Алмазная пыль

«Однажды придется рассказать», думает Джотаро, когда Джоске играет с Шизукой и её новыми игрушками у него в номере. Он показывает Джотаро фигурку птицы с подвижными частями — вот бы в его детстве такое придумали, — и жалуется на «Джостара, которому мало было одного ребёнка на старости лет». Джотаро видит, что Джоске не хочет жаловаться ему на отца, как бы близки они ни были, и сколько бы тайн ни доверили друг другу. Лишь иногда проскользнет тихое ругательство: «Ох уж этот папаша». Он каждый раз вздрагивает, потому что жена говорит с ним тем же тоном. Но страшнее, если когда-нибудь дочь заговорит так же. «Однажды он узнает», думает Джотаро, когда в один дождливый день Джоске мирно лежит у него на коленях, впадает в задумчивость и вспоминает о Хаято. Мальчик остался вдвоем с мамой, остался без отца. Ему всего одиннадцать, а он пережил его смерть дважды: когда Кира забрал лицо Косаку Кавадзири и когда попытался забрать себе его жизнь. Как Хаято держится, как справляется с этим? Надо его проведать. Джолин всего семь, а Джотаро уже не справляется. Он не видит её который месяц. «Может быть, он догадается сам», думает Джотаро, когда у Шизуки начинаются страшные колики: формируется пищеварительная система, и он пытается объяснить Джоске, почему она кричит, но не может укрыться за одними медицинскими терминами. Джотаро рассказывает о детских коликах так, как способен рассказать лишь очевидец. Глубокими ночами Мария прижимала к груди ревущую кроху, готова была свалиться от недосыпа. Чтобы жена могла поспать хоть час, Джотаро грел пеленки и прижимал их к животу Джолин, пытался унять боль хоть так, если уж она была неизбежна. Помогало. «Только не снова», думает Джотаро в одну из ночей, когда сам не может заснуть, и ничего не помогает. Сначала снился избитый сон, старый, как вечно гноящаяся рана, а потом одна за другой потянулись мысли о том, что ещё он сделал в этой жизни не так, кому ещё причинил боль. Один из ответов сопел у него на груди: мирно, как и всегда. Подставил себя под удар, доверился настолько, что Джотаро стал для него целым миром. Джотаро не хочет, чтобы урон был неисправимым, но об этом поздно думать: он не нашел в себе силы предотвратить его. Не остановил Джоске, не остановил себя. Возможно, для него нет другого искупления, кроме как довести всё до логического конца, нанести последний удар. Разрубить гордиев узел, в который они впутались, и позволить Джоске уйти. Он догадывается обо всем сам: Джотаро позволяет ему догадаться. У него нет сил начать разговор, и он оставляет на самом видном месте кольцо, которое взял с собой в поездку. Джотаро хранил его в самом дальнем и крохотном кармашке чемодана, чтобы оно не напоминало ему о разваливающемся браке, о горящих счастьем глазах Марии, которые с годами похолодели, как эта платина. У него тоже горели глаза в день свадьбы: Джотаро уже не помнит, но фото не дадут соврать. Мария говорила, что похолодел Джотаро, а он не верил. Он не прятался, не обманывал: они выбрали друг друга, и Мария знала, за кого выходила замуж. А потом Джотаро как-то вспомнил: она хотела золотые обручальные кольца, очень хотела, и это единственное, о чем она настойчиво просила, пока они готовились к свадьбе. Это он настоял на платине. Не пожелал уступить ей даже в этом, не пожелал уступить уже тогда. Джоске удивляет его. Он раз за разом делает вид, что кольца не существует, не спрашивает о нем, только поджимает дрожащие губы и смотрит на Джотаро всё мрачнее. Тогда однажды Джотаро при нем берет кольцо с тумбочки и спрашивает: как Джоске думает, стоит ли носить кольцо? Положить его в надежное место? Или его давно пора выбросить? Мальчишка вскакивает, набрасывается на него с кулаками, бьет в грудь, пока хватает сил злиться, вырывается из хватки Джотаро. А потом всхлипывает, вцепившись в его водолазку, позволяет хватке превратиться в объятие. Сдается и плачет. Джотаро хочет объясниться, но не умеет: напрасно пытается ужать описание своей семейной жизни до пары сухих предложений. Жизни до Джоске. Тот внимательно слушает, застыв от ужаса, обвиняет его в равнодушии. «Почему Вы сразу мне не сказали, она Ваша жена, Джотаро, мне всё равно, что Вы хотите развестись, что Вы хотите защитить их, Вы в ответе за неё и за Джолин, у Вас не было никакого права уходить, неужели Вы пошли по стопам Джостара и бросили Вашу дочь, и не говорите, что это не мое дело, теперь я...» Да, жена говорила с ним тем же холодным тоном, и справедливо: Джотаро был с ней так же холоден, и он не хочет, чтобы всё повторилось. Только не для шестнадцатилетнего мальчика с несокрушимой волей и золотым сердцем. — Я не смог, — говорит Джотаро, когда Джоске уходит от него с распухшими глазами. Громкий хлопок двери заслуженно ударяет по барабанным перепонкам. Джотаро не оправдывался. Он не смог, и он в ответе за это. Просто Джоске давно пора обо всем узнать. Тогда он сможет распрощаться с ним так же, как Джотаро распрощается с Морио, даже если не хочет этого. С тех пор Джоске не отвечает на звонки — Джотаро и не может звонить слишком часто, потому что боится, что трубку возьмет его мама. Он не видит Джоске следующие несколько дней, и начинает думать, что уже не увидит. Если так, оно и к лучшему, даже если от этой мысли сводит нутро. Волнительные фантазии Джоске разбились о реальность. Он прозреет, увидит, что для него это было всего лишь наваждение, и уйдет. Джотаро готов стерпеть за них обоих: отпустить лучшее наваждение, что случалось с ним за последние годы, лишь бы сохранить его в целостности, в безопасном неведении. Иначе станет только хуже. Однажды Джоске заговорит с ним не только тем же тоном, что и Мария, а заговорит её словами. Только не снова. Но Джоске возвращается с тихим стуком в дверь, с невыносимо тяжелым взглядом и жестокими, удушающими объятиями. Джотаро не может ему отказать. — Я тоже не смог, — бормочет Джоске ему в шею. Он говорит о несравнимо другом, но отвечает правдой на правду Джотаро: так жарко и искренне, что вся холодность в миг сгорает. Теперь это он ругает Джоске, отговаривает, просит отцепиться и одуматься. Бесполезно. Джоске лишь цепляется за него так крепко, что они оба грохаются на пол — и не ударяются лишь потому, что их подхватил Star Platinum. Джотаро тоже сдается: просто гладит его по спине и прижимает к себе дрожащее тело. Они стоят друг друга в своем бессилии. *** Тяжелая рука лежит у Джоске на животе. Он ерзает под простынями и сжимает двумя пальцами злосчастное кольцо: оно блестит в тусклом свете лампы. Джотаро позволил рассмотреть его, но Джоске даже не знал, зачем взял кольцо в руки: наверное, хотел убедиться, что оно настоящее. Джотаро правда носил его, правда был женат. Он и сейчас женат. У одной женщины по имени Мария есть такое же кольцо. — Не мне решать, что Вам делать с этим, — тихо говорит Джоске: отвечает на давно позабытый вопрос. — Или с Вашим браком. — Я должен был тебе сказать. — И что Вам это дало? Я подозревал, но не хотел верить. — Я уже говорил: ты всегда можешь повернуть наз... — Нет никакого «назад», Джотаро. — Джоске горько усмехается и поворачивается к нему, вжимает холодный металл ему в грудь, поверх сердца. Он не смирился, не до конца, но это вопрос времени. Когда он кладет ладонь на грудь Джотаро, всё в нем трепещет и изнывает так, что не смириться невозможно. Джотаро убирает кольцо в ящик комода, но Джоске уже знает: оно всегда будет с ним, в Морио и вне его. Даже если эта вещица когда-то окажется на дне океана или будет стерта в порошок, она останется частью его жизни. Теперь за него Джотаро отвечает так же, как и за них.