Алмазная пыль

2002. Не хватило две чертовых секунды, чтобы поджечь сигарету и затянуться: за дверью раздался шум, и в мамину гостиную ввалились Джоске и Джолин. Джотаро было испугался, что они пойдут на веранду и застанут его тут, но всё обошлось. Когда они успели вернуться с прогулки? Он думал, заметит их издалека, на подходе к дому, но отвлекся, не услышал ни звука. Судя по шорохам, Джоске двигает какие-то предметы: может, собирается вставить пластинку в проигрыватель? А Джолин, кажется, всхлипывает. Джотаро уже хочет выйти к ним и узнать, в чем дело, но его останавливают слова: — Эй, ну ладно тебе, — мягко говорит Джоске по-английски. — Коленка-то целая, ни царапины. Ты прямо-таки волшебно проехалась по льду. Разве есть повод для слёз? — Они с-сами текут, — отвечает Джолин, шмыгая носом. — Я же помню, что было больно! Очень-преочень! — Но это... — Джоске замолкает. — Хочешь, к папе пойдем? Может, он уже проснулся. Он сделает так, чтобы было не больно. — Не хочу, и так плохо! — Кажется, она стукнула обо что-то кулаком. — А от него всегда только хуже! Сигарета падает из замерзших пальцев Джотаро. — Джолин, ты же любишь папу... Как с ним может быть хуже? — А он не любит, когда к нему лезут, — бурчит она. Надо бы открыть дверь, войти в комнату. Надо бы спросить, что произошло, и почему Джолин не хочет к папе. Вместо этого он стоит как вкопанный. — Что ты такое говоришь? Тебя он точно любит больше всего на свете. — Ну и где он?! Даже гулять с нами не пошел! Опять! — Джолин, папа просто устал... вы ещё успеете погулять. Новый удар кулака обо что-то мягкое. Может, в этот раз досталось Джоске. Знакомая история: Джолин попробовала пожаловаться, но не получила того внимания, на которое рассчитывала. В этом возрасте дети слишком капризны. Джотаро искал компромисс. Обладатели стандов до сих пор пытались свести с ним счёты, и он хотел спасти от них семью, а не разрушить её. Он хотел развестись, потому что так не могло продолжаться — его жена тоже заслужила свободу, — но не допустить, чтобы Джолин росла без отца. Он хотел отвезти дочь в Японию на зимние каникулы, как и обещал Марии, чтобы Джолин повидалась с бабушкой и дядей, но не за тем, чтобы она снова проклинала его. Это только начало. Если однажды она узнает, за что ещё его стоит проклинать, и если она узнает о Джоске, вот тогда всему конец: его неловким попыткам быть с ней рядом — так точно. Подпустит ли к себе, если не подпускает уже сейчас? Джолин скоро десять. Пару-тройку лет назад она была просто очаровательным ребёнком, чей мир вращался вокруг игрушек, сладостей и диснеевских мультфильмов. Джотаро справлялся с ней легко, легко угождал и радовал. Когда она пошла в школу, идиллия затрещала по швам. Другие дети тоже росли, сменили очарование на своенравность, а с этим Джотаро уже не справлялся. И тут — девятнадцатилетний Джоске с попытками справиться за него. Самое странное, что у него получалось. Джоске ей мигом понравился, как и маме. Джолин не сразу привыкла, что у неё появился ещё один родственник, но из всей родни он был ей ближе всех по возрасту, не считая Шизуки. Теперь Джолин считала его «прикольным» и воспринимала скорее как старшего брата, чем как дядю. С мамой было сложнее: она тяжело переживала измену отца, поддерживала Сьюзи Кью, металась меж двух огней. Потом все они выдохлись. А мама сказала, что хочет увидеть брата. Дети не виноваты в ошибках взрослых. Но Джолин всё равно будет винить его, и окажется права. Наконец Джотаро отодвигает дверь и заходит в комнату. Джолин смотрит на него, поджав губы, и убегает прочь — наверное, искать бабушку. Джоске остается только вздохнуть. — Слышал? — спрашивает он. Джотаро кивает. — Это нормально. — Разве? — Я уже забыл, что когда-то было по-другому. Джоске пытается заглянуть ему в лицо. — Но ты говорил, когда она была младше, вы с ней всюду ходили вместе, постоянно играли... а сейчас? — А сейчас меня подменяет Мария. Ты слишком переживаешь. — Ещё бы. Я ж по себе знаю, какой это отстой, когда с отцом напряженные отношения... и ты знаешь. Джотаро не смотрит на него. Стоило пару раз упомянуть своего отца — в основном для того, чтобы поддержать Джоске, когда у них с Джозефом возникало недопонимание, — и всё. Джоске ухватился за деталь. Так нельзя, нехорошо, надо по-другому, надо без напряжения. Сам Джоске старался поддерживать хорошие отношения с отцом, но не сказать, чтобы страдал из-за его отсутствия полжизни. Мама воспитала его вместе с дедушкой, хоть им всем было и нелегко. И Джотаро не страдает. Это в семнадцать у него была детская обида, злоба на весь мир и большое самомнение: за маму отвечает он, он решает проблемы, он сам может себя воспитать, раз отец предпочел дудеть в трубу, а не быть с семьей. Потом вырос, сам стал отцом и понял, что так устроен мир. Его отец зарабатывает деньги и обеспечивает их с мамой. Он не решает проблемы напрямую, но делает так, чтобы они не появлялись. Годы спустя Джотаро увидел в нем скорее пример, нежели позор. Пока он не хотел думать о том, что увидит в нем Джолин. Джоске дергает его за рукав. Джотаро не отвечал слишком долго. — Не хочешь пойти за ней? Он вздыхает, и чужая рука скользит к его ладони, сжимает пальцы. Плечо Джоске настойчиво стукается о его. Это он может позволить себе только на секунду: дверь в комнату всё ещё открыта. Наконец Джотаро кивает и идет за Джолин. Она там, на кухне, с недовольным лицом болтает с бабушкой и нервно трясет ногой под столом. В руке — кусок имбирного печенья. За щекой, видимо, тоже. — Джолин, я освободился. — Шика-а-арно. Ты теперь свободный человек. «Шикарно»? От Джоске понабралась? Холли напряжённо оглядывает их. Джотаро просто стоит и смотрит на Джолин, а та жует себе печенье. Это продолжается до тех пор, пока бабушка не уговаривает её посмотреть с папой мультик, порыться в старом складе видеокассет. — Только «Русалочку» по десятому кругу не врубай, — бросает она и вскакивает из-за стола. — Пойду у Джоске спрошу, какие есть нормальные фильмы. Но вы тут поосторожнее, а то ж подсадим вас на «Звёздные войны». Джотаро бы напомнил ей, что в «Звёздных войнах» он немного да разбирается, но прикусывает язык: ему не нужен этот разговор. Ему не нужно вспоминать душные вечера летом девяносто девятого; вспоминать Джоске, лежащего на его коленях; вспоминать полумрак отельного номера и тихое гудение телевизора вперемешку с рассказами о мастере Йоде и Люке Скайуокере. Джолин уходит назад в комнату. Может, она просто готова на что угодно, лишь бы улизнуть от него. — Она так мило капризничает, — тихонько говорит мама и подмигивает. Если бы Джотаро услышал подобное лет десять назад, у него бы от такого сюсюканья дернулась бровь. Сейчас он лишь пожимает плечами. — Хорошо, что они с Джоске сразу поладили! — Да... Он неплохо справляется с детьми. — Повезет же его невесте. Горло чуть сжимается. Не будет у Джоске невесты — не в ближайшее время. Он заперт в замечательной, тесной клетке, из которой они с Джотаро уже не хотят выходить. — Мама, ему девятнадцать, — предупреждает он и следит, чтобы его тон оставался безразличным. Джотаро не смотрит ей в глаза. («Ему шестнадцать, шестнадцать, шестнадцать», глухо гудело подсознание, когда пару лет назад Джоске жадно припадал к его губам и спускал руки Джотаро на его поясе ниже. Потом гудение стихло насовсем). — Ладно-о-о, о невестах ему думать рано, но просто о девушках — в самый раз! Ты тоже примерно в этом возрасте от них перестал нос воротить. Да. Через год родилась Джолин. — Мама, — снова предупреждает он. Рука почти сжимается в кулак. — А что, я неправду сказала? Просто переживаю, кому такой хороший мальчик достанется! Да что ты так смотришь? Всё-всё, сам с ним про это поговоришь, если захочешь, — наконец-то она заметила его раздраженный взгляд, — впиши себе в список тем для ночных разговоров. — Что? — Ну... Просто я вчера ночью вставала воды попить, и проходила мимо комнаты, где мы поселили Джоске... Голоса слышала, но не подслушивала, правда. Ты же зашел к нему поговорить? Он кивает. Да, поговорить. Джоске прижал его к стене, поцеловал слабо и коротко — их могли застать в любой момент, — а потом просто рухнул в объятия Джотаро. Он просил побыть с ним хоть немного, потому что они не виделись почти год, утягивал за собой вниз по стене, на пол, на татами, и обнимал всё крепче. Минут через пятнадцать Джотаро отпустил его и ушел. Больше ничего не было. Его передернуло от мысли, что под ним лежит брат его мамы, а сама она спит в дальней комнате. Мама улыбается. — Люблю, когда вы такие дружные, — говорит она с радостным вздохом. — Настоящая семья. Джотаро кивает. Конечно, она имеет ввиду другое: семью, где все друг за друга горой, большую и крепкую, полную любви. Семейной, а не извращенной. Есть настоящая семья, есть разговоры Джолин с бабушкой за имбирным печеньем, есть её игры с Джоске на улице и в приставке, а есть то, что творится за закрытыми дверями по ночам. — Позовите меня, как фильм выберете, я бы тоже посмотрела. А пока сделаю нам всем гоголь-моголь. Джоске с корицей так понравилось! — Хорошо. Спасибо, мама. Джотаро пытается улыбнуться искренне — выходит так себе — и идет назад, на звуки двух голосов: уже окрепшего и совсем детского. Когда он возвращается в гостиную, его ждет только настоящее.