Дети нового мира

      Живот болел нестерпимо. Будто кожу не просто порезали, а вдобавок еще и кислотой облили. Это колючее, острое ощущение затмевало все прочие, путало мысли и мешало сосредоточиться. Аюми не знала, насколько тяжелой была рана, но судя по тому, что она до сих пор не истекла кровью и не лишилась сознания, внутренние органы остались целыми.       Или же все дело в искусстве демонической крови, использованном с той целью, чтобы она не умерла слишком рано?       Развить мысль не удалось — демон грубо швырнул ее на пол, и Аюми, приложившись щекой об острый камень, сдавленно зашипела от боли. На большее не хватило сил — как и дыхания, которое комом застряло поперек глотки. Где-то рядом послышался глухой звук падения.       Нанако, мелькнула в голове смазанная догадка.       Которая тотчас подтвердилась, когда в нескольких шагах Аюми разглядела знакомое хаори и копну русых волос.       — Ой, а подружка-то твоя без сознания, — посетовал демон, приложив два пальца к шее Нанако. Та на прикосновение не отреагировала, даже не шевельнулась. — Кажется, я не рассчитал силу удара. Ну, не страшно, значит, примусь сначала за тебя, раз уж ты еще не отключилась.       Аюми распахнула глаза и попыталась перевернуться на бок, но вспоротый живот с готовностью отозвался острой, оглушающей болью, моментально охватившей все тело вплоть до кончиков пальцев. Мутным взглядом она уставилась прямо перед собой, выхватила из полутьмы стремительно приближающийся силуэт. Попыталась хотя бы рукой двинуть — не вышло.       — Что, не получается? — хихикнул демон, присев рядом с ней на корточки. — В твоей крови сейчас циркулирует яд, парализующий мышцы. Благодаря ему же, кстати, вы обе до сих пор не истекли кровью.       Демон тронул Аюми за плечо, переворачивая на спину, и запустил руку в спутанные волосы. Щелкнула застежка бирюзовой заколки, а в следующий миг демон поднес украшение к лицу, чтобы разглядеть его как следует. В отстраненной задумчивости сомкнул губы — бездонную черноту радужек озарило… узнавание?       — Знакомая вещица, — он покрутил заколку так и сяк, рассматривая со всех сторон, а затем небрежно отбросил куда-то в сторону. — Жаль, не могу вспомнить, где и у кого я видел похожую.       И снова опустил руку на голову Аюми.       Бледные пальцы демона ощущались на коже холоднее льда. Аюми скривилась, когда чужая ладонь почти ласково огладила ее щеку, очертила контур подбородка и мимолетно скользнула по шее. Было мерзко — от наполненного язвительной насмешкой взгляда, от снисходительной улыбки, искривившей тонкие губы, от слабости, сковавшей мышцы прочнее железных цепей. От собственного бессилия, такого очевидного, столь постыдного. От всего.       Настолько, что хотелось провалиться в бездну беспамятства и никогда больше оттуда не выбраться.       Вот уж в самом деле — глупая, самоуверенная девчонка, возомнившая о себе невесть что. На что она надеялась, когда бросила вызов противнику, превосходящему ее по силе? На удачу? На умения и навыки, которым обучила ее наставница? Да, подумала Аюми с горькой усмешкой, так и есть.       Но ни навыков владения катаной, ни полученных в ходе тренировок знаний оказалось недостаточно даже для того, чтобы поцарапать демона, не говоря о том, чтобы его обезглавить.       Зато ему хватило одного-единственного удара, чтобы разобраться с ними обеими. Так просто и легко, играючи даже. Вот, что значит — демон Двенадцати Лун. Ни грамма пустого бахвальства — только чудовищная сила, заключенная в человеческой оболочке. Сила, с которой стоило считаться.       — Раз уж никто за вами не придет, предлагаю провести время с пользой, — заявил демон, подперев щеку рукой. — Побеседуем?       Аюми медленно перевела на него недоумевающий взгляд. Нахмурилась, насколько позволяло непослушное тело. Какое еще «побеседуем»? Умом тронулся, не иначе.       — Не собираюсь я с тобой беседовать, — выдавила Аюми, с трудом шевеля непослушным языком. И отвела взгляд, недвусмысленно намекая, что продолжать разговор не намерена. — Убей меня и дело с концом.       — Так сильно хочешь умереть? — в притворном удивлении протянул демон и недовольно прищелкнул языком. — Мне спешить некуда, тебе тоже, так почему бы нам не поболтать? Меня вот, например, зовут Шикумэ. А твоя подружка называла тебя… — он приложил палец к подбородку. — Ишиока-сан, верно?       — Отпусти ее, — дрожащим голосом потребовала Аюми. — Позволь ей уйти. Делай со мной все, что захочешь, но не трогай Сакураи-сан.       Просить пощады у демона — боги, до чего же она опустилась. Насколько же отчаялась. Мольба эта звучала нелепо, дико, но не попытаться Аюми не могла.       — С чего бы мне отпускать ее? — вскинул брови демон, опешив от подобной наглости. — Вы обе пришли сюда за моей головой, значит, я имею полное право убить вас обеих. Равноценная плата, моя дорогая. К тому же, не думаю, что ей понравится идея быть спасенной ценой чьей-то жизни. Подобное, знаешь ли, мало кому по душе — особенно вам, охотникам на демонов, превыше всего ставящим чувства и желания других, а не свои собственные.       Тоскливая обреченность вновь стальными иглами впилась в мозг.       — Знаешь ли ты, Ишиока-чан, каким именно способом я тебя убью? — продолжал тем временем демон, видимо, твердо вознамерившись вывести ее из себя пустой болтовней. А уж как раздражала его приторно-сладкая улыбочка!       — Догадываюсь, — процедила Аюми. Пульсирующая боль в животе немного поутихла, позволив ей, наконец, сделать полноценный вдох. — Я уже видела.       Обезображенный труп девушки, лежащий поперек тропы, моментально возник перед глазами. Внутренности прошило холодом, когда Аюми поняла, что в точно такое же кровавое месиво превратится и она. В следующее мгновение или пять минут спустя — какая разница? Сейчас демон забавлялся, играл с ней, как кошка с мышкой, но когда бессмысленная беседа ему наскучит, он без колебаний выпотрошит ее, словно рыбу.       Для него происходящее — всего лишь один из способов поразвлечься, развеять скуку.       Можно было бы потянуть время, но… зачем? Смысла в этом Аюми не видела. Никто не придет на помощь, никто не отыщет в этом богами забытом месте. Никто. И эта ужасная в своей правдивости мысль пронзила насквозь, уничтожила в Аюми последние искры надежды.       Ведь Муичиро и Рёта погибли в тумане.       Наставница не одобрила бы подобное поведение, отругала бы Аюми за это непростительное безволие, точно нашкодившего ребенка. Сказала бы, что воинам надлежит не терять гордости даже на пороге смерти. Но Хикари-сенсей осталась далеко-далеко, в своем крохотном домике с растущим за окном вишневым деревом, ее в этой темной пещере не было.       Зато был демон, лежащая без сознания напарница и вязкое отчаяние, струящееся по венам.       — О, так вы нашли ту девчонку, — обрадовался демон. — Я с самого начала собирался использовать ее лишь в качестве приманки, чтобы поймать рыбку покрупнее. А как она кричала… Никогда бы не подумал, что человек может так громко орать. Но потом ее голосовые связки лопнули, и все, что ей оставалось — беспомощно хрипеть и молить богов о смерти. Тебя ждет то же самое, Ишиока-чан.       Аюми блеснула в сторону демона испепеляющим взглядом, но он только жестко усмехнулся в ответ и вдруг вздернул ее за волосы. Кожа головы натужно заскрипела, и Аюми не смогла сдержать стона — было больно, чертовски больно, а она не могла даже податься навстречу удерживающей ее руке, чтобы уменьшить напор.       — С чего бы мне начать? — в наигранной задумчивости протянул демон, свободной рукой ухватил Аюми за подбородок и сжал его с такой силой, что заныла челюсть. — Может быть, выколоть тебе глаза? Нет, ты ведь должна видеть все, что я сделаю с тобой. Тогда, как ты смотришь на то, чтобы сначала лишиться рук, а уж затем ног?       Моргнув, Аюми встретилась со снисходительно-насмешливыми глазами, в которых за всеобъемлющей чернотой невозможно было разглядеть ничего, кроме ледяного высокомерия, ломано ухмыльнулась разбитыми в кровь губами и выплюнула злобное:       — Да пошел ты, больной урод.       Демон застыл, словно восковая фигура. Гробовое молчание должно было напугать Аюми, остудить ее пыл хоть немного, но взыгравший в крови адреналин не позволил успокоиться. И нечитаемое выражение, застывшее на бледном лице, лишь подстегнуло охватившую ее решимость.       — Думаешь, твои угрозы способны меня напугать? Я прошла через такое, о чем ты и помыслить не можешь, я давно готова и к боли, и к смерти, поэтому ты зря теряешь время, распинаясь передо мной, — губы против воли растянулись в торжествующей, почти безумной улыбке. — Ты жалок. Только и можешь, что издеваться над теми, кто слабее, упиваться собственным могуществом и прятаться, как крыса, в подземелье, где тебя не найдут Столпы. Ты ведь боишься их, не так ли? — распалялась Аюми. — Тебя вгоняет в ужас сама мысль о том, что однажды за тобой придет охотник, превосходящий тебя по силе, и отрежет твою тупую башку.       Закончив пламенную речь, Аюми вцепилась в лицо демона испепеляющим взглядом — гордо вздернуть подбородок не позволил парализующий мышцы яд. Пусть этот урод видит, что она не сломалась, что ей плевать и на него, и на его пафосные речи.       Пусть знает, что в ее глазах он никогда не найдет и намека на страх.       Умирать не хотелось. Умирать спустя без малого месяц после вступления в ряды охотников на демонов — тем более. Но выбора не было.       Если ей суждено погибнуть здесь и сейчас, она примет смерть достойно.       Так, как ее учили.       — Храбришься, значит? — наконец, заговорил демон. Спокойно, без тени насмешки, но этот ровный, напрочь лишенный эмоций голос заставил сердце Аюми сжаться в нехорошем предчувствии. Руки тронула лихорадочная дрожь. — Тогда поступим иначе. Раз уж пытки и смерть тебя не пугают, займемся сперва твоей драгоценной подругой.       С этими словами демон разжал пальцы, выпуская волосы Аюми, и она рухнула к его ногам, точно подкошенная. До сознания, охваченного смесью из боли, отчаяния и других, не менее ярких эмоций, смысл сказанных слов доходил медленно и неохотно. А когда Аюми, наконец, в полной мере осознала, что имел в виду демон, то глаза ее в ужасе расширились. Нет, нет, нет, он не посмеет тронуть Нанако, не посмеет!..       — Убери от нее свои лапы, — гневно прошипела Аюми и попыталась протянуть руку, чтобы ухватить демона за подол кимоно в заведомо бесполезной попытке остановить. Но даже пальцем шевельнуть не смогла.       Сердце болезненно замерло в груди.       — Просыпайся, милая, — медовым голосом протянул демон, ухватил Нанако за ворот пиджака и резко дернул вверх. Она, еще не пришедшая в сознание, безропотно подчинилась, поднялась, как марионетка на нитках. — Пришел твой звездный час.       Несмотря на царящую вокруг полутьму, Аюми разглядела кровавое пятно, расползшееся по форме Нанако в районе живота. Боли напарница, кажется, не ощущала вовсе — глаза, подернутые мутной пеленой, смотрели куда-то в пустоту. Но она была еще жива.       Ненадолго, промелькнуло осознание неизбежного. Она все равно умрет — или от кровопотери, или от рук демона. Они обе умрут сегодня, и ничто их не спасет.       Ничто и никто.       — Знаешь, я придумал, с чего начать, — торжественно объявил демон, схватив Нанако за волосы на затылке, совсем как Аюми несколькими секундами ранее. Второй рукой он извлек из складок кимоно длинный узкий клинок с причудливой рукоятью и поднес его к лицу Нанако. — Первым делом я выколю ей глаза. Они ей ни к чему, ведь главный зритель — это ты. Затем отрежу язык, чтобы не орала. Не хотелось бы, чтобы потолок пещеры рухнул нам на голову. А уж затем примусь за все остальное.       Он плотоядно облизнулся, демонстрируя острые зубы, вздернул голову Нанако и замахнулся ножом. Раздался свист. Аюми хотела было зажмуриться, чтобы не видеть того, что произойдет, но ее точно парализовало. В абсолютной прострации она смотрела на клинок, неумолимо приближающийся к лицу Нанако и ничего, ничего не могла сделать.       Оглушительный грохот ударил по ушам. Пещера задрожала, как от подземного толчка, дохнула сыростью. С потолка и стен на голову посыпались мелкие камешки. Аюми распахнула глаза, лихорадочно зашарила взглядом по сторонам, но пыльная завеса мешала обзору, не позволяла выцепить из темноты хоть что-нибудь.       Ками-сама, где же Нанако, что произошло, куда демон ее…       Закончить мысль Аюми не успела. Земля стремительно ушла из-под ног, кто-то подхватил ее под спиной и коленями, прижал к себе и перенес туда, где пыли было значительно меньше. Аюми вновь зажмурилась, в ожидании боли, удара — не важно, чего. Но никто ее не тронул. С трудом соображающая, она приоткрыла слезящиеся глаза — и осознание хлестнуло наотмашь.       Вязкий ком подкатил к горлу, губы мелко задрожали, а сердце забилось до того суматошно, что, казалось, вот-вот проломит ребра. Глядя на растрепанные черные волосы, ощущая крепкие руки, держащие ее столь бережно, словно она была фарфоровой вазой, и даже за прокатившимся по пещере грохотом слыша биение чужого сердца, Аюми вдруг почувствовала, как измученное тело затопила отчаянная радость.       Слова демона оказались ложью.       Они не погибли.       — Все-таки успели, — выдохнул Муичиро с нескрываемым облегчением. — Прости, что заставили вас ждать.       — Если бы уродец не устроил нам внеплановый сонный час, мы бы добрались сюда намного быстрее, — раздался рядом недовольный голос Рёты, а в следующую секунду Аюми увидела и его самого, держащего на руках сестру. С глазами Нанако все было в порядке — демон, слава богам, не успел навредить ей.       Аюми попыталась приподнять уголки губ, но мышцы лица свело судорогой, и вместо улыбки получилась измученная гримаса. Она судорожно выдохнула, когда Муичиро осторожно опустил ее на землю и помог опереться спиной на какой-то камень. Рядом тотчас возникла незнакомая черноволосая девушка и принялась расстегивать форменный пиджак Аюми, чтобы добраться до раны на животе.       — Не волнуйтесь, мы с Такамурой-сан лучшие врачи в деревне, — заговорила она, параллельно доставая из поясной сумки бинты и баночки с непонятным содержимым. — Быстренько вас подлатаем.       — Единственные, ты хотела сказать, — фыркнула другая, на вид постарше, которая уже вовсю колдовала над Нанако.       Кажется, смерть от потери крови им все же не грозила.       Краем глаза Аюми заметила, как Рёта отошел от сестры и встал рядом с Муичиро.       — Где этот ублюдок? — в его словах, интонациях и потемневших глазах было столько ненависти и злобы, что у Аюми засосало под ложечкой. Она подумала о том, что если бы силой мысли можно было убивать, от демона не осталось бы и кучки пепла. — Если он опять смылся, то…       Шорох в глубине пещеры оборвал его на полуслове.       Муичиро и Рёта обернулись на звук почти одновременно, шагнули вперед, закрывая собой девушек, и с тихим звоном извлекли катаны из ножен. Пыльная завеса окончательно опустилась на землю, явив взгляду демона, чье лицо исказилось в гримасе откровенного, воистину человеческого изумления.       — Как вам удалось выжить? — бросил он с нескрываемой досадой, вперив в охотников пристальный, до костей промораживающий взгляд. Муичиро, не дрогнув, ответил точно таким же. И отозвался коротко:       — Не твое дело.       — Лучше бы о себе так волновался, — подхватил Рёта. — Мы ведь не разговаривать с тобой пришли.       — Охотники никогда мне не нравились, — скривился демон, демонстративно отряхнув плечи от осевшей на них пыли. — И дело даже не в том, что каждый из вас считает своим священным долгом отрубить мою голову. Вы слишком заносчивые. Несмотря на мою безграничную любовь к девушкам, они, — мимолетный взгляд в сторону Аюми и Нанако, — меня не впечатлили. Быть может, хотя бы вы двое продержитесь чуть дольше?       — Это Вторая Низшая Луна, — сиплым шепотом выдавила Аюми. — Он невероятно быстр, а еще использует какой-то яд, из-за которого не получается и пальцем шевельнуть.       Муичиро кивнул, показывая, что услышал, а Рёта издал нечто среднее между смешком и презрительным хмыканьем.       — Надеюсь, дерется он так же хорошо, как языком треплет.       Демон молчал, и его фигура, наполовину скрытая темнотой пещеры, была похожа на вырезанную изо льда статую. От него веяло могильным почти ощутимым холодом и вместе с тем — подавляющей силой, от которой заходились тремором ладони и скручивались в узел внутренности.       Это могло значить лишь одно.       Вот теперь он разозлился по-настоящему.       Демон вдруг сбросил с себя оцепенение, развел руки в стороны и оскалился — широко, безумно и до того жутко, что Аюми пробрало крупной дрожью. А затем шагнул навстречу.       — Повеселите же меня, охотники.