***
— Джиджи, иди сюда, — сгребли мы в охапку сестру. — Нет! — Нет? — Не хочешь выглядеть… — как принцесса? — Хочу, но расчесываться больно, — произнесла она, вырываясь из рук одного из нас, пока другой доставал очередной подарок. — Та-дам! — сказали мы, показывая свою новую поделку — гребешок для волос. — Красиво, — произнесла сестра, рассматривая и ощупывая белые цветочки. — И не больно. В подтверждение слов мы забрали у неё гребешок и провели им по волосам. Джинни сначала испугалась, но потом поняла, что с волосами и головой всё в порядке. — А когда хочешь, чтобы он заплел красиво волосы… — Говоришь «Авалор». После этого гребень зажил своей жизнью и начал заплетать ей что-то. Спустя минуты две у неё на голове был красивый пучок, обрамлённый косой. Джинни, вернувшись из ванны, прибежала с обнимашками. А затем и вовсе разрыдалась. — Джиджи, мы, конечно, мастера, но… — До слёз только некоторые из зелий доводят, а не… — Гребешки. В чём дело, родная? — Вы скоро уедете. — Это должно было случиться. — Но мы же будем возвращаться, а… — Потом и ты к нам переберешься. — Только через четыре года. — Поверь, они пролетят в миг, — начали мы утешать, пока она не заплакала по новой. — И мы постоянно будем отправлять письма… — И присылать подарки. — Правда? — Правда, — вздохнули мы с облегчением, так как сестрёнка переключилась и теперь явно раздумывала над очередным заказом. В итоге, она попросила ещё несколько таких гребней, только уже с другими цветочками и прическами. Мы согласились и вернулись к себе в комнату, принимаясь за новый чертеж, так как каждая причёска - это та ещё морока с рунами. Когда закончили записи, взгляд зацепился за пригласительное письмо. «Дорогому Фреду и Джорджу Уизли» Из-за этой фразы пришлось судорожно делать копии с раздельными именами, а затем говорить, что сова задержалась до обеда. Родители тогда немного поворчали и залили себе капли от нервов, но в целом всё было в порядке. Мы же ничего такого сказать не могли, так как оригинал жёг руки и заставлял нервничать. Даже близнецам приходят письма раздельно, мама не даст соврать — у неё двое старших получали письма каждый год, нам же пришло одно на двоих. Весьма иронично. Благо нашу по первости нервозность все списали на поступление, мы же думали о том, что если не Дамблдор, то Макгонагалл могла к нам прийти в ближайшее время. Но видимо, она не писала письма в ручную, а потому никто так и не пришел. Проницательному Биллу было не до нас. Когда он приехал, сказал, что хочет стать разрушителем проклятий и уже подал заявление в Гринготтс. Мама кричала, но ничего сделать не могла — Билл такой же, как она, упертый. Папа же уходил с ним пообщаться о взрослой жизни, а всё свободное время Уильям посвящал изучению гоббледука. Мы же тихонечко паниковали и пытались занять себя учебой, артефактами и походами к Седрику. Последний же нашего настроения то ли не замечал, то ли мы его так хорошо прятали. Мюриэль мы, кстати, про письмо ничего не говорили и даже на подделки взглянуть не дали. Она бы нас раскусила. Тёте мы просто сказали, что зачислены, но это и так было понятно. К новому учебному году эта чудесная женщина решила сделать нам подарок и оплатить самые дорогие вещи для школы — палочки, всё для зельеварения и учебники. Мама хоть и ворчала, но понимала, что двоих они с папой не потянут, а ведь ещё будут Рон и Джинни. Папа же молча всё принял, и, когда мы пошли за покупками, оплатил что нужно. На Косую Аллею мы решили выбраться немного пораньше и нарушить всеобщую традицию, так как у Билла двадцать седьмого был экзамен в Гринготтсе и если он сдаст, то мы будем праздновать это дело в кафе Фортескью. *** — О, смотрите, — показал Рон в сторону банка, откуда выходил Билл. Джинни помахала брату. — Как думаете, он сдал? — спросила взволнованная мама. — Он светится… — …аки рождественская ёлка. — Ты думаешь, те, кто не прошёл, … — ...так этому рады? — Что же творится… — За стенами банка? Билл подошёл к нам и молча показал пергамент с большой красной печатью Гринготтс. Там говорилось огромными витиеватыми буквами, что Уильям Уизли зачислен на стажировку в банк. Мама была первой, кто кинулся его обнимать, говорить что переживала, но верила. — Мне кажется, я её никогда не пойму, — проговорил Перси, глядя на разошедшуюся мать. — Хм… Что бы она не говорила, но… — Она нас любит и переживает. — Наши неудачи — её неудачи. — Наши победы — её победы. — Где-то наши мнения расходятся, где-то… — Мы мыслим одинаково. — Но даже если мама не согласна с тем, что мы делаем, она… — Будет на нашей стороне и защищать нас до последнего. — Другое дело, что потом она уже наедине… — Всё выскажет и, возможно, даст леща. — Да, наверное, — неуверенно произнес, задумчивый Перси. Затем все сели за стол и начали обсуждать дальнейшую судьбу Билла и наш поход. Купили мы всё необходимое быстро, так как лавочники готовились к новому учебному году и основной наплыв должен быть через несколько дней. На нас же хоть и косо смотрели, но мама отмахивалась тем, что сын сдаёт экзамен и хотелось бы его встретить первыми и отпраздновать всё вне дома. После этого все успокаивались, иногда что-то спрашивали о Билли, если знали его, или начинали говорить о своих детях, внуках, племянниках и племянницах. Пока мама общалась с продавцами, мы с Перси и Чарли набирали всё что нужно и складывали у кассы. Там, где расплачиваться должна была Мюриэль, мы предоставляли чек. Единственным местом, где маме ничего объяснять не пришлось, была лавка Олливандера. Прикольный чудаковатый дедок вспоминал лишь у кого какая палочка и, кажется, даже не знал какое сегодня число. Нам же торжественно вручили палочки из сосны с сердцевиной из волоса единорога. И хоть начинка у палочек была одинаковая, да и с деревом отличий не было, выглядели они по разному: у одной рукоять в виде шишки, а у другой — метлы. Олливандер же нам что-то говорил про то, что палочка выбирает волшебника (хотя это не так и можно создать палочку под себя) и что такое сочетание подходит выдающимся и неординарным волшебникам. Вообще такое можно сказать каждому, а потому мы с умным видом покивали и вручили мастеру чек. В принципе этим только поход и запомнился. Палочки же мы при всех опробовали: зажгли простой Люмос. Горел он ярко и ровно, так как сочетание для нас действительно было идеальным. Причём, когда мы показывали работу палочек, то предварительно ими обменялись. Ничего криминального не произошло и работали они также. Палочка выбирает волшебника? Ну-ну. Для нас подобное было закономерным исходом, но в тоже время мы всё больше переживали и ждали с содроганием часа Х, то бишь распределения. Если же и там всплывут оба имени… Это будет прескверно, и чувствуем, что директор это так не оставит. Нет, из Хога он выгнать нас не сможет, но вот нервы потрепать - запросто. Не нам, так матери с отцом. Ещё, блин, додумается нас в Мунго отправить… Короче, мы скорее не в предвкушении, а лёгкой панике.***
На платформе мы оказались за десять минут до отправки. Чарли и папа помогли загрузить вещи, а затем отец поцеловал нас в макушку и сказал, что всё будет в порядке и стоит отправить письмо матери сразу, как сможем. Мы же под бдительным взором Перси прошествовали к вагону первокурсников и сели в свободном купе. — Дред, перед смертью ведь не надышишься? — Верно. И это будет десятичасовая пытка, милый братец. Мы помахали отцу, когда поезд двинулся. Сначала мы тупо думали о том, что будет, а затем решили отвлечься и сделать перерасчёт мятных шипучек. За два года мы смогли изобрести целых две полезных вещи — не считая всякой мелочевки и того, что человечество изобрело ранее — бумагу и иллюзорные кисти. Да-да, можете сказать, что бумага — это не ново, но это только в немагическом мире, в магсообществе все пишут на пергаменте. Оба артефакта были в состоянии «готово, но можно и лучше». Бумага — проект в волшебном мире невероятно актуальный, на который мы потратили очень много денег, но который смог окупить себя перед поездкой в Хог, так как семье не пришлось затариваться пергаментом, который обошелся бы в круглую сумму. Иллюзорные же кисти — это прорыв не только в сфере развлечений и искусства, но и рун. Один набор кистей мы подарили Седрику на день рождения, объяснив что это такое. Кисти отличаются от обычных тем, что принцип их работы больше похож на волшебную палочку, а не магические краски. Своей магией нужно напитывать кисть чтобы она работала, а именно - преобразовывала сырую магию в полупрозрачную жижу, которой можно чертить руны. Тонкость заключается в том, что руна будет работать сразу, так что чертить надо осторожно. Но риск оправданный, ибо теперь написание возможно на любой поверхности. И не надо ничего царапать или выдалбливать, все само ровненько ляжет. На оба изобретения с помощью Мюриэль были оформлены патенты. В свет пока что вышли только несколько кистей, которые купили какие-то мастера портретов из Италии. Что они там с ними делали — не знаю, но отзывы были положительные. Единственный недочет - то, что работают такие кисточки недолго. Хватает где-то на часов шесть непрерывного творчества. Если, кстати, набрать кисточкой краску и провести ей, то цвет будет более насыщенный и с магическим следом. Это свойство очень понравилось Перси, который на радостях раскрасил платье Джинни, за что она потом его отблагодарила, и дракона Чарли, после чего он по тихому попросил нас отмыть любимую игрушку. Из созданных нами мелочей особенно запомнились туфельки сестренки, над которыми мы корпели вместе с Персиком. Брат решил попробовать себя в сфере обуви, а мы сделали так, чтобы туфельки мило блестели, и пряжка в виде бабочки иногда махала крылышками. Перси же сам сделал туфельки и даже руны начертил, хотя обычно поручал это нам. Конечно, туфли были подарком на день рождения, но запомнились они по большей части проделанной работой. Ещё одним изделием стали очки для Перси, который начал терять зрение. У подростков часто такое бывает, так что очечки мы сделали брату классные. Стильная оправа, мягкие дужки и функции приближения текста через голосовую команду. Очки оценили все, а особенно Билл, которому скоро надо будет работать в Гринготтсе и он попросил сделать ему похожие. Были, конечно, сделаны и амулеты, и платья, и интеллектуальные настольные игрушки, и метла для Чарли, и конфеты. О, да, у нас и младшеньких начался период неконтролируемого поедания сладкого. А потому мы варили много, много основ, которые позже превращались в карамельки, мармеладки, леденцы и прочее. Мама только руками разводила, потому как не могла уследить за всеми, да и ей вкусняшки нравились. Да что там! Папа даже на работу их брал, пока никто якобы не видит. Так что над новыми конфетами и вкусностями мы работали постоянно. Через примерно десять минут к нам в купе постучались. Когда дверь открылась, на пороге стояли двое: девочка и мальчик. Оба мулаты и оба были в пока ещё серых галстуках. — Привет, — поздоровался парень. — К вам можно? — Ага, — ответил кто-то из нас, чтобы не стращать людей. — Меня зовут Ли Джордан, — представился парень, пожав нам руки перед тем как сесть. — Меня Анжелина Джонсон, — бойко представилась девочка. — Фред Уизли. — Джордж Уизли. — Приятно познакомиться, — теперь уже хором, благо можно, сказали мы. — Нам тоже, — ответил парень. — А что вы там делаете? — показал он на наши записи. — А ты любопытный. Это расчёты по созданию мятных шипучек. Если у вас нет аллергии на нектар алийского многоцвета, то можем дать попробовать. — У меня нет, — сказал Ли. — А я не знаю. Никогда не пробовала магические сладости. — Можем дать антидот на всякий случай, — предложили мы, пока кто-то из нас доставал кулёк с пробниками. — Нет, спасибо. Попробую уже в школе, когда узнаю, где врач. — Медиведьма или колдомедик. Так называют врачей в мире волшебном. — Да? Не знала. Блин, чувствую, что всё не запомню. Вот как у вас называют пожарных? — Никак. Каждый волшебник способен потушить огонь взмахом палочки. — Парни, это обалденный вкус! — сказал Ли, который уже лез за второй конфетой. — Сами придумали? Дальше нам пришлось нелегко: один объяснял всё Джордану, а другой — Джонсон. Наши мучения прервал стук в дверь и вошедший Седрик с каким-то парнем. Он со своим новым знакомым Джастином Стоуном решили походить по вагону. В итоге, они набрели на нас и экскурс для Анжелины проводили уже они, пока один из нас отдыхал на плече другого после подобной встряски. Седрик же хитро и с пониманием посматривал в нашу сторону, но ничего не говорил. Не для того мы так долго старались, притворяясь обычными людьми. Доехали мы до Хога в такой вот компании и разошлись только для того, чтобы переодеться. Обедали же мы в нашем купе тем, что приготовили родители. На перроне нас встретил лесник Хагрид, в которого мы с перепугу чуть не кинули припрятанную в карманах мыльную бомбу. Хотя, лучше бы кинули, а то запашок от Хагрида идёт ещё тот. Видимо, он перед тем, как нас встретить, ухаживал за каким-то пахучим животным. Вроде гиппогрифа. В лодку мы сели с неизвестными ребятами, так как пока шли, с нашими разделились. Говорить же мы не говорили, так как разглядывали волшебный замок и гладь воды. — Дред, там кальмар. — И что ты предлагаешь? — Хм…нырять сейчас не вариант, — начали мы рассуждать под офигевшие взгляды наших попутчиков. — Думаю, стоит сюда позже с Чарли прийти поплавать. — Хорошая идея. Если только брат не заобнимает этого монстра до смерти. — Ну, тогда щупальца нам. — Класс, — мы дали друг другу пять, а затем лодка подплыла к берегу. Встретила же нас женщина с постным лицом и поджатыми губами. По словам Хагрида, это была профессор Макгонагалл и, когда она отвела нас в помещение за Большим залом и толкнула речь, подтвердила, что является деканом наших старшеньких. После того, как она ушла, сквозь стены начали просачиваться призраки. Они говорили так, как будто никого не замечают, хотя выглядело это странно. -…а я говорю, что надо дать ему второй шанс, — вещал какой-то пухлый мужчина в рясе. Мы решили потрогать его руками. Ощущения странное, будто трогаешь холодный суп. — Молодые люди, что вы делаете? — взвизгнул монах. — Кто здесь? — решили мы, как и он, прикинуться дурачками. Тот похоже не нашёл, что сказать, а в комнату меж тем вернулась Макгонагалл и повела нас в зал. Там было шумно, тепло, светло и красиво. Ночное небо с облаками смотрелось эффектно, как и висящие в воздухе свечи. Интересно, воск пропадает, потому что свечи волшебные или потому что над головами учеников установлен некий защитный купол. Если второе, то хотелось бы узнать, что это за чары и можно ли их ставить не только под свечами. — Фред Уизли! О, как! Почему только один? Неужели списки изменились? Или это Макгонагалл над ними поколдовала? Она ведь никому не сказала? Глядит так, будто всё в порядке. Один из нас сел на стул и на его голову опустилась шляпа, второй же смотрел на всё это со стороны, делая вид, что всё в порядке. — Так, так, — раздалось у нас в голове. — Как интересно. И куда же вас отправить? — А разве не вам решать? — тихонечко спросили мы. Любопытно, что если бы не единый разум, то второй бы не понял, что говорит первый. Губы вроде как двигались, но всё смазывалось и слова с движениями не совпадали. — Мне. Но вы необычные дети… Дети ли? Не понимаю. Вас сложно читать. Легче было, если бы вы сели вместе, а так, только обрывки мыслей. Полной картины нет. — Ясно, но «Фред» уже минуту здесь сидит и братья начинают паниковать. Знаете, отправьте нас к ним, пожалуйста. — Хорошо, — ответили нам, а затем раздалось громко «Гриффиндор!». Мы следующий не просидели и секунды под шляпой. — Вы чего так долго? — спросил Чарли, когда мы сели. — Я рассказывал анекдот. В стиле тук-тук. А артефакт такой старый, что сначала не понял о чём я. Вот и пришлось объяснять. — Хм… — задумался Чарли. Перси же неодобрительно посмотрел на нас, но мы лишь подмигнули, и он успокоился и отвернулся. Персик нас достаточно знает и просто так мы ничего не делаем. Думаю, он сильнее всех удивился тому, что мы попали на Гриффиндор. У нас всегда на первом месте стояли интересы личные или семейные, а гриффиндорцы известны тем, что думают в первую очередь о других. Впрочем, возможно, это заблуждение и все лишь делают вид, что думают о других. — Расскажи, — произнес рядом с Чарли сидящий, кажется, его друг Рой. Всем остальным тоже было интересно послушать. Сидящий напротив Ли чуть ли не подпрыгивал. — Тук-тук. — Кто там? — Невежливая корова. — Ты должен сказать «А невежливая почему?» — шепнул ему «Джордж». — А не вежливая по… — Му! — гаркнули мы, перебивая его. Над столом Гриффиндора раздался хохот. Причём смеялись не столько с шутки, сколько с глупого выражения лица Роя. Затем же нас попросили успокоиться учителя, а мы были удостоены гневного взгляда декана. Ой, ой. Дальше был пир со всякими деликатесами и вкусностями. Хотелось попробовать всё и сразу, но не позволяли приличия и лимит времени. — Я чувствую себя булочкой, — сказали «Фред», выходя из-за стола. — Что правда, то правда, — согласилась с ним Анжелина. На выходе мы помахали Седрику и Джонатану, которые попали на Хаффлпафф и которым сейчас не придется топать наверх. В гостиную ввалились уставшие и недовольные, так как предстояло ещё выслушать речь старосты. Когда она отворачивалась, мы корчили грустные рожи, чтобы хоть как-то разбавить обстановку. В итоге, мисс Смитсон не выдержала очередных смешков и взглядов за спину и отправила нас по комнатам. Оказались мы вместе с Ли, Артуром Уотсом и Эрни Брауном. Что интересно, мы были единственными чистокровными, остальные ребята были полукровками, но воспитывались в мире волшебном. Все же магглорожденные и полукровки, которые жили в обычном мире поселились в другой комнате. Вообще в наш год поступило много народу. Целых 10 парней и 5 девчонок, что не плохо. Хотя мы понимали, что это капля в море и с демографией у волшебников всё очень плохо, так как 15 волшебников нашего курса считается огромным количеством в сравнении с Рейвенкло или Слизерином, где и десяти человек не наберется. Ну, да и ладно. Все эти размышления мы оставили на потом и просто плюхнулись на кровать, так как день был трудным, а вставать нам завтра в 7:30.