Когда зацветет вереск

— Мора, — позвал Билл с кухни, принюхиваясь к содержимому обнаруженной банки. — Я угощусь растворимым кофе?  — Чувствуй себя как дома, — сейчас же разрешил Морин голос из спальни. — Тебе это понадобится, если не шутил про ужин…  — Ну, насчет «как дома» еще раз повторять не придется, — хмыкнув себе под нос, Билл один за другим раскрыл два ящика, и быстрыми пальцами обшарил содержащуюся там дребедень в поисках чайных ложек.  — Главное, не пожалей об этом, когда начну наводить здесь свои порядки… В числе прочего ненадлежащего хлама Билл обнаружил в одном из ящиков моток тонкой серебристой бечевки и покрутил тот в руке, изучая снисходительно-ироничным взглядом.  — …а я начну.  — Это моя дежурная банка, — объявила девушка не глядя, ибо на ходу надевала огромный серый свитер поверх наглухо застегнутой рубашки. — Я, кстати, успела забыть, что она у меня есть. Оу… «Оу» в немалой степени отражало и его чувства, когда Мора появилась в кухне, одетая… так. У нее несомненно был талант выглядеть сногсшибательно в самых не располагающих к этому вещах: те только подчеркивали, насколько хороша их хозяйка сама по себе. К тому же она редко упускала возможность намекнуть оберткой на содержание, а уж там было, что показать. Должно быть, Мора ангел, ниспосланный атеисту Биллу откуда-то из небесных закоулков, где изобрели секс.  — А это, — она указала на моток пальцем, — я использую для украшений. Симпатичная, да? Напоминает цепь. Ну-ка, посмотрим… И он еще как смотрел. Аккуратный белый воротничок выдавал бы в ней умницу-скромницу, если бы длина свитера компенсировала вопиющее отсутствие юбки. А в сочетании с плотными черными гольфами выше колена, это самое отсутствие прямо-таки бросалось в глаза. Девушка задержалась у обеденного стола, который явно давно не использовала по назначению, и что-то поискала в большой пестрой коробке, наполненной всякой творческой мелочью. Билл не сомневался, что она от души наслаждается тем, как быстро и бесповоротно сводит его с ума.  — Ты хотел сувенир, — вытащив из его ладони бечевку, Мора на глаз отмерила кусок и небрежно отсекла его кухонными ножнями. — Думаю, я нашла идеальный. Дай руку.  — А ты подойди поближе, — посоветовал Билл и демонстративно опустил обе на столешницу за своей спиной, чтобы расслабленно опереться. Девушка выждала ровно столько, щурясь в его глаза хитро-оценивающе, чтобы Билл успел ощутить, как оживает ненасытный член, разрастаясь с каждым ритмичным ударом пульса. Как натягиваются штаны, выдавая его с потрохами. И лишь затем поддалась на провокацию.  — Вокруг тебя слишком много людей. Нужных, лишних, твоих и чужих, — подняв голову к наклоненной Билловой, Мора послушно втянула его губы своими, чтобы затем с тихим чмоком от них оторваться. — И лишних будет становиться все больше. А знаешь, почему?  — Конечно знаю, дорогая мерроу, — заверил Билл, откровенно посмеиваясь над мистическим туманом, который она напустила своим прогнозом. — Это неотъемлемый бонус известности.  — Нет, — вздохнула Мора тяжко. Правда вовсе не потому, что Биллов скептицизм ее раздражал, а потому что губы у него горячие, мягкие, обладают собственным призрачно-сладким вкусом и рыскают по ее губам так заманчиво — то пощипывая, то напирая — что дышать становится трудно и некогда.  — …Потому что ты батарейка.  — Ах, вот оно что… Это комплимент? Было нечто очень соблазнительное в том, чтобы простоять с Морой вот так часок-другой, пока ей не наскучит нести свою умильную русалочью чушь. Пока капризные губы вновь не сложатся в уютный чмок, а сама она не прислонится к нему всем телом, обнимая по-девичьи преданно и наивно. И тогда он улучил бы идеальный момент, чтобы показать ей, как можно и нужно целоваться теперь, когда это больше не проблема. Впрочем, он едва ли мог представить Мору наивной — тем пушистым комком слепого обожания, которым, к примеру, была его первая «длительная» партнерша. И которым любила притвориться вторая. Мора именно что женщина, хоть для ее возраста это и парадоксально. И очень-очень привлекательно. Очень. — Это просто факт, — кокетливо осадила она, стараясь не слишком светиться под его масляным взглядом. Чуть, вместо этого, отодвинувшись, она потянула к себе его левую руку и подняла повыше. Прямо у Билла на глазах она надела на бечевку две бусины: маленькую глянцево-черную и побольше — серо-голубую с облаком крошечных белых пузырьков внутри. А после связала концы в затейливый крепкий узел на его запястье.  — Это, — девушка провела по черной бусине подушечкой большого пальца, — из оникса. Оникс защищает своего владельца от энергетических вампиров и концентрирует хорошую, правильную энергию. Ты больше не выгоришь, если будешь носить его. Носи. И внимательно слушай свою душу и тело. Растроганный Мориным желанием защитить его, Билл не стал смеяться над волшебными свойствами подаренного амулета. Он действительно был тронут. И в очередной раз отметил ее проницательность: его внутренняя батарейка в самом деле была на нуле, когда он прилетел сюда. Но виноваты в этом не энергетические вампиры, а он сам.  — А это? — негромко уточнил Билл, осторожным поглаживанием сместив ее палец ко второй бусине.  — А это простая эпоксидка, подкрашенная в цвет местных волн. Пузырьки внутри похожи на морскую пену, видишь? Она будет напоминать тебе об Ирландии лучше, чем бейсболка с эмблемой «Гиннес».  — Как мило, — еще раз глянув на новую феньку, он пальцами той же руки приподнял Морин подбородок и чмокнул в губы благодарно. — Только вот я хотел другой сувенир. И ты знаешь, какой.  — Ах да, — якобы спохватилась девушка, с трудом удержавшись, чтобы не фыркнуть. — Конечно. Ничуть не смущаясь, она подняла край свитера и изящными пальцами подцепила резинку трусиков на бедрах. Мора явно не собиралась устраивать из этого стриптиз, пусть и двигалась нарочно медленно и вызывающе уверенно, но Билл, собравшийся было произнести что-то вроде «погоди, мы же сейчас уезжаем в город, эй», все же попридержал свою реплику и шумно ее проглотил. То, что делала Мора, было по-настоящему красиво. И ему дико захотелось увидеть, как она танцует. Не обязательно даже раздеваясь. Хотя желательно. Зрелище наверняка восхитительное. По мере того, как его брови ползли вверх, ее трусики ползли вниз. Она улыбалась ему лукаво, по-лисьи, и в этой улыбке всегда читалась нотка недосказанности. Он чертовски полюбил эту ее улыбку. И он влюблен в нее саму. С каждым часом, проведенным в Мориной компании, он осознавал это все яснее и испытывал грандиозное облегчение от того, что больше не пытался себе лгать. Присев, чтобы подобрать трусики, Мора схватилась за его ногу просто удобства для и ни словом, ни взглядом не выказала, что это неловко, забавно или провокационно — нет. Обычный повседневный момент. Незначительная деталь. «Но деталь очень уютная», — подумалось Биллу, и его тело было полностью с этим согласно.  — Вот, — выпрямившись, она аккуратно затолкала трусики прямо в карман Билловых брюк, и с почти правдоподобной серьезностью заявила: — этот сувенир тоже носи.

***

Уже собравшаяся шагнуть за порог в своем дождевике, девушка была оперативно перехвачена спутником и буквально переставлена от двери подальше.  — Куда? Дай хоть зонт открою. Билл ненавидел ходить под зонтом, но намервался провести ее до дверцы авто, уверенный, что ни веллингтоны, ни тонкий нейлон не спасут ее от утопления: за ночь и утро луг превратился в сплошную бурлящую лужу, топкую и скользкую, а тяжелые тучи по-прежнему яростно изливались на землю. Таких сильных дождей Билл вообще никогда не видел, а если и видел, не мог вспомнить. Мора, до мурашек впечатленная его галантностью, расплылась в широкой извиняюще-благосклонной улыбке. Ох уж эти избалованные калифорнийским солнцем двухметровые красавчики.  — Зачем нам зонт, Билл? Он будет только мешать. Просто надень капюшон. Это всего лишь вода. Надо признать, что и по меркам Керри ливень был внушительный, но такие погодные выкрутасы здесь воспринимались исключительно как повод для шуток. Никто не отменял свои планы из-за дождя, а зонтами пользовались разве что для неспешных пеших прогулок.  — Правда? А то выглядит как конец света, — ухмыльнулся Билл, малость задетый и заинтригованный тем, что она не нуждается в его помощи. Погода удивительным образом контрастировала с его внутренним настроем. Дьявольски взбудораженный очередным маленьким приключением, он протянул ей руку.  — Готова? Похлопав длинными ресницами жеманно и дурашливо, Мора обняла его руку обеими своими. Ей безотчетно хотелось куснуть его в плечо за то что он такой непростительно милый, за то что она перманентно чувствует себя возбужденной и голодной до его огромного прекрасного тела, за приятную слабость и легкость в собственном теле и за возможность ощутить себя ведомой. Не сговариваясь, они одновременно рванули к машине. Счастье, которое излучала Мора, загребая и разбрызгивая воду тяжелыми сапогами, было почти осязаемым. Вероятно, только сапоги и удерживали ее от того, чтобы взлететь. Билл решил, что проще сгрести ее в охапку, чем ежесекундно оглядываться на крики и хохот, да и, честно говоря, сам не мог отвести от нее глаз. Так что Мора действительно взлетела. В двух шагах от калитки и в пяти от машины, она обвила его ногами за пояс и нырнула ладонями в Биллов капюшон, чтобы погрузить пальцы в густые послушные волосы. Капюшон с него тут же слетел, волосы пропитались и обрамили голову гладкими темными прядями, а по ее голым ногам струились холодные ручейки, затекая под свитер, огибая ягодицы, щекоча и обжигая особенно нежные места изнутри бедер. Билл надежно удерживал Мору на себе, но пальцы все равно подгибались, стремясь вжаться, почувствовать ее теплые, упругие изгибы сквозь скользкий дождевик и вязаный свитер. Он вбирал ее сочные лакомые губы в свой рот, и делал это почти агрессивно. Ее язык ласкал его, но это гладкое, любовное проникновение не могло сравниться с тем, как его язык наполнял ее рот. Их слияние не было вспышкой. И даже отупляющая волна страсти накрыла их многим позже, уже в машине, когда Билл, пристегивая ремень, задел выпуклый карман брюк и вспомнил, что в нем лежит. Их слияние было осознанным, крепким и долгим. Сквозь ощущение невесомости Мора упивалась тем, как целуется этот мужчина. Тем, что он способен творить с ее телом без помощи рук, с закрытыми глазами и не снимая одежду. Просто овладевая скудным пространством ее рта и стимулируя тот медленными, влажными, удушающе жадными движениями языка. Шум стоял невообразимый. Они не слышали друг друга и не видели, но по молчаливому согласию, неспешный ласково-хищный укус, которым Билл прихватил Морин подбородок, заодно зацепив и развратно вывернув ее нижнюю губу, стал последним под нескончаемым ливнем. В быстро нагревающемся салоне авто Билл тряхнул головой, смахивая с себя воду будто пес, и откинул ее на спинку сидения. То ли смеясь, то ли выстанывая, он стиснул кружевной «сувенир» в кулак, чтобы прийти в себя. Он опасался даже взглянуть на Мору. Мокрая, одетая… Черт возьми, полуодетая в намокшие тряпки, она мучительно сильно свела колени и на секунду выгнулась в пояснице, смакуя тяжелый оргазм. Она была слишком сексуальна, чтобы Билл мог справиться с этим сейчас.  — Я не разрешал, Мора.  — Прости, — отозвалась она жарким шепотом, в котором раскаяния было примерно столько же, сколько нахальства.  — Давай договоримся. В следующий раз, когда захочешь доставить себе удовольствие, ты сделаешь это пальцами и так, чтобы я видел. Предпочтительно моими. Подняв руку, он приставил их к самому ее носу, будто пушку, и она улыбнулась.  — Но это мои. Забыл? Моя любимая пара. И вместо того, чтобы помочь Биллу хоть немного разрядить обстановку, медленно облизнула их.  — Ты невыносима, Мерроу.  — Ты тоже. Вздохнув сдавленно и прерывисто, он завел движок. Путь до города занял в три раза больше времени, чем обычно. Билл вел сверхосторожно и не спешил даже когда мог — вождение успокаивало его и отвлекало. Расслабилась и Мора. Она устроилась на сидении в своей особой манере — словно в домашнем кресле — и источала радостное умиротворение.  — Где у вас супермаркет?  — Супермаркет, это, конечно, громко сказано, — мурлыкнул взъерошенный рыжий клубок с пассажирского. — Веди прямо по Мейн-стрит, а я скажу, когда и куда свернуть. Очередная короткая вибрация напомнила Биллу, что у него есть мобильный. Вроде как он механически таскал его с собой, но со вторника, когда отправил другу фото в ответ на бомбардировку сообщениями — ни разу больше не воспользовался. На время поездки Билл предусмотрительно ограничил все контакты, кроме одного, и потому точно знал, что пишет ему Лэндон.  — Вон то голубое здание с деревянными фигурками дельфинов, что это? В Дингле есть свой дельфинарий?  — Нет, это жилой дом, а на первом этаже сувенирная лавка. Дельфин — символ города, ты еще не раз его встретишь.  — Почему дельфины? — мельком обернувшись к Море, Билл заодно вынул из кармана телефон, чтобы не глядя отключить: парой сообщений Лэн ограничивался редко.  — Кто такой настойчивый? — игриво насторожилась Мора. — И почему не отвечаешь?  — Я первый спросил, Мерроу, — мягко отмахнулся Билл, беззаботно при этом улыбаясь. Пусть тоже помучается немного. Садистка.  — Вот ты называешь меня мерроу, — повернувшись к собеседнику, насколько позволял ремень, она вновь уютно подтянула коленки к груди. О том, что на ней нет белья, Билл пытался не думать. — Ты в курсе, что они делают с неверными мужчинами?  — Мм? — осведомился он с заинтересованной гримасой. — Надеюсь, трахают до полного изнеможения?  — Не совсем, — прищурилась девушка, нежно улыбаясь. — Они их топят. Они ведь русалки.  — Знаешь, что меня больше всего забавляет? Я зову тебя Мерроу, — а они, как мы выяснили, ослепительно красивые, но коварные и жестокие обитательницы морей — но ты никогда не возражаешь. К его удивлению, она не возразила и теперь, и вообще промолчала. Когда Билл повернул к ней голову, снедаемый любопытством, она улыбалась, глядя в лобовое стекло, загадочная донельзя.  — Да хвааатит, — рассмеялся Билл высоко, заразительно и обаятельно, даром, что с нотокой истерики.  — Что? Я ничего не сказала, — притворно удивилась Мора, улыбаясь еще шире.  — Нет, ты серьезно? Дым, зелья и амулеты — это еще куда ни шло, но в то, что вот эти ножки, — кивнув на ее колени, он вновь обратил взгляд на дорогу, — могут превратиться в рыбий хвост, я никогда в жизни не поверю. Опрокинув голову, она расхохоталась оглушительно. Билл сотрясался от хохота тоже, потому что не подхватить ее смех — глупый, малость визгливый и пронзительно искренний — было нереально. Билл обожал, когда она смеялась.  — Не думала, что ты веришь в такие сказки!  — Я не верю! — громко возразил он, все так же смеясь. — Я же сказал, что не верю!  — Допустим, что ты не первый, кто меня подозревает, и потому я не удивляюсь и не возражаю.  — А кто еще подозревал?  — Рег. Лет в пять-шесть, когда бабуля рассказала ему эту легенду, он все сопоставил и так впечатлился, что потом боялся меня месяцами.  — Ааа, — сейчас же успокоился Билл и кивнул с раздраженно-кислой миной. О его существовании он тоже как-то подзабыл. — Старина Реган. Но ты по-прежнему не опровергла.  — Бииилл, — демонстративно закатив глаза, Мора покачала головой.  — Ну так что там, когда сворачивать?  — Еще не сейчас.  — А что дельфины?  — Не дельфины, а дельфин. Один конкретный. Фанги. Думаю, мне удастся познакомить вас на днях.  — То есть? Настоящий живой дельфин? Все-таки у вас есть дельфинарий?  — Я все расскажу тогда, когда мы к нему поедем, ладно? — терпеливо объяснила девушка. — Это очень интересная история. Не хочу впопыхах. Сворачивай направо.  — А это что еще, — недоверчиво протянул Билл, уставившись на кукольно-розовый домик с вывеской в форме рожка мороженого. — Неужто мороженое?  — Конечно! У нас несколько лавок мороженого. Его делают из местных сливок. Вообще, большая честь всего, что продается в Дингле, здесь же и производится. Ну, в крайнем случае — в Ирландии. У нас есть магазин одежды, где продают вещи ручной вязки; магазин посуды, где можно купить фарфоровые чайники, кружки и тарелки, сделанные буквально в миле от города, и прямо в городе расписанные. И даже в магазине, куда мы сейчас едем, на прилавках только местные овощи, рыба, мясо, молоко… У нас есть крафтовые пивоварни. Да-да, и они не бедствуют, несмотря на то, что разливной «Гиннес» или «Мерфи» можно купить на каждом шагу. Пекарня, пиццерия, художественная галерея, даже джаз-кафе — у нас есть все… Ну, кроме, пожалуй, кинотеатров, фитнес-клубов и всяких там квест-румов…  — Сколько улиц в городе?  — Три. Мейн-стрит, Грин-стрит и Стрэнд-стрит. Снова направо. Тут недалеко городской парк, кстати.  — Парк? У вас же сразу за городом побережье и верещатники, на сколько хватает глаз. Зачем еще и парк?  — Ну как? В футбол поиграть, например… Вон тот салатовый длинный дом с тележками перед входом. Нам сюда. «Гарви’с оф Дингл». Помимо тележек перед входом имелся еще и автомат с жвачкой, но Билл вовсе не был уверен, что после этого проливного дождика он будет работать. «Супермаркет» действительно оказался всего лишь магазинчиком, причем очень компактным — и это в лучшем случае. Но, справедливости ради, здесь продавалось только съестное и в принципе было все, что нужно, правда в очень ограниченном ассортименте. «Зато органика», — пожала плечами Мора.  — А если предстоит большая пирушка, куда вы едете закупаться? — негромко осведомился Билл, толкая тележку в слишком узкий проход между стеллажами.  — В Листоуэл, полтора часа езды отсюда. А вообще, домашние пирушки — это не совсем ирландская тема, особенно в таких маленьких городах, как Дингл. У нас для этого пабы есть.  — Фарш, — обрадованный, Билл остановился в мясном и наклонился, чтобы выбрать упаковку. — Отлично, значит будут тефтели.  — Поразительно, — наблюдая за его довольным лицом, девушка прищурилась и снова покачала головой.  — Что?  — Я до последнего думала, что ты не готовишь ничего сложнее сэндвичей с сыром.  — Почему? — улыбнулся ей Билл. — Как раз наоборот. Я люблю готовить, и чем сложнее блюдо, тем лучше.  — Что? — только и всхлипнула Мора, тихонько хихикая.  — Так интереснее, — невозмутимо парировал он. В овощном он набрал упаковку картофеля, лука, пучок петрушки и даже — многозначительно подмигнув Море и мерзко при этом ухмыльнувшись — пару крупных огурцов.  — Фу, — фыркнула она, но не смеяться все равно не могла. Однако по-настоящему Билловы глаза загорелись, когда среди свежемороженных ягод он нашел бруснику.  — То, что нужно! Не верю, что она у вас есть.  — А с чего вдруг ей у нас не быть? За городом целые заросли черники и брусники… Им комфортно расти среди вереска. Что-то в бодром и игривом Морином тоне едва ощутимо поменялось, добавился оттенок задумчивости, и когда Билл посмотрел ей в лицо, обнаружил, что она глядит сквозь стеклянную витрину на тротуар.  — Я отлучусь на минуту, хорошо? — быстро спросила она, уже топая в сторону выхода. — Выйду поздороваться, — и, не дожидаясь ответа, убежала. У автомата с жвачкой, прямо под ливнем, терлась высокая худая ссутулившаяся фигура. Вода заливала витрину будто в автомойке, и Билл понятия не имел, как девушка умудрилась разглядеть и узнать этого психа. Но теперь, застыв и пристально вглядываясь, был уверен, что тоже его знает. Мора выскочила под дождь, накинув капюшон, и буквально налетела на сутулого с объятиями. Билл не смог бы сказать, что было написано на их лицах, но объятия эти длились на несколько секунд дольше, чем Биллу хотелось бы, и однозначно были эмоциональными. Когда Мора, наконец, отстранилась, она все же осталась стоять к нему очень близко, и здоровалась никакую не минуту, а как минимум пять, под проливным дождем. В какой-то момент оба повернулись к витрине, на которую она указала, и Билл понял, что просто застыл и подглядывает, будто мальчишка. Не в меру любопытный, невесть чем огорченный и раздраженный мальчишка. Он сам себе дивился. И сам на себя злился. Господи, и нашел же себе «соперника». Реган Сутулый, герцог Френдзоны. Скорее всего он получил титул еще до того счастливого дня, когда обнаружил на своем лобке первые редкие волоски. Хмыкнув и проведя по лицу обеими ладонями, Билл покатил тележку дальше между рядами, а когда искал сливочное масло в молочном, Мора уже вернулась.  — Ну что, как ты тут, не заблудился? — пошутила она.  — Почти. Бросив масло в тележку, он с заинтересованной улыбкой наклонился, потому что девушка поманила его указательным пальцем. Но вместо того, чтобы что-то ему прошептать, обвила за шею и прижалась чуть теплыми губами и ледяным кончиком носа к его виску. Повернув голову в кольце ее рук, он сладко втянул ее губы в свои и одну за другой посасывал, пока те вновь не раскраснелись. В его светло-зеленых глазах она не нашла ни единого намека на беспокойство.