает Скотт, совершенно сбитый с толку. - Я жду, когда дух прежнего Скотта МакКолла, завоевателя и нашего чемпиона пробудится в этом жалком нынешнем обличии и будет готов поднять нашу команду с колен, как в старые добрые времена. - Сэр, извините, но я совсем ничего не понимаю. Зачем я нужен полностью укомплектованной команде? - В том-то и дело, что команда больше не является таковой. У нас недобор в связи с… некоторыми обстоятельствами, - Поморщился Финсток, делая небольшую паузу в поисках подходящего определения. - поэтому ты нам необходим. Долг зовёт, МакКолл. Неужели ты хочешь подвести свою школу? - Нет, сэр. - Ошарашенно выпаливает Скотт. - Но я уже говорил вам, что у меня больше нет возможности играть в лакросс. Это мой последний год, и мне необходимо сосредоточиться на подготовке к поступлению в медицинский колледж. Почему бы вам не позвать Джексона обратно в команду? Он один из лучших, и я уверен, что в таком экстренном случае он сделает для вас одолжение. Финсток мрачно фыркает и откидывается в кресле, раздражённо отмахиваясь. - Уиттмор был довольно убедителен в своей позиции оставаться как можно дальше от лакросса, как и его вечный спутник - Итан. Эта звёздная парочка вознамерилась поступать в один и тот же престижный финансовый колледж и, как и ты, бросила все свои силы и время на подготовку. Но они очень серьезно настроены - даже пожениться хотят после выпуска, так что мне пришлось оставить их в покое. И выбор опять падает на тебя. - Но тренер, есть же другие старшеклассники, оставившие команду. Я не могу помочь вам в этом. Внезапно Финсток резко подаётся вперёд, громко хлопая ладонями по столу. - Как раз-таки только ты и можешь тут помочь. Ты талантливый капитан и несомненный лидер, ребята тебя любят. К тому же, у тебя уже есть опыт работы с Рэйкеном, и ты сможешь держать его в узде, пока я не найду ему подходящую замену. - Что? - Тут же теряется Скотт, нахмурившись и чуть склоняясь ближе к тренеру. Последняя часть страстной речи мужчины заставила его похолодеть изнутри. - При чем тут Рэйкен? - Он неверяще отгоняет ужасающую догадку, желая, чтобы Финсток тут же ее со смехом опроверг, переводя все в шутку. - Только не говорите, что вы позвали его в команду! - Я был вынужден. - С неохотой признает старший альфа, опуская взгляд. - Он сильный игрок, к тому же в команде он теперь на особых условиях - за любую провинность его исключают из школы. - Но, сэр, неужели вы забыли о том, что случилось в прошлом году? Он буквально уничтожил нашу команду! И этому человеку вы даете второй шанс? - МакКолл, успокойся! Ни о каком втором шансе и речи не идет. Будь у меня больше времени, я бы просто устроил отборочные в команду, а Рэйкена заставил драить душевые в раздевалке за малейшую мысль о лакроссе, но на носу игра с Девенфордом и мне нужны все резервные силы. Даже из черного списка. А ты должен уравновесить баланс добра и зла и присмотреть за этим паршивцем. Скотт закрыл глаза и протяжно выдохнул через нос, плотно сжав губы. Он понимал логику тренера, но ничего не мог поделать с глухим раздражением поднявшемся изнутри при воспоминании о мерзком двуличном ублюдке, что втерся в доверие, притворился ближайшим другом, за его спиной проворачивая подлость. И если бы не Стайлз, возможно, у Рэйкена получилось бы преуспеть в ней. А теперь с этим предстоит столкнуться Лиаму, и Стайлза рядом не будет, как и самого Скотта. Изначально намеренный твердо отказать тренеру, теперь он не может позволить младшему другу справляться с такой угрозой в одиночку, просто не смеет допустить этого. - Я согласен. Финсток широко улыбается и снова облегченно оседает в своем кресле, будучи явно настроенным ранее на долгий ожесточенный спор, возможно, даже с применением угроз вплоть до физической расправы. — Вот это настрой, так держать, МакКолл! Я никогда в тебе не сомневался. Значит, займешь позицию капитана. - Нет, подождите, тренер. - Сразу же резко прерывая мужчину взмахом руки, подрывается Скотт, и довольная улыбка того моментально улетучивается. - Я думаю, что лучше Лиаму оставаться капитаном, так как это временные меры. Он замечательно справляется с этой ролью. Выражение лица Финстока весьма красноречиво говорило о явном несогласии мужчины с этим утверждением. - Я не спрашиваю тебя о том, какую позицию ты хотел бы занять в команде. Здесь вообще запрещены вольнодумие и свобода выбора, тут тебе не Неверленд. Я ваш тренер, и я «временно» меняю капитана. С Данбаром сам поговоришь. А теперь пошел отсюда, ты портишь мне аппетит. Скотт проглатывает дальнейшую тираду, протяжно выдыхая, и обреченно поднимается с места, направляясь к двери. Уже сжимая ручку, он снова поворачивается к тренеру и настороженно спрашивает. - А почему в команде вообще произошел недобор? Финсток морщится и отмахивается от старшеклассника, даже не поднимая на него глаз, теперь полностью увлеченный документацией. - К Данбару, МакКолл. Скотт хмурится и, неохотно повинуясь, покидает помещение, мягко прикрывая за собой дверь. - Замечательно справляется с этой ролью, ха. Пусть Данбар теперь обдумает свое поведение и сменит капитанскую тактику, которую он, видимо, перенял у игроков в прятки. Позорник. Бобби откладывает пухлую стопку выполненных контрольных работ, прерываясь на перекус, и роется в своей сумке в поисках припрятанного там сэндвича, как внезапно в его поле зрения попадается сложенный пополам листок А4, маняще пристроившийся на краю стола. Озадаченный тренер вооружается линейкой и аккуратно тыкает ею в подозрительную записку, после оглядываясь по сторонам, и нерешительно берет в руки, медленно разворачивая. В процессе чтения его лицо приобретает все более насыщенный оттенок розового, а губы невольно растягиваются в глупой улыбке. Подняв чуть расплывчатый мечтательный взгляд от написанного, он тут же берет себя в руки и откашливается, натягивая привычное суровое выражение лица. Комкая листок, он выкидывает его точным броском в урну и, наконец разживаясь припасенной едой, сердито откусывает кусок, ожесточенно пережевывая его. - Засранцы. - Возмущённо фыркает мужчина, но уголки его губ слегка приподнимаются, выдавая его удовлетворение. "Мистер Пирожок, у меня было задание написать эссе о моем герое, и вы первый человек, о котором я подумал. В конечном итоге, правда, я написал о Аврааме Линкольне, но лишь потому, что миссис Джилл не в состоянии понять, насколько вы исключительный человек. От лица всех учеников старшей школы Бэйкон Хиллз хочу выразить нашу необъяснимую, неподдающуюся логическому обоснованию, но не менее необъятную от этого любовь к вам. Каждое утро мы встаем с вашими нестандартными мотивационными призывами выходить из любой ситуации победителями, ну, или хотя бы в матче по лакроссу с командами других школ. Ваша постоянная поддержка и тактичная по-отечески заботливая критика невыразимо ценна для нас. Спасибо вам за неоценимый вклад в наше развитие, вы лучший тренер! P.S. А еще у вас очень красивая улыбка! P.P.S. Не беспокойтесь, это не Гринберг. P.P.P.S. Хотя он тоже так считает;)» Скотт стоит в пустом коридоре совсем сбитый с толку. Внезапно, он оказывается в самой гуще событий, о которых не имеет ни малейшего понятия. Весьма обидное положение, учитывая, что он привык контролировать все происходящее, чтобы в любой момент оказаться рядом и предотвратить неприятные последствия, сгладить острые углы, подставить твердое плечо или, на самый крайний случай, помочь избавиться от неугодных свидетелей или случайных окоченевших тел их врагов. И то, что Лиам умолчал об очевидном конфликте в команде, ранило старшеклассника. Вообще отстраненность младшего друга в последнее время задевала МакКолла, заставляя сомневаться в сохранении доверительных отношений между ними. Им предстоит серьезно поговорить: Скотт больше не мог оставаться в стороне, тем более в нынешней ситуации. Он не мог позволить чему-то плохому случиться с этим мальчиком. Альфа несет ответственность за него с тех пор, как тот поддержал его тогда в раздевалке, встав на пути у разъяренного Рэйкена. На тот момент, совсем ещё ребенок, пятнадцатилетний Данбар, больше смахивающий на взлохмаченного ощетинившегося волчонка, тявкающего на матёрого волка, резко вклинился в разоблачительную разборку между Рэйкеном и Скоттом, грубо затыкая зачинщика конфликта и храбро защищая своего капитана, поддержав его. И что поражало МакКолла больше всего - трясущийся от ярости Тео, не спускающий с рук никому даже малейшее проявление неуважения, вечно готовый вступить в драку, неизменно выходя из нее победителем - отступил. Он вперился в миниатюрного Лиама, угрожающе поднявшего подбородок и источающего волны гнева, убийственным взглядом, который был с достоинством встречен, и спустя десяток долгих секунд ожесточенной невербальной борьбы, резко выдохнул сквозь сжатые зубы и быстрым шагом покинул раздевалку, громко хлопнув дверью. Хотя, МакКоллу на секунду показалось, что тот был готов кинуться на опрометчиво смелого омегу. Это было очень странно, из разряда «удивительное рядом». Любой другой на месте Лиама уже глотал бы собственную кровь. В итоге, они со Стайлзом сошлись на том, что дело в видовой принадлежности, что даже у такого мудака, как Тео Рэйкен хватает достоинства не поднимать руку на слабый пол. И даже после этого инцидента Рэйкен никак не выделял Лиама, не показывая никакого негативного настроя по отношению к мальчику. Вплоть до последнего времени. И Скотт даже не представлял, сколько уже продолжались издевки Рэйкена над его младшим другом. Возможно, альфа вымещал свою злость на нем с самого начала этого года, немного опоздав с местью, а Лиам молчал об этом. И если бы не настойчивые просьбы Данбара не вмешиваться, Скотт бы уже вправил мозги этому ублюдку. Альфа устало потер лицо ладонью. Возможно, он перегибал палку со своей заботой, ведь Лиам не выглядел зашуганным. Стайлз постоянно твердил ему об этом: «Чувак, он уже большой мальчик, пусть и выглядит как невинный потерявшийся щеночек. Понимаю, ты увлекся ролью суровой мамочки, но дай ему хотя бы чихнуть без твоего контроля», совершенно не разделяя его беспокойства. Стилински вообще сейчас был больше поглощен Дереком и грядущим переездом к нему. Мейсон и Кори хором утверждали, что с Лиамом все в порядке, и тот просто слишком сосредоточен на своих обязанностях капитана, стараясь справиться с такой ответственностью. Однако, эта парочка всегда была подозрительной, и Скотт не мог им доверять в делах, что касались Данбара, учитывая их склонность покрывать его из дружеской солидарности. Лидия пыталась успокоить его, объясняя его тревожность недосыпом из-за слишком большой загруженности, и убеждая старшеклассника перестать себя накручивать и сфокусироваться в кои-то веки на собственной жизни. Даже Малия не разделяла его беспокойства, буднично заявляя, что у омеги всего лишь переходный возраст в самом разгаре и сопутствующий ему подростковый бунт, который и заставляет Лиама отгораживаться от друзей и стремиться к независимости от старших, особенно в совокупности с его расстройством. Джексон же просто удивленно усмехнулся и поинтересовался, какого хрена он вообще лезет к нему с такими глупостями, глумливо отмечая, что у кое-кого нездоровая фиксация на Рэйкене. Но даже не получив поддержки от остальной компании в этом деле, он чувствовал, что что-то происходит с вспыльчивым омегой. Что-то нехорошее, и он просто обязан выяснить что, и предотвратить это. МакКолл с трудом выдергивает себя из собственных мрачных мыслей, возвращаясь в непривычную тишину коридора, что нарушалась лишь приглушенными монотонными голосами учителей и учеников, доносившимися из-за закрытых дверей классов. Он уже непозволительно сильно опаздывал на урок и ему стоило поспешить. Скотт мечтательно подумал о большом стаканчике крепкого кофе, наконец двинувшись по коридору к нужному кабинету, но почти сразу же был грубо схвачен за плечи, секундой позже впечатываясь в стену с глухим ударом, ощутимо прикладываясь затылком. Легкий испуг и недоумение от внезапности действий мгновенно сменяются быстро растущим негодованием, когда перед его лицом предстает предмет его тревожных мыслей. Обычно самодовольное и насмехающееся лицо Тео Рэйкена исказила гримаса гнева, тяжёлый запах чужой ярости обжигал ноздри. - Сейчас же убрал от меня руки. - Процедил Скотт обманчиво спокойным ровным тоном, что давало в полной мере прочувствовать предупреждение в словах альфы. Что, впрочем, совершенно не впечатлило другого старшеклассника, казалось, вообще пропустившего эту реплику мимо ушей, будучи в невменяемом состоянии. - Лицемерный инфантильный ублюдок, неспособный даже банально присмотреть за своим другом, не говоря уже о том, чтобы защитить в нужный момент. Презрительное брошенное обвинение заставило Скотта замереть, чувствуя липкий холод, поднимающийся по позвоночнику. - Что ты с ним сделал? - Мертвым голосом выдавил МакКолл, страх сжал его горло тисками. - Что ты сделал с ним, урод?! - Выкрикнул альфа и схватил Рэйкена за грудки, с силой встряхивая. На что тот ответил уродливой сумасшедшей усмешкой, что пугала своей абсурдной неуместностью ещё больше. - Лично я ничего ему не делал, Скотт. С издевкой протянул его бывший друг, резким движением сбрасывая с себя чужие руки. - Но если бы и так, то ты узнал бы последним из-за своей клинической слепоты и кретинизма. - Он хмыкает и прищуривается. - Или же тебе просто наплевать на мелкого назойливого омежку, что благоговеет перед тобой и следует хвостиком. Должно быть это утомительно, быть в чьих-то глазах героем и неоспоримым авторитетом... Скотт громко рычит и бросается вперёд, меняя их позиции, прерывая жестокую насмешку и выбивая из Рэйкена воздух. - Заткнись. Не знаю, о чем ты говоришь, но не смей больше к нему приближаться или, клянусь богом, я убью тебя. Скотт сбит с толку внезапным хохотом, которым были встречены его слова. Он с широко раскрытыми глазами наблюдает неадекватную реакцию альфы перед ним, пока тот не прекращает трястись от смеха и скалится. - Ты говоришь, что я урод и представляю опасность для малыша Данбара, однако именно я спас его в тот момент, когда на Лиама напал собственный товарищ по команде. И именно я встретил его ночью пьяного на улице, позаботившись о том, чтобы он добрался до своего дома без приключений на его задницу. А где был в этот момент ты, Скотт? Лучший друг и защитник, большая мамочка, старший наставник. Почему вместо тебя там был я, конченный человек и последний мерзавец? Слова Рэйкена попадают прямо в цель. Другой альфа застывает на месте, клокочущий рык оседает глубоко в его глотке, вместе с мгновенно растворившейся яростью, оставляя после себя только тянущее чувство пустоты, прежде чем осознание медленно опускается на него. - Что? – Потрясенно выдыхает МакКолл, хватка на чужой футболке ослабляется, чем Рэйкен незамедлительно пользуется и резким движением рук отталкивает от себя темноволосого парня, все еще пребывающего в состоянии шока и никак не реагирующего на это. — Вот об этом я и говорю, Скотт. Ты даже не в курсе. Лиама могли… - Он хмурится, резко прерывая себя, сердясь на то, что эмоции берут над ним верх, нарушая тщательный контроль над речевым аппаратом. – Все могло плохо закончится, а его хваленным друзьям было плевать. Твоя поддержка заключается только в красивых речах, но до дела не доходит. Ты заботливый друг только до того момента, как приходится действительно им быть. Но не переживай, Лиам скоро поймет, кто, и правда, находится всегда рядом, а кто просто играет в имитацию, создавая красивую, но тошнотворно нелепую картинку большой крепкой семьи. - Не тебе читать мне морали. Я допустил ошибку, но, впредь, буду следить за жизнью Лиама тщательнее. Особенно за присутствием в ней такого мерзавца, как ты. Твердо припечатывает Скотт, впиваясь тяжёлым взглядом в ледяные глаза напротив. И был вознагражден презрительной усмешкой. - Браво, Скотт. Я, конечно, знал, что ты звёзд с неба не хватаешь, но не до такой же степени. С каким восхитительным упорством ты продолжаешь закрывать глаза на происходящее, воспринимая искаженную картину мира и выстраивая совершенно идиотские умозаключения. Конечно, малыша Лиама нужно спасать именно от меня в сложившихся обстоятельствах. Ты как обычно демонстрируешь чудеса проницательности. МакКолл сопровождает откровенные оскорбления глухим гортанным звуком, предостерегая, досадуя на себя за проявленную невнимательность. Однако, другой альфа лишь вздергивает бровь, слегка подаваясь вперёд и приподнимая верхнюю губу, оголяя острые клыки. Скотт совершенно запутался, сталкиваясь с противоречиями в поведении Рэйкена. Поэтому он выпрямляется и задаёт главный вопрос, что терзает его уже давно, даже не надеясь на искренность. - Что тебе вообще нужно от Лиама? В голосе альфы нет раздражения, лишь спокойствие и задумчивость, что действует на Тео как ведро ледяной воды, остужая готовое броситься в атаку тело. Напряжение отпускает его, и теперь он чувствует себя потерянным и уязвимым, опуская глаза в школьный затертый множеством конверсов пол. Мне нужно впитать его в себя до костей и дышать им постоянно. - Ничего. Мне ничего от него не нужно. Совершенно серьезно произносит он, снова встречаясь взглядом со Скоттом, и в нем нет ни тени прежней глумливости и издёвки. Наблюдая изумление МакКолла, он резко разворачивается и уходит дальше по коридору, прежде чем тот успевает что-то сказать. Смуглый парень остаётся стоять на месте, недоуменно глядя перед собой, анализируя произошедший диалог. Рэйкен мерзавец, несомненно, но в его словах не было лжи. Казалось, он впервые был так откровенен. И, почему-то, тот факт, что он не представлял из себя угрозу для Лиама лишь заставлял Скотта нервничать ещё больше. Если ему ничего не нужно от омеги, то что происходит между ними? - Друг, я не знаю. В последнее время я ни в чем не уверен, особенно в себе и своих силах. Мне кажется я все только порчу. Я поссорился с мамой, Эллисон избегает меня из-за нашего последнего разговора о ее семье, а дела в команде идут все хуже и хуже. Может, я просто не способен быть их лидером? Неспособен быть лидером вообще. Я просто хочу все бросить, избавиться от слишком большой для меня ответственности. - Скотт, ты просто переживаешь не лучшие времена сейчас. Все обязательно наладится, слышишь? Твоя мама самая разумная женщина, что я знаю, а вы с Эллисон созданы друг для друга, настолько, что окружающих тошнит от вас. А что касается команды - не забывай, именно благодаря тебе мы изначально стали непобедимы, именно под твоим началом мы отточили свою игру и достигли впечатляющих результатов. Будь уверен, совсем скоро все будет снова хорошо, тебе просто нужна передышка, тебе нужно собраться с силами. А я буду рядом все время, всегда готовый поддержать тебя, брат. - Спасибо, Тео. Иногда мне кажется, что в меня веришь только ты. - Ты мой самый близкий человек, и ты знаешь об этом. Я порву за твое счастье. Усиленно предающиеся забвению воспоминания отдаются острой болью в груди, вскрывая застарелую рану и пробуждая глухую горечь и гнев лжи и предательства. Скотт морщится, сжимая челюсть. Он старается избавиться от болезненной знакомой картинки, встающей перед глазами, когда его внимание привлекает тихий короткий звук. Выуживая мобильник, альфа читает успокаивающее лаконичное сообщение от блудного друга и переводит дыхание. Значит, сегодня можно не предпринимать попытку интервенции в дом Гейеров. При таком раскладе их разговор с Лиамом подождёт до завтра. И он будет очень обстоятельным. Теперь Данбару предстоит побывать на месте участника допроса. Относительно пришедший в себя, Скотт вздыхает и решает все же появиться на уроке английской литературы сегодня. Тео позорно сбежал от МакКолла, ругая себя за излишнюю откровенность, и проклиная старшеклассника за врождённую тупость. Изначально он планировал просто донести до него, что его другу необходима помощь и Скотту лучше поскорее достать голову из задницы и вспомнить о существовании Лиама, однако поддался эмоциям, затмившему его разум гневу из-за беспечности и безразличия МакКолла о судьбе своего почти младшего брата, и едва не выбил из него все дерьмо, только чудом сдержавшись. И теперь вызвал лишь больше подозрений. Глупый, глупый, Тео. Это была просто максимально идиотская затея. С некоторых пор Лиам оказывал на него такое действие, совершенно лишая его рассудка и способности ясно мыслить, когда волнение за невезучего омегу сводило его с ума. Он раздражённо фыркает и отвлекается на мобильное устройство, посылающее назойливую вибрацию по его бедру из заднего кармана. Рэйкен достает смартфон на свет божий и открывает входящее сообщение, невольно улыбаясь, замедляя шаг, и, в итоге, вовсе останавливаясь посередине коридора. "Да, ты прав, я позволил себе лишнего, но сейчас привел себя в порядок" 13:28 от Твоя детка Улыбка Тео гаснет, и он вздыхает, закрывая глаза и вслепую убирая телефон на место. Посыл омеги был предельно ясен. Значит, Лиам решил идти на попятную, прямо говоря, что им лучше забыть о случившемся. Не то чтобы альфа не ожидал такого развития событий, наоборот, этот исход был наиболее вероятен. Но это не значит, что в глубине души он не надеялся на что-то большее, на открытое расположение Лиама после случившегося. Возможно, он даже смел надеяться на установлении отношений с этим мальчиком, что было бы логично, учитывая их недавнюю близость, и духовную, и физическую. Однако омега все перечеркнул одним сообщением. Не то, чтобы Тео не ожидал такого, но это не помешало саднящему горькому чувству сдавить его грудную клетку в самом уязвимом месте. Он качнул головой, печально усмехаясь, и решительно продолжил свой путь к выходу из школы. Уже доставая из помятой упаковки сигарету и позволяя пламени из зажигалки лизнуть ее кончик, он лелеял четко укрепившуюся в сознании мысль. Лиам теперь принадлежит ему, а Тео принадлежит Лиаму. И при всем желании омега уже не в силах изменить это. Рэйкен привык брать свое, и в этот раз он ни за что не отступится. ******** Лиам ждал визита Мейсона как заключенный своего приговора. Он не мог найти себе места и успокоить разошедшиеся нервы, болтаясь по дому и занимая себя мелкими незначительными делами, когда эффект ночной вылазки, если не полностью исчез под влиянием медикаментов, то сошел до терпимого уровня. Омега успел навести относительный порядок в комнате, распихав кучей еще приемлемой свежести вещи по полкам шкафа и, для полной уверенности (во избежание непредвиденной массовой утечки), подперев его дверцы стулом. Небрежно заправив кровать и придав хаосу на письменном столе вид упорядоченной системы, он решил, что его долг, как хозяина своего жилища, отдан, и с чистой совестью отправился наводить лоск на первом этаже. Однако довольно быстро был спроважен обратно в свою комнату Дженной под предлогом необходимости отдыха и постельного режима после такой бурной ночи, что можно было расценивать как требование прекратить крушить их дом, ведь он такого не заслуживает. Предоставленный сам себе и не занятый чем-то скучным и монотонным, Лиам снова оказывается погребенным под лавиной мрачных мыслей о сложившейся ситуации и начинает себя накручивать, заканчивая тем, что внимательно изучает ссылки на статьи и видео по запросу «что делать, если ты оказался в тюрьме для несовершеннолетних». Просмотренное ему совсем не нравится, и он решает начать заранее учить тюремный жаргон, проговаривая грубые по звучанию слова и тщательно выписывая их с транскрипцией в блокнот. Когда учебный день заканчивается и Мейсон должен заявиться к нему на порог в течение ближайших двадцати минут, омега прерывается и подходит к зеркалу в ванной с блокнотом в руках, выставляя его перед собой и делая максимально брутальное лицо, проверяя, насколько жалким будет его магшот при аресте. Он намерен натренироваться, чтобы даже его родители оценили перед тем, как они откажутся от своего несовершеннолетнего сына-преступника. «Может он и преступник, но он тот еще красавчик», скажет его отец, взглянув на фотографию, где он держит табличку со своим именем, сурово глядя перед собой. Или не скажет, морщится Лиам, разочарованный открывающейся картиной – его лицо кирпичом выглядит нелепо и вполне вероятно, что именно это и станет причиной, по которой его родители отрекутся от него. Он переводит взгляд на кровоподтёки и рисунок на своей шее, о которых уже успел забыть и взвизгивает от тут же охватившей его паники, осознавая, что до прихода его друга осталось от силы десять минут, а главные улики свершившегося акта безнравственности, как он окрестил тот факт, что Тео ему подрочил, до сих пор не уничтожены. Данбар швыряет блокнот на кровать и опрометью бросается в комнату родителей, и после быстрого разрушительного поиска, разживается тональным кремом своей матери. Не жалея косметического средства, он щедро маскирует цветные узоры толстым слоем. Достигнув относительно удовлетворительного результата, Лиам прячет флакон в ящике под зеркалом и моет руки, уже улавливая чужие шаги на лестнице. К тому моменту, как голова его лучшего друга настороженно просовывается в дверную щель, обводя помещение внимательным взглядом, он уже восседает на кровати в скованной позе с неестественно широкой пластмассовой улыбкой. - Привет, Мейс. Нет необходимости так пристально осматривать мою комнату, я разрисовал школу, а не совершил теракт. У меня нет бомбы под ковром. - Тебе не нужна бомба под ковром, чтобы нанести непоправимый вред человеческой психике. Отрезает бета и так же скрупулезно изучает ванную комнату, примыкающую к его спальне, проходя внутрь. Спустя несколько долгих тысяч лет, как показалось Лиаму, тот пожимает плечами и выходит из режима санинспектора, переходя на будничный тон. - Кори, милый, ты можешь зайти. Я проверил, его комната больше не представляет угрозу поглощения в другое измерение. Лиам вышел из битвы с бардаком победителем, что удивительно. Я ставил на то, что тот его похоронит под собой. Пока омега задыхался от возмущения, в комнату осторожно зашел темноволосый парень в объемном синем свитере, все еще с недоверием присматриваясь к окружающей обстановке. Последнее посещение Брайантом его «холостяцкого убежища» закончилось психологической травмой омеги, нанесенной ужасным беспорядком, царившим там. Последней каплей для Кори стал вчерашний сэндвич, на который ему не повезло приземлиться своей пятой точкой, и он зарекся еще когда-либо приходить к Данбару в гости. Лиам же считал, что у кого-то просто слишком тонкая душевная организация, говорящая о полной неприспособленности к жизни в современных реалиях. «Если ты можешь выдержать вид голого тела Мейсона, то эта истерика является чудовищным лицемерием» - с выражением оскорбленной невинности обиженно заявил Лиам тогда, в ответ получая два возмущенных взгляда с последующим громким хлопком двери. «У меня великолепное тело! Твои фантазии просто не могут выдержать такого воплощения сексуальности!» - донеслось с первого этажа перед тем, как оба его друга (Бывших! Надо будет им как-нибудь потом об этом сказать) покинули дом. Но нынешняя ситуация входит в разряд экстренных, поэтому Кори любезно дал его комнате еще один шанс, предварительно проконсультировавшись с психологом. — Это невозможно. Бардак не может победить сам себя, ведь Лиам уже является его частью. – Задумчиво тянет омега, осматриваясь и подходя к шкафу, заставляя Данбара подпрыгнуть на кровати и броситься к нему, хватая за руку. - На твоем месте я бы этого не делал. – Зловеще предупреждает хозяин комнаты, предельно серьезно глядя прямо в глаза застывшему Кори. Тот морщит нос и мягко освобождает свою конечность из цепкого захвата. - Ты просто омерзителен. – Выносит вердикт Брайант и отходит к своему парню, аккуратно примостившись на самом краешке кровати. Лиам лишь самодовольно ухмыляется и устраивается на стуле перед ними. Веселое появление его друзей развеяло тяжелую атмосферу, успевшую сгуститься тут наподобие большой черной грозовой тучи. Однако воцарившееся тут же молчание и ожидающие взгляды двух друзей вновь возвращали гнетущее ощущение отчаяния. Данбар опускает взгляд и собирается с духом, пытаясь мысленно выстроить примерную линию пересказа произошедшего, пока его не прерывает удивленный возглас Мейсона: - Лиам, что это? Он снова сосредотачивает внимание на Хьюитте, чтобы обнаружить того ошеломленно читающим его будущий необходимый лексический запас с заброшенного блокнота. — Это что, тюремный жаргон? Ты совсем с ума сошел? - Я пытаюсь подготовиться к грядущим тяготам своей жизни! Я должен быть готовым правильно поставить себя в компании моих сокамерников. Не хочу бояться поворачиваться спиной к другим заключенным, не говоря уже о том, чтобы безопасно принимать там душ. Кори непонимающе переглядывается с Мейсоном, и не сдержавшись, фыркает, тут же прикрывая рот ладонью и стараясь принять более серьезное выражение лица. Бета закатывает глаза и снисходительно произносит, обращаясь к нему как к глупому ребенку (то есть, как к Лиаму Данбару): - Лиам, никто не собирается заключать тебя в тюрьму, успокойся. Насколько я слышал, никакого взлома не было установлено, значит, речь идет о мелком хулиганстве. А это административная ответственность. Даже если они сообразят, что это ты, максимальное наказание, которое тебе грозит – это общественные работы и штраф. Омега задумчиво смотрит на лучшего друга и постепенно успокаивается. - Ты забыл добавить, что я несовершеннолетний. Это же значительно смягчает приговор, да? - Я не могу поверить, что мне придется быть тем, кто сообщит тебе об этом, но в Калифорнии подростки несут ответственность с 14ти лет. И ты будешь проходить по этому делу как взрослый. Вернее, если они поймут, что это ты, конечно. Чувак, чем ты вообще занимаешься в школе? - Черт. Я не виноват, что ты ходячая энциклопедия, а у меня расстройство прерывистой вспыльчивости, с которым довольно трудно сосредоточиться на поступающей информации. Огрызается Лиам, вскакивая со стула и раздраженно меряя шагами комнату. Мейсон в ответ хмурится и опускает голову, рассматривая свои руки, а Кори добавляет на грани слышимости: — Это как раз может сойти за смягчающее обстоятельство… Мейсон делает резкое движение головой, призывая омегу сдержаться от комментариев сейчас. Он медленно выдыхает и успокаивающе обращается к взвинченному другу. - Лиам, послушай меня, пожалуйста. У них нет никаких улик, все это дело сплошной фарс. Никто не собирается тебя арестовывать и, тем более, заключать в тюрьму. Так что сядь и спокойно расскажи нам, что вообще произошло. Тот останавливается в центре комнаты, поджав губы и сжимая плечи руками и, после нескольких секунд раздумий, занимает прежнюю позицию. Он вздыхает и виновато смотрит Хьюитту в глаза. - Прости за эту вспышку. Весь день думаю об этом сегодня, представляю последствия, и мне страшно. Я успел сильно накрутить себя, и даже хотел прийти в полицию с повинной. Как же это глупо. Я не знал, что все будет так серьезно. Гребаный Рэйкен забыл упомянуть об этом. Горько выдыхает Лиам и тут же осекается, когда мягкая понимающая улыбка Мейсона застывает, в то время как брови взлетают к линии роста волос, а успокаивающее поглаживание ладони Кори по его руке превращается в стальной захват. - Что? Рэйкен? – Глупо переспрашивает Мейсон. - Какой Рэйкен? – В тон ему отзывается Лиам с максимально невинным непонимающим выражением лица, разыгрывая цирк одного клоуна, и больше всего на свете желая ударить себя сейчас в лицо за излишнюю болтливость. - Ты только что сам упомянул Рэйкена. – Нахмурившись, упрямо продолжает бета. - Нет, это ты про него сказал. – Соревнуясь с лучшим другом в главном качестве ослов, гнет свою линию Данбар, теперь желая ударить в лицо и Мейсона. — Это тональник у тебя на шее? – Прерывает их игру в идиотов, которая с каждой следующей фразой становится еще тупее, прищурившийся Кори, пристально глядя на вышеобозначенную область, все еще пытаясь выдавить из него признание своими крепко сомкнутыми на его руке тонкими пальцами. Окей, количество людей, которых он хотел бы покалечить, с каждой секундой увеличивается. Ему нужно что-то делать со своими садистскими наклонностями. Или же окружающим людям нужно что-то делать с их раздражающим поведением. В течение целых пяти секунд они все напряженно обмениваются нечитаемыми взглядами по законам жанра немого кино, прежде чем Лиам вскакивает с места, оставляя частички своего эпидермиса под ногтями поздно спохватившегося Брайанта и исчезает в ванной комнате, щелкая замком и опережая своих подорвавшихся за ним друзей. - Данбар, ты ведешь себя как ребенок! Тебя уже уличили во лжи, так имей смелость с достоинством встретить критику и признаться во всем! – Раздается слегка приглушенное, но от этого не менее возмущенное Мейсона. - Ты сейчас о сложившейся ситуации между нами или о расследовании? – Острит в ответ омега и ухмыляется, когда слышит тихие ругательства. - Я так и знал, что здесь не обошлось без Рэйкена. – Обличительно вступает Брайант и глаза Лиама совершают путешествие против часовой стрелки, попутно заглянув под черепную коробку. - Если там то, о чем мы думаем, то ты крупно влип, братишка. И без нас ты не справишься, слышишь? Ты забыл, кто твои совесть и разум? – Старался воззвать к его практичной части Хьюитт. - Я не знаю, о чем вы говорите. Вы просто набросились на меня, как две обезумевшие тетушки. Это вторжение в частную жизнь! Средь бела дня! – Срывается на высокочастотный крик Лиам под конец предложения, продолжая ерничать. — Значит сейчас ты решил блеснуть знанием законодательства, да, Лиам? – Вкрадчиво интересуется Мейсон, и его голос так и сочится злорадством. Затаившийся в ванной омега лишь фыркает в ответ, привалившись спиной к двери. Последовавшая за этим тишина начинает его смущать, вызывая подозрения, слишком затянувшись. Если эта парочка планирует его выманить из временного убежища, сделав вид, что они уже ушли, то у Лиама для них плохие новости – такая уловка слишком примитивна даже для младенцев, а Мори в этом случае просто бьют рекорды по наивности. Когда он уже решает подать голос, чтобы разведать обстановку, его опережает слишком довольный для своего положения Кори. - Да, ты прав. Наверное, ты, действительно, слишком много выпил вчера, чтобы помнить происходящее, однако твоя мама, наверняка сможет рассказать нам что-нибудь интересное. Миссис Гейер! – Судя по звуку, они, и правда, намерены были обманом выудить сведения из его бедной, ничего не подозревающей, матери, поэтому, выругавшись сквозь зубы, Лиам отпирает дверь и волком смотрит на торжествующе улыбающихся шантажистов. Мейсон тут же хватает его под руки, силой сажая на стул, а Кори, вооружившись влажными салфетками, принимается снимать слои крема с его шеи. Лиам сопровождает этот произвол шипением и глухим рыком, но не сопротивляется, понимая, что эту битву он проиграл. Через некоторое время раздается сдавленное оханье со стороны Брайанта и вскоре к нему присоединяется ошарашенный вздох Хьюитта. - Лиам, ты не говорил, что он тебя пытал. Скажи нам, это он заставил тебя залезть в школу? Угрожал сожрать тебя заживо, если ты не подчинишься? - Очень смешно. – Цедит Лиам с таким выражением лица, что тут же опровергает свои собственные слова. Мейсон вздыхает и снова оказывается перед ним на кровати, проникновенно заглядывая ему в глаза и теперь продолжая совершенно серьезно. - Пожалуйста, скажи мне, что ты не переспал с ним по пьяни, предварительно натворив дел, а теперь жалеешь о случившемся. Подросток опускает взгляд в пол, который, в принципе, не мешало бы уже помыть, и не находит слов, чтобы ответить. Если говорить грубо и кратко, то это именно то, что произошло между ними. Конечно, если опустить детали, что, кажется, Рэйкен влюблен в него, а сам Лиам теперь маниакально увлечен альфой и начинает чувствовать к нему нечто похожее. И что это не планировалось как разовая акция с выгодой на двоих, а Тео был таким непривычно нежным и, в то же время, страстным. И теперь Лиам не может выкинуть его из головы, каждая мельчайшая деталь и воспоминание прочно обосновались в его голове. Патовая ситуация, омега чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Он закусывает нижнюю губу, а взор начинает затуманиваться от скопившейся в глазах влаги. Черт, ему так стыдно. Он испортил все, что только можно было. Бета все понимает по его поникшим плечам и уязвимому выражению лица, печально и тихо выдыхая: - Черт, Ли. Как же так... Он чувствует, как Кори мягко сжал его плечо в поддерживающем жесте, и в тот же миг Мейсон укутывает его в свои успокаивающие надёжные объятия. Лиам позволяет себе расслабиться и скатиться нескольким слезинкам, тут же пропитавшим толстовку лучшего друга, крепко хватаясь за его спину. - Мне он нравится, Мейс. Очень нравится. Все вышло из-под контроля. - Сдавленно произносит он и замолкает, сдерживая подступающие рыдания, копившиеся в нем весь день. - Я знаю, дорогой. - шепотом произносит Хьюитт, нежно баюкая его, успокаивая как большого ребенка. Сидя тут, в окружении своих двух самых близких друзей, чувствуя их поддержку и стремление помочь, Лиам чувствует, как сдавливающее в тисках грудную клетку тяжёлое чувство понемногу уходит, а мир приобретает шаткое подобие равновесия. Ему становится на порядок легче и, отстраняясь, он признательно улыбается Мейсону, коротко сжимая руку Кори в ответном жесте. Оба парня усаживаются перед ним на кровати и каждый ждёт, пока кто-нибудь из них нарушит неловкое молчание, вызванное редким моментом душевной близости. - Может, ты расскажешь нам, что случилось? А вместе мы придумаем, что делать дальше. Робко предлагает Брайант, и Лиам кивает, решая начать с самого раннего события, о котором они имеют весьма отдаленное понятие, а именно только сам факт драки, - происшествия с Гейбом, разумеется, без уточнения про попытку изнасилования. Он знает, что Кори может слишком бурно отреагировать, и что его сильно заденут такие вещи, поэтому опускает их в своем рассказе. ******** Уже после того, как Кори и Мейсон покидают дом Гейеров, перед этим поучаствовав в семейном ужине и отлично влившись в юмористическую ежевечернюю программу «тонко пошути над Лиамом, вспомнив все самые идиотские моменты его жизни», в роли главного ведущего которой бессменно выступала его мать. Полностью удовлетворившись уничижительным стендапом, парочка отправилась по своим домам счастливая, чего не скажешь о мрачном Данбаре. На самом деле он совершенно не был озлоблен и дулся уже по привычке, будто по четко отработанному с годами сценарию. Можно сказать, что такое сложившееся положение дел только привносило покой в его жизнь, напоминая, что все идет своим чередом и мир не собирается пойти прахом. Уже лежа в своей кровати, он прокручивал события этого дня, в которых участвовали его друзья, находя в этом успокоение, и на его лице держалась легкая улыбка. Он был уверен, что даже если последние события приведут к ужасным разрушительным последствиям, эти люди будут рядом с ним. Они всегда помогут ему подняться с самого дна и научат его снова держаться на плаву. И эта уверенность греет его изнутри подобно маленькой, электрической лампочке старого образца. Та, что обычно едва разгоняла кромешную темноту на чердаке у дедушки и бабушки, но ты все равно был спокоен, доверяя ей свою безопасность от ночных созданий. Он перевернулся на бок и нахмурился, улавливая знакомый манящий запах, что доносился из-под подушки. Медленным движением он осторожно вытащил оттуда кожаную куртку и, проиграв в недолгой борьбе с самим собой, уткнулся носом в прохладный материал, жадно втягивая густой чуть горьковатый аромат с примесью никотина. Если отбросить усложняющие всё размышления, больше всего на свете он хотел оказаться сейчас в теплых объятиях источника этого запаха, но ему приходилось довольствоваться жалким заменителем. Убедив себя, что ему крайне необходимо проверить сообщения на предмет входящих, на случай, если у кого-то из его друзей случилась беда: Стайлза покусал койот, а Дерек впал в кому или дом Скотта попал под обстрел, ведь такие вещи иногда случаются, поэтому нужно быть бдительным, он открывает телефон, соскальзывая пальцем (случайно! чертова паршивая координация) на их короткий диалог с Тео. Как он и ожидал, альфа не стал ему отвечать, но чего он точно не ожидал – это четко ощутимого разочарования этим фактом, которое он не смог подавить. Лиам раздраженно откидывает телефон во вновь растущую кучу одежды, которой предназначалось положить начало новому беспорядку в его комнате, так горячо любимому Кори, и откидывается на спину, хмуро глядя в потолок и не забывая укутаться в забытый предмет гардероба Рэйкена. Обсудив все произошедшее с Мори, они так и не пришли к чему-то конкретному. Позволив себе умеренно и недолго поосуждать его действия, направленные на частичное разрушение школы, и Хьюитт и Брайант согласились, что случившееся не выходит за рамки его обычной глупости, особенно если брать в расчет помутивший его разум алкоголь. Главной причиной их недовольства было то, что он пошел на это под инициативой основного отрицательного персонажа в их истории – человека, официально числящегося в рядах кровных врагов и которому их общая компания друзей вынесла пожизненный вотум недоверия. Кори долго не мог поверить в то, что Лиам решился на это добровольно, убеждая его, что Стокгольмский синдром — нормальное явление, но быть соучастником или жертвой — это огромная разница, которая будет учитываться при аресте. Мейсон предпочитал просто промолчать, явно получая удовольствие от дискомфорта друга, с которым он как можно более кратко пересказывал произошедшие события. Омега решил не говорить им о сексуальном уроке изобразительного искусства на тему анатомического строения человека и о внезапном поцелуе в школе, произошедшем скорее под влиянием опьяняющего экстаза вседозволенности, чем, действительно, обдуманно, сочтя эти моменты слишком интимными и предпочитая оставить это между ним и Тео. Когда он дошел до момента взаимного откровения между ним и Рэйкеном и последующей близости, изложив все максимально сухо и по фактам, оба его друга выглядели озадаченными и весьма удивленными. Кори недоверчиво смотрел на него, высоко подняв брови, и явно пытаясь сформулировать свои мысли. Спустя какое-то время, он нашел в себе силы уточнить у Лиама: - Ты уверен, что он был искренен? Может, он просто нашел себе новое развлечение в виде растления несовершеннолетних омег с проблемами контроля гнева и отказывающимися подчинятся альфам? Может, он находит это интересным. Лиам на секунду застывает, поддавшись сомнениям и позволив страху и неприятным подозрениям прокрасться в его сердце, но тут же качает головой, слегка улыбаясь. - Вообще-то, он ровесник Скотта, значит, тоже несовершеннолетний и нет, он был честен со мной. Все время. И он явно заботился обо мне, я мог чувствовать его эмоции, когда у меня обострилось обоняние во время течки. Тео явно боялся за меня и, в то же время, испытывал ко мне нежность. Такое невозможно сымитировать. Тем более, если бы ему нужен был от меня только секс, все бы закончилось уже в его машине несколько дней назад, но он отшил меня. Лиам медлит, и, придя к чему-то, твердо произносит. - Все время, что я был с ним, он не пытался мне понравится, скорее наоборот. - Усмехается омега, вспоминая каким засранцем большую часть времени является Рэйкен. - Складывается ощущение, что он хочет, чтобы я узнал его настоящего. Не основываясь на школьных слухах и словах Скотта. - Перед глазами мелькнуло лицо Тео с выражением явного пренебрежения, когда он презрительно отзывался о МакКолле и его компании. - Особенно ему важно, чтобы я не полагался на мнение Скотта о нем. Мейсон непонимающе моргнул, тут же переспрашивая: - Какой в этом смысл, если все судят о нем по произошедшему скандалу в команде по лакроссу? Ты тоже там был в тот момент, значит, успел увидеть, что он за человек. Я имею в виду, что так поступил бы только плохой человек. - Бета округляет глаза, глядя прямо перед собой, явно произнося это уже для себя. - Вообще-то даже очень плохой. Лиам вздыхает, пожимая плечами, и продолжая смотреть на свои руки. - Как раз это он и старается донести до меня. Но ведь он не прав, я видел его без этой дурацкой маски самодовольного хама. Тео циничный, да, но не мерзавец. И у него есть причины не доверять оценке Скотта, ведь тот обижен на него. И у него было трудное детство... Кори щёлкнул пальцами перед его сосредоточенным лицом, когда он начал убеждать скорее себя, чем своих друзей, уходя в свое подсознание. - Лиам, ты сам себя слышишь? О чем ты вообще говоришь? Это Теодор Рэйкен - подлый манипулятор, притворявшийся другом Скотта, а потом предавший его, и ведущий себя как урод с тобой с самого начала года. А сейчас ты сидишь и оправдываешь его, потому что он рассказал тебе о сложной ситуации в семье и окружил внезапной заботой, которая, о черт, так напоминает ситуацию с твоим другом. Очнись, он даже не признался тебе в своей симпатии. И кто сказал, что, притворившись когда-то другом Скотта, он не может так же притвориться, что он влюблен в тебя. Даже если это и так, такой как он не заслуживает ответных чувств от тебя. Это гиблый вариант Лиам, прости, и я полностью поддерживаю твое решение держаться от него как можно дальше. Речь Кори получилась излишне эмоциональной, и он сам это понял, отворачиваясь и поджимая губы. Мейсон вздыхает и слегка приобнимает его, притягивая ближе к своему телу, но поза темноволосого омеги такая же напряжённая, выдающая насколько тот взволнован и раздражен. Лиам в свою очередь выглядит подавленным его словами, очевидно, втайне до последнего надеясь, что оба его друга примут его симпатию без негативной реакции и поддержат бредовую идею их возможных отношений, даже если сам он в них не верит. Мейсон чувствует давление с обеих сторон и тщательно обдумывает свои слова, прежде чем произнести: - Лиам, я не могу сказать, что нахожусь в восторге от сложившейся ситуации. Но, в то же время, не хочу быть таким категоричным, как Кори. У нас у всех есть свое темное прошлое, все мы совершали ошибки, просто у кого-то они были более значительными и сильнее отразились на настоящем. Думаю, важнее то, что он готов меняться ради тебя, а это достойно второго шанса. Безусловно, он не образчик порядочности и, скорее всего, он ещё причинит тебе боль, но он явно хочет сблизиться с тобой, и ты должен поступать так, как чувствуешь. Не думай о том, как отреагируют Скотт и остальные. Тут важно именно то, что желает твое сердце. Лиам тепло ему улыбается и смеется, разряжая обстановку. - Чувак, это прозвучало так по-гейски. Надеюсь, ты не собираешься петь в стиле Дисней? Мейсон сверкает обезоруживающей улыбкой в ответ, парируя: - Если, ты, конечно, так просишь... - Нет - вклинивается Кори, заметно расслабившись и теперь застенчиво улыбаясь своему парню - пожалуйста, пожалей наши барабанные перепонки. Мы ещё нуждаемся в способности слышать. Комнату затопил громкий смех друзей, когда Мейсон изобразил глубочайше оскорбленную личность и решил доказать парой боевых приемов подушкой, что такие шутки с ним плохи. Когда они уже покидали комнату, спускаясь на ужин, Кори остановился в проёме, пропуская вперёд Мейсона и тихо произнес, глядя Лиаму в глаза: - Не обижайся на меня, пожалуйста. Я просто не хочу, чтобы ты пострадал. Даже если сейчас он относится к тебе по-особенному, что будет, когда он перестанет чувствовать к тебе то, что он чувствует? Он остается все тем же Теодором Рэйкеном, вопрос в том, кем останешься для него ты. Лиам пораженно смотрит в грустные карие глаза напротив, пока Кори не отводит взгляд, следуя вниз за Хьюиттом, оставляя его наедине со своими раздумьями после жестоких в своей правдивости слов. Лиам позволяет себе вдохнуть полной грудью будоражащий его сознание и воображение запах, оставляя все сомнения на завтра. Сейчас он позволяет себе утонуть в воспоминаниях, чувствуя наполнившее его сладостное томление. Он закрывает глаза и погружается в ту ночь, когда все происходило быстро, небрежно и, в то же время, страстно и очень чувственно. Лиам проводит рукой по собственной груди, спускаясь по твердому прессу и запуская ее под растянутую футболку, касаясь голой теплой кожи прохладными подушечками пальцев, и такой контраст заставляет его автоматически слегка вздрогнуть и сжать мышцы пресса. Его ладонь следует по маршруту, который проложил Тео по телу омеги поглаживая и слегка надавливая, подогревая растущее возбуждение. Перед внутренним взором возникают желанные губы, изогнутые в лукавой усмешке, и на которые невозможно спокойно смотреть, когда они мягко сжимают сигарету. Ловкие пальцы, по бокам украшенные замысловатыми татуировками, что успели привлечь его внимание недавно и вызвать волнение. Что они творили с ним в ту ночь, Лиам успел отдельно возлюбить их и не мог перестать представлять их внутри себя. Он уверен, они чувствовались бы потрясающе - достаточно длинные, с крупными костяшками, выходящие из широкой ладони. Да, они были способны показать ему рай. Из горла Лиама вырвался слабый скулеж при этой мысли, заставившей его дырочку сжаться и слегка увлажниться. Он повернул голову набок, прикусив подушку и плавно спустил белье до колен, обхватив себя и совершая пару небрежных медленных движений по всей длине, большим пальцем круговыми движениями собирая выступивший предэякулят на самом кончике. Черт, одни мысли, наполненные образом Рэйкена заставляли его гореть изнутри. Он чувствовал дорожку фантомных мокрых поцелуев, спускающихся по его измученной шее, лёгкую небритость, слегка раздражающую нежную кожу и чужой язык, выписывающий невообразимые узоры по всему пути жадного приоткрытого рта, задушено простонав сквозь сжавшиеся на хлопковой ткани зубы и ускорив движение руки на своем члене, оттягивая крайнюю плоть и дразня чувствительное местечко. Лиам вспоминает гладкую молочную кожу с россыпью аккуратных родинок, каждую из которых ему хочется проследить поцелуями, особенно ту, до нелепости милую, украшающую левую щеку Тео. Он уже был достаточно близок к оргазму, подступающие волны которого заставляли мышцы пресса сжаться, а бедра мелко дрожать в предвкушении яркой вспышки. Лиам глубоко вдыхает полной, часто вздымающейся грудью подстегивающий настигающее его удовольствие аромат чужого парфюма, который сложно разложить на составляющие, но в нем точно присутствуют землистый и древесный нотки, напоминающие ему о чувстве безопасности и непоколебимой статичной уверенности, что окружают его, когда он находится в непосредственной близости с этим альфой, и темп, с которым движется его рука, становится совсем хаотичным, сосредотачиваясь на получении быстрой разрядки. Его ведет от полного образа, сложившегося из всех этих отдельных деталей. И рассудок затуманивает древнее, как сама Земля, первобытное желание обладать и быть использованным, раствориться в темном удовольствии и подарить его другому мужчине. Спина Лиама выгибается, и он протяжно отчаянно стонет в скрадывающую все звуки подушку, сотрясаясь всем телом и пачкая замедляющиеся пальцы. Слабо проводя ими по ставшему слишком чувствительным органу, он морщится и обмякает на кровати, восстанавливая дыхание. Ему кажется, что он может ясно видеть растянувшиеся в самодовольной улыбке губы и дразнящий низкий шепот: "Молодец, детка, ты славно постарался для меня", что заставляет его покраснеть сильнее прежнего и нахмуриться, злясь на самого себя за то, что поддался постыдному искушению. - Блядский Рэйкен. Раздражённо шипит Данбар в темноту комнаты и, нехотя, идёт в ванную устранять последствия игры его подростковых гормонов. Список причин, по которым он теперь скорее умрет, чем еще раз посмотрит в глаза Рэйкену, продолжает расти.