Тычинка-пестик — любовь научит

Утром Антон просыпается от ругани Эда. До этого он уже просыпался один раз, когда почувствовал, что Арсений выбирается из его объятий-захвата. — Ты проснулся, — глупо констатировал факт Арсений. — А Эд говорил, что тебя пушкой не разбудить. — Ты куда? — ещё не до конца осознавая происходящее, сонно спросил Антон. — Мне надо идти, — всё так же упрямо пытаясь выбраться, просопел Арсений. — У меня там тренировка утром, а ещё скоро Эд придёт. — Ладно, — нехотя согласился Антон, но больше из-за того, что ему ужасно хотелось спать, и он знал, что Арсений упёртый как козёл, так что менять свое решение не будет, и они просто опять поссорятся, а этого бы ему хотелось меньше всего. Поэтому ему осталось только наблюдать, как Арсений, подрагивая от холода после теплого одеяла и прижимающегося к нему Антона, накинул свой халат и тихо выскользнул за дверь. Сразу стало холодно, и заснуть заново ему удалось не так легко, как он предполагал. Сейчас Эд, шатаясь, пытается снять ботинок и ругается сквозь зубы. — Шастун! Просыпайся, еб тебе. Вали из моего лижка, я не зможу ща наверх залезть. Антон оглядывает Эда и соглашается — тот на месте устоять не сможет, какой ему второй ярус. Но пускать его на пахнущую Арсением постель, чтобы он ещё, в худшем случае, блеванул туда, тоже не хочется, поэтому Антон встаёт и быстро меняет им подушки и одеяла — всё равно всё общажное, Эд в понедельник сдаст бельё в кастелянную. Подумав, Антон принимается менять и простынь тоже, пока Эдик, судя по звукам, всё-таки падает. — Ты шо, бля, издеваешься, Шастун? — Да ща, погодь, я быстро перестелю, а ты всё равно сидишь. — Аргумент. Антону вдруг становится очень смешно, и он оборачивается, чтобы проверить, как там этот дебил. Эд сидит на жопе, облокачиваясь на дверь и откинув назад голову, только глазами наблюдая за Антоновыми манипуляциями. — Вы шо, трахались на моей кровати? — хрипло спрашивает он. — Нет, конечно! Мы же не животные, — зачем-то врёт Антон, и сам не понимает, зачем. Эд ржёт. — Та не пизди. — Ладно, прости. Он пришёл совсем внезапно, я даже не подумал, — оправдывается Антон, закончив уже с обменом простынями и подходя к Эду, чтобы помочь ему встать. — Та ничо, я рад, шо вы всё порешали. — Антон укладывает его на кровать прямо в одежде — один раз он уже попытался помочь бухому Эду раздеться, и в итоге это закончилось тем, что тот на него наехал и приказал никогда больше такого не вытворять. — Но может это я бухой такой добрый, а как проснусь… На этой фразе Эд уже храпит. Антон вздыхает, ищет свой мобильный, чтобы посмотреть время. На часах всего половина седьмого утра, и на улице всё ещё темно, но спать он уже не хочет, а что делать — не знает. Он залазит к себе, заходит вк, с минуту листает ленту, а после, не выдержав, переходит на страницу Арсения Попова, чтобы увидеть, что тот тоже онлайн. Антон не думает долго, гуглит картинки и, найдя самого всратого кота в самых дурацких солнечных очках, отправляет его Арсению с подписью «это ты». Арсений моментально читает, но не отвечает, и Антон уже начинает нервничать, как ему вдруг прилетает фотка жирной псины, рядом с которой лежит бутылка пива, с кратким «ты». Он тихо смеётся и закрывает глаза, чтобы выспать еще часов пять из своего законного выходного. Проснувшись в двенадцать, Антон лениво плетётся чистить зубы, а после сразу на кухню, чтобы приготовить яичницу с бутерами себе и Эду заодно — у них правило, что если они не бухали оба, то тот, кто трезвый, обязуется взять на себя завтрак обоих. А, учитывая, что последние полгода точно Эда сложно было застать одного, без Егора, эти их похмельные завтраки стали практически единственной возможностью хоть как-то им затусить вдвоём, как во времена первого-второго курса. Антон не то чтобы обижается — это жизнь, он понимает, да и они с Эдом не перестали общаться совсем, но всё равно сложно отпускать человека, когда ты к нему так прикипел. Заваривая чай — оба ненавидят кофе, Антон открывает инстаграм и сразу же переходит на фейковый профиль, чтобы посмотреть новые истории Арсения. В них он сначала рассказывает о том, какое сегодня чудесное утро, а потом снимает своих чирлидерш, оповещая всех, что они выучили какой-то новый переход. Антон нажимает на профиль Варнавы — та обычно тоже часто выкладывает видео с их тренировок, на которые иногда попадает Арсений. В этот раз ему не везёт, и у Кати нет ничего нового. Доготовив еду, Антон раздосадованно думает, что придётся ходить несколько раз — он не унесёт сковородку с яйцами, тарелку с бутербродами и две кружки за раз. Когда он приходит в первый раз со сковородой и бутербродами, Эд ещё храпит, но когда Антон приходит во второй — с чаем, приборами и сгущёнкой, тот уже сидит около стола и вдохновенно жрёт тот бутерброд, который Антон вообще-то делал для себя. — Рассказывай, — требует он, едва только Антон усаживается рядом и протягивает ему вилку. — Чо тебе рассказывать? — Про свой первый сексуальный опыт, — тоненько пищит Эд, пародируя вообще непонятно кого, но они оба всё равно ржут. — Нихуя не первый! И я не собираюсь тебе ничего рассказывать, — заявляет Антон, пережёвывая яичницу. — О-о, ну как скажешь. Обычно те приглашение не требуется, чешешь языком про Попова, ток попробуй тя останови. — Эд укоризненно указывает на него вилкой. — Это другое, — смущённо бурчит Антон и прячется за кружкой чая, делая глоток. — Ну как скажешь. Мне-то пох, веришь нет, просто мы с пупсом думали, как вы с Арсом законтачитесь после всего, шоб нам с ним комнатами махнуться, а тут вот. У Антона чай идёт носом, и он кашляет так сильно, что случайно промахивается локтём мимо стола, теряет равновесие и впечатывается в стол уже подбородком. Эд смотрит на это без особого энтузиазма. — Ебать ты шлемазл, конечно, Шаст, каждый раз хуею. Антон, всё ещё кашляя и немного задыхаясь, поражённо смотрит на Эда. — Что ты про махнуться комнатами сказал? — Антох, алло гараж, я ж тебе ещё с месяц назад сказал, шо мы с Егором будем съезжаться, а потом вообще вальнём из этой дыры. — Я думал, вы не раньше лета съедетесь и сразу на квартиру, — растерянно тянет Антон. — Ну так, а шо жопы чесать, если можно уже щас. К коменде послезавтра заглянем, заявы подпишем, и всё. Я даж предлагал не париться, просто шмотки перетащить и забить, но Арс завёл своё «надо по правилам, када выселяться будете, всё равно придётся». — Арсений в курсе? — Ещё больше удивляется Антон. — А шо, он уже Арсений, а не «Попов», «этот петух» или «графиня пипидастров»? — подъебывает Эд, но Антон не собирается сейчас объяснять ему, что у него не получается называть Арсения по фамилии после всего произошедшего, так что просто смотрит на Эда в упор, и тот сдаётся. — Да в курсах он, конечно. Мы ж на днях об этом с ним балакали. Я думал, и ты смекаешь. Антон думает, что это перда. — А вы не можете ещё там недельку подождать, не? — с надеждой спрашивает он. Не то чтобы он не хотел съехаться с Арсением, но это всё для него слишком неожиданно, он два месяца назад не мог о нём думать, без того, чтобы зубами не скрипеть и огрессировать, а тут…. С любым другим левым парнем у него бы вообще не возникло вопросов, но Арсений — особенный случай. — Так зачем тянуть кота за яйца? Ты шо, с Арсом не хошь жить? Мы можем, если шо тогда, мёртвых душ поискать, но я хуй знает, будет ли такая возможность. — Эд кажется растерянным, и Антон вдруг боится, что он реально передумает или расскажет Арсению. — Я хочу! Я очень хочу! Я просто переживаю. А он точно тоже хочет переехать ко мне? Эд усмехается и выдавливает себе в рот сгущёнку прямо из пачки. — Хочет, не ссы. *** После обеда у Антона тренировка КВН команды — в этот раз они разгоняют разминку и из-за тупежа задерживаются до позднего вечера, а Антон по итогу приходит к выводу, что не всем дано хорошо импровизировать. Когда же он наконец возвращается в общагу, у них в комнате царит абсолютный бедлам — это Эд собирает вещи. На полу валяются берцы, с десяток бейсболок, составные части кальяна — Антон вспоминает, как в какую-то из их общажных тус уронил его на Эда, а тот с минут пять не замечал, что у него на джинсах тлеют угли, пока те не прожгли ткань. Они все тогда были просто в жопу бухие, и утром Антон обнаружил себя блюющим на кусты тюльпанов под общагой. Ещё по всей комнате раскиданы какие-то листы бумаги, фольги, наушники, носки, футболки и вроде даже велосипедная шина. Самого Эда нет, и только Антон собирается рассердиться по этому поводу, как тот врывается в комнату абсолютно счастливый в тележке из супермаркета, которую толкает ржущий Егор. — Чо? — единственное, что вырывается у Антона. — Зацени, Тох, охуенно же! Ща быстро всю эту парашу перевезём! — выдаёт Эд, пытаясь вылезти из тележки, но в итоге падая обратно на жопу. — Вы где это взяли, дебилы? — охуевше брякает Антон. — Рядом с охраной, напротив медпункта, там целый склад таких, — объясняет Егор, подавая Эду руку, чтобы тот наконец выбрался из тележки. — Все их используют, чтобы переезжать. Антон хлопает глазами: подумать только, три года жить в общаге и даже понятия не иметь о том, что здесь можно найти. — Иди лучше Арсу помоги, у него-то шмотья всякого хоть жопой жуй, больше, чем у меня, — кряхтит Эд, потирая задницу и принимаясь просто закидывать свои вещи с пола в тележку. Антону неловко оставаться с Арсением наедине — после утренних мемов они перекинулись ещё парой ничего не значащих сообщений по поводу переезда, и всё, но он думает, что тут уже ничего не попишешь — они теперь будут наедине, как минимум, одну треть суток, так что лучше раньше, чем поздно, и быстрым шагом направляется к лифтам. В комнате у Егора с Арсением тоже нет обычного порядка, но во всём видится какая-то система, и Арсений загрузил уже половину тележки, аккуратно составив туда книги, учебники и канцтовары. Когда Антон заходит, тот стоит к нему спиной, судя по всему, на весах. — Привет, — смущённо здоровается Антон, на что Арсений быстро разворачивается. — Сегодня виделись, — напоминает он, и Антона почему-то вообще не задевает эта попытка выглядеть язвительно-круто. — Это когда ты затраханный и тёплый сваливал из моей кровати в пять утра? — невинно спрашивает он и с удовольствием наблюдает, как у Арсения краснеют скулы. — Именно, — с достоинством отвечает Арсений. — Ты мне помогать пришёл или что? — Ага, — кивает Антон, хотя ему вообще-то ужасно хочется цапнуть этого напыщенного придурка за нос, ну или хотя бы за ухо. — Ну тогда помогай, — милостиво разрешает Арсений. Они складывают его вещи, нагружая тележку до верху, и, как раз когда Антон вывозит её из комнаты, по коридору к нему направляется Егор с такой же, только наполненной Эдовыми вещами. Таких ходок у Эда получается три, а у Арсения на третьей перевезена приблизительно только половина. — Откуда у тебя столько всего? — удивляется Егор, когда они уже вчетвером наполняют сразу две тележки. — Можно подумать, много вещей это плохо, — обижается Арсений. — Так у тя тут столько барахла, вот нахуя нужны вот эти стринги? — Антон мгновенно оборачивается, как только Эд договаривает вопрос, но тот всего лишь держит пальцами маску для сна. — Это чтобы спать нормально, — закатывает глаза Арсений и выхватывает её у Эда из рук, чтобы засунуть в бумажный пакет с пижамами. — А это что ещё за R2-D2? — удивляется Антон, указывая на странный прибор. — Это для увлажнения воздуха, а то зимой тут дышать нечем, а окна заклеены, — как маленькому ребёнку, разъясняет Арсений. Антон поднимает брови, но делает вид, что всё нормально, и просто укладывает непонятную хуйню на стопку блокнотов. Они ещё пару минут распихивают вещи Арсения по тележкам, пока Егор не привлекает внимание. — А эта коробка для чего, Арс? — Не трогай! — вопит Арсений и за доли секунды подскакивает к Егору, чтобы отнять у него обычную белую коробку, которую тот только намеревался открыть. Егор растерянно хлопает ресницами, а Эд крутит у виска и свистит, пока Антон старается высмотреть, куда Арсений кладёт эту коробку — ему необходимо знать, что в ней. Когда они наконец перевозят все Арсовы вещи к Антону в комнату, уже половина первого, но Эд заявляет: — Ну шо, погнали? — Погнали что? — подозрительно щурится Арсений. — Гоночки! — вместо Эда с энтузиазмом выпаливает Егор так, будто только этого и ждал весь вечер. В такие моменты понятно, почему Эд зовёт его пупсом. Но вообще-то у Антона тоже загорается лампочка восторга, и он вцепляется в тележку. Арсений же только поднимает брови. — Я не буду в этом участвовать, — заявляет он. — Брось, Арс, ты же сам бухой катался по стоянке супермаркета, пока вас с Серым охрана не прогнала, и это была твоя идея, — возмущается Егор, пока Антон умиляется и истории, и тому, как покраснели у Арсения щёки. — Я тогда был пьян, а сейчас мне ещё вещи разбирать, и вообще… — Да он просто ссыт, шо мы им с Тохой задницы надерём, — ржёт Эд. — Ты меня на слабо пытаешься взять? — переспрашивает Арсений с таким видом, будто ему только что нанесли смертельное оскорбление. — А ты шо, возьмёшься? — Заяц, если ты продуешь, я всем расскажу, как ты во сне просил Хагрида заплести ему косички из бороды, — не обращая внимания на победные усмешки Эда и Егора, Арсений обращается к Антону. — Эд! Ты рассказал! — Антон упрекающе стонет ухмыляющемуся Эду. — И, можно подумать, я один считаю, что с косичками ему бы пошло. — Антон негодующе смотрит на улыбающегося Арсения. — А ещё я не догоняю, с чего ты взял, что я тебя повезу, а не ты меня! — Я сегодня слишком устал, — как само собой разумеющееся, выдаёт Арсений и изящно запрыгивает в тележку, сверкая голой коленкой в дырке джинсов. — Поехали! Из-за того, что коридоры у них в общаге узкие, они решают начинать по таймеру с разных концов здания на одном этаже, чтобы засечь, кто быстрее добежит до середины — лифта третьей секции. В первый раз выигрывают Эд с Егором, но только потому что у Антона с Арсением прямо по пути открывается дверь, и кто-то выходит, так что им приходится тормозить. Зато во второй раз Арсений с Антоном приходят первыми. Они вчетвером орут и смеются так сильно, а коляски трещат так громко, что выходит какая-то девушка-альфа и начинает на них ругаться, угрожая позвать коменду или охрану, так что Арсений предлагает спуститься во двор. Охранники еле пропускают их через турникеты, а на Антонову шутку, что они просто мусор вывозят, Арсений, сидящий в тележке, шипит что-то угрожающее. На улице они уже катаются просто так кругами, и Эд с Егором меняются местами, а спустя пару минут Эд врезает их обоих в мусорку, от чего Арсений с Антоном умирают со смеху. Антону вообще кажется, что так весело ему не было давно, и ему очень хочется сказать об этом, но он боится показаться идиотом, поэтому, когда Арсений притягивает его за ворот куртки к себе и предательски кусает за нос, а потом смеётся и говорит, что это охуенный вечер, у него в воображаемом домике мяукают котята. *** Жить с Арсением Поповым оказывается пиздец сложно, потому что он требовательный, бесючий и пассивно-агрессивный, но к концу второй недели Антон уже как-то привыкает, тем более, что, несмотря на всё это, Арсений иногда идёт на компромиссы. Например, с тем, кто спит снизу, у них много вопросов не возникло, потому что только Антон собрался спорить, что хочет нижнюю кровать, как Арсений заявил, что он сверху. У них не было споров и по поводу времени выключения света или выноса мусора, готовки или распределения пространства, а когда Арсений ходил в магазин, он приносил шоколадки или сигареты Антону, а Антон ему — эти ублюдские водоросли, которые кому-то взбрело в голову продавать как чипсы. Но в вопросах мелочей грызлись они постоянно. Антон до сих пор не простил Арсово отношение к его маленькой кастрюльке, которую он использовал для хранения всякой фигни типа мелочи, флешки, скрепок и ключей. — Это что за уродство? — спросил тогда Арсений. — Это вообще-то моя кастрюлька, мне бабушка дала! — возмутился Антон. — Оба эти факта отвратительны, — сухо отрезал Арсений. Когда до Антона дошло, он запустил в него подушкой. Арсений в принципе навёл у них порядок и многие Антоновы вещи, которые у него не поднималась рука выкинуть и которые в итоге бережно хранились по всему пространству комнаты, сгрёб в два больших пакета и велел вынести на свалку, за что втайне Антон ему был благодарен, а в реальности же дулся ещё три дня, используя это как рычаг воздействия. В конечном итоге, они решили разработать список того, что нельзя было делать. Арсению нельзя трогать содержимое кастрюльки и, тем более, выкидывать её. Антону нельзя внезапно зачитывать рэп. Арсению нельзя будить Антона по утрам песнями. Антону нельзя пукать без предупреждения, а потом делать вид, что это Арсений или Толька. Арсению нельзя разговаривать как чёрные мамочки. Антону нельзя громко чавкать. Арсению нельзя вслух зачитывать такие интересные факты, как то, что туалетная бумага была изобретена в 1857 году, комаров привлекает запах людей, которые недавно ели бананы, пингвин может прыгнуть на три метра в высоту, и если человека пустить на мыло, из него получится семь кусков. Арсению в принципе нельзя зачитывать интересные факты. Антону нельзя показывать Арсению мемы из Фочана, а потом хлопать его по спине ладонью, смеяться и ждать реакцию. Арсению нельзя врать, что он может отжаться больше сорока раз. Антону нельзя танцевать тектоник. Арсению нельзя носить его пояс из собачей шерсти, если он не хочет, чтобы Антон умер от смеха. Антону нельзя совать ручки Арсения в нос и делать вид, что он морж. Арсению нельзя специально пугать Антона по ночам, свешивая руку со своего яруса. Антону нельзя менять парами смешные носки Арсения. Арсению нельзя заявлять, что Толька любит его больше. Антону нельзя делать вид, что вибраторы Арсения из той белой коробки умеют разговаривать. И играть в них как в куклы нельзя. И в принципе трогать нельзя. И вообще, Шастун, ты ещё получишь за то, что полез в коробку. Арсению нельзя изображать из себя гусеничку в одеялке, когда Антон опаздывает куда-то, потому что из-за этого он никуда не уходит, а остаётся обнимашкаться и целовать гусеничку в нос. Антону нельзя становиться на коленки и делать вид, что он пингвин. Арсению нельзя рассказывать Антону страшилки по ночам. Антону нельзя тыкать Арсения кочерыжкой, пока тот ботает. Арсению нельзя называть член Антона кочерыжкой. Вообще список пополнялся каждый день, и если сначала они писали его на маркерной доске Арсения, то когда он перестал помещаться, завели отдельную группу в телеграмме, куда скидывали новые запреты. А на доске они рисовали самые неказистые члены на свете и подписывали «это ты». За это время Антон всё лучше узнавал Арсения, и если в первые дни тот с настойчивостью застройщиков Газпром Арены продолжал что-то из себя строить, спустя неделю он уже не пытался делать вид, что он такой, каким хотел казаться другим. Антон, конечно, подозревал, что в Арсовом поведении был один гигантский наеб, потому что не могло всё быть так просто, и не мог Арсений браться за миллион заданий и всё делать с какой-то напускной небрежностью, но при этом чтобы ему всё удавалось. Арсений же одним только своим аристократичным видом и хипстерскими очками давал понять, что лучше всех простых смертных вместе взятых. Но как и с образом альфы, всё это было пиздежом чистой воды. Никакой небрежности там и в помине не было, Арсений впахивал, как ебанутый. Он до двух делал домашку, горбатясь над миллионом тетрадок при тусклом свете настольной лампы — просьбы выключить общий свет они оба уважали, по несколько часов слушал подкасты и смотрел интервью, постоянно читал разные пособия, вроде «Теория игр для чайников», «История Японии для чайников», «Чайники для чайников» и подобные, прикрывая их непрозрачными обложками, чтобы Антон, не дай бог, не догадался. Всё это и приводило к тому, что в разговоре Арс мог ненароком упомянуть дилемму заключённого, поинтересоваться у собеседника, что он думает о самураях-последователях сюдо, или же просто прокомментировать аргумент оппонента, заявив, что в соответствии с Чайником Рассела, он не имеет ни малейшего обоснования. Кроме того, это всё объясняло его пятое место в рейтинге экономфака и огромные мешки под глазами. Ещё выяснилось, что помимо большой стипендии за чирлидинг как спортивную деятельность и повышенную обычную, Арсений зарабатывал тем, что писал рефераты на заказ. Когда Антон спросил, насколько это выгодно, (оказалось пиздец, как), Арс со смешинкой в голосе рассказал, что каждому из своих заказчиков где-то в середине текста он вставляет фразу «я люблю сосать хуи». За всё время жалобы поступали только дважды. Никто из студентов, что покупают рефераты и эссе, даже не перечитывают их, что уж говорить о преподавателях, которым тем более это не всралось, и они, если и читают, то только введение и заключение. Когда Антон восхищённо присвистнул, Арсений сделал вид, что кланяется, но потом добавил, что он просто не берёт заказы у студентов нормальных вузов. Такой Арсеньев трудоголизм в Антоне вызывал две реакции: ему было жаль, что тот так изнуряет себя, а если учесть ещё тренировки чирлидинга и таблетки, на которых он сидит, то, по мнению Антона, это полный пиздец. Вторая же реакция ему тоже не нравилась, потому что из-за того, что Арсений был занят, ему также приходилось что-то делать, потому что было неловко, что он ебланит, пока Арсений въебывает. Так Антон даже взялся за написание курсовой, которую он планировал начать писать дня за три-четыре до дедлайна. И хотя Арсений положительно влиял на его учебу, Антон считал, что с его доведённым до абсолюта желанием держать планку надо что-то делать, и в какой-то момент он даже понял, что и как. Арсений никогда не отказывался от секса. Он мог поломаться для приличия, но в итоге всегда соглашался. Ещё в ночь его переезда, когда оба были счастливые и опьянённые эмоциями, как только за ними закрылась дверь в комнату, они принялись жадно целоваться, стягивая друг с друга одежду и путаясь в ногах. Антон тогда впервые трахался на стуле — нижняя кровать и оба стола были полностью завалены вещами, а залезать на верхний ярус или убирать вещи (спихнуть их на пол Арсений категорически запретил) было слишком долго, так что в итоге Арсений усадил его на стул, предварительно постелив туда полотенце Антона, и опять залез на коленки. Они снова ничего не обсудили, но лёжа в обнимку с Антоном на его тогда ещё верхней кровати, Арсений нежно целовал ему шею и грудь, и этого было достаточно. С тех пор они трахались каждый день по несколько раз, и только в эти моменты Арсений казался по-настоящему расслабленным — кого бы он там ни строил из себя на публике, наедине, после близости он становился ласковым, тонким, открытым, будто отпускал себя, и Антон обожал такие моменты. Он обожал, когда Арсений лежал у него на груди и водил пальцами по животу, делясь, что всегда комплексовал по поводу того, что у него там не растут волосы, как у мужчин-альф, а для нормального омеги, наоборот, слишком высокий рост, или рассказывая кусочки своего детства и спрашивая у Антона о его, или просто тихонько мурлыча какую-то мелодию. Антону нравилось даже слушать Арсения, когда тот трепался ему о номере, который они ставили с его командой на всероссийские соревнования, и Антон уже наизусть знал все чанты, и какие станты у них получаются лучше всего, а над какими надо ещё работать. Но больше всего Антон любил, когда Арсений, думая, что он спит, тыкался ему губами в шею и крепко-крепко прижимался всем телом. В такие минуты он был настолько омегой, насколько только возможно, и Антон плавился от этого ощущения, потому что Арсений практически никогда не позволял своей сущности проявляться в полную меру, контролируя каждый свой жест. Даже в сексе он всегда настаивал на позе наездника, что Антон, конечно, принимал (не то чтобы он очень любил двигаться), но его это заботило. Арсений до сих пор не объяснил, почему он притворяется, что он альфа, но Антон просто надеялся, что такой момент скоро придёт, и тот поделится, а пока старался ненавязчиво доказывать ему, что необязательно всё в жизни контролировать. У них были странные отношения, они по-прежнему подкалывали друг друга 24/7, но Антон был готов принять это, как и то, что на людях Арсений всё так же делал вид, что они взаимно хейтят друг друга. Антон уже перестал себе врать и, кажется, влюблялся в Арсения по уши. *** В таком ритме проходили дни, и в середине апреля, за неделю до дня рождения Антона, у Арсения были соревнования. Он выступал в двух дисциплинах: чирлидинг группа вместе с их сборной, а ещё они с Катей записались на соревнование пар в чир-фристайле. Чем ближе был знаменательный день, тем сильнее Арсений нервничал. Свою ВКР он уже написал и переписал после правок научника, поэтому большую часть времени пропадал в спорткомплексе, отрабатывая станты, колёса и другие приёмы. Их часть комплекса ещё не отремонтировали, поэтому Антон наблюдал за тренировками чирлидеров в то время, когда должен был сам заниматься, так что опять каждый раз получал нагоняи от Макара. Но Арсений мало того, что назначал утренние тренировки, из-за чего убегал из Антоновых объятий до того, как нормальные люди просыпаются, так ещё и увеличивал продолжительность вечерних, и в итоге Антон сидел на поле после конца своего футбола ещё часа два, чтобы дождаться Арсения и вместе наконец поехать домой. В утро соревнований Антон специально просыпается первым, всего за несколько минут до будильника Арсения, и на улице уже светает, но не потому что не рано, а потому что уже весна, и солнца в его жизни становится всё больше. Он аккуратно целует Арсения в подбородок, в щёку, в расслабленные веки — раньше тот бы запретил и отправил чистить зубы, но ради того, чтобы целоваться по утрам, Антон начал чистить зубы и перед сном тоже. Ресницы Арсения начинают подрагивать и щекотать Антону нос. — Ты решил меня сожрать? — смешливо спрашивает он, не открывая глаз. — Так ты же костлявый, что мне там есть, — улыбаясь, отвечает Антон, переходя на губы. Они целуются минут пять, потому что Арсений обожает это, и Антон уже ложится сверху, оглаживая ребра Арсения, сдавливая бока, как тот любит. — Заяц. Заяц, мы не будем заниматься сексом сейчас, мне нужно собираться, — бормочет Арсений, а сам подставляет шею под поцелуи. — Ну так мы быстро, — отрываясь от ласки, уговаривает его Антон. — Ты же знаешь, как это бывает, три минуты, и ты уже можешь идти. Арсений смеётся и ничего не говорит, хотя обычно он бы использовал этот сетап, чтобы панчем ввернуть что-то либо о том, что какой Антон скорострельный, либо о том, какой он сам неотразимый, так что Антон просто продолжает и спускается ниже, вдыхая свой любимый аромат, к которому он до сих пор не привык. А когда он стягивает с Арсения пижамные штаны с трусами, у него как обычно кружится голова от запаха. Когда Арсений возбуждается, к его обычному цитрусовому запаху примешивается что-то сладкое, и больше всего Антону это напоминает апельсиновое мороженое, поэтому член Арсения он в голове сравнивает с апельсиновым эскимо. В этот момент он вспоминает, что давно хотел кое-что узнать у Арсения, и, слизнув смазку с головки, поднимает на него взгляд. Арсений такой красивый, и смотрит так, что Антону становится почти физически больно и перехватывает горло, так что тот его опережает. — Ты такой красивый, — шепчет он, и Антон, наверное, краснеет до самой жопы — он до сих пор не может привыкнуть, что Арсения во время секса пробивает на комплименты. — Я давно хотел спросить, — смущённо говорит Антон — член Арсения перед глазами немного отвлекает. — Как я пахну? Арсений прыскает. — Ты разве не знаешь? — Нет, мои бывшие говорили только, что чем-то сладким, а Эд, что я пахну овощем. Арсений полноценно хохочет в голос, и Антон мстительно кусает его за бедро. — И то, и то правда. Ты думаешь, почему я тебя называю зайцем? — Арсений ерошит ему волосы. — Из-за ушей? Ещё я думал, что, может, из-за длинных ног, — растерянно отвечает Антон. — Нет. Просто ты пахнешь морковкой, — улыбается Арсений. Пиздец. Из всех запахов мира. Морковкой, блядь. Видимо, разочарование отражается у Антона на лице, так что Арсений опять мелодично смеётся и добавляет. — А когда возбуждён, морковкой и кислым яблоком. Знаешь, такой салат давали в детском садике. Я его люблю. — Он ласково смотрит на Антона. — А ты пахнешь цитрусом. Как апельсиновые сады Валенсии. Я не был, но думаю, что там пахнет так, — делится Антон, только чтобы отвлечься от разочарования из-за собственного запаха. — А когда течёшь, пахнешь мороженым. Антон возвращается к прерванному занятию, и облизывает Арсению щелку, поэтому не замечает, как тот смотрит на него. *** Антон едва не опаздывает, поэтому приезжает на соревнования чётко к началу, но они, как и всё в стране, в которой они живут, как обычно задерживаются. Он старается сесть поближе и высмотреть Арсения с его командой — у них яркая форма, но участников нигде нет — наверняка все ждут своей очереди в раздевалке. Антон вообще-то не в первый раз приходит к Арсению на соревнования, но до этого он старательно пытался спрятаться так, чтобы тот его ни в коем случае не заметил, потому что до этого он приходил, чтобы посмотреть, как он обсирается (хотя такого никогда не происходило — Арсений с командой всегда входили в тройку лучших), а сейчас ему наоборот хочется быть замеченным, потому что сейчас он пришел поддержать. Сначала проходят групповые соревнования, и команда Арсения выступает пятой. Не то чтобы Антон был необъективен, но он искренне считает, что у них самая интересная программа — он знает, что Арсений разрабатывал её несколько месяцев, с точностью до секунд вымеряя музыку и движения и заставляя своих девочек отрабатывать каждый переход, каждый прыжок по миллион раз. Даже пирамида у них выходит самой ровной, а девочки идеально делают спуск. После них выступает ещё две команды, но Антон знает, кому достанется первое место. А ещё Антону издалека не очень видно, но он почти уверен, что Арсений накрашен — у него вся команда в яркой соревновательной форме и с заметным мейком, но у Арсения особо выделяются глаза, и Антон готов ногу поставить на отсечение, что это не просто так. Поэтому, когда начинается парный этап, он спускается по трибуне ниже, чтобы не упустить ни малейшей детали. Парные выступления выглядят, конечно, менее зрелищно, но зато более профессионально. Антон уже давно забрал свои слова о том, что чир спорт — всего лишь махи ногами и прыжки с помпонами, обратно, потому что это пиздец сложно. Нечто среднее между спортивной и художественной гимнастикой, где важны как гибкость, так и сила. Арсений с Варнавой выходят девятыми, они не переодевали форму сборной, как сделали некоторые пары, и Антон сглатывает, потому что опять вспоминает расхристанного текущего Арсения в юбке на полу раздевалки. Но в этот момент включается музыка, и Катя с Арсением начинают. Они синхронно двигаются, делают сальто, какие-то невероятные поддержки, садятся на шпагаты и во всем помогают друг другу. В какой-то момент Антон ловит себя на мысли, что ему тяжело на это смотреть: Катя — альфа (в сборной по чирлидингу несколько девушек-альф, как Антон выяснил ещё с год назад, и относительно недавно Арсений ему это припомнил, когда они обсуждали, что футбольная сборная состоит только из альф и бет), и они с Арсением смотрятся слишком хорошо вместе, идеально чувствуя друг друга. А когда Антон серьёзно спросил, нет ли у него ничего с Варнавой, Арсений лишь рассмеялся, но на вопрос не ответил. В любом случае, выступают они охуенно, и Антон уверен, что и здесь они займут первое место, потому что та отдача, с которой Арсений подходит к любимому делу, обязательно должна быть вознаграждена, ведь это не вопрос удачи. После всех выступлений судьи объявляют, что им нужно время на совещание, как минимум полчаса, поэтому Антон пишет Арсению, что будет ждать его в холле. Арсений находит его сидящим на скамье и смеющимся спустя минут десять. — Бля, Арс, прикинь, я сейчас листал видео в телеге, и там была собачка в гамаке, и подпись «Гамак для груминга собак», а я прочитал как «Гамак для римминга собак», и так охуел, ты бы только знал! Антон ржёт так сильно, что у него, кажется, сейчас пойдут слёзы из глаз, он только утыкается стоящему перед ним Арсению в живот и разве что пузыри ему в футболку не пускает. — Господи, Антон, ты такой конч, — смеётся сверху Арсений и гладит его по голове. — Мысли только об одном. — Это потому что ты не разрешаешь! — всё ещё смеясь, отвечает Антон. — Я только хотел переслать тебе с подписью «смотри, собакам даже специальный гамак для этого придумали»! — Но мы же не собаки, — со смешком возражает Арсений. — Знаешь, я не против побыть животным, если ты разрешишь себя вылизать, — Антон с наслаждением наблюдает, как скулы Арсения покрываются румянцем. — Тем более, ты сегодня был хорошим мальчиком, так круто выступил. Накрашенный, тебе бы ещё юбку и гольфы, как тогда, и я бы оттрахал тебя так, что ты ещё долго не мог бы прийти в себя, только скулил бы от наслаждения. Антону кажется, что со стороны он звучит ублюдочно смешно, он никогда не был фанатом дёрти толка, но Арсений краснеет до корней волос и отводит глаза. — Нет, я серьёзно, ты охуенно выступал. И команда тоже, я уверен, что вам дадут первые места в обеих номинациях, — переходит на нормальный тон Антон, потому что ему хочется сказать, как он гордится Арсением. — А ты сегодня даже не шкерился, — переводит тему тот. — В смысле? — Ну ты всегда приходил на мои соревнования, но прятался, а сегодня сидел и смотрел, — объясняет Арсений, и теперь очередь Антона заливаться краской — он-то думал, что был незаметным ниндзя. А Арсений даже не попрекал ему этим в период их открытой кровной вражды. — Там Егор с Эдом тоже хотели прийти, но у них не получилось из-за студии, к ним какой-то продюсер приехал, — бормочет Антон. — А я тоже на твои соревнования ходил, — будто не слушая его, признается Арсений. — На футбол понятно, мы же всегда там с вами. Но я КВН имею в виду. Ещё когда ты только вступил в команду, я смеялся с миниатюры про рэпера. Антон не может в это поверить — эту миниатюру они ставили ещё до их знакомства с Арсением. Только он собирается это сказать, как люди вокруг начинают суетиться, видимо, судьи посовещались, так что Арсений смотрит на него взволнованно и убегает в зал, а Антон быстро возвращается на трибуны. Как он и предполагал, Арсению с Катей и их сборной присуждают первые места в двух номинациях, и Антон хлопает и свистит громче всех, на секунду ловя счастливейший взгляд голубых глаз. Он, едва не подпрыгивая от нетерпения, ждёт Арсения ещё с полчаса — пока они переоденутся, пока соберут форму и помпоны, смоют мейк. За это время он успевает написать Эду с Егором, оповещая о победе, и поискать кафе, в которое хочет предложить Арсению сходить. Рядом с ним всё это время топчется какой-то красивый омега, которого Антон, кажется, видел в их университете, и, когда наконец выходит команда Арсения, Антон охуевает, потому что Варнава с разбега прыгает на этого парня, и они принимаются жадно сосаться и издавать какие-то отвратительные звуки. Арсений в это время спокойно подходит к Антону и закатывает глаза. Антон завидует Кате и её бойфренду, потому что ему сейчас невыносимо хочется точно так же сосаться с Арсением, но рядом с ними вся его команда, так что они не могут. Арсений и так наверняка будет сердиться, что Антон не подождал его где-то на менее видном месте, но тот лишь хватает его за руку и отводит в сторону туалетов, где прижимает к стенке и жадно целует. Антон от неожиданности не сразу реагирует, но как только до него доходит происходящее, он прижимает Арсения сильнее к себе и улыбается ему в губы. — Нас пригласили на чемпионат Европы! — отрываясь, восторженно возвещает Арсений и принимается целовать Антону всё лицо — чмокает в щёки, в брови, в подбородок. Антон смеётся и подхватывает его под бёдра, меняя их местами для опоры, мимоходом отмечая, что обычно Арсений бы заартачился, но сейчас тот слишком счастлив, поэтому просто скрещивает ноги у него за спиной и тоже начинает смеяться. Они целуются как сумасшедшие, и Антон уже даже подумывает перейти в кабинку, как Арсений, сияя, просит: — Так, всё-всё. Прости, я просто слишком на эмоциях. Антону хочется сказать, что он обожает Арсения на эмоциях или что он влюблён в обычного Арсения, даже в того, который язвительно интересуется, умеет ли Антон пользоваться стиральной машинкой, или что он не знает, что ему с этим всем делать, но в итоге просто улыбается и молчит. — Извини ещё раз, заяц. Мы с командой хотели поехать куда-то отметить — я бы предупредил, но это была сейчас спонтанная идея, и… — Арсений, — ласково тянет Антон. — Не оправдывайся, ты чего. — Я не оправдываюсь! — возражает Арсений. — Просто подумал, что вышло нечестно — ты всё это время сидел и ждал меня, а я в итоге уезжаю без тебя. — Во-первых, я не ждал тебя, а болел за тебя, это разные вещи. А во-вторых, я очень рад и за тебя, и за вашу команду, так что желаю вам хорошо повеселиться, — искренне говорит Антон и чмокает напоследок Арсения в нос. — Спасибо, — так же искренне и внезапно серьёзно отвечает тот и крепко обнимает Антона. — Я не знаю, во сколько вернусь, но когда буду выезжать, напишу тебе. Он упархивает за дверь, и Антон растерянно смотрит по сторонам. Ему тоже надо придумать, чем занять вечер, так что он пишет Диме.