***
До сих пор Муичиро ни разу не видел настоящий поезд даже издалека и уж тем более никогда на нем не ездил. Конечно, родители показывали ему картинки, но одно дело — видеть схематичное изображение на листе бумаги, и совсем другое — созерцать воочию. Муичиро с интересом разглядывал блестящие полированные бока вагонов, снующих туда-сюда пассажиров и работников вокзала, но Рико не оставила времени полюбоваться диковинным транспортом и решительно потащила его вдоль по перрону. Поскольку охотники униформа какуши была весьма приметной, Рико сменила её на простое серо-голубое кимоно, а светлые волосы распустила, позволив им свободно струиться по плечам и спине. Признаться честно, когда Муичиро увидел ее в подобном облачении, то узнал с большим трудом и потом еще долго и беззастенчиво пялился — разумеется, исподтишка, чтобы не получить по голове за невоспитанность. Внутреннее убранство вагона тоже поражало воображение простого деревенского мальчишки, поэтому Рико пришлось чуть ли не за руку вести его к нужному месту. Муичиро понимал, что ведет себя как маленький ребенок, впервые оказавшийся в большом и шумном мире, но ничего не мог с собой поделать. Ему было безумно интересно. Стоило им занять места в одном из вагонов, как поезд тронулся, постепенно набирая скорость. Рико раскрыла какую-то книгу и принялась читать, намекая тем самым, что беседу вести не настроена. Муичиро и не настаивал: вдоволь наглядевшись на пробегающие за окном пейзажи, он развязал узелок на холщовой сумке и достал оттуда сверток, перевязанный синей ленточкой — подарок Шинобу, переданный через ворона уз в поместье Убуяшики. Внутри свертка оказалась горстка конфет в цветастых фантиках и сложенный в несколько раз листочек бумаги, исписанный аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Развернув записку, Муичиро принялся читать.«Здравствуй, Муичиро. С днем рождения. Я верю, что у тебя все получится, главное — не вешай нос. Эти конфеты очень вкусные, можешь не сомневаться, поэтому ешь на здоровье».
Перечитав записку повторно, Муичиро непонимающе захлопал глазами, а затем на него снизошло озарение. Точно, сегодня ему и в самом деле исполнилось шестнадцать. После смерти Юичиро он совсем не следил за числами. Не потому, что не хотел, а из-за того, что каждый новый день был до безобразия похож на предыдущий. Однажды, когда они с Шинобу разговаривали в лазарете, Муичиро обмолвился о том, что родился восьмого августа, но даже он сам забыл о своем празднике, а она не забыла и прислала подарок. Муичиро вдруг очень сильно захотелось ее обнять. Он поделился сладостями с Рико и вдруг подумал о том, что это первый день рождения, который он встречает без Юичиро. Всю жизнь Муичиро был младшим, а сегодня вдруг стал старшим. Это казалось неправильным и не приносило ничего, кроме грусти и безграничной тоски. Лучше бы он потерял память и забыл напрочь о том, что у него когда-то была семья: тогда мысли о том, что их больше нет, не причиняли бы такую невыносимую боль. Но Муичиро помнил — и знал, что не забудет о случившемся никогда.***
С Рико они разминулись уже на станции. Она сообщила, что ей нужно выполнить задание неподалеку, махнула рукой на прощание, неловко улыбнулась и растворилась в толпе пассажиров, выходящих из вагонов на перрон. Оставшись в одиночестве, Муичиро огляделся по сторонам, вздохнул и медленно побрел в сторону пункта назначения. Путь его лежал в деревню, где и жил некогда Столп Тумана по имени Хитоши Танака, а нужный дом располагался на самом краю поселения и ничем не отличался от других таких же, примостившихся вдоль широкой дороги. Муичиро не решился войти без приглашения и топтался возле калитки, уповая на то, что хозяин дома заметит чужое присутствие и выйдет на улицу сам. Так и случилось — беззвучно отворилась деревянная дверь, на пороге дома показался человек и стремительным шагом направился прямо к замершему в нерешительности Муичиро. Хитоши Танака оказался высоким мужчиной средних лет со светло-русыми волосами, чуть тронутыми проседью. Он ступал мягко и уверенно, и казалось, будто даже не касался ногами земли. Но в глаза бросалось отнюдь не это. Первое, на что Муичиро непроизвольно обратил внимание — правая рука мужчины была отсечена ровно по локоть. Увечье невольно всколыхнуло в памяти образ умирающего Юичиро, заставив поежиться. Он помотал головой, отгоняя жуткие видения прошлого, и поклонился, приветствуя учителя, как того требовали нормы вежливости и приличия. — Здравствуйте, Танака-сенсей. Меня зовут Токито Муичиро. — Здравствуй. Значит, это о тебе рассказывал Ояката-сама, — задумчиво протянул тот и оглядел его с ног до головы. — Занятно. Под оценивающим, пронзительным взглядом льдисто-серых глаз напускная уверенность Муичиро сошла на нет. Он разом съежился, ощутив себя маленьким и беззащитным ребенком. Его будто наизнанку выворачивали, обнажая и страх, и нервозность, и затаившуюся где-то под ребрами неуверенность в собственных силах. Не самое приятное чувство. Всегда держи себя в руках — так говорила ему Шинобу, говорила назидательным, не терпящим возражений тоном строгой наставницы. Потому Муичиро незаметно для собеседника выдохнул и расправил плечи. — Буду рад тренироваться под вашим руководством, сенсей, — отчеканил он как скороговорку и выпрямился, чтобы казаться хоть немного выше и солиднее. Танаку-сенсея, это, очевидно, позабавило: лицо его просветлело, а губы тронула добродушная улыбка. У Муичиро словно не камень, а целый булыжник с души свалился, позволяя расслабить натянутые до предела нервы. Все ужасы, придуманные им по дороге касательно личности учителя, вдребезги разбились о реальность. Хитоши Танака оказался вовсе не таким жутким, каким рисовало его воображение. Да, строгое выражение лица сбивало с толку, но кто сказал, что внешность отражает характер таким, каким он является в действительности? Очевидно, если наставник умел улыбаться, значит, не был лишен чувства юмора. — Проходи, чего у порога стоишь? — до слуха Муичиро донесся насмешливый голос. Он тотчас встрепенулся, вынырнув из омута собственных мыслей. — Время позднее, к тренировкам приступим завтра. И в самом деле — дорога отняла у него большую часть дня. Солнце медленно клонилось к линии горизонта, и низину, в которой примостилась деревня, начал заволакивать полупрозрачный туман. Прохлада наступающей ночи лизнула оголенные лодыжки и шею, забралась за отвороты кимоно и липкими мурашками пробежалась вдоль позвоночника. Муичиро не пришлось повторять дважды: он перехватил поудобнее свою скромную ношу и поспешил вслед за наставником. Дом сенсея оказался не только симпатичным снаружи, но и весьма уютным внутри. Прихожая, коридор, несколько комнат, разделенных сёдзи светло-коричневого, почти бежевого цвета, и просторная гостиная, из которой вела еще одна дверь на улицу, в небольшой сад, по красоте и ухоженности ничуть не уступавший тому, что Муичиро видел в поместье Оякаты-сама. — Последняя дверь справа — твоя комната. Можешь скинуть вещи и помыться после дороги, через час жду тебя к ужину. Сенсей говорил короткими отрывистыми фразами, и Муичиро такая манера общения полностью устраивала. После того, как смерть забрала родителей, он привык к холоду и отстраненности Юичиро, невольно подстроился под его прямолинейный характер и в конце концов сам стал таким же, пусть и никогда не задумывался о данном аспекте собственной личности. За ужином они разговаривали много — как для людей, которые знакомы друг с другом не больше часа. Хитоши Танака оказался на удивление общительным человеком и охотно обсуждал любые темы, словно Муичиро был его давним знакомым, которому не страшно довериться. К великой благодарности последнего, вопросов о семье и причинах желания стать охотником на демонов сенсей не задавал. Муичиро подумал, что однажды сам поведает ему об этом — когда будет готов, разумеется. Когда-нибудь. Их тренировки начались на следующее утро. Муичиро привык просыпаться до восхода солнца, а потому проблем с ранними подъемами не возникло. Это впечатлило Танаку-сенсея, посетовавшего, что большинство его учеников к новому режиму дня привыкали долго и довольно тяжело. Муичиро лишь пожал плечами: мысль о том, чтобы нежиться под одеялом до полудня, казалась ему настоящей дикостью. Живя под одной крышей с Юичиро, он твердо уяснил: если не хочешь помереть с голоду, придется игнорировать настойчивое желание поспать. Он переоделся в простое кимоно и штаны хакама, завязал волосы в высокий хвост, чтобы не мешались, и поспешил на задний двор, специально переделанный под тренировочную площадку. Сенсей явился несколькими минутами позже. — Наш первый урок будет предельно простым, — начал он сходу. — Чтобы я знал, что ты из себя представляешь, мне нужно понять, в каком состоянии находится твое тело. Физическая сила — основополагающий аспект деятельности нашей организации. Будешь слишком слабым, чтобы противостоять демону или недостаточно быстрым, чтобы скрыться от преследования, — и ты труп. Начнем с разминки. Станешь халтурить или жаловаться — накину сверху еще час тренировок. Они приступили к работе, и в течение следующих нескольких часов Муичиро желал лишь одного — упасть лицом вниз, чтобы больше никогда не подняться. Будучи доброжелательным человеком, Хитоши Танака оказался на редкость безжалостным и требовательным наставником, между изнуряющими упражнениями оставляя редкие и короткие перерывы на отдых, от которых пользы не было ровным счетом никакой. Муичиро взмок и выдохся как после полноценного трудового дня в лесу, а сенсей в качестве финального аккорда этой нескончаемой пытки заставил его пробежаться на холм, расположенный неподалеку от деревни, и обратно. На скорость. Да еще и на время. Муичиро изнемогал от усталости и чувствовал, что его легкие готовы в любой момент разорваться. Кожа горела огнем, ноги налились свинцовой тяжестью и подчинялись крайне неохотно, а сердце в груди колотилось, словно сумасшедшее. Он не боялся упасть и потерять сознание, но его до дрожи в коленках пугала перспектива не уложиться во время и разочаровать наставника в первый же день тренировок. Когда Муичиро оказался на месте и осознал, что успешно справился с заданием, то не удержался на трясущихся ногах и свалился прямо на землю, едва успев выставить вперед руки, чтобы не пропахать головой песок и не отплевываться потом от него всю оставшуюся жизнь. В боку нестерпимо кололо, горло пересохло настолько, что даже дыхание причиняло режущую боль, а перед глазами расплывались цветные круги. Он настолько плохо соображал, что упустил момент, когда Танака-сенсей оказался рядом, присел перед ним на корточки и потрепал по взмокшим волосам. — Ты неплохо справился, — похвалил он, и, хоть Муичиро не мог видеть выражение его лица, ничуть не сомневался, что учитель улыбается. — Как восстановишь дыхание и сможешь на ногах держаться, сходи освежись, обед ровно в два, — сказав это, он выпрямился и ушел в дом. Как всегда немногословный. Муичиро потребовалось, наверное, минут десять, если не больше, чтобы незримая рука, стискивающая горло, ослабила железную хватку и позволила сделать полноценный вдох. Кое-как он поднялся на дрожащие ноги и нетвердой походкой направился в сторону душа. Очевидно, со стороны он выглядел презабавно, но в данный момент не слишком презентабельный внешний вид волновал его в последнюю очередь. Главное — смыть с себя пот и пыль. А еще он был чертовски голоден.***
Спустя два месяца подобных тренировок, которые с каждым разом становились все тяжелее, Муичиро чувствовал себя полностью опустошенным. Ему казалось, будто он умер в самом начале, но по какой-то неизвестной причине продолжает влачить жалкое существование. Тянущая боль в мышцах стала его постоянным спутником, но состояние перманентной усталости помогало не зацикливаться на тревожных мыслях, которые никуда не делись и продолжали дожидаться своего часа в недрах подсознания. Муичиро хотел бы избавиться от них насовсем, но понятия не имел, осуществимо ли это. Ночами он вскакивал из-за кошмаров, в которых не было ничего кроме крови, стылого запаха смерти и треска костей под ногами, а утром просыпался совершенно разбитым. После очередного до жути реалистичного сна он решился обратиться за помощью к наставнику и поведал ему о своих страхах, которые, усугубляемые переутомлением, рано или поздно могли довести до нервного срыва. Танака-сенсей внимательно выслушал его сбивчивую речь, на какое-то время задумался, а затем попросил сесть рядом с ним на татами и одарил серьезным взглядом, от которого стало не по себе. Что же он такое сказать собирается? — Я прекрасно понимаю, каково тебе, — медленно начал сенсей таким голосом, будто вспоминал дела давно минувших дней. — Когда-то я оказался в организации по той же причине, что и ты. Жизнь моей матери унесла лихорадка, а дочь, которой было даже меньше, чем тебе сейчас, убил демон. Я стал охотником, чтобы защищать людей, но в итоге не сумел уберечь самое ценное, что у меня было. Знаешь, что я чувствовал? Я предавался горю и ненавидел себя, проклинал за слабость и промедление и всерьез полагал, что мне лучше лишить себя жизни. Но однажды я проснулся и осознал: самобичевание — это не выход. Мертвые не воскреснут, и все, что нам, живым, остается — существовать дальше ради них. Муичиро слушал и поражался тому, насколько, оказывается, они с сенсеем похожи друг на друга. Их судьбы были одинаково трагичны, но также их объединяло и то, что оба нашли в себе силы двигаться дальше, когда жизнь казалась беспросветным мраком. Теперь он начал понимать наставника и присущую ему требовательность, что порой граничила с откровенной жестокостью. Двигаться вперед можно лишь после того, как все тревоги останутся позади. В противном случае груз прошлых ошибок неминуемо утянет в трясину, из которой не выбраться. Вскоре Танака-сенсей впервые принес на тренировку катаны — пусть деревянные, но это было уже хоть какое-то оружие. У Муичиро аж глаза загорелись. — Если ты думаешь, что на этом общая физическая подготовка закончилась, то зря надеешься, — как бы невзначай заметил сенсей, но Муичиро не расстроился и даже не удивился. Было бы наивно полагать, что обучение ограничится одними лишь уроками фехтования. Он был смышленым и понимал, что одного умения размахивать катаной мало, чтобы стать хорошим охотником на демонов. — Сперва научишься держать клинок в руках. С этими словами он кинул одну катану Муичиро. Тот с легкостью поймал ее на лету, будто делал так бессчетное количество раз, и крепко сжал пальцы на рукояти. — Неплохо, — покивал сенсей. — Первое, что ты должен уяснить и запомнить на всю оставшуюся жизнь — держать клинок нужно так, чтобы в пылу сражения ненароком не потерять его. Он должен быть продолжением твоей руки. Ты ведь не можешь обронить собственную руку, не так ли? Вопрос был риторическим и ответа не требовал, но Муичиро все равно утвердительно кивнул, чтобы показать: он внимательно слушает и прекрасно понимает, о чем идет речь. — Хватка хорошая, — кивнул наставник, обойдя его по кругу и остановившись сбоку. — Но чтобы противостоять демонам, одних умений и навыков владения клинком недостаточно. Сражаться на равных с ними нам, охотникам позволяет так называемое Дыхание. Что ты уже слышал об этом? — Ну, — Муичиро замялся, подбирая слова, и принялся судорожно вспоминать беседы с Шинобу. Но все мысли чудесным образом выветрились из головы, и он с ужасом осознал, что не может выдавить из себя ни слова. — Совсем немного, если честно… Танака-сенсей предпочел сделать вид, что не заметил его замешательство. В конце концов, Муичиро не обязан был знать всех тонкостей, ведь он только начал свое обучение. — Дыхание — это особая техника, благодаря которой существуют охотники на демонов. Мечники умеют контролировать свое дыхание таким образом, чтобы использовать возможности собственного организма по максимуму. Сражаться со сломанными ребрами и оторванными конечностями вполне возможно, если научишься правильно вдыхать и выдыхать кислород, распределять его в нужных пропорциях по органам, а также концентрироваться на собственных ощущениях и направлять энергию в нужное русло. Я научу тебя этому. — Ничего себе, — протянул Муичиро, широко раскрыв глаза. — Это звучит… фантастически. — Не могу не согласиться, — добродушно хмыкнул сенсей. — Когда-то я сам не верил в подобное. Дыхание Тумана освоить не так-то просто, — добавил он без намека на самодовольство, — однако именно им ты и овладеешь в завершение нашего обучения. А теперь держи катану покрепче и попробуй заблокировать удар. Муичиро сосредоточенно кивнул и уставился на учителя, следя за каждым его движением, чтобы не упустить миг, когда тот решит нанести удар. Но сенсей оказался рядом совершенно неожиданно, не оставив возможности сориентироваться. Удар вышел внезапным и довольно болезненным. Муичиро рефлекторно разжал пальцы, схватился на ушибленные костяшки, а деревянная катана выскользнула из рук и со стуком упала на землю. — Твоя ошибка в том, что ты подсознательно ожидаешь удара, — сказал сенсей. — Для победы в бою мало всего лишь наблюдать за противником, нужно анализировать его движения, мимику и взгляд, чтобы понять, куда будет направлена атака, и суметь ее отразить. Спустя несколько десятков пропущенных ударов тело болело так, словно превратилось в один сплошной синяк. Муичиро с досадой стиснул зубы, понимая, что никогда не сможет стать ровней сенсею, и бесполезно даже пытаться. Он безнадежен. — Так не пойдет, — покачал головой учитель. Как и ожидалось, пессимистичный настрой Муичиро не укрылся от его проницательного взора. — Ты слишком напряжен, и это напряжение передается и в кисти рук. Из-за этого твое сопротивление легко преодолеть. — У меня ничего не получится, — обреченно выдохнул Муичиро. — Как я буду убивать демонов, если даже с собственными конечностями совладать не в состоянии? Я не смогу. — Вздор, — припечатал наставник, и Муичиро воззрился на него с удивлением. — Чтобы сражаться на равных с демонами, нужно отыскать в своей душе то, что придает тебе сил, и использовать это во время боя. Ты в одиночку расправился с одним из них, будучи при этом обычным мальчишкой. Что двигало тобой в тот момент? — Ярость, — не задумываясь отозвался Муичиро, мысленно возвращаясь к событиям роковой ночи. — Сначала мне было безумно страшно, до такой степени, что я оцепенел и даже пошевелиться не мог, но потом страх ушел, и его место заняла ярость. Я почти не помню, как именно расправился с демоном, но ощущения свои запомнил слишком хорошо. Никогда бы не подумал, что могу желать кому-то смерти столь отчаянно. — Кажется, я понял, — задумчиво протянул Танака-сенсей. — Хорошенько запомни это чувство, когда окажешься на Окончательном отборе, потому что именно оно поможет тебе вернуться оттуда живым. Но не забывай о том, что у ярости есть и обратная сторона — она может здорово туманить разум. Самое главное во время боя — сохранять ясность мышления и не поддаваться эмоциям. Я научу тебя и этому тоже. Так, к физическим упражнениям и фехтованию прибавились уроки медитации дзадзэн. Сперва у Муичиро ничего не получалось. Мысли не желали исчезать, а посторонние шумы сбивали с толку, но он упрямо не сдавался и продолжал тренировки. К тому же, удары палкой по спине и затылку за потерю концентрации прекрасно мотивировали к работе над собой. И когда ему, наконец, удалось отстраниться от всепоглощающей суеты повседневности, оставить за чертой размышления и воспоминания, очиститься от всего, что заполняло его сознание, тогда Муичиро понял, что достиг цели. Дни, недели и месяцы сменяли друг друга с поразительной скоростью, сливаясь в сплошную полосу повторяющихся мгновений. Вся его жизнь отныне была расписана по минутам, просчитана до мелочей с безупречной точностью. Изнуряющие тренировки не оставляли времени бездельничать и предаваться воспоминаниям, причиняющим только боль. Отдых превратился в самое сокровенное желание, и, когда вечером уставший, измученный и едва держащийся на ногах Муичиро добирался до своей комнаты, то падал ничком на футон и засыпал в считанные секунды. Организм отчаянно требовал отдыха и восстановления, и он не смел идти наперекор. Дыхание Тумана давалось ему с трудом, на первых порах подчиняясь неохотно, но Муичиро каждый раз, когда хотелось сдаться и опустить руки, напоминал себе, через что он прошел ради того, чтобы оказаться в рядах охотников на демонов. Осталось совсем немного. Он учился быстро, и наставника это несказанно радовало. Пусть он молчал и редко расщедривался на похвалу, гордость в его взгляде была ценнее любых слов. Когда же Муичиро овладел последней — шестой по счету — катой, Танака-сенсей торжественно заявил, что завтра состоится их завершающий урок. Проснувшись на рассвете, Муичиро не ощутил ни страха, ни тревоги, ни даже тени волнения. Уроки медитации принесли свои плоды — он погрузился в состояние некоего спокойствия, окружил себя незримым куполом, и все, что находилось за пределами этого купола, исчезло за ненадобностью. Теперь Муичиро знал, что самое главное — не растрачивать силы понапрасну, а собирать энергию тела в единое и нерушимое целое, чтобы извлечь из нее максимальную пользу. Теперь он был готов. Небо над долиной заволокли тяжелые серые тучи, грозящие в любую минуту разразиться проливным дождем, не по-летнему холодный ветер трепал рукава кимоно, из-за чего они хлопали, словно надутый парус, но Муичиро усилием воли заставил себя отвлечься от внешних раздражителей. Танака-сенсей стоял на другом конце тренировочной площадки, расслаблено положив руку на цубу деревянной катаны, которой распороть живот или отсечь конечность не получится, но синяков понаставить — запросто. В спаррингах они использовали исключительно тренировочные клинки, а настоящий Муичиро держал в руках только тогда, когда тренировался в одиночку. — Нападай, — ровным голосом скомандовал сенсей. Повторять дважды Муичиро не пришлось. Он принял боевую стойку, сжал рукоять клинка с такой силой, что побелели костяшки, и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, активируя Дыхание. Кислород заструился по артериям и достиг каждой клеточки тела, наполняя его живительной силой. Пальцы начало покалывать от предвкушения, и Муичиро, не медля больше ни секунды, бросился вперед. Пятая ката, Море облачного тумана настигла сенсея внезапно, но он с легкостью увернулся, оказавшись вне радиуса атаки, и в ответ едва не сбил Муичиро с ног прямым ударом в солнечное сплетение. Тот подался назад, вовремя выставив лезвие катаны перед собой в качестве блока, и последовавшая Четвертая ката, Удар адвекции, не причинила ему никакого вреда. Он перекатился в сторону, избежав новой атаки, вскочил на ноги и размахнулся, метя сенсею по руке, но тот вновь ускользнул, и клинок прошел в нескольких сантиметрах от тела. Муичиро отступил, понимая, что грубой силой ему наставника не одолеть. Значит, придется призвать на помощь аналитические способности. Они тренировались вместе бесчисленное количество раз, и за это время он успел привыкнуть к стилю ведения боя сенсея. У того не имелось никаких ярко выраженных слабостей за исключением одной — из-за травмы он был вынужден держать катану левой рукой. Единственный шанс победить — улучить момент и оказаться справа от сенсея, где ему будет затруднительно отразить атаку. Новый удар едва не пришелся по голове, но Муичиро извернулся, услышав свист дерева над головой и ощутив движение воздуха около ушей. Он кувыркнулся назад, мягко приземлился на ноги и поудобнее перехватил клинок. Танака-сенсей атаковал, не оставляя ни малейшей возможности перейти к нападению, и вынуждал с каждым новым шагом сдавать свои позиции. Муичиро умудрился два раза попасть сенсею по руке и один — в область солнечного сплетения, но сам пропустил несколько ударов, которые теперь отзывались тянущей болью. Однако ему с легкостью удалось абстрагироваться и от боли, и от ветра, треплющего волосы, и от неприятного ощущения в ноге, которую Муичиро едва не подвернул, запнувшись о торчащий из песка камень. Ловко избежав дистанционной Третьей каты, Ветра, рассеивающего туман, он одним движением оказался совсем рядом с наставником, занес руку, чтобы нанести удар в голову, и ощутил, как торжество заполняет его до краев — тот поверил в его маленькую хитрость и вскинул катану, чтобы выставить блок. Но Муичиро не стал дожидаться, когда его замысел раскроют: он поднырнул под выставленную руку, крутанулся на месте и нанес единственный точный удар по костяшкам. Удар, который решил исход поединка, поставив жирную точку. Наставник разжал пальцы, выпустив катану из руки, и Муичиро в тот же миг оказался прямо перед ним и приставил острие собственного клинка к чужой шее. — Сдавайтесь, Танака-сенсей, — промолвил он безразличным тоном. — Вы проиграли. — И в самом деле, — с некоторым удивлением в голосе протянул сенсей, склонив голову набок. — Значит, я не ошибся, когда сказал, что ты готов. Теперь я могу утверждать о том с уверенностью. Муичиро отвел клинок в сторону и посмотрел на сенсея, во взгляде которого гордость и затаенная печаль удивительным образом сплелись воедино. — Это был последний наш урок, Токито Муичиро. Мне больше нечему тебя учить.