Дети нового мира

      Когда-то в детстве Аюми едва не утонула. Поскользнулась на мокрых камнях, не смогла удержать равновесие и свалилась прямо в реку. Плавала она плохо, с трудом на воде держалась, к тому же весила, как капустный лист, и потому сильное течение едва не уволокло ее на глубину. Благо, вовремя пришли на помощь соседские мальчишки, которые играли неподалеку. Кайто — кажется, так его звали — вытащил ее из воды за шкирку, словно нашкодившего котенка, его друг накинул ей на плечи свою куртку, сестра на берегу ревела в три ручья, а Аюми смотрела на них круглыми от ужаса глазами, и мысль о том, что она чуть не погибла, никак не укоренялась в голове.       Она помнила ощущение животного страха, парализующего каждую клеточку тела, помнила, как наполнялись ледяной водой легкие, тогда еще не знавшие о концентрации дыхания, как с каждой секундой все сильнее мутнело перед глазами. И тот первый вдох, который она сделала после того, как подняла голову над водой, был самым желанным в ее жизни. Тем летним днем ей удалось вырваться из лап смерти, но испытанные страх и беспомощность намертво въелись в подсознание.       На этот раз она не тонула в реке, но ощущения были до безумия схожими.       Аюми и помыслить не могла, что однажды испытает подобное вновь.       Вокруг нее полным ходом шел фестиваль — веселились горожане, звучала музыка и чей-то веселый смех, мерцали разноцветными огнями бумажные фонарики, но она чувствовала себя абсолютно чужой на этом празднике жизни. Чужой, потерянной и одинокой. Кожа, несмотря на теплую погоду, покрылась крупными мурашками. Аюми беспомощно буравила взглядом собственные коленки, и ей казалось, что в любую секунду она может потерять сознание и ничком рухнуть на каменную кладку улицы. Мысли — лихорадочные, хаотичные — крутились лишь вокруг одного.       Это была заколка ее сестры. Это совершенно точно была ее заколка. Такая же, как у самой Аюми, только красная, словно цветок ликориса. Ошибки быть не могло. Не могло.       Аюми казалось, будто из легких разом выкачали весь воздух. Она, с тринадцати лет научившаяся брать под контроль собственное дыхание, она, обуздавшая Тень, теперь не могла даже нормально вдохнуть. Происходящее напоминало ночной кошмар. Аюми отчаянно пыталась взять себя в руки, но у нее… не получалось. Одного напоминания о погибшей сестре хватило, чтобы напрочь лишить ее самообладания.       Ее словно швырнули оземь, да так, что переломали все кости. Больно, чертовски больно.       Муичиро, молча наблюдавший за ее душевными метаниями, смотрел на нее с искренней тревогой. Только сейчас Аюми поняла, что все это время, пока она пыталась вернуть себе самообладание, он держал ее за руку. Она представила, как, должно быть, жалко выглядит со стороны, и ей стало невыносимо стыдно за собственный приступ паники, едва не переросший в истерику.       — Аюми, — позвал Муичиро, осторожно сжав ее сведенные судорогой пальцы. — Ты уверена, что это была заколка твоей сестры? Тебе ведь могло показаться.       Аюми отрицательно мотнула головой.       — Мне не показалось.       — Хорошо, — кивнул Муичиро. — И что мы будем делать?       Это «мы», сказанное таким непринужденным тоном, заставило сердце Аюми судорожно сжаться в груди. Он говорил так, что не оставалось сомнений — ее переживания ему небезразличны, он будет рядом, чтобы поддержать даже тогда, когда весь остальной мир будет казаться сущим адом. Аюми забыла, когда плакала в последний раз, но сейчас ей вдруг нестерпимо захотелось побыть чувствительной и слабой. Хотя бы на миг. Иногда притворяться сильной становилось невыносимо сложно.       Аюми точно знала, что Муичиро — последний, кто стал бы осуждать ее за это.       — Я хочу знать, откуда… откуда у нее эта заколка.       — Хорошо, — снова кивнул Муичиро, подняв руки на уровень груди в миролюбивом жесте. — Как скажешь. Но сначала тебе нужно прийти в себя. Пойдем, до конца фестиваля мы все равно не сможем с ней поговорить.       — Но…       — Аюми, — повторил он мягко, но настойчиво, — мы обязательно поговорим с ней, когда закончатся представления. Мы не уедем отсюда, пока не узнаем правду, обещаю тебе.       Аюми судорожно кивнула, опустив взгляд в землю. Ладони Муичиро лежали на ее плечах, даря ощущение защищенности и уверенность в том, что все непременно будет хорошо. Она медленно втянула в себя воздух, шумно выдохнула, приводя в норму расшалившееся сердцебиение, и ощутила, как тревога, стискивающая сердце стальными когтями, наконец-то отступает.       — Все хорошо, — сказал Муичиро, который наверняка ощутил, как расслабились под его ладонями напряженные плечи. — Все хорошо. Пойдем, тебе нужно отдохнуть.       Он взял Аюми за руку и повел за собой прочь от площади, и она покорно пошла следом. Лишь один раз обернулась, бросив тоскливый взгляд на сцену, но разглядеть актрису, исполняющую главную роль в спектакле, так и не смогла. Наверное, это и к лучшему, подумалось ей. Отчего-то мысль о том, что скоро они встретятся лицом к лицу, вызывала у Аюми лишь тревожное предчувствие, которому невозможно было подобрать разумное объяснение.

***

      Они остановились у здания театра, располагавшегося неподалеку от центральной площади, и Муичиро, поднявшись по ступенькам, постучал в дверь. Долго ждать не пришлось — послышались шаги, звук отпираемого засова, а следом дверь распахнулась, и из-за нее выглянула миловидная девушка лет двадцати пяти. Она смерила их обоих заинтересованным взглядом и вежливо поинтересовалась:       — Доброй ночи, молодые люди. А вы к кому?       — Здравствуйте, госпожа, — поклонилась в ответ Аюми. — Мы бы хотели увидеться с актрисой, которая исполняла главную роль в спектакле.       — Вам нужна Мако-чан? — девушка сразу поняла, кого они имели ввиду. — Вы ее поклонники?       Аюми неопределенно повела плечами.       — Не совсем. Просто нам очень нужно с ней поговорить.       — Вам повезло, — улыбнулась девушка, — она как раз сейчас свободна. Подождите здесь, я позову ее.       Она ушла, оставив их в одиночестве посреди пустующего холла. Аюми уселась на диванчик и принялась ждать, нервно постукивая носком по деревянному паркету. В голове она уже заготовила предполагаемую речь, но боялась, что во время разговора все равно собьется и выставит себя полной дурой.       — Волнуешься? — тихо спросил Муичиро, опустившись рядом.       — Нет, — не моргнув глазом соврала Аюми. — Просто у меня ноги устали.       Объяснение вышло неубедительным, но Муичиро на это ничего не сказал — только понимающе хмыкнул и больше с расспросами не лез. От нечего делать Аюми считала секунды, которые они провели в тишине, и когда сверху послышались чужие шаги, подобралась, словно по команде, почувствовав, как тревожно забилось за ребрами сердце.       По лестнице к ним спустилась девушка — та самая актриса, несколькими часами ранее исполнявшая роль кицунэ в спектакле. Без гэта на высокой подошве и многослойных одежд она оказалась миниатюрной, а отсутствие макияжа делало ее совсем юной. У нее было бледное лицо в обрамлении коротких прядей цвета воронова крыла, точеные, будто у статуи, скулы и выразительные рубиновые глаза — в жизни она была еще красивее, чем на сцене.       — Хамада Мако, — первой представилась девушка, спрятав руки в рукавах кимоно. — Касаи-сан сказала, что у вас ко мне какое-то срочное дело.       — Все так, — кивнула Аюми после ответного приветствия. — Ваша игра сегодня вечером была невероятно впечатляющей, но мы пришли сюда по иной причине.       Девушка чуть склонила голову вбок, ожидая продолжения.       — Ваша заколка на сегодняшнем спектакле, — осторожно начала Аюми, наблюдая за эмоциями на лице собеседницы. — Откуда она у вас?       — Она моя, — пожала плечами актриса. — Вы пришли только ради того, чтобы задать мне этот вопрос?       Аюми набрала в легкие побольше воздуха, чувствуя, как атмосфера медленно, но верно накаляется — Хамада Мако явно ожидала очередных поклонников, но точно не того, что двое чудаков начнут спрашивать ее про украшение. Какими, должно быть, странными они выглядели в ее глазах.       — Дело в том, что точно такая же заколка некогда принадлежала моему близкому человеку.       — Пытаетесь обвинить меня в воровстве? — опасно сощурилась актриса, и Аюми почувствовала, как от ее переменившегося тона кожа покрылась мурашками. Любезности в мелодичном голосе как не бывало.       — Нет, что вы, — поспешно замотала головой она. — Я не имела ввиду ничего подобного.       — Тогда в чем дело?       — Я всего лишь хотела узнать, откуда у вас это украшение, только и всего.       Аюми отчаянно пыталась пресечь на корню зарождающийся конфликт, но ее старания привели к ровно противоположному эффекту. Вместо того, чтобы сменить гнев на милость, актриса лишь сильнее разозлилась.       — Уходите, — холодно бросила она. — Уходите, пока я не сообщила о вас полиции.       Аюми, никак не ожидавшая подобной враждебности, растерянно замерла. Моргнула, надеясь, что ей лишь послышалось. Она же не могла в самом деле вот так просто выставить их за порог, словно каких-то попрошаек…       — Но…       Девушка вскинула руку, прерывая Аюми на полуслове. Красные глаза ее смотрели холодно и отчужденно.       — Мне больше не о чем с вами разговаривать.       Поставив точку в разговоре, девушка развернулась и ушла, не удостоив их больше ни единым словом. Просторный холл театра вновь погрузился в тишину — на сей раз гнетущую и неприветливую. Аюми ощутила, как от волнения у нее пересохло в горле.       — Пойдем, — тихо сказал Муичиро, взяв ее за руку.       — Но как же…       — Пойдем, — с нажимом повторил он, буквально потянув ее за собой к выходу, и Аюми пришлось подчиниться. Она бросила на лестницу, по которой поднялась наверх Хамада Мако, последний взгляд, отчаянно не желая уходить, не узнав всей правды, но все-таки позволила Муичиро увести себя прочь из здания театра.       — Что это на тебя нашло? — спросил он ее, когда они оказались на улице, и шум фестиваля вновь окружил их со всех сторон.       — На меня? — округлила глаза Аюми, и растерянность внутри нее стремительно обратилась закипающим раздражением. — Это не я вспылила и начала угрожать полицией! С каких это пор простой интерес превратился в преступление?       Муичиро поджал губы.       — Ей просто не понравилось, что мы заявились к ней посреди ночи и начали требовать объяснений.       — Потому что это заколка моей сестры! — сердито отозвалась Аюми, выдернув руку из чужой хватки. — Естественно, мне нужны объяснения!       — Ты уверена? — с сомнением уточнил он. — Мало ли похожих украшений существует.       — Конечно, я уверена. Она точно такая же, как и моя, разве я могла ошибиться? Эти заколки были сделаны на заказ, других таких попросту не существует.       — Считаешь, она украла ее? — нахмурился Муичиро.       — Скорее всего, нашла, либо купила в одной из тех лавок, которые торгуют украшениями. Когда моя сестра погибла, я… не смогла ее похоронить, поэтому заколка осталась вместе с ней.       — Хорошо, — вздохнул он, — и что ты предлагаешь? Выкрасть ее?       — Да.       Глаза Муичиро в изумлении распахнулись. Кажется, впервые с того дня, как они объединились в команду, Аюми видела на его лице настолько шокированное выражение. На мгновение ее захлестнули сомнения — а правильно ли она поступает, желая заполучить обратно сестринское украшение? Быть может, она и в самом деле ошибается? А если даже не ошибается, не лучше ли оставить болезненное прошлое в прошлом?       Все сомнения рассеялись без следа, стоило Аюми вспомнить о том, что эта красная заколка — единственное, что осталось от ее любимой младшей сестры. Единственное напоминание, кроме старой выцветшей фотографии, что когда-то малышка Ю, как ласково называла ее Аюми, была жива.       — Скажи, что ты это не серьезно.       Аюми посмотрела на Муичиро без тени улыбки, и недоумение в его бирюзовых глазах сменилось неподдельным ужасом.       — Я серьезна как никогда.       Он не отступил, не ушел, махнув рукой на причуды одержимой напарницы, — обхватил ее плечи руками и слегка встряхнул, словно пытаясь таким образом привести в чувство.       — Ты себя слышишь, Аюми? — спросил строго, словно родитель, отчитывающий непослушного ребенка. — Мы охотники на демонов. Мы защищаем людей, а не крадем у них.       Аюми моргнула, но в следующий миг грудь ее сдавило нахлынувшей внезапно злостью. Да кто он вообще такой, чтобы отчитывать ее, словно глупую несмышленую девчонку? Кем он себя возомнил?       — Взять то, что принадлежит тебе по праву — это не кража. Она не захотела объяснить, откуда у нее заколка моей сестры — значит, выясню это сама. И я пойду туда — с тобой или без тебя.       С этими словами она вывернулась из его рук, окинула сердитым взглядом и молча направилась вдоль по улице в сторону гостиницы, где они остановились на ночлег. Умом она понимала, что ведет себя как взбалмошная, безрассудная девчонка, что ей нужно взять себя в руки, успокоиться и выбросить из головы мысли о том, что она собиралась сделать. Понимала — и не могла. Весточка из прошлого, которое Аюми похоронила давным-давно, толкала ее на необдуманные поступки.       Она должна забрать эту заколку. Обязана. И плевать, какими будут последствия.       Аюми не ожидала, что после таких слов Муичиро пойдет за ней. Но он пошел. Догнал на улице, где почти не было прохожих, схватил за руку и потянул на себя, вынуждая замереть на месте. Она стремительно обернулась, дернув запястьем, но то словно в тиски зажали. Не шелохнуться.       — Отпусти, — обманчиво спокойно произнесла она. — Отпусти меня, Токито Муичиро, по-хорошему тебя прошу.       Он отрицательно качнул головой, и Аюми едва не задохнулась от возмущения, когда поняла столь ясно: он не отступится, будет стоять на своем до конца. Уж чего-чего, а упрямства Муичиро было не занимать.       — Никуда я тебя не отпущу. Это слишком опасно.       — Считаешь меня слабачкой?       — Ты прекрасно знаешь, что нет, — устало вздохнул он. — Но сейчас ты поступаешь неразумно. Я не могу закрыть на это глаза и позволить тебе натворить глупостей, о которых ты потом обязательно пожалеешь.       — Я использую Тень, — упрямилась Аюми. — Никто даже не узнает о том, что я была там. А если кто-то…       Пронзительный крик оборвал ее на полуслове. Аюми напряженно замерла, вмиг позабыв и о заколке, и о том, что вообще собиралась сказать. Грудь сдавило дурное предчувствие. Такое, какое неотступно преследовало ее в окутанной туманом деревне, заставляя постоянно оборачиваться и вздрагивать из-за любого шороха. Муичиро тоже ощутил это. Они оба ощутили. Радостный шум толпы сменился тревожными возгласами — кажется, там действительно что-то произошло.       — Наши катаны, — побледнела Аюми. — Они ведь остались в гостинице. А если это демон?       Муичиро поджал губы.       — Будем надеяться, что нет.       Не сговариваясь, они бросились обратно. Бежать в стесняющей движения юката оказалось той еще задачкой — пришлось подобрать подол, чтобы не спотыкаться на каждом шаге. Аюми уже скучала по своему платью, в котором ей было удобно не только передвигаться, но и сражаться, однако у них не было времени возвращаться в гостиницу, чтобы переодеться.       Оставалось надеяться, что причиной переполоха послужил не демон.       На площади и примыкающих к ней улицах царила настоящая суматоха — взволнованные возгласы сотен людей слились в один неразборчивый шум, из которого вычленить что-то конкретное не представлялось возможным. Лезть в гущу толпы они не рискнули — оба слишком хорошо знали о возникающих в местах скопления людей давках.       — Что здесь произошло? — обратился Муичиро к первому попавшемуся прохожему — мужчине лет сорока.       Тот посмотрел на него со смесью страха и лихорадочного волнения.       — В переулке только что обнаружили тело девушки. Говорят, ее жестоко зарезали — полицейские уже оцепили территорию и никого туда не подпускают.       — Кажется, праздник на этом можно заканчивать, — с сожалением вздохнула стоящая рядом молодая девушка. — После такого никакого веселья не жди.       — Тебе лишь бы веселиться, — шикнула другая — судя по всему ее мать. — Человека убили, побойся богов!       Аюми и Муичиро обменялись напряженными взглядами, думая об одном и том же. Они понятия не имели, было ли совершенное преступление делом рук демона — нужно было проверить, чтобы удостовериться наверняка.       — Я использую Тень, — сказала Аюми. — Посмотрю, что там произошло.       Муичиро коснулся ее руки — на короткое мгновение, безмолвно выказывая свою поддержку.       — Будь осторожна.       Аюми кивнула, закрыла глаза и растворилась в черных всполохах. Перемещение с помощью Тени — умение, приобретенное в ходе обучения у Хикари-сенсей, — позволяло ей становиться неосязаемой, в буквальном смысле превращая тело в бесплотный сгусток темной энергии. Долго находиться в таком состоянии не получалось, потому что поддержание формы Тени требовало предельной концентрации, нарушить которую могло любое неосторожное движение, любая посторонняя мысль.       Она скользнула в ту сторону, где столпилось больше всего горожан. Обостренные до предела чувства буквально кричали ей держаться от этого места подальше, но Аюми усилием воли заглушила вопящую интуицию и подобралась к злополучному переулку вплотную. Полицейские уже работали на месте происшествия, но они интересовали Аюми меньше всего. Взгляд ее тотчас зацепился за лежащее на земле тело. Красное от крови кимоно, некогда бывшее светло-розовым, разметавшиеся по брусчатке волосы и искаженное в выражении животного ужаса лицо — картина настолько знакомая, что сердце Аюми тотчас провалилось куда-то в желудок.       Она не знала наверняка, но уже догадывалась, кто был к этому причастен, и осознание этого выбивало почву из-под ног. Фирменный почерк демона угадывался безошибочно.       История повторялась с ужасающей точностью. Снова.