Замри, умри, воскресни

Предупреждение для поклонников соукоку!

В этой главе пейринг

Натаниэль Готорн/Чуя Накахара       Натан зашел в комнату, поставил поднос с едой на пол, включил верхний свет, Чуя сидящий на футоне зажмурился. — Привыкай, Накахара. Хватит сидеть в полутьме, — он наклонился к подносу, налил в бокал вино и подал пленнику, руки рыжика были все еще в наручниках, но приковывать их над головой Готорн больше не стал. — А просто воды нельзя? — Чуя взял бокал. — Нет, в моих планах споить тебя, — священник с серьезным видом смотрит на него, присаживается рядом. — Зачем? — парень сделал глоток. — Чтобы ты поменьше думал, — рука ложится на колено Чуи. — Ты знаешь — это невозможно, — взгляд голубых глаз обжигает мужчину, — Что еще здесь можно делать. А потом, ты говорил, что Дазай должен появиться тут сегодня. И что произойдет тогда, Натан? — У меня приказ уничтожить двойной черный, — мрачно произносит тот. — Убьешь нас на глазах друг друга? — прошептал Чуя, сердце гулко застучало. — А ты романтик! — улыбнулся, его теплая рука легла на шею пленника, ощутила мягкость рыжих волос. — Натан, — серьезно начал Чуя, — я итак в твоей власти. Убьешь меня, выполнишь свое задание. Пожалуйста… — продолжил смущенно, — не трогай его. — Кто он тебе, Накахара? Напарник… Друг… Любовник? — пастор уловил дрожь на последнем слове, голубые глаза рыжика вспыхнули таким ярким огнем, — Значит, спите вместе. — Нет, это не так., — горячо запротестовал пленник. — Не надо, Чуя. Ты себя выдал, — Натан одернул руку и отвернулся. — Пиздец! — он осушил бокал, отбросил в сторону и прикоснулся к плечу священника, — Не надо так со мной, Готорн. Я не заслужил такого обращения. Не отворачивайся от меня сейчас.       Натан первый раз за все это время услышал, как Чуя назвал его не по имени. Понял, что задел парня за живое и обидел. Он поспешил повернуться. — Прости меня, Накахара. Я приревновал тебя… к нему., — их взгляды снова встретились, в глазах священника было столько обожания и сожаления, — Хочешь знать, что будет вечером? Хорошо, я скажу… Но сначала, ты поцелуешь меня. И не так, как целует девственница после причастия, а как страстный любовник любовника, — Натан взял его за подбородок, потянул на себя. — Я не смогу так… по приказу, — смутился Чуя, отпрянул к стене. — Не волнуйся, я помогу тебе, — Натан изменил тактику, опустил свою руку между ног пленника, взял его орган сквозь кожаные брюки и стал ласкать.       Прикосновение через ткань возбуждало даже сильнее, чем прикосновение к обнаженному. Мужчине было приятно смотреть, как от его ласки выгибается тело Чуи, как розовеют его щеки, он рвано дышит через приоткрытый рот и постанывает. Готорн постепенно увеличил темп. — Натан, остановись, пожалуйста, — сквозь стон проговорил рыжик, — Я же кончу сейчас. — Я этого и хочу, — прошептал священник ему на ухо, обжигая кожу горячим дыханием, — Признайся, Накахара… Тебе хорошо со мной… Любимый…        Последнее слово добило Чую, Натан почувствовал влажное тепло под своими пальцами. Он приобнял возлюбленного свободной рукой, прильнул к его губам. От уст Чуи пахло выпитым вином, у обоих кружилась голова. Священник целовал в засос, как будто хотел украсть у пленника его душу. Рука продолжала ласкать между ног, снова возбуждая. Чуя приобнял лицо Натана, большие пальцы нежно скользили по щекам. Он словно боялся, что Готорн опять отстранится, языком углубил поцелуй, вздрагивая при этом всем телом. «Возьми меня!» — пронеслось у него в голове. Натан считал призыв и застонал, ему до боли хотелось овладеть им, но он не мог, понимая, что Накахара находится сейчас во власти эмоций. «Лучше я поласкаю тебя еще, Чуя», — он сжал посильнее член, рука стала двигаться быстрее, язык ответно вошел в податливый рот, пленник застонал и снова кончил. Натан мягко разорвал поцелуй, прижался спиной к стене, закрывая глаза, парень прильнул к его груди, обнял руками колено мужчины, в ответ пастор ощутимо прижал к себе за плечо. — Любимый? — переспросил пленник, — Когда успел, Натан? Я же всего второй день в твоём плену. — Успел, — улыбнулся священник, — Понимаешь теперь, что я не могу убить тебя, — нежно произнес, а потом зло добавил, — и его тоже убить не могу… Эдгар написал недавно прекрасный рассказ и мы решили, что лучше всего будет заточить вас в него. По поставил свое условие, Рампо должен отправиться с вами. — У тебя не выйдет заставить Осаму, по собственной воле, войти в книгу, — заметил Чуя зевая. — Я знаю, поэтому сначала я отправлю туда тебя, — он открыл глаза и смерил Накахару взглядом. — Нет, Натан. Только не это, — запротестовал пленник, — Я понимаю ещё рука об руку с Дазаем, но один я туда не полезу. Я однажды уже был в книге, с меня хватит. Я и книги — несовместимы. — Вот как значит, — серьезно заметил Готорн, — Чего ты так боишься, остаться там навсегда? — Да, именно, — в голубых глазах Чуи стоял такой неподдельный ужас, по телу пошла лёгкая дрожь. — Успокойся. Я подумаю, что можно сделать, пока еще есть время, — Натан коснулся рукой нежной щеки, парень в ответ поцеловал ласкающую его ладонь. Он вдруг почувствовал себя таким уставшим, веки отяжелели, и глаза стали закрываться. Накахара сначала пытался их открыть, но у него ничего не получалось. — Что со мной? — прошептал Чуя, сдаваясь.       Натаниэль крепко обнял любимого. — Поспи немного, мое чудо!       Он подождал, пока парень уснет покрепче, потом нажал кнопку на своей рации, она зашуршала. — По, он вырубился, приходи, пора действовать.       Эдгар спустился в подвал через пять минут, он нес с собой книгу. — Ну что, отправляем пленника в мой рассказ? — Нет, По. План поменялся. Не в моих силах с ним расстаться, — Натан запустил пальцы в рыжие кудри Накахары. — И что тогда делать? — Ты же детектив, придумай что-нибудь. — Бля, Готорн. Что ж с тобой так сложно, — парень прошел к столу и опустился на стул, — Ты же священник, на хуй тебе этот эспер? — На хуй, — повторил Натан, ничуть не стесняясь Эдгара, приподнял голову Чуи и прильнул к его губам, они услышали ответный стон Накахары. — Да, если бы Эдогава реагировал на меня так же, как Чуя сейчас на тебя, я бы тоже его не отпустил. — Я рад, что ты меня понимаешь, — улыбнулся пастор, — Теперь выручай, друг. Что делать?       По молча мерил парочку взглядом, Натан не торопил его. — У тебя же осталась бутылка вина со снотворным? — поинтересовался Эдгар. — Полная почти, — священник указал на поднос. — Раздевай своего милого, — скомандовал По, вскакивая с места, — Я в деревню, найду похожего, напою снотворным. Засунем в книгу вместо Чуи.

***

— Натан, что ты натворил, что натворил? — Чуя обхватил руками голову, пытаясь собрать мысли в кучу. Он чувствовал себя, как после основательной попойки, хотя прекрасно помнил, что выпил всего один бокал. Прикоснулся к шее, чокера не было, рубашка на нем не его, брюки те самые, что были на священнике до этого. — Где моя одежда? — прорычал рыжик, — Что, черт возьми, происходит?       Он попытался разорвать наручники, но звенья цепи оказались крепкими. «Осаму, помоги мне!» — Осамуууууу! — до Накахары дошел весь ужас происходящего. Пастор что-то сделал с Дазаем, пока Чуя был в отключке. Он поднял с футона подушку и запустил ее в дверь, — Ну, Натан, только зайди сюда, я тебе устрою.       И он входит, Чуя вскакивает на ноги. Становится в стойку, тело напряжено, ноги на ширине плеч, руки сжаты в кулаки, голова немного опущена, он смотрит исподлобья, ноздри раздуваются от возбуждения. «Ну, прям чистокровный жеребец из императорской конюшни, опутанный цепями. Хоть сейчас на случку, » — Натан покачал головой, чувствуя себя предназначенной ему кобылкой, поднял подушку и прижал ее к торсу. — За что сердишься на меня, Накахара? — Ты опоил меня снотворным, — выкрикивает Чуя. — Конечно, я хотел засунуть тебя в книгу, помнишь, но потом передумал, — священник сделал шаг вперед. — Что с Дазаем? — продолжает рыжик сквозь зубы. — Осаму в книге вместе с Рампо, нам удалось обмануть их, подсунув вместо тебя другого человека, — он сделал ещё пару шагов. — Так вот куда делась моя одежда?! — Чуя всё ещё был напряжён, а Натан уже был почти в шаге от него. — Мы с Эдрагом сделали все, чтобы ты остался здесь со мной. Может, теперь сменишь гнев на милость? — Натан сделал последний шаг, отбросил подушку в сторону, его ладони нежно касаются запястий Чуи.       Парень смотрит на священника голубыми глазами, хлопает длинными ресницами. — С ним, правда, все в порядке, Натан? Он жив? — недоверчиво переспрашивает рыжик. — Я не стал бы врать, Накахара. Понимаю, как это для тебя важно, — Натан поднимает руки пленника себе на грудь, толкает назад, прислоняя спиной к стене. — Я по гроб жизни тебе обязан, — шепчет парень, серьезно глядя Готорну в глаза. — Да, обязан, — Натан облизывает пересохшие губы, прикасается своим лбом ко лбу Чуи, — Чем будешь расплачиваться? — А чего ты хочешь? — спрашивает рыжик, ощущая горячее дыхание на своем лице. — Тебя хочу, — нога Натана протискивается между ног Чуи, рука пробегает по ягодице и, согнув ногу пленника в колене, прижимает к бедру мужчины. Чуя рвано вздыхает и поскуливает. — Здесь, сейчас? — томно спрашивает он. — Да, Накахара, ты согласен принадлежать мне? — спрашивает священник и, не дожидаясь ответа, целует в губы. Поцелуй длиться долго, он обжигающе страстный, заставляет не дышать. Наконец они с неохотой размыкают губы, хватают глоток воздуха, — Что скажешь, Накахара? — Я согласен, — шепчет рыжик, прикасаясь к губам Натана, снова целуя долго и нежно.       Отстраняется за очередной порцией воздуха. Готорн тонет в горящих синим пламенем глазах, вдыхает запах его волос, его дыхание от страсти частое и прерывистое. — Точно согласен? — он не хочет принуждать парня к близости, ему нужна взаимность в ответ.       Накахара рычит от возбуждения. Какой ты нерешительный Натан. — Руки освободи. — Зачем? — Оковы ласкать мешают.       Натан достает из кармана ключ, открывает замок, снимает наручники с усталых запястий и откидывает их в сторону. Скованными остаются только ноги Чуи.       Парень начинает расстёгивать рубашку священника. — Чуя! — голос Натана хриплый, он весь дрожит. Накахара целует священника, понимает, что тот взволнован. — Я же у тебя не первый? — шепчет рыжик, стаскивая с него рубашку. — Да… но с парнями я ещё не был… А ты? — Имел опыт с Дазаем, — Чуя обменивается с ним взглядом, — Не ревнуй. Мы просто друзья… как и с тобой. — Но ты ведь его любишь?! — Натан расстегивает молнию на брюках пленника и просовывает в них руку. Чуя рвано выдыхает. — Сейчас я люблю тебя, Натан. Не сбивай меня, пожалуйста, мыслями об Осаму. — Хорошо, не буду, — священник начинает ласкать парня рукой. Чуя чувствует возбуждение, но не этого он ожидал сейчас. — Натан, — нерешительно произносит пленник, — Мне было бы приятней… если бы ты взял в рот. — Что ты хочешь, чтобы я взял в рот, любимый? — пастор шепчет в ухо медово-тягучим голосом, а потом целует в шею и отстраняется, что бы видеть лицо Накахары, когда тот будет отвечать. — Мой член, — Чуя чувствует, как щеки заливает краска стыда. — Ты такой милый, когда смущаешься, — улыбается священник, встаёт на колени и начинает ласкать Чую ртом. — Почему с тобой так легко, Натан? — руки пленника теребят волосы священника, он постанывает от наслаждения, растворя́ясь в любви.       В отличии от Накахары, пастор знает ответ на этот вопрос. Он помнит ту страшную ночь, когда держал растерзанное тело юноши в своих руках. Готорн только перевоплотился из оборотня обратно в человека и смотрел теперь на дело своих рук и остальных оборотней, как на что-то из ряда вон выходящее. Как он мог согласится убить человека, ну, знаменитого эспера Портовой Мафии, практически ничего не зная о нем. Сейчас когда тот умирал, он слышал биение сильного сердца в груди, оно было созвучно с его собственным. Несмотря на все увечья, Чуя был прекрасен как внутри, так и снаружи. Натан чувствовал, как сладкая кровь жертвы растекается по его венам, а эти рыжие локоны просто сводили его с ума. Во всем теле ощущалась такая жажда жизни, что Готорн пожалел о содеянном.       Ему захотелось взять что-нибудь на память о парнишке, но вся одежда была настолько разорвана, что взгляду не за что было зацепиться. И тут он заметил перчатки на его руках. Натан сдёрнул их и тут же получил такой сильный удар в грудь, что отлетел на несколько метров назад. Он ощутимо ударился спиной и головой об дерево, но сознание не потерял. И видел, как оживший эспер разметал всех оборотней вокруг себя, смерил священника глубоким обжигающим взглядом, но не убил, а просто ушел в ночь. Натан был сражён наповал, его сердце было отдано навеки этому нереальному существу, если конечно Накахара останется жив.       Вернувшись в реальность, пастор понял, что вот ещё чуть-чуть и… Чуя кончает глубоко ему в рот, обильно орошая горло своей спермой. Натан сглатывает и отпускает пленника. Тот опускается на футон перед ним, не в силах больше стоять на ногах. Зато священник наоборот поднимается и, расстёгивая штаны, вытаскивает свой орган. Проводит рукой по нему, и взяв Чую за подбородок, заставляет встать на колени. Он сует свой член в приоткрытый рот, Накахара не сопротивляется, только чувствует, как внизу живота снова рождается ответное желание. Он берет Натана глубоко, его движения ритмичны, руки скользят по бедрам и обнимают за ягодицы. Священник сильно стонет, схватив парня за длинные рыжие волосы, заставляя застонать от боли в ответ. Готорн не может контролировать себя сейчас, но ему безумно приятно слышать голос Чуи. Он резко кончает, быстро вынимает член, рыжик сглатывает, но небольшое количество спермы все же вытекает из уголка его губ. Мужчина опускается на корточки и слизывает горячим языком жидкость, попутно целуя припухшие губы. — Прости, любимый. Я сделал тебе больно, — извиняется Готорн. — Переживу. Натан, ты слишком торопишься, — замечает Чуя. — Я очень долго ждал, теперь мне трудно сдержаться, — священник умалчивает о том, что не хочет, что бы пленник думал и сравнивал его с Осаму. Здесь и сейчас они только вдвоем, — Что я должен сделать, что бы взять тебя? — Девушек пальцами ласкал? — спрашивает рыжик, опускаясь на футон. — Было, — Натан впервые смутился. — Меня надо будет растянуть. Показать как? — Чуя не сводит с мужчины пытливого взгляда. — Не надо. Сам соображу, — он достал из кармана брюк презервативы и тюбик со смазкой, пленник одобрительно кивнул, — Я люблю тебя, Накахара. Тебе не стоит меня бояться. Никогда… запомни. — Хорошо, — он берет одну из резинок, — Я помогу?!       Его руки ласкают член Готорна, заставляя того встать, потом парень кладет презерватив на головку и раскатывает по всему стволу. Рыжик начал стягивать с себя брюки, аккуратно высвободил правую ногу, потом спустил все с левой вниз. — Может, раскуешь? — Нет, ради твоего же блага, Накахара, — тот спорить не стал, — Ложись, буду практиковать пальцы.       Чуя покорно лег, согнул ноги в коленях и развел их как можно шире. Сразу вспомнился тот день дома у Осаму. Он вздохнул. Натан примостился с боку, расстегнул рубашку любовника, оголяя грудь и живот. — Что ты ещё мне не сказал про растяжку, говори пока ещё не поздно, — хрипло спросил священник. — Это не очень приятно, — Чуя прикусил нижнюю губу. — Хорошо, я сделаю все возможное, чтобы боли было меньше.       Он наклонился к пленнику, и стал целовать ключицу, прикусывая зубами. Рыжик расслабился под его поцелуями, томно вздыхая. И тут понял, что Натан всунул в него два пальца. Они были влажные от смазки, но проникновение все равно было болезненным. Чуя взвыл, пальцы Готорна двигались в нем по кругу, расширяя узкое пространство. А парню наоборот хотелось свести ноги вместе и сжать все внутри. — Расслабься, Накахара, — священник стал поглаживать свободной теплой рукой живот рыжика, — Ты не даёшь мне проникнуть глубже.       Чуя заскулил в ответ, он не мог не признать, что ему было и больно и приятно одновременно. — Поцелуй, может тогда смогу, — он приподнялся с постели, вцепился в плечо Натана. И понял, что совершил ошибку, ему стало больнее. — Ложись, — рука пастора упёрлась ему в грудь и заставила снова опуститься. Он навис над Чуей сверху. — Отпусти меня, Натан. Я не создан для того, что бы каждый, кто захотел, влезал в меня своим членом. — Создан. Просто нужно немного успокоиться, любимый, — его губы коснулись губ рыжика легко и непринужденно.       Чуя снова сдался. Одно только слово «любимый», и он не мог устоять. Священник постоянно его так называл и он понимал, что именно так он и чувствует. Он не мог оттолкнуть от себя любящего человека, потому-что сам боялся быть отвергнутым Дазаем.       Поцелуи мужчины успокаивали Чую, и он заметил, что уже стонет не от боли, а от удовольствия. Бедра сами подались вперёд, глубже принимая ласкающие его пальцы. Натан добавил третий. Парень ойкнул, но стерпел. Пастор снова целовал его ключицы, он знал, что это расслабляет пленника. Свободная рука опустилась на живот, жёсткая ласка заставила Чую перейти со стона на скулеж, все его тело пришло в движение, а ноги прошила дрожь. — Натан, — позвал Чуя, мужчина понял, что получил разрешение на дальнейшие действия.       Он вынул пальцы, рыжик сделал вздох облегчения. Готорн разместился между его ног и осмотрел своего любовника. Разметавшиеся рыжие локоны, голубые глаза полные желания, покрасневшие от страсти щеки, приоткрытый рот, ключицы покрытые следами от его поцелуев, грудь вздымается от возбуждения. Мышцы живота вздрагивают, член в боевой готовности, яички приподняты, колечко ануса блестит от смазки, а бедра пошло подмахивают вперёд от нетерпения. — Ты прекрасен, Накахара, — священник проводит рукой по члену в презервативе, покрывая его дополнительной смазкой, Чуя слабо поскуливает, прося поторопиться.       Готорн входит на длину пальцев и застывает в нерешительности, Чуя выгибается вперед, снова переходя на стон, его ноги обнимают мужчину. Натан размышляет, как дальше двигаться в теле юноши. Либо толкаться не спеша, сантиметр за сантиметром, каждый раз причиняя боль. Либо войти сразу на всю длину члена, причинив большую боль, но один раз. Он выбирает второй вариант, и резко насаживает рыжика на свой орган.       Боль прошивает Чую насквозь, он вскрикивает, и с силой цепляется руками за простынь. — Натан, что-ооооо., — он не может закончить фразы, священник опирается руками о футон в районе плеч пленника и начинает ритмично двигаться в нем. — Наслаждайся, Накахара, — он с удовольствием смотрит, как юноша под ним, закрыв глаза, ловит кайф от его движений.       Он рвано дышит, его ладони то сжимаются, то разжимаются, сминая под собой простынь, с губ срываются то стоны, то вздохи. Натан и сам постанывает от чертовского удовольствия владеть этим прекрасным телом. А когда Накахара внутри сводит итак узкие стеночки, он просто воет в полный голос. Он целует любимого в губы, но тот не отвечает. Натан берет в рот нижнюю губу и посасывает ее. Рыжик продолжает стонать под ним, но поцелуи игнорирует. Натан отстраняется, серьезно смотрит на пленника. — Обижен… что я… резко… взял тебя?.. Но… по другому… никак… Ведь… сейчас… тебе… хорошо?.. Ответь… Накахара…       Чуя открывает глаза и смотрит на пастора, в синих глазах мужчины столько страсти и нежности. Его короткие волосы так мило обрамляют раскрасневшееся лицо. Парень касается рукой теплой щеки. — Да… Натан, — их губы сливаются в поцелуе, Готорн счастлив.       Вдруг он резко вынимает свой член из тела рыжика, тот смотрит на него недоуменным взглядом. — Повернись на бок, — приказывает мужчина, он помогает Чуи свести ноги вместе и снова входит в него. — Н-Натан, ах., — пленник не может справиться с нахлынувшим на него ощущением. Его член наполнен так сильно, что он начинает водить по нему рукой. — Хочешь кончить? Давай вместе, — священник ускоряет темп, Накахара тоже быстрее и сильнее сжимает свой орган, они стонут в унисон и кончают с небольшой разницей.       Натан вынимает член из Накахары, снимает использованный презерватив и поглаживает орган, чтобы он снова затвердел. Надевает новый презерватив, для верности снова добавляет смазку. Переворачивает скулящего Чую на живот, сгибает его ноги в коленях, приподнимая зад, и снова входит в него, заставляя стонать. — Натан… Натан… Натан., — повторяет рыжик, приподнимаясь на локтях, чем доставляет священнику неописуемое удовольствие. «Да, любимый, сегодня ты мой». Он спускает рубашку чуть ниже и касается губами шеи, а затем покрывает поцелуями плечи. Его рука проникает под живот пленника, он касается пальцами головки члена Чуи. Рыжик вздрагивает под ним, у него кругом идет голова. Он уже не знает, как реагировать на ласки Натана, то ли скулить, то ли стонать. Рука мужчины гуляет по его члену, дыхание сбивается окончательно. — Натан, пощади., ооооох, — его сперма пачкает простынь под ним, рука Натана перемещается на живот, поддерживая выбившегося из сил партнера. Он ускоряет темп проникновения, слыша, как Чуя во весь голос стонет под ним, и кончает, снова наполняя презерватив спермой.       Потом ложится на спину Накахары и падает набок в обнимку с рыжим. Они оба тяжело дышат, оба устали, тело Чуи к тому же бьёт мелкая дрожь. Натан целует рыжую макушку, вдыхает аромат пленника. — Все уже, Накахара, слышишь. Расслабься, любимый.       Он чувствует, как руки Чуи ложатся поверх его. Молодые люди закрывают глаза и проваливаются в сон.       Рация на столе зашуршала, и послышался напуганный голос Эдгара: — Готорн, они вырвались из книги… Ты слышишь, Натан? Дазай и Рампо на свободе.