Когда-нибудь она точно пошлёт всё к чертям. Разобьёт ненавистный будильник, будет спать до обеда, есть на завтрак вредную пищу и целый день лежать на диване. Или бросит работу, съедет из этой шикарной квартиры и будет путешествовать по миру автостопом, заводя кучу новых знакомств и дико рискуя. Когда-нибудь она обязательно это сделает. Но точно не сегодня.
Такие привычные и такие ненавистные пять тридцать утра. Такой болезненный подъем из невероятно удобной кровати, освежающий душ и завтрак, привычно оставленный Кэйт на кухонном столе. Всё привычное, но всё вмиг стало каким-то чужим. Как будто это не она жила в таком графике всю свою жизнь, не понимая, как вообще можно жить иначе. Будто это не она обожала раннее утро, когда только светает, и свою работу, на которую она летела точно на крыльях любви.
Сегодня всё с трудом. Подъем с трудом, душ с трудом, даже завтрак съесть было слишком сложным мероприятием. На работу идти не хотелось, потому что смотреть в глаза Вишни и танцевать с ним выше её сил. Она не знает точно, подстроили ли они с отцом эту аварию или вообще чёрт знает что у них там произошло, но сама мысль о том, что кудрявый может быть причастен к тому, что отец не может передвигаться, а мистер Скотт с трудом вышел из комы, заставляет Сару прикрывать глаза при каждом упоминании Вишни, только бы не вспыхнуть злостью.
Сара обещала Майклу, что она продолжит с ним танцевать, чтобы не вызывать подозрений, но: «Еще раз он принесет свои сраные цветочки, я засуну их в его же задницу». Сару дико радовала эта ревность Тернера. Он всегда был горой за неё, когда они и подумать не могли, что между ними будут чувства, как же он будет вести себя сейчас? Убьёт того, кто посмеет её обидеть или косо посмотреть? Как он тогда собирается скрывать их отношения, когда вчера вечером, на парковке, сорок минут не мог оторваться от её губ?
Ей пока сложно представить, как всё это будет и зачем вообще нужна такая скрытность, но... Вчера он сказал: «Просто доверься мне, ладно?». И она доверилась. Почему-то она уверена, что хуже уже не будет. Работа полетела к чертям, отец чуть ли не продать её хотел, при всём этом этого же отца чуть не убили, так ещё и кто!
Сложно. Хочется выть, кричать и рвать на себе волосы. Но она натягивает кроссовки и выбегает в подъезд, чтобы нетерпеливо ждать, пока едет лифт, а потом быстро бежать в машину, где она мигом упадёт в объятия Майкла и на маленькую вечность забудет обо всех проблемах.
— Доброе утро, — он шепчет ей на ухо, вызывая мурашки и лёгкую улыбку.
— Привет, Майкл, — Сара оставляет парочку сладких поцелуев на его колючих щеках и выпутывается из объятий, чтобы надеть маску безразличия, будто бы он настоящий водитель и больше никто. Ровно в ту секунду, как они выезжают с парковки — игра начинается.
— Мои машины ревнуют меня к твоей, Сара! — смеётся Майкл, невесомо касаясь её колена. — Смотрят на меня так жалобно, что я на твоей уезжаю, представляешь?
— Тебе бы врачу показаться, Тёрнер, — она на пару секунд сплетает их пальцы, ощущая тепло его тела, — раз тебе уже машины кажутся жалобными.
— А я смотрю, у кого-то слишком острый язычок, да? Откушу, Сара.
Майкл шуточно клацает зубами, поворачивая голову к Саре, и наслаждается её громким смехом. Она нравится ему такой: беззаботной, спокойной, свободной от проблем и такой улыбчивой. Ему хочется увезти её куда-нибудь далеко-далеко, чтобы она всегда чувствовала себя так свободно, чтобы всегда так забавно смеялась и краснела от его шуточек. Но ему приходится сворачивать на парковку перед её танцевальным залом, наблюдать за падением её настроения и с сожалением смотреть на неё, когда ей приходится выходить из машины и на негнущихся ногах идти в зал и ждать Вишню, который отныне вызывает у нее только негативные эмоции.
Майклу сегодня не хочется ехать по своим делам, какого-то чёрта он сидит в машине и барабанит пальцами по рулю.
Бесит.
Этот долбаный Вишня снова припёрся со своими долбаными цветами и со своей долбаной улыбочкой.
Бесит.
Сейчас он будет танцевать с ней, касаться её своими ручонками, прижиматься.
Бесит.
Опять будет херовым интеллигентом, целовать ей руку, смотреть в глаза.
Бесит.
Ну нет, просто так сидеть и накручивать себя он не может. Мало ли, на что этот Вишня способен. Ещё неизвестно, причастен ли он к аварии, и если да, то оставлять его наедине с Сарой не самая лучшая идея.
Майкл вылетает из машины и чуть ли не бежит в зал. Что он скажет? Плевать, придумает что-нибудь на ходу, главное контролировать ситуацию. Главное видеть, что он не обидит её, что не будет себя вести с ней, как чмо, что не позволит себе лишнего. Просто видеть. Потому что бесит.
— Вишня, соберись! У нас соревнования на носу!
Сара отбрасывает руки Вишни со своей талии и делает пару шагов назад, устало прикрывая глаза. Он, кажется, вообще не собирается стараться и делать всё так, как просит Сара. Руки не держатся, ноги болтаются, а спину, кажется, он и вовсе ровной держать не умеет. Все замечания, что она делает ему, он пропускает мимо ушей, и только постоянно старается шутить, чтобы разрядить обстановку. Но только Вишня не учитывает тот факт, что Саре не нужны всякие шуточки. Ей нужно, чтобы человек работал, отдавался полностью, не жалея сил. Чтобы каждый раз танцевал, как последний, чтобы не боялся боли и мог работать на износ. Но Вишня...
— Мне кажется, ты усложняешь, красавица, — Вишня улыбается, подходит к Саре и берёт её подбородок двумя пальцами. Наклоняется ближе, пока Сара хмурится, не понимая, что происходит и хочет что-то сказать, но...
В этот момент дверь в зал открывается. Тёрнер.
Сара отпрыгнула от Вишни, как от огня, бегая глазами по помещению. Ну здорово, приплыли. Не хватало ещё, чтобы Тёрнер невесть что подумал о ней, она не переживёт ещё и этого потрясения.
— Всё в порядке? — холодный тон Тёрнера заставляет Сару прикусить щёку от неловкости, а Вишню усмехнуться: здесь точно сейчас будет скандал.
— А ты тоже танцевать пришел, парень? — Вишня складывает руки на груди и в издевательском жесте приподнимает бровь, явно провоцируя Тернера.
Сара в ужасе чуть ли не вжимает голову в плечи, не понимая, что ей делать. Хочется подойти к Тёрнеру, крепко его обнять, рассказать, что всё хорошо и обязательно оставить на губах сладкий поцелуй. Но чертова скрытность позволяет ей только кусать губы и надеяться, что сейчас здесь не будет драки и таких ненужных ей разборок. Руки дрожат, а губы сжимаются в тонкую полоску от страха и предвкушения чего-то нехорошего. Того, что точно не должно случиться. Она не должна этого допустить.
— А если и танцевать, ты что, против? — Тёрнер прищуривается, но, кажется, разборки устраивать не собирается. Понимает, что Сару это может расстроить. Понимает, что она точно не собиралась его целовать. Понимает, что он за этим сюда и пришел — не допускать таких ненужных касаний.
— Ну танцуй.
— Так, хватит! — Сара выставляет руки вперёд, стараясь выглядеть максимально грозно, чтобы постараться предотвратить конфликт. — Майкл, присаживайся, — она кивает на скамейку у стены, понимая, зачем же всё-таки пришел Майкл. — А ты танцуй! А не трепи языком. Всё!
Вишня закатил глаза и недовольно что-то пробурчал себе под нос, когда Тёрнер только в очередной раз смотрел на Сару восхищенным взглядом. Всё-таки она необычная девчонка. Такая хрупкая, маленькая, такая нежная. Такая боевая и умеющая преодолевать все препятствия...
***
— Чёрт!
Сара села в машину и сразу же опустила голову на ладони, громко вздыхая. У них ничерта не получается. Вишня не слышит её или попросту слышать не хочет. Партнёрство это толку не приносит вообще, такими темпами им конкурс не выиграть, не то что через месяц, да даже через год. Какой смысл вообще тогда от этих занятий, если они даже элементарного удовольствия не приносят? Двадцать маленьких непослушных детей и то больше радости и удовлетворения приносят, чем один взрослый, но такой же непослушный Вишня.
— Тебе нужно отдохнуть, Сара, — Майкл прижимает её к себе, поглаживая по спине и вдыхая запах её волос. Ему жаль её. На неё столько всего свалилось, что страшно даже представить, как она до сих пор держится в трезвом уме.
— Отдохнуть?
— Да, Сара, иногда люди отдыхают, представляешь?
— Не смешно, Тёрнер! — она легонько бьёт его кулачком в сильную грудь и тут же получает парочку поцелуев на пальчиках. Он словно создан только для неё.
— Вот именно, Сара, что не смешно. На неделе ты должна встретиться с друзьями, — его тон строгий, практически учительский, но с этой боевой девчонкой по-другому просто нельзя. Иначе она не понимает. — У тебя ведь есть друзья?
— Адель, — тихо шепчет Сара и прикрывает глаза, растягивая губы в улыбке. Они слишком давно не виделись.
— Ну и прекрасно. Звони своей Адель и договаривайся о встрече. Это не обсуждается.
— Хорошо, папулечка, только не ругайся.
— Сара! Отшлепаю же, раз папулечка, — смеётся Тёрнер, заводя машину и выезжая в сторону дома мистера О'Нил, куда его вчера перевели из больницы. Там прислуги больше, чем во всей больнице медсестёр.
— Подумаешь, напугал.
Она говорит это, смущённо улыбается и быстро отворачивается к окну, чтобы скрыть свои пылающие щеки. Что он с ней делает вообще? Что это за шутки, что за выражения? Кажется, он очень сильно меняет её...
***
— Какого черта мы приехали сюда? — Сара с раздражением осматривает дом, где живёт её отец, и у неё нет ни малейшего желания входить сейчас внутрь и строить из себя любящую дочь. Она, безусловно, любит своего отца, она благодарна ему за всё в жизни, и ближе, чем он, в её жизни просто никого нет. Не было, до определенного момента. Но его поступок с Вишней... Чёрт, ей слишком сложно. Она не может понять, как закрыть на это глаза и как с порога не начать кричать на него. Просто как?!
— Ты должна поговорить с отцом, Сара.
Майкл поворачивается к ней, берёт её лицо в ладони и заглядывает прямо в глаза, наслаждаясь её красотой и стараясь передать то спокойствие, которое ей сейчас так необходимо.
— Почему мы не можем рассказать ему? — шепчет Сара. — Я понимаю, почему не должен знать Вишня, потому что они с его отцом под подозрением, но папа... Что такого, если мы скажем ему, что он хотел его подставить тогда, с тем договором? Расскажу ему, что это наверняка их рук дело, ну, та авария.
— Именно это ты и расскажешь ему, маленькая. Он обязан знать. Но ты не должна ему говорить ни слова о нас, а именно поэтому он не должен знать, что ты в курсе о том, что тебя сватают с этим... Вишней.
Ему тяжело говорить, он буквально выплёвывает слова о Вишне, чтобы поскорее от них избавиться. Она видит, как ему сложно, видит, с каким трудом он сдерживается.
— Почему ты так не хочешь, чтобы он узнал про нас, Майкл?
Она, кажется, понимает, но с другой стороны... Ничерта. Она не понимает ни-чер-та. Вокруг сплошные загадки, все что-то скрывают, все что-то придумывают, проворачивают какие-то сраные аферы, заставляя её мозг пульсировать от непонимания, обиды и злости.
— Я обещал ему, что не позволю себе влюбиться в тебя, Сара.
— А ты влюбился? — шепчет она прямо в губы, опаляя их горячим дыханием.
— Пиздец как сильно, Сара.
— Тогда он поймет. А если не поймет, то поймет позже. И вообще это его вина! Он сам тебя просил помочь, пусть теперь пожинает плоды. Он виноват передо мной вообще-то! Или... Погоди... Ты боишься, что он что-то сделает с твоим бизнесом, да?
— Я боюсь, что вы перестанете общаться из-за меня, а мне бы этого не хотелось, потому что вы оба мне очень близки. Особенно ты, Сара, я не хочу, чтобы ты расстраивалась.
— Он и так сделал достаточно для того, чтобы я расстроилась, Майкл.
— Тогда идём.
Он целует её в нос, выходит из машины и помогает выйти Саре, вызывая у неё нервный смешок: она никогда не привыкнет к его редкой галантности.
Майкл настроен решительно — если Сара не боится, то ему точно плевать. Это не выдуманная симпатия, это точно не та
очередная, с которой ему уже завтра станет скучно. Она особенная. Для него.
Майкл точно знает, что мистер О'Нил не будет вставлять палки в колёса его бизнесу, а если и попробует, то вряд ли у него что-то получится: Тернера учил мистер О'Нил.
Они вошли в дом, держась за руки. Да, они оба переживали, боялись реакции, боялись большого скандала по поводу любой из новостей и вообще не понимали, как всё сейчас будет проходить. Но знали и понимали одно — разговор должен состояться.
Дворецкий открыл им двери и указал рукой на гостиную, где, по всей видимости, сейчас располагался мистер О'Нил.
Перед входом в комнату Майкл притянул Сару в объятия, поцеловал в висок и тихо прошептал:
— Давай, малышка, вдох-выдох и ничего не бойся.
Она благодарно ему улыбнулась, вновь переплела их пальцы и, глубоко вздохнув, вошла в гостиную.
Ступор. Шок. На глаза мигом навернулись слёзы. Она прикрыла лицо ладонями и единственное, что смогла прошептать, прежде чем расплакаться и побежать к ней в объятия, было такое родное: «Мамочка».
