Алмазная пыль

— Вам повезло, что я в юбке была. — Почему это? — Иначе бы я ныла дольше. Вы когда меня с собой позвали, я ещё подумала: может, зайти переодеться, надеть свои любимые джинсы? Но если бы я их надела, то угробила бы вместе с носками. Джосуми недовольно захлопывает за собой дверь ванной. Аж вспотела, пока возилась с вещами вручную: даже с подмогой станда пришлось тяжко. Джосуми хватило точности на то, чтобы всадить пулю крысе в лоб, но Crazy Diamond пока не научилась доставать из волокна микрочастицы грязи. А стирку фирменных носков можно было доверить либо себе, либо маме, но никак не стиральной машинке. Джотако опирается на косяк двери напротив, ведущей в комнату Джосуми, и хмурится. — И зачем ты хотела переодеться? Я же сразу сказала, что мы идем на охоту. Для женщины, которая одевалась так же экстравагантно, как Джосуми, Джотако задавала странные вопросы. Хотелось ответить ей: «Должна же я хорошо выглядеть», а потом Джосуми задумалась, кому это она должна и почему, если и так всегда выглядит шикарно — даже в школьной форме. Она своими руками превратила скучную матроску в стильную вещицу. Да, она хотела хорошо выглядеть... перед Джотако. И та её чуть не спалила. — Э, я... А-ха-ха... Уточнили бы сразу, что за «охота»... Она стоит в коридоре, как дура, и молчит. В ответ на её неловкий смех Джотако приподнимает брови. — Ты правда думала, что я предлагала «поохотиться на красавчиков»? — Да неинтересны мне эти красавчики! — бурчит Джосуми, и брови Джотако поднимаются ещё выше. Вот так ляпнула. — В с-смысле, я же Вам объясняла, что я за серьёзные отношения. Красота — это ещё не всё... Ухмылка так красиво растягивает пухлые губы Джотако, что Джосуми тут же понимает: она приврала. — И ты всё равно готова была пойти со мной? — Потому что Вы... Всё, проехали. Проехали, пока она не ляпнула что-нибудь ещё. Когда они добили последнюю крысу, Джотако предложила дойти до отеля, чтобы Джосуми могла привести себя в порядок, обработать ссадины и обшарпанные коленки, расчесаться и разобраться с одеждой. В ответ Джосуми напомнила, что аптечку Джотако они извели ещё на той неделе, и лучше пойти домой к ней. Оказалось, не лучше. Какая разница, где нервничать из-за вопросов Джотако? — Идемте на кухню, отсыплю Вам запасов пластыря. — Не нужно. — Тогда сделаю чай. Или Вы просто так пошли ко мне домой? — Я... Было интересно взглянуть на твой дом. Кажется, теперь это Джосуми задала вопрос, который застал врасплох Джотако. Она просто молча пошла с ней — идет и сейчас, уже за чаем, — а Джосуми не допытывается, с чего бы это. Не допытывается, потому что Джотако у неё дома — это какая-то фантастика. Но не дай бог она увидит её комнату, её неубранный рабочий стол и стены, обклеенные плакатами с Принцем. Вот так повод подловить. Джосуми же сказала, что ей неинтересны красавчики. Только она сама себя подлавливала, и уже не раз. Просто красота бывает разная. Красота незаметной ухмылки Джотако несравнима с красотой белоснежной улыбки Принца. Они идут на кухню, и Джосуми усаживает гостью за стол, торжественно распахивает кухонные шкафчики, словно там есть, на что поглядеть. Она достает кружки и ставит чайник. — Ну, и как Вам наш дом? — Красиво. — Тут Джосуми поворачивается к ней лицом, и видит, что Джотако смотрит на неё так, будто «красиво» — это отзыв не о доме. — Уютно, — добавляет она. — М-могу провести Вам экскурсию, ха-ха. Только не в свою комнату. — А что с ней? — Ну, там всякое. Неубранное. Взглянете, когда она будет в состоянии получше. — Ты хочешь... чтобы я пришла к тебе снова? — Почему бы и нет, — выпаливает Джосуми слишком быстро, — м-мама давно зовет Вас на ужин. Джотако ничего не отвечает, и это даже к лучшему. Вскоре вскипает чайник, и Джосуми дрожащими руками разливает кипяток с заваркой по кружкам. Пальцам жарко от пара, вздымающегося вверх, и ноздри щекочет легкий запах бергамота. Она где-то читала, что бергамот успокаивает. Вранье несусветное. Всё, о чем она может думать, это: «Джотако пахнет вкуснее», «Она хочет прийти снова», и «Кажется, ради неё я готова снять плакаты». — Я тоже когда-то была подростком с неубранной комнатой, — говорит Джотако, когда перед ней ставят кружку с чаем и две корзинки со сладостями. — Так что я не стану думать о тебе хуже. — Вы были подростком с неубранной комнатой?! Не верю! — Джосуми едва не роняет на себя печенье, которое собралась надкусить. — Неа, не проведете! Джотако — аккуратная и утонченная, собранная и элегантная. Она наверняка её обманывает. Или... чтобы стать такой, надо было пройти через подростковый бунт? Джосуми бы посмотрела на это. — В это так сложно поверить? Когда рука Джотако плавно проносится над кружкой, и наманикюренные пальцы невесомо сжимают ручку — да, сложно. Когда она берет печенье двумя пальцами и каким-то образом надкусывает его так, что на блюдце не падает ни единой крошки, поверить ещё сложнее. Когда она продолжает есть и пить, и длинные, вьющиеся волосы не залезают ей ни в глаза, ни в рот — поверить почти невозможно. Джосуми просто кивает. — Тогда поверь хотя бы в то, что я была не такой примерной старшеклассницей, как ты. Хотя дралась не меньше. — Но В-Вы... — Чай уже остыл, но кружка почти обжигает ладони Джосуми. Жар вперемешку со стыдом подступает к самому горлу. — В общем, я немного равняюсь на Вас... — Я заметила. — Джосуми молится, чтобы Джотако не заметила главного. Её вот уже второй месяц мучает вопрос: «Я хочу быть ей или быть с ней?» — Но ты справляешься лучше, чем я в свое время. — С-спасибо... Наверное. — Она закусывает губу. — А когда Вы всё-таки придете на ужин? В следующий раз я подготовлюсь лучше. — Услышав это, Джотако прокашливается: подавилась печеньем. — Ну там, знаете, уберусь, обсужу с мамой меню, платье надену, мы симпатичный сервиз достанем, а-ха-ха... Вот черт. Могла бы не уточнять. «Хочу быть как она», значит? Тогда откуда столько восторгов от перспективы поужинать с Джотако? — Я совершенно не знаю, о чем говорить с твоей мамой, — признается Джотако, когда её кашель стихает. — Лучше я просто свожу тебя поужинать. У неё такое лицо, будто она хотела сказать что-то другое, но вышло то, что вышло. Джосуми диву дается, как сама ещё не подавилась печеньем и не поперхнулась чаем от такого. — Ну, р-раз Вы угощаете... — кокетливо протягивает она, — у меня нет планов на выходные. — Хорошо. Ну вот, рано обрадовалась. От растерянности на лице Джотако не осталось и следа. Они будто бы договорились о бизнес-ланче и только что сверили рабочие графики. Ладно, в её отстраненности есть и свои плюсы: уже нестрашно подавиться печеньем. Джосуми недовольно надкусывает его. — Слушай... Она слушает, но не надеется услышать ничего нового. Джотако пристально наблюдает, как она жует, и если бы Джосуми не знала её, то решила бы, что она... умиляется? — М? — А платье всё-таки надень. Шоколадная крошка застревает у неё в горле.