Девушка молчала, так как возвращение в реальность заняло еще пару мгновений. Она положила цветок назад, в мыслях возник один вопрос:
почему он здесь? Девушку настигло осознание - она ведь даже не узнала от Сань Лана, кому поклоняются в этом храме! Возможно, монастырь, где сейчас она безропотно омывалась – тайный храм, где чтят Хуа Чэна. От этой мысли стало еще горячее и во рту все пересохло.
Стук усилился, и девушка услышала голос Сань Лана:
- С тобой все в порядке? Уже прошло довольно много времени и вода, наверное, уже остыла?
Девушка взглядом окинула комнату, и удивилась еще больше: в комнате было не проглядеть – как в горячем источнике, а кипяток воды растворял сознание, расслабляя.
- Со мной все в порядке, не входи пожалуйста, я скоро закончу.
Девушка вылезла и хотела обтереться, но кожа была, по всей видимости, так горяча, что девушка мгновенно обсохла. Она надела чистое белое ученическое ханьфу, которое положил для нее парень.
- Можешь входить.
Парень отворил дверь и медленно ступил внутрь. Оглядевшись, он подметил огромное количество пара, что застилал все вокруг и спирал дыхание. Немного постояв, Сань Лан вскинул бровь и бросил взгляд на подругу, которая продолжила:
- Я заставила тебя долго ждать? Ты, небось, тоже хотел обмыться. За долгое время я впервые осознала, что можно наслаждаться чистотой и свежестью.
- Только этим? – парень прищурился – Что за новые магические способности? Здесь будто бы горячие источники…
Первым желанием было отшутиться и уйти в защиту, сменив тему, однако Се Лянь испытывала удовольствие испытывать всю палитру чувств и сказала с легкой улыбкой:
- Похоже, я страннее, чем предполагала.
- И в чем же твоя самая большая странность?
Се Лянь, подумав и вспомнив сравнения себя с сестрами, пришла к выводу, что даже во времена своих самых теплых отношений с отцом, ей нравилось быть одной. Поэтому и решение отречься от мирской жизни было для нее когда-то естественным развитием. А мысли романтического характера ей вообще были чужды до встречи с Хуа Чэном, и на которые она старательно пробовала также наложить запрет. До встречи с Сань Ланем.
- Мне нравится одиночество, - произнесла девушка, бросив взгляд на улыбающегося друга, улыбнулась в ответ и продолжила.
- Ты сейчас, небось, скажешь, что и в этом есть свое полезное зерно!
- Знаешь… это вообще самый важный этап в развитии человека. Посуди-ка, как еще лучше можно познать и полюбить себя. Ведь если тебе комфортно и приятно наедине с собой, другим будет приятно и хорошо с тобой также. Так как ты будешь довольна собой, и замечать будешь в себе лишь хорошее и истинное, то и в других будешь видеть это же прекрасное, что отражает твою душу.
Сань Лан выжидающе рассматривал лицо девушки, и, заметив пока только сомнения, щелкнул ее по носу, добавив при этом:
- И больше не сравнивай себя с другими. На этой земле нет возможности проиграть, в конечном итоге все придут к одному, просто у каждого своя дорога. А то заставлю перечислять все свои достоинства и таланты, а на это уйдет большая часть ночи. А нам и так немного для отдыха осталось.
С этими словами он подошел к свернутой в углу циновке и разложил ее на полу.
- Это будет твоя постель, а я прилягу на скамье снаружи,- уверенным не терпящим возражения голосом сказал парень.
Когда он вышел, прихватив с собой бочку, девушка взглянула на циновку, прилегла, и прокрутив что-то в голове, совершенно не находила причин, по которым парень должен спать на улице.
Она отворила дверь и позвала:
- Сань Лан! Тут достаточно места для двоих на циновке, пожалуйста, иди спать внутрь!
Парень не заставил себя долго уговаривать и вскоре лежал рядом с принцессой. Он повернулся на левый бок и, не удержавшись от колкого комментария касательно ее смелости, произнес:
- Любопытно, что сказал бы твой отец, узнав он о твоем общении с простыми людьми да еще и в «такой» обстановке. Правая его рука лежала вдоль тела, в то время, как левая вытянулась вперед, невесомо пальцами касаясь волос на затылке принцессы.
Се Лянь потерла точку между бровей и ответила.
- Насчет этого… - она повернула голову в его сторону, - мне кажется, не стоит задаваться такими вопросами.
- Действительно? Не стоит?
- Общаясь с человеком, нужно обращать внимание на то, подходите ли вы друг другу, на сочетание ваших характеров, а не на то, кем вы являетесь. Если ты мне понравился, этого не изменить, будь ты хоть из самых низов общества; и если ты мне не понравился, сделайся ты хоть императором, я не буду испытывать к тебе приязни. Разве не так? Проще этой истины и придумать сложно, поэтому — нет нужды даже спрашивать. –комментарий касательно «такой» обстановки девушка решила пропустить мимо ушей.
Сань Лан рассмеялся:
- Да, твои суждения весьма разумны.
Принцесса посчитала нужным закончить разговор, перевернулась на другой бок, спиной к парню, и произнесла:
- Оставим разговоры на завтра, давай спать.
***
Первым, что ощутила Се Лянь на своем лице и теле что-то липкое, вязкое. Удушающий запах застилал сознание. Девушка открыла глаза и увиденная ею картина привела в оцепенение: она стояла на холме, из одеяний на ней было ожерелье, созданное из черепов, прикрывавшее грудь девушки, вместо одной руки их было сотни, и каждая рука держала духовное холодное оружие. Тело ее было покрыто кровью и потом. Затем Се Лянь заметила остальное: поле, куда достигает видимость, усеяно трупами демонов и людей, сплетенных в воедино в месиво. Первым чувством, что удалось ей распознать – всепоглощающая ярость, которую еще не насытило убийство даже тысячи живых существ, равных по численности целой Империи. Эту ярость не способны остановить и все Боги Войны, объединившись в армии. Она не намерена останавливаться, убивая дальше, пока на своем пути не видит юношу, который выходит невооруженным вперед, медленной поступью шагая к ней, преклоняя колено:
- Ваше высочество.
Не ведая, что происходит девушка в ясном понимании осознает, что тело ей вовсе неподвластно. И принцессе остается лишь наблюдать, как сабля, в одной из ее рук, ловко исполняя замысловатый танец, умышленно проходит по правой стороне его лица, опускаясь на грудь, высекая ровную линию. Юноша падает замертво, и девушка, узнавая в его лице Умина, останавливается. Она падает на колени, как внезапно Умин принимает облик Хуа Чэна. Осознание приходит только сейчас: купаясь в своей ярости, она не узнала даже собственного мужа. От смущения и стыда Се Лянь готова умереть сама…
***
Крик, пронзающий ночную тишину, наполняет комнату, и принцесса резко садится на импровизированную кровать, ощущая липкость тела, как из того сна…
- Я всех убила!
Что это было? Прошлая жизнь? Или это предупреждение, что будет с ней, если она не совладает со своей яростью?
Сань Лан, пробудившись, сонно приподнимается следом, в его глазах, освещенных лунным светом, читается легкая растерянность. Он зажигает свечу, обнимает ее за плечи и ждет дальнейших разъяснений.
Девушка попробовала облечь в слова те ощущения из такого, казалось бы, реального видения.
- Охвачена яростью, я убила всех на своем пути, не разбираясь, где враг, а где друг… - перед глазами девушки встало знакомое лицо и освобождающие слезы потекли из ее глаз.
Парню ничего не оставалось, как гладить размеренными движениями ее по спине. Он произнес:
- Я слышал, что на Юге материка, есть народ, который поклоняется Богине-Матери, тело которой черно от запекшейся крови, а единственной одеждой служат ей набедренная повязка и украшение из черепов. Для этого народа она предстоит в символизме самый важный аспекта воплощения Богини-Матери… Они верят, что каждая мать, вставая на защиту своего ребенка, превращается в тигрицу и может убить даже собственного мужа.
- Ярость погубила меня. Это видение моего конца?
- Какое-то чувство может нас захватить, если мы достаточно долго его подавляли, и ему ничего не остается, как в критический момент вырваться, освобождаясь, и ослепить. Если мы принимаем нашу ярость и даем ей право на жизнь, она служит нам помощником в защите наших интересов. Повтори за мной:
- Я даю ярости право на жизнь!
Девушка ощущала, что участвует в каком-то сакральном ритуале и, поскольку, испытывала к Сань Лану и его словам полное доверие, то, смотря на их темную Тень, что тускло отбрасывалась от свечи на стену, произнесла:
- Я даю своей ярости право на жизнь и открываю ей свое сердце! –она протянула руку к тени по наитию, и та, к внезапному удивлению отделяясь от стены, приняла форму птицы и проникла в грудь, чтоб там, в сердце взорваться вспышкой ослепительного света.
Сань Лан продолжил:
- А теперь: Я даю себе право на жизнь!
Когда у принцессы сорвались и эти слова с губ, слезы неудержимым потоком унесли последние сомнения и тревогу, и девушка просто заснула на плече у парня, успокаиваясь.
