Черная пасть пещеры за спиной дохнула пылью и промозглой сыростью. Грохот обвала затих, смолк в одно мгновение, словно по щелчку пальцев. Над ночным лесом вновь воцарилась долгожданная тишина, и не нарушалась она ни шумом падающих камней, ни отзвуками сражения, из которого никто не вышел победителем.
Оказавшись за пределами подземных тоннелей, Муичиро сделал еще несколько шагов, прежде чем усталость и онемение сковали тело окончательно. Он повалился на землю, словно марионетка, которой обрезали нитки, и задышал часто-часто, пытаясь наполнить легкие желанным кислородом. Рёта, тоже из последних сил державшийся на ногах, рухнул следом — да так и остался лежать, запрокинув голову к усыпанному звездами небу. Чистому, безоблачному и такому далекому. Недосягаемому. Равнодушному к смерти, боли и всему, что творится на земле.
Мир перед глазами расплывался, но даже так Муичиро удалось разглядеть окружающее пространство и понять: туман исчез, бесследно растворился во тьме вместе с тем, кто им управлял. Лес выглядел абсолютно нормально — если не считать тех девушек, что встретили здесь свою смерть. Невероятно мучительную, полную боли и невыносимых страданий смерть. Их жизни погасли, словно огоньки свечей, которые уже никогда не воссияют вновь.
Зато демон, обрушивший на деревню море крови, до сих пор гуляет где-то на свободе. Ходит по земле, надежно укрытый пеленой ночи, или отсиживается в какой-нибудь норе. Готовится к очередной кровавой жатве.
Думая об этом, Муичиро почувствовал, как сквозь боль и усталость прорезалась другая эмоция, затмившая все прочие. Ненависть. Ледяная, едкая, как кислота. К жестокому и несправедливому миру, в котором подобное происходит каждый день. К равнодушным богам, обрекающим своих детей на мучения. К демонам, которые убивают без жалости и сострадания, мнят себя вершителями судеб. На себя самого. За слабость, бессилие и невозможность повлиять хоть на что-нибудь.
Жгучая досада ножом полоснула по сердцу. Если бы он был сильнее и сумел снести голову демону, тот не избежал бы возмездия. Принял смерть от рук тех, кого так яро ненавидит. Неужели даже долгих тренировок недостаточно для того, чтобы тягаться с одним из двенадцати? А ведь он даже не был Высшей Луной — элементарно одной из Низших.
Предаваться душевным терзаниям и дальше у Муичиро не вышло.
Все мысли мигом выдуло из головы, когда совсем рядом раздался звук чужих шагов. Тихих, осторожных. По-звериному мягких. Так крадутся хищники, готовясь напасть на жертву, повалить ее на землю одним прыжком и впиться зубами в глотку. Так передвигаются наемные убийцы, неуловимые и бесшумные, тенями скользящие в ночи.
Так ходят демоны, хлестнуло по мозгам осознание.
Присутствие демонов всегда сопровождалось стойким ощущением угрозы — невидимой, словно воздух, но вполне ощутимой, заставляющей кожу покрываться мурашками, а инстинкты обостряться до предела. Как топор палача над беззащитной шеей, как огромный валун, брошенный на плечи. Однако на сей раз шестое чувство не вопило о приближении опасности, а сердце за клеткой ребер не заходилось беспокойным трепетом.
Чужое присутствие ощущалось совершенно иначе. Как нечто родственное, знакомое, и опасностью от него не веяло. А вот силой — очень даже.
Звук шагов смолк, и Муичиро догадался, что некто остановился совсем рядом, вне поля зрения. Он напрягся, совершенно не зная, чего ожидать и к чему готовиться. Да и если бы знал, разве смог бы повлиять хоть на что-нибудь? Происходящее до сих пор воспринималось слишком реалистичным сном. Демонический яд, пагубное воздействие которого доселе удавалось сдерживать при помощи Дыхания, теперь, когда Муичиро ослабил контроль, с утроенным энтузиазмом стремился наверстать упущенное. Руки и ноги онемели так, что он их практически не чувствовал — а уж о том, чтобы ими пошевелить, и речи не шло. Благо, хоть рассудок остался чистым и не грозился в любой момент рухнуть во тьму.
— Прекрасная, однако, картина, — прорезал ночное безмолвие незнакомый мужской голос. — Вы живые хоть или уже дохлые?
Муичиро моргнул и медленно повернул голову, с трудом напрягая мышцы шеи, которые подчиняться командам разума наотрез отказывались. Сфокусировался на очертаниях реальности. И только после того, как мир перестал пестрить черными точками, сумел разглядеть говорившего.
Над ними, скрестив руки на груди, возвышался парень в форме охотников на демонов. Пуговиц на его пиджаке явно недоставало, но первым делом в глаза бросилось не это, а многочисленные шрамы. Бледные, давно зарубцевавшиеся, и свежие, затянувшиеся совсем недавно, они покрывали сплошной сетью не только тело охотника, но и его лицо. Не уродуя, а придавая облику воинственный, угрожающий вид. Муичиро изумленно моргнул. Через сколько же он прошел сражений, что они оставили на его теле столько неизгладимых отпечатков?
— Надо же, не подохли, — прищелкнул языком охотник и презрительно скривился, словно лицезрел крайне жалкое зрелище. — Раз уж вы оба валяетесь здесь, значит, демону удалось сбежать. Бесполезные сопляки.
Его слова, брошенные столь пренебрежительным тоном, всколыхнули в едва успокоившемся сердце новую волну негодования. Муичиро остро захотелось вернуть шпильку, ляпнуть в ответ что-нибудь резкое и язвительное, но он вдруг отчетливо понял, что вступать в словесную перепалку неразумно, и прикусил язык. Интуиция настойчиво подсказывала, что этот охотник — не тот человек, с которым стоит портить отношения. Тем более, в первую же встречу.
— Шиназугава-сан, ну зачем же вы так? — с наигранной обидой в голосе протянул Рёта, которого сказанное, судя по интонации, нисколько не задело. — Это была Вторая Низшая Луна, а не какой-то там низкопробный демон. То, что мы выжили, встретившись с ним лицом к лицу, уже можно считать достижением.
После короткой передышки Муичиро ощутил, что к нему вновь начала возвращаться способность управлять своим телом. Пусть медленно и неохотно, но этого хватило, чтобы кое-как перевернуться на бок. В голове царила воистину всеобъемлющая пустота, и оттого удивление лишь вяло шевельнулось за периферии сознания. Так Рёта и этот охотник, выходит, друг с другом знакомы?
— Если ты считаешь свое позорное бегство достижением, то поздравляю, годы тренировок прошли для тебя впустую, — поморщился охотник, которого Рёта назвал Шиназугавой. — Куда именно ушел демон?
— Я тоже рад вас видеть, — устало вздохнул Рёта. — Мы не знаем, куда он делся. Пещеры, судя по всему, пронизывают эту гору сверху донизу, а это значит, что демон может находиться где угодно. Возможно, он уже давно сбежал.
— От вас никакого толку, — сплюнул охотник, мазнул изучающим взглядом по Муичиро, особенно задержавшись на клинке ничирин, но уже в следующую секунду утратил к нему всякий интерес. Развернувшись, он шагнул вперед — и исчез, будто и не было его никогда. Растворился в чаще леса, словно порыв ветра. Даже не попрощался.
Муичиро медленно повернулся к Рёте, не скрывая застывшего в глазах недоумения. «Что это вообще было?» — просился на язык очевидный вопрос. Однако Рёта, будучи парнем сообразительным, понял всё без слов, считал по одному лишь взгляду.
— Это Шиназугава Санеми, — пояснил он. — Ты что, никогда про него не слышал? — вскинул брови, удивившись искренне и неподдельно. — Это же Столп Ветра, один из самых прославленных мечников организации.
— А, — глубокомысленно протянул Муичиро. Слова Рёты не произвели на него особого впечатления, зато позволили понять, почему дальнейшему сражению демон предпочел бегство в темноту подземных тоннелей. Выходит, он просто испугался Столпа? Трусливый ублюдок. — Нет, я о нем не слышал.
Недоумение Рёты было настолько велико, что ощущалось буквально кожей — его в самом деле шокировал тот факт, что кто-то из может не знать всех Столпов поименно. Но Муичиро не лгал и даже не лукавил. Он и в самом деле не знал. Состав элиты охотников постоянно менялся, на смену погибшим или ушедшим в отставку Столпам приходили новые, а запоминать каждого Муичиро не видел смысла. Какая ему разница, кого в организации почитают сильнее прочих и кому доверяют самые сложные миссии? Его задача проста до безобразия — рубить головы демонам, обращать их пепел до тех пор, покуда он сам не лишится жизни в очередном сражении.
Или пока бесконечной веренице кровавых смертей не придет конец.
— Погляди-ка, кажется, это за нами, — вновь подал голос Рёта. — Ишь, как шумят.
Вторя его словам, раздались взволнованные голоса, становящиеся громче с каждой секундой, пока на поляну перед пещерой не выскочили трое. Первым оказался Хотару, который, судя по вздымающейся грудной клетке и загнанному дыханию, припустил обратно сразу же, как только оставил в деревне Аюми и Нанако. Во втором Муичиро узнал парнишку по имени Микото, охранявшего вход в подземное убежище, а вот третьего, крепко сложенного черноволосого парня лет двадцати пяти он видел впервые.
— Токито-сан, Сакураи-сан, вы живы! — воскликнул Хотару и бросился к ним со всех ног — и откуда только силы взялись?
— А должны были помереть? — криво улыбнулся Рёта, попытался приподняться самостоятельно, но потерпел неудачу — преодолеть воздействие парализующего яда, прощального подарка демона, оказалось непосильной задачей. — Да чтоб тебя! — выругался сквозь зубы, стукнувшись головой о землю.
Хотару опустился рядом с охотниками на колени, обернулся к замершим в нерешительности товарищам, которые не спешили подходить ближе, и окинул их таким гневным взглядом, что даже Муичиро проняло. В его глазах по-прежнему плескался страх, но он старался ничем не выдавать его и сохранять спокойствие хотя бы внешне.
— Не стойте столбами, помогайте! — в приказном тоне гаркнул Хотару, да так, что даже черноволосый здоровяк вздрогнул и послушно приблизился. — Так, Микото, мы с тобой поможем Токито-сану, а ты, Цунаши, Сакураи-сану. Давайте-давайте, пошевеливайтесь.
Подгоняемые бойким Хотару, его товарищи помогли подняться охотникам с земли и, закинув их руки себе на плечи, направились в сторону деревни. Муичиро тотчас ощутил, как неловкость окутала его с ног до головы — подумать только, деревенские мальчишки, которых они должны были защищать, теперь тащат
их, беспомощных, словно котят, и неспособных даже передвигаться самостоятельно. Он предпринял отчаянную попытку вернуть себе полноценный контроль над собственными конечностями, но даже пошевелить пальцами удалось с огромным трудом, и Муичиро оставил бесполезные трепыхания, всецело положившись на Хотару и Микото.
Больше всего на свете он не любил демонстрировать окружающим свою слабость, хоть и прекрасно понимал, что в этом нет ничего зазорного. Поэтому старался всячески скрывать ее, пресекать на корню. Незачем гражданским знать, что даже бесстрашные охотники на демонов могут обессилеть. Ведь если проиграют они, сильнейшие из смертных, кто тогда защитит человечество от надвигающейся тьмы?
Пришлось стиснуть зубы, наступить на горло уязвленной гордости, так некстати вскинувшей голову, и засунуть её куда подальше. Хотя бы ненадолго.
Путь до деревни занял у них гораздо больше времени, чем предполагал Муичиро. Когда они, очнувшись от тумана, поспешили на помощь девчонкам, то бежали сквозь лесную чащу, едва касаясь ногами земли, так, словно за спиной у них раскинулись крылья, а потому даже не заметили, как добрались до входа в подземелье. Теперь же адреналин бесследно растворился в боли и усталости, и только благодаря чистому упрямству Муичиро по-прежнему держался на плаву.
Деревенские мальчишки привели их в дом Маэды-сана и уложили на футоны в комнате, соседствующей с той, в которой находились Аюми и Нанако. Когда Рёта прямо с порога принялся заваливать подоспевшую к ним целительницу вопросами относительно самочувствия его сестры и «Ишиоки-чан», та поспешила заверить, что жизням девушек ничто не угрожает и в данный момент они крепко спят. Как бы позорно это ни звучало, но все, чего желал Муичиро — последовать их примеру. После изматывающей стычки с Низшей Луной, из которой он чудесным образом выбрался почти невредимым, организм отчаянно требовал восстановления.
Благо, за те полчаса, что они продирались сквозь кусты и переплетения веток, к Муичиро вернулась способность худо-бедно шевелить руками, и он смог самостоятельно стянуть с плеч пиджак и закатать штаны хакама. Стоило ему на мгновение подумать о том, что его могла бы раздевать сейчас одна из симпатичных девушек-целительниц, как щеки тут же вспыхнули предательским румянцем.
Худшего завершения и без того провальной миссии не придумаешь.
Пока целительница по имени Амэ обрабатывала его раны и порезы, накладывала повязки и параллельно щебетала о полезных свойствах целебных трав, Муичиро благополучно пребывал в прострации, пропуская девичью болтовню мимо ушей. Пронзенное клинком предплечье пульсировало болью, но стараниями Амэ она не ощущалась столь остро, напоминая, скорее, жжение, вызванное укусом крапивы. Да, неприятно, но вполне терпимо. Так, пустяковая царапина. Вот если бы ему руку оторвало… Муичиро тряхнул головой, прогоняя возникшую перед глазами тошнотворную картинку.
Вот о чем ему думать точно не стоит, так это о возможных увечьях, а то боги, того и гляди, решат жестоко пошутить над ним и претворят фантазии в жизнь.
Когда с лечением было покончено, Амэ коротко улыбнулась, посоветовала немного отлежаться, прежде чем идти в онсен, и ушла, осторожно притворив за собой сёдзи. Зажженным остался единственный фонарик на полу, и Муичиро нервно усмехнулся, припоминая, что точно такой же обнаружился в пустой комнате с люком в полу. На соседнем футоне завозился Рёта, шепотом возмущаясь из-за невозможности «нормально встать и смыть с себя эту грязь». Муичиро был с ним полностью согласен.
Окутавшая комнату полутьма, чьи-то приглушенные разговоры за стеной, навалившаяся немыслимой тяжестью усталость — все это заставляло мысли путаться, а сознание — стремительно уплывать в спасительную дрему. Веки слипались сами собой, но желание отмыться от засохшей крови и пыли пока что одерживало победу, не позволяя окончательно поддаться объятиям сна.
— Токито-кун, ты спишь? — раздался тихий голос Рёты.
— Нет, — так же тихо отозвался Муичиро, приоткрывая глаза. — Не переживай, одному идти в онсен тебе не придется.
Рёта усмехнулся.
— О чем ты думаешь? — спросил вдруг, устремив неподвижный взгляд в потолок
— Ни о чем, — честно ответил Муичиро. — В голове так пусто, что это даже пугает. А вот ты, кажется, о чем-то всерьез задумался.
Напряжение, тенью отпечатавшееся на лице Рёты, говорило красноречивее любых слов. Муичиро хорошо разбирался в людских чувствах и эмоциях, находящих отражение в глазах, мимике и движениях, а оттого отрешенность напарника, в которую тот погрузился после минувшего сражения, не заметить не мог. Да надо быть совсем слепым, чтобы этого не углядеть.
— Твоя проницательность меня пугает, — пробормотал Рёта, набрал в легкие побольше воздуха, будто готовясь нырнуть с головой в воду, и заговорил: — После Окончательного отбора моя жизнь стала походить на хаос. Погони за демонами, стычки, постоянное напряжение, не отпускающее даже во сне. Вместе с Нанако мы одолели нескольких слабых демонов, и эти маленькие победы воодушевили нас, заставили преисполниться осознания, будто любое сражение нам по плечу. А потом… а потом случилось сегодня, — он издал горький смешок. — Еще никогда я не ощущал себя таким слабым, таким ничтожным. Да когда мы только подошли к подножию горы, меня уже скрутило от страха, словно пацана какого-то. Потом я, конечно, сумел взять себя в руки, но… как видишь, даже этого оказалось недостаточно.
Муичиро слушал молча, не перебивая, а когда Рёта замолчал, даже как-то растерялся. Он просто не знал, что именно нужно говорить, какие слова подобрать. Потому что Рёта вслух озвучил все то, о чем он сам не хотел даже думать. Гнетущая аура демона, от которой скручивались узлом внутренности, страх за Аюми и Нанако, едва не погибших в той пещере, собственная беспомощность перед невозможностью лишить противника жизни.
Несмотря на то, что подсознательно Муичиро был готов к подобному повороту событий, вид покрытой трещинами катаны все равно поверг его в настоящий шок. Заставил замереть на месте, глупо таращиться на клинок — и думать-думать-думать. Обо всем и ни о чем одновременно. Пытаться понять, где просчитался, где допустил ошибку.
И понимать: никакой ошибки не было.
— Не знаю, зачем я выложил тебе все это, — глухо бросил Рёта. — Чувствую себя слабаком, разуверившимся в своих силах после первого серьезного испытания.
Муичиро повернул голову, скользнул по чужому лицу мимолетным взглядом. Рёта выглядел так, словно отчаянно стремился ничем не выдавать своей слабости: выражение его лица оставалось напряженно-сосредоточенным. Плотно сомкнутые в линию губы, сведенные к переносице брови — прочитать,
что крылось за этим показным безразличием, не составило труда. Терзавшие его противоречия были более чем очевидны.
— Это нормально, — возразил Муичиро, который, по правде говоря, чувствовал себя ничуть не лучше и пытался приободрить не только Рёту, но и себя самого. — Вспомни, ты ведь сам сказал Столпу Ветра, что это был демон Двенадцати Лун. Новичков вроде нас вообще на подобные миссии не отправляют, и то, что первыми здесь оказались мы — просчет руководства. Чистая случайность.
— То, что мы остались в живых — тоже чистая случайность, — тихо и разочарованно добавил Рёта. — Он же просто игрался с нами. Видимо, и не убил сразу только потому, что соскучился по сражениям. А Шиназугава-сан ему помешал.
— Чтобы побеждать высших демонов, одной только решимости недостаточно, — если бы тело слушалось, Муичиро бы непременно развел руками. — Нужна сила, нужен опыт. Сегодня боги смилостивились над нами и оставили в живых, поэтому мы обязаны воспользоваться этим шансом, чтобы стать сильнее. Другого выхода у нас нет.
— А ты, оказывается, не только катаной размахивать умеешь, — протянул Рёта и прыснул со смеху. — Только не бей меня, ладно? — изобразил на лице наигранный испуг. — Я шучу.
— Сочту за комплимент, — беззлобно фыркнул Муичиро. — Но шибко не зазнавайся.
— Ничего обещать не могу. Я, знаешь ли, человек-настроение.
Это казалось чем-то нереальным — вот так шутливо препираться и улыбаться после недавнего сражения. Сражения, которое для любого из них могло с легкостью стать последним. Закончиться неминуемой гибелью в забытом богами подземелье. Но они выжили, и такое поведение было не более чем способом на миг позабыть об обязанностях, и о прошлом, и о смерти, дышащей в затылок.
Побыть обычными подростками, не обремененными грузом долга и канувших в небытие беззаботных дней.
Они ведь, несмотря ни на что, по-прежнему оставались детьми. Прошедшими через ад и слишком рано повзрослевшими, но детьми. Мечтающими о будущем, отчаянно желающими просто засыпать и просыпаться в мире без демонов. Не существовать в постоянном напряжении, реагируя на любой подозрительный шорох, не держать рядом с подушкой катану.
Просто — жить.
Они пролежали так еще четверть часа, разговаривая обо всем на свете. Так, Муичиро узнал, что родители Рёты и Нанако живы и занимаются изготовлением лекарств, которые затем продают городскому госпиталю. Это привело его в настоящее удивление — отчего-то Муичиро не допускал и мысли о том, что кто-то из охотников мог вступить в организацию не ради мести за убитых близких, а просто так, из желания защищать других людей. Но Сакураи были одними из таких, и Муичиро не мог не проникнуться к ним уважением.
Сумел бы он сам пройти весь этот путь с самого начала, если бы горе и ненависть от смерти Юичиро не питали его день ото дня? Смог бы стиснуть зубы, найти в себе силы двигаться вперед несмотря ни на что, вопреки боли и переутомлению? Смог бы тогда добровольно положить свою жизнь на алтарь свободы? Муичиро не знал, да и вряд ли нашелся бы хоть кто-то, способный дать ответы на эти вопросы.
Размышляя о причинах и следствиях, Муичиро не заметил, как к нему вновь вернулась способность двигаться. А когда на него снизошло осознание, то обрадовался, словно дитя. Ну, теперь-то можно перестать изображать из себя бревно и спокойно пойти в онсен. Наконец-то.
— Шевелись, — бодро скомандовал Муичиро, поднявшись на ноги. Рёта послал в его сторону наигранно-страдальческий взгляд, вымученно вздохнул, но поспешил встать следом. — А то, кажется, скоро светать начнет.
***
Возвращаясь обратно в дом, Муичиро ощущал себя если не заново родившимся, то посвежевшим уж точно. Горячая вода онсена смыла с него не только грязь и засохшую кровь, но и усталость заодно. Даже боль отошла на второй план, сменившись элементарным желанием как следует выспаться.
Однако почивать было рано — для начала следовало проведать Аюми и Нанако. Своими глазами убедиться, что с ними все в порядке. Умом Муичиро понимал, что ведет себя как настоящий параноик, но поступить иначе не мог. Нет, он всецело доверял целительницам, разбиравшимся в медицине намного лучше него, однако желание лично справиться о здоровье товарищей оказалось сильнее.
Хотя бы взглянуть — этого будет достаточно.
Деревню окутала ночная тишина и вместе с тем долгожданное спокойствие. Впервые после тех жутких дней, сотканных из перманентного страха, отчаяния и холода приближающейся смерти. Жители наконец-то могли выбраться из подземелья, вернуться в свои дома и больше не опасаться, что любая ночь может стать для них последней. Перестать вздрагивать из-за любого шороха.
Потому что, как сказал Рёта:
— Больше ни один демон не посмеет сюда сунуться, зная, что здесь побывал Шиназугава-сан.
Муичиро понятия не имел, так ли силен Столп Ветра, каким рисовал его восторженный Рёта, однако был склонен верить, что с Низшими Лунами тот уж точно справлялся без особого труда. Ведь дослужиться до ранга Столпа можно было двумя способами — уничтожить по меньшей мере пятьдесят низших демонов или же одного из дюжины самых опасных. Интересно, а кто занимался подсчетом убитых для каждого охотника? Неужто вороны уз?
Подумав об этом, Муичиро содрогнулся — если бы Гинко умела читать мысли, точно клюнула бы его в лоб.
Боги, о чем я только думаю.
Миновав погруженный в полутьму коридор, охотники оказались перед плотно задвинутыми сёдзи. Муичиро в нерешительности замер, сомневаясь, стоит ли вообще заходить, зато Рёта без лишних колебаний приоткрыл двери и заглянул внутрь комнаты. По внутреннему убранству она ничуть не отличалась от той, где поселили их — разве что зеркальным расположением предметов интерьера. Аюми и Нанако спали, с головой закутавшись в одеяла, и охотники, тихо ступая с пятки на носок, подошли ближе, усевшись прямо на застеленный тростником пол.
Как бы ни старались они не издавать лишних звуков и передвигаться максимально осторожно, чужое присутствие разбудило девушек моментально — обе завозились и выглянули из импровизированных коконов. А когда поняли, кто именно заявился к ним посреди ночи, то проснулись, как по щелчку пальцев, и накинулись с объятиями — тоже синхронно.
Когда руки Аюми обвили его шею, а сама она прижалась к нему всем телом — теплая, такая хрупкая, с гулко колотящимся сердцем, Муичиро понял, что все связные мысли выдуло из головы начисто. Тело сковало беспомощное оцепенение пополам с растерянностью. Он уже касался Аюми, даже на руках держал, но то происходило в пылу сражения, где они оба были не парнем и девушкой, а охотниками на демонов. Безликими солдатами, исполняющими свой долг. Сейчас же все было… иначе.
И это крошило показное равнодушие в пыль.
Вместе с теплом его окутал тонкий запах трав, ненавязчиво проник под кожу, угнездился в легких, а шею защекотало прерывистое дыхание. Скорее на автомате, чем осознанно Муичиро поднял руки, переставая изображать статую, и обнял Аюми в ответ, коснувшись ладонями узкой спины, скрытой светло-голубой тканью юкаты.
Не хотелось думать ни о чем, не хотелось тревожиться и переживать. Хотелось просто… быть. Время словно замерло, превратившись в лед. Отчего-то Муичиро ощутил острое желание прижаться губами к растрепанным после сна черным волосам, но вовремя, хоть и с трудом подавил внезапный порыв. Аюми точно бы не оценила подобное проявление чувств, да и Рёта с Нанако сидели на расстоянии вытянутой руки и прекрасно видели происходящее.
Муичиро не знал, сколько просидел вот так, держа Аюми в своих руках и ощущая разливающееся в груди тепло, но больше всего на свете желал, чтобы этот момент не заканчивался. Никогда. Умом он понимал, что это невозможно, но сердце изо всех сил цеплялось за ускользающее мгновение, наотрез отказываясь возвращаться в суровую действительность.
Эфемерную идиллию нарушил — кто бы сомневался — Рёта.
— Вы так мило обнимаетесь, что я сейчас растаю, — прокомментировал он и подпер щеку рукой. Лукаво прищуренные карие глаза его так и смеялись. — Сладкая парочка.
Аюми тяжело вздохнула, безмолвно сетуя на несносный характер новоявленного напарника, а после осторожно выпуталась из объятий Муичиро. Он разомкнул руки с явной неохотой и отодвинулся назад. Волшебная атмосфера момента растаяла, как туман поутру, оставив после себя лишь слабые отголоски. Однако неловкости Муичиро, на удивление, не ощущал вовсе.
— Я так рад, что с вами все в порядке, — признался он, и Рёта энергично закивал, всецело с ним соглашаясь. — Надо было прийти сюда сразу, но целительницы сказали, что вас лучше не тревожить.
— Мы не хотели засыпать, — Аюми потупила взгляд. Муичиро нахмурился — он решительно не понимал, почему она вообще испытывает вину из-за того, что позволила себе уснуть после стычки с Низшей Луной. — Хотели дождаться вас, но после лекарств, которые дала Амэ-сан, глаза слипались сами по себе.
— Кажется, это было снотворное, — поморщилась Нанако, коснувшись пальцами висков. — Голова из-за него жуть как раскалывается.
— Или она раскалывается из-за того, что ты ей хорошенько приложилась, — поддел Рёта, но тут же стушевался под гневным взглядом сестры и зябко повел плечами, словно температура в комнате опустилась градусов на десять. — Понял, шутка неудачная.
— У тебя все шутки неудачные, — фыркнула Нанако, однако в следующую секунду сменила гнев на милость и поинтересовалась: — А что с демоном? Вы его убили и теперь станете Столпами?
Муичиро с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза — вдоволь натискавшись и намиловавшись, Сакураи вернулись к привычному для них состоянию постоянного подтрунивания друг над другом. Казалось, по-другому они просто не умели.
— Попридержи коней, сестричка, — рассмеялся Рёта. — Это
нас чуть на лоскуты не порезали.
— Тогда как вы выжили?
— Благодаря Столпу Ветра, — развел руками Муичиро. — Демон сбежал еще до того, как тот появился.
— Здесь был Шиназугава-сан? — распахнула глаза Нанако, подавшись вперед.
— Ага, — кивнул Рёта. — Обозвал нас дохляками и ушел. Такая себе встреча, если честно.
— Я не удивлена, — Нанако фыркнула. — Ни разу не видела, чтобы он был доволен хоть кем-то кроме себя.
— Вы знакомы со Столпом Ветра? — подключилась к разговору Аюми.
— А то, — отозвалась Нанако с кислым выражением лица. — Иногда он приходил в гости к нашему наставнику, разговаривал с ним и делился последними новостями. По правде говоря, я старалась ему на глаза не попадаться — пугал он меня до чертиков. Высокий, весь в шрамах, лицо свирепое, а взгляд-то какой колючий, ух! Однажды я вышла в сад, чтобы яблок нарвать, а он как раз там был — сидел прямо на траве и, судя по всему, медитировал. Попыталась уйти незаметно, так он глаза открыл и посмотрел так, что у меня ноги к земле примерзли. Жуткий он, в общем.
Муичиро не знал, что и сказать. Одной короткой встречи со Столпом Ветра было мало, чтобы судить о нем, как о человеке, но сомнений не возникало: характер у Шиназугавы Санеми явно не сахар. Впрочем, какое ему, Муичиро, до этого дело? Правильно, никакого.
— И вовсе он не жуткий, — возразил Рёта. — Это просто ты трусишка, каких поискать.
На несколько секунд комната увязла в тишине — оглушительной, звенящей. Даже стрекот цикад за окном стал отчетливее. Аюми тяжело вздохнула, и Муичиро понял, почему. Он и сам догадывался, что сейчас начнется.
— Что ты сказал? — гробовым голосом переспросила Нанако, сузив глаза, и нарочито медленно повернулась к Рёте. — Ну-ка повтори.
Тот испуганно ойкнул, поспешно отодвинулся подальше, на безопасное расстояние, но Нанако и не собиралась рукоприкладствовать. Она лишь смерила брата уничижительным взглядом и отвернулась обратно, бросив надменное:
— То-то же.
Наблюдавшая эту сцену со стороны Аюми посмотрела на Нанако, которая картинно скрестила руки на груди, и осторожно поинтересовалась:
— Я так понимаю, вы всегда так друг с другом общаетесь?
— Конечно, — отозвался Рёта с таким видом, словно она задала самый глупый вопрос из всех возможных, вновь подобрался к изображающей обиду Нанако практически вплотную и уложил голову ей на плечо. — Любовь у нас такая, правда же, Нана-чан?
— Фу, не называй меня так, — скривилась Нанако, однако стряхивать голову Рёты со своего плеча не стала. — Я тебя люблю, но когда-нибудь, клянусь, не выдержу и придушу. Противный.
— Видимо, это у нас семейное.
— Еще чего!
Пока Сакураи тихо препирались между собой и не обращали на происходящее вокруг никакого внимания, Муичиро решил воспользоваться появившейся возможностью и протянул Аюми ее заколку, которую нашел в пещерах. Увидев свое потерянное украшение, она изумленно заморгала и подняла на Муичиро широко распахнутые голубые глаза.
В этом взгляде плескалась благодарность столь искренняя и неподдельная, что сердце Муичиро в очередной раз пропустило удар. Когда она смотрела на него
так, он забывал обо всем на свете. Забывал, как правильно дышать.
— Когда ты… — Аюми умолкла на полуслове, но Муичиро и без того понял, что она хотела ему сказать. — Я думала, что потеряла ее навсегда.
— Ты говорила, что эта заколка очень важна для тебя, — улыбнулся он и сам вложил украшение в девичьи ладони. — Постарайся больше не терять ее, хорошо?
Аюми судорожно закивала, огладила пальцами цветочные лепестки — а после прижала заколку к груди, словно самое бесценное в мире сокровище. В этот момент она выглядела такой счастливой, почти сияла, что Муичиро невольно залюбовался, позабыв и о Сакураи, сидевших сбоку, и о том, что обещал самому себе не пялиться на Аюми при каждом удобном случае.
Сдержать это обещание, как выяснилось, оказалось не так-то просто.
Муичиро допустил мысль, что уже ничто не сможет выбить его из равновесия, и понял, что ошибся, когда Аюми улыбнулась ему. Солнечной и нежной улыбкой, но вместе с тем невыразимо горькой, что от этого невозможного, неправильного в своей абсурдности сочетания сердце кольнуло болью.
Пока Муичиро пытался понять, что могло крыться за этой улыбкой и почему она отзывалась в его душе такой горечью, Аюми вернула лицу прежнее флегматичное выражение. Надела незримую броню, и маленькая девочка спряталась за ней, уступив место собранной и невозмутимой охотнице на демонов.
Закрылась от мира, понял он так просто и легко. Чтобы ни словом, ни жестом не выдать своей слабости. Муичиро прекрасно понимал Аюми в ее стремлении скрывать эмоции и уж точно не мог ее за это осуждать. Он ведь сам был таким же.
— Ну что, пойдем обратно? — предложил Рёта, возвращая задумавшегося Муичиро обратно в реальность. Тот заторможено кивнул. — Надеюсь, нам удастся поспать хоть немного, прежде чем вечно орущие птицы принесут в клювах новые указания от начальства. А то лично я себя чувствую паршиво.
С этими словами Рёта чмокнул Нанако в щеку, ослепительно улыбнулся Аюми и направился к выходу. Муичиро ничего не оставалось кроме как поковылять следом. Рёта был прав: им всем следовало поспать. Хотя бы немного.
***
Просторные залы Бесконечной Крепости хранили угрюмое молчание.
И под угрозой смерти Шикумэ не признался бы, что ненавидит это место всеми фибрами своей насквозь истлевшей души. Оно, созданное магией Накимэ, напоминало живое существо — разумное, обладающее собственной волей, и постоянно перемещающиеся стены и потолки лишь усиливали сходство. Только многочисленных глаз, смотрящих из каждого угла, для полноты картины не хватало. Шикумэ не нравились сменяющие друг друга коридоры-переходы, однообразные сёдзи, вязкий полумрак помещений и другие демоны, с которыми он был вынужден пересекаться. А уж их тут водилось предостаточно. Как грязи. Шикумэ много что не нравилось, но он благоразумно помалкивал, сжав губы в тонкую линию, и не смел не только говорить об этом вслух, но и даже думать.
Потому что Господин его откровения уж точно не оценил бы. Музан вообще на корню пресекал любые недовольства подчиненных, и делал это жестко, в своей излюбленной манере. Иными словами, убивал без суда и следствия. Превращал в месиво из крови и костей, заставлял корчиться в агонии, захлебываться пронзительными криками, рвущими глотку на части. В его подчинении находились сотни, тысячи демонов, а потому потеря одного из них, притом далеко не самого сильного, его уж точно не опечалила бы. Создаст нового — и дело с концом.
Шикумэ имел возможность наблюдать подобные расправы не раз и не два, и оттого прекрасно осознавал, каким именно образом будет казнен за излишнюю эмоциональность. Все это блажь, нелепая причуда людей. Не демонов. Демонам чувства и переживания должны быть чужды. Шикумэ и при жизни отличался высоким уровнем моральной гибкости и умением приспосабливаться к обстоятельствам, а уж после перерождения так и вовсе прослыл циничным, беспринципным… существом. Не человеком ведь, право дело.
Более слабые демоны его боялись до дрожи в коленках, равные по силе — справедливо опасались, но ему было одинаково плевать как на одних, так и на других.
Придерживая шляпу, Шикумэ запрокинул голову и вгляделся в клубящуюся черноту. Ему всегда чудилось, будто мгла под сводами Крепости закручивается спиралями, свивается кольцами, точно огромная змея, и норовит протянуть к нему свои бесплотные щупальца. Чтобы не мог пошевелиться, чтобы задыхался от нехватки воздуха — а затем, упиваясь его страхом, сожрать в один присест. Представив подобное и в этот раз, Шикумэ вздрогнул от омерзения, заставил себя отвести взгляд. Нечего туда смотреть, а то скоро и не такая дрянь начнет мерещиться.
— Кого я вижу, — раздался за спиной мелодичный женский голос. Шикумэ обернулся, смерил его обладательницу ленивым, донельзя незаинтересованным взглядом, хотя изнутри так и плавился от желания послать ее в пекло. — Это же милый Ши-чан пожаловал. В кой-то веки соизволил почтить нашу скромную обитель своим присутствием, надо же. Не заблудился, пока искал дорогу?
Пожалуй, из всех Двенадцати Лун именно Юзучи вызывала в Шикумэ хоть какие-то эмоции. На остальных — и Низших, и Высших — ему было искренне плевать, но вот при виде нее он каждый раз ощущал, как неприязнь расползается в груди вязкой патокой.
Юзучи была потрясающе хороша собой: короткие черные волосы, обрамляющие бледное лицо, яркие, выразительные, рубинового цвета глаза и застывшая на губах томная улыбка. Ни рогов, ни лишних конечностей, ни узоров на щеках, ни кроваво-красных склер — демоническую природу в ней выдавали разве что острые, по-кошачьи вытянутые зрачки. Ей даже маскироваться не приходилось, чтобы слиться с толпой. Плененные красотой Юзучи и ее проникновенным взглядом, глупые людишки добровольно приносили себя в жертву, становясь пищей ненасытной демоницы.
Однако Шикумэ ее красота волновала мало, из-за чего Юзучи, привыкшая ко всеобщему обожанию даже среди демонов, постоянно злилась. Словесные перепалки при каждой встрече уже вошли в привычку, и Шикумэ неожиданно для самого себя обнаружил, что ему даже нравится играть на нервах этой зарвавшейся девчонки. Это стало своего рода развлечением.
— Перестань язвить, Юзучи, тебе это не к лицу, — снисходительно отозвался Шикумэ, спрятав руки в просторных рукавах кимоно. Украшения на его шляпе качнулись, издав тихий, едва различимый звон. — Хотя, должен признать, сегодня ты выглядишь чуть лучше, чем отвратительно.
— Ты невыносим, Ши-чан, — наигранно вздохнула Юзучи, однако глаза ее потемнели от раздражения, а медовая улыбка превратилась в донельзя натянутую и напоминала, скорее, гримасу. — Вырвать бы твой грязный язык и засунуть тебе в глотку.
— А силенок хватит, моя хорошая? — съехидничал Шикумэ, которому захотелось расхохотаться в голос — настолько нелепо прозвучала эта угроза. — Ты такая маленькая и хрупкая, прямо цветочек, и не дотянешься до моего лица, даже если подпрыгнешь.
— Вот сейчас и проверим, — оскалилась Юзучи и подалась вперед, однако не сдвинулась с места ни на шаг — на плечо, останавливая, легла чужая рука.
— Да перестаньте вы собачиться. Кокушибо-сама не для того приказал нам собраться здесь, чтобы вы друг друга поубивали.
Демоном, прервавшим дальнейшую перепалку, оказался Руи — Пятая Низшая Луна. Как правило, этот паучий мальчишка предпочитал оставаться в стороне и не встревать в конфликты между коллегами по цеху, однако сегодня почему-то решил вмешаться. В какой-то мере Шикумэ был даже благодарен ему за это.
— Без тебя знаю, Руи, — процедила Юзучи и стряхнула чужую руку со своего плеча. Броситься на Шикумэ она так и не рискнула. Только смерила его презрительным взглядом, поправила съехавшую набок заколку в форме цветка и отошла в сторону. Еще и отвернулась. Шикумэ хмыкнул — умная девочка, понимает, что он легко сотрет ее в порошок, если того захочет. Знает, когда нужно остановиться.
Думая о Юзучи, Шикумэ и не заметил, что остальные Низшие Луны уже были здесь. Вот только кого-то не хватало. И когда Шикумэ понял, кого именно, то несказанно удивился. На собрание пришли все, кроме Первой Низшей Луны. Подумать о том, куда мог запропаститься Энму, Шикумэ не успел.
— Все собрались? Замечательно.
Мужской голос. Низкий, вкрадчивый, полный колючего равнодушия. Голос, от которого даже безучастного Шикумэ пробрало крупной дрожью.
Кокушибо появился как всегда неслышно. Шикумэ опустил голову, сухо сглотнул, когда чужой цепкий взгляд остановился на нем. Он чувствовал его кожей, всем своим естеством: казалось, будто силой мысли его внутренности выворачивают наизнанку, перебирают и ищут, к чему бы придраться. Отвратительное ощущение.
— Энму мертв, — начал он без предисловий. Шикумэ мысленно хмыкнул: этого следовало ожидать, ведь демоны не являются по зову хозяина только лишь в одном случае. Если являться больше некому. — Поэтому все вы получаете повышение. Продолжайте исполнять свои обязанности по истреблению охотников. На этом все, свободны.
И ушел, не сказав больше ни слова. Губы Шикумэ тронула слабая усмешка: Кокушибо всегда говорил коротко и по делу, не размениваясь по мелочам. За это, а не только за силу, способную поставить на колени кого угодно, его и уважали.
— Поверить не могу, что Энму помер, — покачала головой Юзучи, отойдя от оцепенения, вызванного приходом Первой Высшей Луны. — Получается, Ши-чан теперь сильнейший среди нас?
— Получается, что так, — тихо отозвался Руи.
— Не слышу радости в твоем голосе, — ухмыльнулся Шикумэ, повернувшись лицом к Юзучи. Та моментально скривилась, будто съела нечто кислое. — Ладно, я бы остался с вами поболтать, но дела ждут. Нужно пришить кое-каких охотничков. До нескорой встречи.
Шикумэ последовал примеру Кокушибо и исчез, чтобы в следующую секунду оказаться в переулке какого-то провинциального городка. Ночь подходила к концу, и небо на востоке потихоньку светлело, окрашиваясь в нежно-розовые цвета рассвета. Следовало найти укрытие. А после можно отправляться на охоту. Черноволосый мальчишка все никак не шел у Шикумэ из головы: что-то было в нем такое, из-за чего он не переставал прокручивать в голове недавнее сражение. Силен, очень силен. Его напарник, конечно, тоже не промах, да и девчонки могли бы повеселить его, если бы не допустили ошибку в самом начале, но они интересовали Шикумэ гораздо меньше.
Он не знал, почему, и понял, что единственный способ получить ответ — отыскать мальчишку и проверить, выживет ли он на этот раз.
Что ж… это будет занимательно.
