Иерофант

Утро застало Безымянного так же, как и обычно, за исключением того, что в этот раз он был готов. Спал мужчина этой ночью из рук вон плохо. Сначала мешали собственные мысли, которые он так и не смог прогнать, а потом пошёл дождь. Вода обрушилась так страшно, что по улицам спустя считанные минуты уже бежали бушующие потоки, и казалось, что после этого настанет самый настоящий потоп. Однако этого не случилось, и о ночной природной катастрофе напоминали лишь пара крупных луж, с остальным справилась ливневая канализация. Безымянный сидел за столом в комнате, читая книгу, когда в дверь постучались. В этот раз намного более скромно, чем в прошлый, но мужчина всё равно догадался о том, кто посетил его в это время. Мужчина сначала посмотрел в сторону двери, затем положил книгу на стол страницами вниз и поднялся. У зеркала ненадолго застыл, чтобы убедиться, что в этот раз в образе нет ничего пугающего. Если честно, то за прошлый раз было теперь неудобно. Он открыл дверь. На пороге стояла та же монахиня, которую он напугал вчера. Теперь мужчина знал, что зовут её Селин. — Доброе утро, — прошелестела она, не поднимая на него глаз, подноса с ней не было. — Старшая сестра настоятельница велела позвать вас к завтраку. — Сейчас спущусь. — Безымянный склонил голову в коротком кивке. — Селин, да? — Спросил он зачем-то. Девушка вздрогнула от неожиданности. Она старалась не смотреть на него, но он только что заставил её поднять взгляд. Безымянному хотелось извиниться за вчерашнее. Он напугал её. Ещё и встретил с таким видом, словно она виновата во всех грехах. — Да, — ответила Селин, прельщённая тем, что он знает её имя. — Спасибо, — поблагодарил её мужчина. — И прости меня за вчерашнее. У меня было не лучшее пробуждение. Скажи, что меня к завтраку можно не звать. Я буду спускаться сам. Девушка кивнула, после чего без лишних вопросов удалилась, в этот раз понимая без уточнений. Только извинения, кажется, пропустила мимо ушей. Так показалось. Безымянный закрыл за собой комнату. Мужчина спустился в столовую. Юстуса нашёл сам. Тот уже сидел за столом и разговаривал о чём-то с другим Старейшиной, затем заметил Безымянного и помахал ему рукой. Мужчина подошёл к ним. Второй старейшина встретил Безымянного крепким рукопожатием. — Доброе утро, Зеус. — Доброе утро, Безымянный, — пожав сильную крепкую кисть Безымянного, ответил тот. — Как спалось? — Ужасно, — честно признался Безымянный, хотя по нему это и так было заметно. — Значит не я один страдаю, — Зеус невесело усмехнулся. — Гроза была ужасная, а дождь… Я думал, нас смоет. Он, конечно, преувеличивал, церковь бы не смыло: это было крепкое каменное здание, которое, напротив, имело все шансы стать хорошим укрытием для людей, если вдруг нагрянет какая-нибудь буря. — Похоже, что этой ночью все плохо спали, — кивнул Юстус. — Но давайте не будем о плохом. Сегодня с кушаньем постарались на славу. — Согласен. — Зеус обвёл взглядом тарелки с едой. Покушать Зеус любил, по его плотному телосложению это было тяжело не заметить. Он бы только этим и занимался, если бы не работа. Разумеется, ему об этом никто не говорил, потому что у него была не только широкая кость, но и тяжёлая рука. Постепенно столовая наполнилась людьми и разговорами. Безымянный положил себе побольше мяса в похлёбку и уселся на место между Зеусом и Юстусом. Первый обычно ни чёрта не слышал, когда забивал рот, так что если Безымянный и Юстус решат поговорить о вчерашнем, ничего страшного не случится. — Я обещал тебе написать бумажку, — откусив кусок хлеба, сказал Юстус. Он скорее напоминал об этом слух самому себе, нежели обращался к Безымянному. Тот кивнул. Он был занят тем, что пытался окинуть всю столовую взглядом. — Кого ищешь? — Никого, — тут же ответил Безымянный и опустил взгляд в тарелку, делая вид, что ничего только что не делал. К еде он почти не притронулся. Юстус сначала проследил за его взглядом, а потом усмехнулся. — Ага, как же, — сказал он. В его голосе слышался такой сарказм, что Безымянному захотелось вылить свой чай ему за шиворот. Вместо этого он вперился в Юстуса взглядом, но это не подействовало, тот продолжил ухмыляться как ни в чём ни бывало. — Я думаю, ты ей нравишься, — с выражением кошачьего довольства на лице заявил мужчина. — Кому? — Безымянный вопросительно поднял бровь. Вопрос он задал с раздражением в голосе, чем только повеселил Старейшину ещё больше. — Той монашке, — сказал он. — Ты же её там пытался высмотреть? — Никуда я не смотрел и никого не искал, — хмуро ответил Безымянный. — Не неси ерунды. — Да ну тебя. — Юстус уткнулся в тарелку. — Сказать ничего нельзя, какие мы важные. Я ему честно, как другу. Безымянный ничего не ответил. Он то прекрасно понимал, что Юстус просто рисуется. А ещё он был немного нервным от недосыпа.

***

После завтрака их обоих перехватила возле выхода из столовой Верховная Жрица. В отличие от двух невыспавшихся мужчин, которые за завтраком уже успели несколько раз поругаться, а потом опять помириться, как мальчишки, она выглядела очень свежо. Они одновременно подумали, что вот, наверное, кто спал во время той бури, что творилась на улице ночью. — У меня задание для вас обоих, — сказала женщина обведя их взглядом. Мужчины удивлённо вскинулись. — Обоих? — Юстусу показалось, что он ослышался, потому что их обязанности обычно не соприкасались. — Да. — Жрица кивнула и передала Юстусу свёрнутый вчетверо лист бумаги. — Здесь написан адрес, — сказала она. — У людей случилась беда этой ночью. От лица Юстуса отхлынула кровь, он закусил губу и взял дрожащими руками бумаги. — Отпевание? — спросил он, надеясь услышать отрицательный ответ. Жрица ничего не ответила, только кивнула. Юстус изменился в лице. Это была самая нелюбимая часть работы Старейшины. Они обычно принимали исповеди у прихожан, занимались бумажками и похоронами… Иными словами, они отпевали усопших. Вначале дома, чтобы дух там не остался, а затем на кладбище, что бы упокоился с миром. Когда Жрица ушла, Юстус прижался спиной к стене и медленно съехал вниз, обнимая себя за колени. Из Старейшин он был самым молодым и никак не мог привыкнуть к тому, что иногда приходилось делать. Безымянный какое-то время смотрел на него, склонив голову набок. Затем Юстус вздохнул и протянул ему руку. — Я в порядке, — сказал он, старательно сдерживая дрожащие нотки в своём голосе. — Помоги-ка мне подняться.

***

В дом, адрес которого Верховная Жрица дала, ехали в напряжённом молчании. Безымянный вёл телегу, запряжённую одной-единственной старенькой лошадью, а Юстус сидел позади него и зябко ёжился на месте, хотя было тепло. Сейчас они ехали по брусчатке, но дорога к кладбищу скорее всего размыта вчерашним дождём, и Безымянный заранее представлял, насколько сильно им придётся увязнуть в грязи во время похорон. Недаром что все, кто имел с этим дело раньше, отказались. Мурашки были по коже от того, что он начнёт свой день сегодня с рытья могилы. Юстус был не лучше. Он плохо спал ночью, если вообще спал, синяки у него под глазами стремились к черноте, а теперь ему придётся отпевать покойника. Пока они ехали, он нервно курил, бросая пепел из своей трубки на дорогу. Изредка дым долетал до Безымянного, и он чихал, случайно вдыхая его. Спустя время брусчатка начала редеть и пришлось чуть сбавить ход, чтобы лошадь не запиналась. — Почти приехали, — сообщил он Юстусу. Тот мрачно кивнул, докурил и спрятал трубку в балахон, после чего перебрался поближе к Безымянному. Одной он рукой держал поводья, а второй — бумажку с адресом, и внимательно всматривался в номера домов. — Это здесь, — сказал Юстус, указав ему на одноэтажный дом со слегка покосившимся крыльцом. Дома в этом месте стояли деревянные, их было совсем мало. Жителей отсюда потихоньку переселяли. Боялись, что лес может повредить весь район из-за хлипкости их жилищ. Кроме того, после пожара, который случился тут пару лет назад, у некоторых домов было плачевное состояние. Иные стояли в руинах. Безымянный остановил лошадь поближе к изгороди. Юстус слез с телеги, после чего тихо выругался, угодив ногами в грязь. Безымянный спустился следом. — Вот ведь… погода. — Юстус выдохнул, собираясь с мыслями. У семьи горе, а тут он со своим раздражением. Надо придать лицу подходящее выражение. — Как я выгляжу? — Как будто тебя телегой переехало, — ответил Безымянный, невесело усмехнувшись. — Очень смешно, — мрачно отозвался Юстус. — Я серьёзно, у них там горе, а у меня видок… — Так сделай лицо попроще и пошли. — Безымянный толкнул его в плечо, подошёл к калитке и открыл её, после чего отошёл в сторону. — После вас. Они прошли к крыльцу через небольшой чистенький дворик. Безымянный постучал в дверь. Им довольно быстро открыла женщина в возрасте, одетая во всё чёрное. Сначала она окинула хмурым взглядом Безымянного, а потом заметила Юстуса и словно немного просияла. — Старейшина, — сказала женщина, склонившись в почтенном поклоне, потом снова посмотрела на Безымянного. Во взгляде читалось мрачное недоверие. — Он со мной, — пояснил Юстус, понимая, что у женщины возникли вопросы. Она ожидала того, кто почтит память покойного и отпоёт его, а никак ни того, кто был в городе чужаком, к тому же с недоброй славой. — Проходите. — Женщина медленно отступила в сторону. Их впустили на большую чистую террасу. Обычно на таких, создавая атмосферу уюта, были расставлены стол, несколько стульев и висели какие-нибудь лёгкие занавески. Но сейчас вместо этого прямо посередине помещения стоял гроб. Безымянному показалось, как он услышал судорожный вздох со стороны Юстуса. Это был самый обычный деревянный гроб. Закрытый правда. Обычно Юстус видел в подобных ситуациях открытые гробы. Этот же был намертво заколочен гвоздями. — Я вас оставлю, — сказала женщина, после чего скрылась за дверью, ведущей в жилое помещение. Там она с родственниками скорее всего будет морально готовиться к прощанию с покойным. — Мне наверное, тоже надо уйти. — Безымянный развернулся, направился к выходу на улицу, но тут Юстус крепко схватил его за рабочую одежду, так что ткань под его пальцами даже затрещала. — Не надо, — как-то слишком нервно попросил он. — Да что с тобой такое? — раздражённо спросил Безымянный, развернувшись к нему лицом. — Ты же сто раз уже это делал. Он вдруг осёкся, увидев выражение лица Юстуса. Тот сейчас выглядел не лучше Кристофа, когда тот прибежал к Безымянному за помощью, а может даже хуже. — Делал, — охотно согласился Старейшина. — Но прошу. Клянусь, я не издеваюсь. Останься. — Безымянный вопросительно поднял бровь. Юстус как будто побледнел и постарел на несколько лет. — Не хочу я с этим оставаться один, — пробормотал он таким тоном, словно расплачется как ребёнок. Безымянный никогда его таким не видел раньше. — Знаешь, кого тут хоронят в закрытом гробу? — тихо спросил Старейшина. Безымянный отрицательно помотал головой. — Тех, кто не успели ночью уйти. Не хочу я оставаться с мертвецом, до которого дотронулось проклятье из леса. Ты видел, что там водится. — А что, думаешь, встанет? — Безымянный усмехнулся. — Встанет и постучится тебе из гроба? — Тебе бы всё шутить. — Юстус его отпустил и отступил на шаг назад, хотя до этого сильно цеплялся за ткань рабочей куртки. Пальцы у него дрожали, то ли от нервов, то ли от напряжения. Безымянный понял, что до этого мужчина говорил серьёзно и усмешка на его лице быстро растаяла. — Извини, — сказал он, снова вспомнив вепря и напуганное лицо Саши. — Я больше не буду шутить. Ты всё ещё хочешь, чтобы я остался? Юстус обнял себя за плечи и кивнул.

***

После обряда, когда душа покойного была отвязана от дома, где он жил при жизни и его близких, Юстус достал из полов одежды флягу, открыл и выпил содержимое. До Безымянного дошёл запах. Вино. Мужчина посмотрел на Старейшину с изумлением, тот спрятал флягу и виновато улыбнулся, поглядев на него в ответ. Юстус уже выглядел лучше, но в выражении лица ещё чувствовался остаток того страха, который заставил удержать Безымянного рядом с собой на время отпевания. — Я раньше никогда не отпевал тех, кто так умер, — пояснил он. — Понимаешь, я боюсь. После твоего рассказа тем более боюсь. Легче думать, что оно всё не настоящее. Так намного спокойнее живётся. Безымянный почувствовал себя виноватым перед ним. Он, в общем-то, не ожидал подобного признания от Старейшины. Не стоило ему ничего говорить вчера о своём визите в лес. Точнее, конкретно об одном эпизоде. — Позови, пожалуйста, хозяев, — попросил Юстус, заставив его отвлечься от этих мыслей. Безымянный кивнул. Он подошёл к двери в жилые помещения и постучался. Как только ему открыли, сообщил, что отпевание закончено и родственники могут попрощаться с усопшим перед тем, как его увезут. Хоронить покойников, которых убило проклятие из леса, было принято без присутствия родственников, чтобы если вдруг он оказался проклят, не вернулся домой за близкими. Это было суеверие, но церковь поддерживала его. Гроб тащили с Юстусом вдвоём, но основной вес на себя всё равно принял Безымянный: помощь Юстуса нужна была только для баланса, чтобы не уронить чего доброго деревянный ящик. Они погрузили его в телегу и закрепили кожаными ремнями. Безымянный подёргал их, немного подтолкнул гроб, убеждаясь что он крепко закреплён на месте. Когда дело было сделано, Безымянный сел за поводья. Юстус устроился рядом с ним, и они поехали. Погода постепенно становилась лучше, солнце всё больше пригревало землю, но дорога на кладбище всё равно была размыта ночным дождём: телега вместе с лошадью то и дело вязли в грязи. В какой-то момент Безымянному даже пришлось передать управление лошадью Юстусу, а самому вылезти и подталкивать телегу сзади. В гробу что-то глухо бумкнуло. Должно быть, это покойник стукнулся головой, когда Безымянный резко подтолкнул телегу, и та выбралась из канавы, в которую до этого угодила колесом. До места добрались с горем пополам. Телега остановилась, Безымянный спрыгнул на землю. Место новой могилы было обозначено выставленным заранее могильным камнем. Это всё, что согласились сделать местные работники. Безымянный вздохнул и вытащил из телеги лопату. Наступала самая сложная часть работы. И он запомнит этот день навсегда. Потому что это был первый раз, когда ему пришлось копать могилу.