Все пути ведут к тебе

      Они все еще смотрели друг другу в глаза сквозь кружева не шевелясь, словно превратились в прекрасные статуи, у обоих на лице теплела нежная и спокойная улыбка. Хуа Чэн поднял вуаль, и теперь она стала ярче, подобно зеркальному отражению друг друга, счастливая и довольная.       Все присутствующие были настолько ошарашены происходящим, смотря на это, по всей видимости, как на театральное представление, ведь Император не пригласил бы их, чтобы потом так оскорбить, поэтому они ждали объяснений происходящего.       Неожиданно Се Лянь осознала, как нелепо во всех украшениях она выглядит на фоне своего полуобнажённого Бога и что, скорее всего, он может себя чувствует также. Дальше, по традиции, жених должен был преподнести ей украшения, а родителям – дары, и затем следовал бы «пир радости», на котором она должна будет всем гостям разливать вино, щеголяя во втором свадебном платье для банкета. Се Лянь могла представить такое развитие событий с любым человеком королевских кровей или Богом, но только не с ним, и ей также больше не хотелось быть больше частью этой комедии.       Сейчас, смотря в глаза Сань Лана, узнавая его в этих смешливых озорных искорках, девушка только сейчас заметила, что все глаза устремлены на них, заметила, что они - главные герои на сцене, что все во дворце доселе – игра, а жизнь… … «Жизнь — это только тень, комедиант, Паясничавший полчаса на сцене И тут же позабытый; это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла*».       Что настоящие чувства и жизнь были всегда за пределами этого места. Все еще пленённая его взглядом, Се Лянь ощущала, как тот становится всё озорней и уже, небось, готовит подходящее представление. И, дабы уберечь свою мать от готовящейся шалости, Се Лянь боялась даже представить, на что способен Сань Лан со способностями Хуа Чэна, и, не испытывая никаких угрызений совести в душе, прощаясь со своей жизнью во дворце, она взяла за руку Сань Лана и просто потащила прочь из зала, главное - подальше ото всех, всего …       Первый порыв был: убежать в свою комнату, будто это прекрасный сон и нужно спрятаться, чтобы его чары не развеялись. Но, оглядываясь на парня, словно проверяя, следует ли он за ней, и, отслеживая ощущение его руки в своей, она сменила курс на сад: именно там они смогут оба чувствовать себя комфортно.       Высокие кустарники и лианы виднелись на их пути, простилая прямую дорогу в сад. Се Лянь стремилась поскорее достигнуть заданного места, не отпуская ни на минуту руки парня, словно все произошедшее до этого было наваждением, а Хуа Чэн – лишь спасительным образом, что с минуты на минуту рассыпется на сотни прекрасных бабочек.       По дороге она сорвала с головы огромную конструкцию из перьев, драгоценных камней и вуали и подарила ошарашенной служанке, встретившейся им на тропинке, не верящей собственной удачи, ведь стоимость этого головного убора позволяла ей начать новую жизнь.       Принцесса лишь успела прочитать сомнение в ее глазах, достойна ли она такого счастья, и мягко ей улыбнулась, стараясь передать взглядом, что достоин каждый.       Когда они добрались до сада и, убедившись, что за ними никто не следует, хотя было бы смешно, отважься кто-то преследовать Бога с его «наполовину» законной женой, принцесса перешла на спокойный шаг и могла теперь позволить себе отпустить его руку. - Сань Лан... – тут принцесса, неожиданно вспомнив о втором значении этого имени, смутилась в правильном обращении к Хуа Чэну теперь. - Можешь меня, пожалуйста, дальше так называть, так мне нравится больше, - поспешил ответить Хуа Чэн, видно прочитав ее сомнение в глазах, рождая огни в собственных. - Это ведь твое истинное воплощение, почему ты раньше не показывал его мне? – спросила Се Лянь. - Я не был уверен, что тебя не оттолкнет мой дикий вид, - ответил со смешком Хуа Чэн. Се Лянь нашла это забавным: оказывается один из повелителей мира переживает о своем первоначальном облике. Однако, копнув глубже, забавным ей больше это не казалось. Принцесса смутно вспомнила, что для многих он действительно является воплощением демонического царства также, вызывая благоговейный страх. Но заметив улыбкуу на его лице, она расстроилась: - Ты совершенно не искренен... Хуа Чэн с грустью в глазах возразил: - Поверь, что на всем белом свете ты не найдешь никого более искреннего, чем я. Опасаясь, что теперь ее слова теперь могли задеть Хуа Чэна, Се Лянь поспешила объясниться: - Если честно, ты ведь мог показать мне свой изначальный образ, потому... видишь ли мы в таких отношениях... - Хм, в таких – это в каких? Се Лянь: - Мы ведь, можно сказать были … являемся друзьями, не так ли? Хуа Чэн заметил, что девушка сомневается в его намерениях и цели визита, как «друг» пришел ли он ее спасти, или же отвечает на её чувства взаимностью. Он остановился и Се Лянь, отражая его движения, остановилась также, сердце стучало от волнения, отдавая набатом в голове. - Ты слишком быстро решила покинуть зал, что я просто не успел, - с этими словами Хуа Чэн раскрыл сжатую в кулак ладонь, в которой лежала цепочка с переливающимся всеми цветами кольцом. С теплой нежной улыбкой, глядя ей в глаза, он одел цепочку на ее шею.       Будучи наследницей благородных кровей, Се Лянь выросла во дворце, где в детстве девушке нравилось играть с разноцветными драгоценными камнями, словно с шариками из простого стекла и любоваться прекрасными драгоценными изделиями. Дворец императора отличался более чем роскошной обстановкой: колонны здесь покрывали чистым золотом, ступени делали из благородной яшмы. Во дворце хранилось бессчётное множество необыкновенных редчайших сокровищ. Се Лянь повидала множество драгоценностей, и потому могла определить, что кольцо, похоже, создано из самого настоящего алмаза.       Однако, пускай она не могла сказать точно, что же это, одно было ясно наверняка — вещь весьма драгоценная и значимая. Кроме того, если кольцо висело у принцессы на шее, значит напрашивался лишь один вывод — Хуа Чэн преподнёс ей этот дар – как свадебный подарок.       Таким образом все последующие вопросы, которые еще были мгновение назад, испарились и принцесса, смущенная, почувствовав, как ее шею, а теперь и щеки заливает румянец, уткнулась носом в грудь Хуа Чэна. Он разместил руки на ее талии, слегка приобняв.       Девушка готова была так стоять целую вечность посреди сада, голова была свободна от мыслей, и она парила словно птица, смотря на свою жизнь со стороны, будто это была чужая история. Вся ее предыдущая жизнь отошла на второй план, был важен только этот момент: его запах, ощущение его рук на талии и полное радостное спокойствие.       По всему телу разлилось расслабляющее тепло и тело, потеряв последний контроль предательски прильнуло к крепкой опоре сильнее. Лбом девушка ощущала прохладу, исходящую от его тела и легкий цветочный аромат, и даже через многочисленный слои церемониального наряда со множеством складок, она почувствовала, как между их телами похоже нарастал пожар. Ей захотелось прижаться к его груди, почувствовать какова его кожа наощупь, действительно ли она такая гладкая и бархатистая на ощупь, как выглядит. Тело хотело прижаться так сильно, чтоб почувствовать рельефы его крепких мышц и потереться, подобно довольной кошке. Как только она это отследила, ее дыхание начало сбиваться, мурашки по коже достигли конечностей и заставили их слегка дрожать, сердце участило свое сердцебиение, а во рту пересохло. Испугавшись такой явной реакции своего тела, принцесса нехотя освободилась от объятий, стесняясь своих желаний. Зная о его жизни отшельника, отрекшегося от мирских страстей и, стараясь не выдать волнение в голосе, сказала: - Мне пора домой! - Куда домой? – усмехнувшись, приподнял удивленно бровь Хуа Чэн. - Мне нужна моя шляпа, ведь мы планировали в последний раз навестить твоего учителя Лань Ванцзи и на дороге… - взглянув на Хуа Чэна и поняв, что сморозила очередную глупость, разволновалась еще больше: - если вообще можно считать твоим учителем, а кто вообще… - - - Если ты хочешь познакомиться с Лань Ванцзи и Вэй Усянем, мы отправимся туда, раз ты этого желаешь, - с легкой улыбкой ответил Хуа Чэн и получив утвердительный кивок, взял девушку за руки, и они рассыпались на миллионы бабочек.       В мгновения ока пара оказалась на холме, от которого до Призрачной горы было рукой подать, у подножья на берегу ручья стоял небольшой каменный домик, с маленьким садом и площадкой для тренировок, который не вписывался в остальной деревенский пейзаж. Вся долина была поделена на рисовые поля, на которых, судя по всему, трудились люди из разных сословий, а между полями были раскиданы маленькие бамбуковые домики, построенные не так давно.       Принцесса восторженно обвела взглядом долину, а когда бросила вопросительный взгляд на Хуа Чэна, удивилась: он сменил свой облик на юношу с белоснежной кожей, который выглядел как повзрослевший Сань Лан. Только черты лица стали более выразительными, ушла детская невинность, прибавилось спокойствия и серьёзности. Можно было назвать его юношей, но также уместно назвать и мужчиной. На нем было простое, но элегантное красное ханьфу, а единственным его украшением - серебряные наручи с бабочками. В ответ он улыбнулся и, держа одну руку принцессы в своей, направился в сторону каменного домика. Девушка последовала за ним и, лишь украдкой бросала любопытные взгляды. Высокую статную фигуру обхватывал широкий пояс на стройной талии, что подчеркивало широту плеч. Черные сапоги из тонкой кожи уместно дополняли образ, сидя по форме на сильных икрах, украшенные серебряными цепочками, что создавали при движении мелодичный звон. Се Лянь невольно залюбовалась такой острой и хищной красотой, о которую можно было порезаться не успев и воздуха набрать, и сердце девушки пропустило удар снова.       Несколько крестьян, что работали неподалёку, заприметив их пару, бросили свою работу и направились к ним. Они не удостоились ни каплей внимания Хуа Чэна, могло казаться, будто мужчина холоден и высокомерен вовсе, однако девушке показалось, что он просто не заинтересован в окружающей обстановке и людях. Когда же он встречался с ней взглядом, на спокойном красивом и безразличном лице мягкая и теплая улыбка проблеском напоминала о другой стороне мужчины, даря ощущения защиты и чего-то сакрального, или же принцесса просто позволяла себе думать, будто она - причина его интереса.       Похоже, что даже в этом облике, крестьяне узнали Хуа Чэна и не решились приблизиться, а только поклонились, то ли в благоговейном страхе, то ли в трепещущем уважении. Се Лянь очень хотелось бы это узнать, поэтому она изо всех сил прислушивалась к шепотам поодаль стоящих крестьян, но ничего кроме «матушка?» или «матушка вернулась?» не смогла различить, несмотря на свой натренированный слух. - Ваше Высочество, какая честь! Вашу красоту и женственность, превосходят только Ваша преданность и доброта! – парень с яркой улыбкой в красном ханьфу слишком уж радостным приветствием одарил принцессу, не успев они войти во двор. -Нетрудно догадаться, кто это, - обратился к принцессе Хуа Чэн, окидывая спокойным, но предостерегающим взглядом Вэй Усяня. - Вэй Усянь, - Се Лянь догадалась моментально, кто перед ней, узнавая в нем юношу в красном, играющего на флейте в центре рыночной площади столицы, и вспомнив, что флейта является любимым инструментом Вэй Усяня, Старейшины Илина, девушка улыбнулась этому озорному парню в ответ, словно старому другу.       Пока хозяин дома показывал им сад с площадкой для тренировок и дом, они встречали молодых людей из разных сословий, которые были их учениками и везде Се Лянь чувствовала какое-то особо трепетное отношение к себе. - Мы ждали вас и накрыли праздничный стол. Небось сбежали даже не пообедавши, - с весельем в голосе и ничуть не заботясь о холодном взгляде Хуа Чэна, вещал Вэй Усянь.       Девушка совсем была воодушевлена новым знакомством: ей впервые довелось повстречать человека, с которым вполне себе складывалось общение, не произнеся она ни слова.       Во время ужина Хуа Чэн всячески ухаживал за принцессой, а Вэй Усянь развлекал всех веселыми разговорами. Се Лянь сама не заметила, как расслабилась в этой дружественной атмосфере и дала согласие на игру в кости после ужина.       Она прекрасно помнила, что рассказывал Сань Лан о данной игре, и то, что Вэй Усянь триумфально ликует, проигрывая сам, поэтому просто поддалась озорному настроению одного из хозяев.       В глубине же души ей хотелось отложить тот момент, когда они с Хуа Чэном окажутся в спальне совсем одни. Она уверенно могла сказать, что ей хочется большего, однако и пугало тоже, узнай она о его желаниях, или скорее «не желании».       Для игры они отправились в библиотеку, Се Лянь только удивиться и могла, как в такую сравнительно маленькую комнату можно поместить столько книг. Все стены были заняты полками, которые до потолка были заполнены книгами на разных языках, у девушки загорелись глаза, и она уже было протянула руку, но потом, вспомнив, где находится, последовала за хозяевами к маленькому столику посередине комнаты. - У нас как раз образовываются две команды, так что Лань Чжань в этот раз, и ты должен играть, - веселым голосом, не терпящим возражений, проговорил Вэй Усянь, подмигивая мужчине.       Принцесса же, никогда прежде не игравшая в такие игры, не была уверена в своей удаче, скорее наоборот и, поэтому, в азарте схватила Хуа Чэна за руку: - Мы же также в одной команде?!       Хуа Чэн лишь удивленно приподнял бровь и его лицо тронула легкая улыбка: ему, судя по всему, также радостно было видеть девушку в таком приподнятом настроении. - Играем в… правду или действие. - под твердым взглядом Лань Чжаня произнес Вэй Усянь, - Та команда, что выкинула в сумме меньшее количество очков может выбирать, между правдой или действием, а вторая команда задает задание или вопрос для выполнения. Если все согласны, то предлагаю принцессе начать!       Девушка взяла кубики и бросила на стол, кости покатились и остановились на двух единицах. - Змеиные глаза! Лань Чжань, в этот раз у меня есть шанс выиграть у Хуа Чэна,- совершенно не стесняясь своего заявления запрыгал Вэй Усянь.       Девушка окинула настороженным взглядом Хуа Чэна: тот был спокоен, и лишь уверенная улыбка тлела в уголках его губ, словно это было также частью своеобразного плана, и Се Лянь мгновенно успокоившись, вернула уверенность только от взгляда на … любимое лицо. Она смотрела заворожённо, как медленно и плавно двигались руки Хуа Чэна, как он тряс кубики в стакане, при этом посмотрел на нее, улыбнулся и выбросил две шестерки.       Вэй Усянь похоже нисколько не удивился и быстро взяв стаканчик в руки, потряс его и резко перевернул на подставку, кости покатились и остановились на тройке и четверке. - Неплохо! Лань Чжань, пожалуйста, не подкачай, - умоляюще как ребенок пробормотал парень.       Когда Лань Чжань выбросил две тройки, в результате чего их команда должна была подвергнуться наказанию, Вэй Усянь напротив весь светился нетерпением, будто не боялся ничего.       Хуа Чэн повернулся к девушке и спросил, может она хочет. Девушка обратилась к себе и отметила, что у нее есть вопрос, который она бы хотела задать этой парочке, знавшей о ней больше, чем она сама. Эта мелодия, что она слышала на главной площади столицы – похоже, была забытой частью ее.       Поэтому, доверевшись внутреннему чувству, которое решило пойти еще дальше, Се Лянь благодарно улыбнулась Хуа Чэну и посмотрев в янтарные глаза Лань Чжаня спросила: - Кто я? - Сила Хуа Чэна, - так же просто и спокойно произнес Лань Ванцзи, будто он говорит о погоде.       Девушка оторопела от такого ответа. Это было, как увидеть двуликое лицо, половина которого принадлежит ей, а вторая - Хуа Чэну. И точно также, как за ужином, когда она решила удовлетворить свое любопытство и перепробовать тех блюд, которые стояли дальше от нее, и которые Хуа Чэн ей почему-то не предлагал. Тогда, от маленького кусочка этих жаренных овощей, все к чему он успел прикоснуться: ее горло, рот и даже губы обожгло невероятной по остроте силе, что ввело ее в ступор прямо как сейчас, после почти безвкусных блюд.       Мужчины же похоже сразились взглядами, Хуа Чэн давил, а Лань Чжань смотрел в его сторону взглядом ледяной тишины, выражая «поговорите уже нормально».       Первым нашелся Вэй Усянь, на лице которого возникла непроизвольная улыбка: - Он имеет в виду, что благодаря тебе он спустился с горы и помог стольким простым людям. Продолжим? Мне уже не терпится узнать, что за действие может для нас придумать Ваше высочество! – он потер руки, будто грея, жестом указывая на девушку.       Се Лянь же твердо решила, что не будет больше себя корить за излишнее любопытство, как совсем недавно за ужином, или за то, что подалась какому-то внутреннему, неизвестному чувству. Она получила зацепку и сможет спросить у Хуа Чэна после, когда они останутся одни. Поэтому мягко и нежно улыбнувшись и отбросив все мысли за пределы разума, она ласково, словно по-матерински, ответила, и все присутствующие расслабились: - Можешь называть меня Се Лянь.       Продолжим, - с этими словами она взяла стаканчик и начала сильно трусить его, словно силой пробовала в этот раз выбить себе лучший результат.       Хуа Чэн мягко улыбнулся и посмотрел ей в глаза, протягивая свои руки к ее рукам, промолвил: - Ты неправильно трясёшь кости, положение неверно, можно я покажу тебе?       Сердце Се Лянь пропустило удар, и она смогла только кивнуть, опустив глаза, следя, как его изящная белая рука с отчетливым суставами накрыла ее правую ладонь державшую стаканчик снизу. Вторая его рука взяла в плен ее левую, накрывая ею стаканчик сверху.       Неспешно Се Лянь подняла взгляд, стараясь не выдать своего волнения от простого прикосновения, увидев такое же исключительно прекрасное лицо юноши, столь ослепительное, что невозможно долго смотреть в упор. Всё те же глаза, яркие, словно звезды, теперь внимательно смотрели на принцессу, не отводя взгляда. Только девушка почувствовала, что она все меньше может контролировать свое тело от его близкого присутствия, как во рту пересохло, и уже она сама невольно пристально смотрела на мужчину, захвачена этим взглядом настолько, что впала в лёгкое оцепенение.       Они так и смотрели друг на друга, пока Хуа Чэн не произнес легкое: - Вот так. Вместе с руками принцессы руки Хуа Чэна неторопливо покачивали чёрный стакан. Две игральные кости перекатывались внутри стакана, ударялись друг о друга и издавали отчётливый стук.       Девушка опустила глаза и постаралась сконцентрироваться на них и запомнить нужные движения. Всего-то небольшое круговое движение руками, но и оно заставило ладони Се Лянь онеметь. После чего ощущение легкой дрожи поползло по запястьям, распространяясь всё дальше.       Стакан всё покачивался, покачивался… Когда же Се Лянь невзначай подняла взгляд на Хуа Чэна, то заметил, что тот совершенно не смотрит на стакан. Всё это время Хуа Чэн, приподняв уголки губ, неотрывно смотрел только на нее. Се Лянь тоже не смогла сдержать лёгкую улыбку. - Вы… Вы, что решили раздеть меня догола сегодня? – произнёс весело Вэй Усянь, и не понятно в шутку он это заявил, или все же всерьез. - Озвучивание своих целей, конечно, позволяет перейти на второй уровень манифестации, но для полной реализации еще нужно и действие, - язвительно заметил Хуа Чэн. И не разрывая зрительного контакта, тут же спросил мягким тоном у Се Лянь: - Попробуешь? Девушка кивнула и, открыв стакан, с замиранием сердца взглянула на кости, обнаруживая на них две шестерки.       Хуа Чэн легким движением взял из ее рук стаканчик и, под общие взгляды, пару раз встряхнул кости. Когда он, открыв стаканчик, ухмыльнулся, все увидели две шестерки. - Только не заставляй Лань Чжаня петь, а то я не могу обещать, что не расплачусь, - весело комментировал Вэй Усянь, всем видом показывая, что он бы хотел расплачиваться за проигрыш.       Хуа Чэн лениво протянул: - Сегодня я пребываю в радостном настроении, так что выбирай сам. - Тогда разреши твоей супруге сделать свадебный подарок от нашего имени! Я позволил себе в городе собрать все необходимое для принцессы, что ей может понадобиться на Призрачной горе, во вкусе ты мне ведь не откажешь, - с самодовольной ухмылкой произнес Вэй Усянь. Хуа Чэн, кажется, удовлетворительно кивнул. Лань Чжань был доволен или очень гордился своим супругом - уголки его губ слегка дрогнули.       Девушка удивилась: в глубине души она задумывалась об этих необходимых хлопотах, отодвигая однако эти мысли на задний план, поскольку для себя решила, что будет следовать за своим мужем и любые трудности и лишения ей не страшны.       Именно в этот момент ей отчетливо стало ясно, что несмотря на шутки и показную конфронтацию между мужчинами, они поддерживали друг друга, словно играли с одним мячом – в виде Мира.       В следующем раунде девушка пробовала трясти кости, как ей показал Хуа Чэн, однако от Змеиных глаз она не отделалась и сейчас. Несмотря на то, что ее муж выкинул две шестерки - они все равно проиграли.       Лань Чжань взглянул на Хуа Чэна из-под опущенных ресниц: - Тогда… мой вопрос. Собиратель цветов под кровавым дождём, что, по Вашему мнению, мучительнее всего на свете?       Улыбка Хуа Чэна вдруг померкла, и библиотека на мгновение погрузилась в молчание. Вэй Усянь вдруг добавил: - Не поймите неправильно, он ничего такого не имел в виду. Просто нам по-настоящему любопытно, есть ли на свете вещь, способная причинить страдание Вам, Собирателю цветов под кровавым дождём, поднявшемуся до статуса сильнейшего Бога? А может, - Вэй Ин плавно облокотился на спинку стула, кладя на нее руку, - такого не существует вовсе? – блеск сверкнул в глазах на мгновение.       Хуа Чэн вернул вопрос: - А сами как считаете? Поразмыслив, Лань Чжань, неожиданно высказал предположение: - Своими глазами наблюдать, как любимого человека попирают ногами и унижают, но быть не в силах ничего предпринять. Когда ты понимаешь, что сам — Бог, но ничего не можешь сделать, пока тебе человек сам не разрешит помочь. Вот это — самая мучительная вещь на свете.       Се Лянь замерла и задержала дыхание на этих словах. Это действительно ответ, который напрашивался первым делом, стоило кому-то задуматься об истории отношений Хуа Чэна. Он, впрочем, с усмешкой ответил: - Ни капли. Вэй Усянь удивился: - Нет? Но тогда что? Хуа Чэн приподнял уголок губ, но изгиб этот вскоре исчез. Он тихо произнёс: - Конечно, мучительно наблюдать страдание любимого человека, только в моей власти все время и знание. И я знаю, что любой путь, будь то падение или вознесение - приведут его ко мне, - он замолчал, посмотрев в глаза Се Лянь. На этих словах девушка вообще забыла как дышать и порадовалась, что ее очередь бросать кости, и можно отвлечься.       Се Лянь опять выкинула по чистой случайности змеиные глаза, и они снова проиграли следующий раунд.       Глаза Вэй Усяня заблестели от возбуждения: казалось, он раздумывает как по максимуму использовать, возможно, единственный шанс отыграться на обоих.       Глаза метались от одного к другой, стреляя опасным взглядом, и юноша высказал: -Вы…помогите друг другу…снять одежду, — это была самая смелая идея, что осенила его в данный момент, но оценив ошарашенные лица присутствующих и получив, видно, достаточно удовольствия от своей «шутки», преподнеся ее скорее забавы ради, нежели серьезным намерением, Вэй Усянь поспешно исправился: - Верхней одежды будет достаточно. Пусть ещё что-то останется, ведь мы продолжим игру…- парень прыснул от смеха.       Провозившись довольно долго с поясом Хуа Чэна, принцесса старалась, чтобы никто не заметил дрожь ее рук, и, под конец, избавив того от верхнего красного одеяния, явила зрителям белоснежную нижнюю рубаху. Хуа Чэн с невозмутимым видом помог ей снять верхнее, расшитое драгоценностями одеяние. Все это время девушка думала о том, как она мечтала снять это верхнее тяжелое церемониальное платье, которое было пятым по счету, и ей уже давно было жарко под этими складками.       В своих мыслях Се Лянь конечно хотелось, чтобы это сделал ее муж, но она точно не могла представить, что ее желание исполнится так быстро. Нужно быть осторожнее со своими желаниями – они могут исполниться, повторяла она про себя, пока Хуа Чэн с невозмутимым видом продолжал свое дело, будто картошку чистит, а не раздевает возлюбленную. Движения его были легки и неторопливы, при этом он ни разу не коснулся тела принцессы.       В действительности они просто стянули друг с друга верхние одежды, ничего более, их благопристойность совершенно не пострадала, но Се Лянь данное действо всё же показалось чрезмерно смущающим и чем-то…сакральным.       Она решила тут же присесть поскольку коленки дрожали и с чинным видом держа сама себя за руки, произнесла: - Что-то я проголодалась… Нет… По правилам вашего ордена, уже давно пора ложиться спать. Извините, что задержали.       Вэй Усянь, все это время сидевший и весело болтавший ногой, почесал затылок и вдруг поднялся, сказав совершенно серьезным голосом: - Вы правы, разрешите проводить Ваше Высочество в спальню и по совместительству вашу комнату, там как раз находятся все ваши подарки. * Шекспир «Макбет»