Дети нового мира

      Он по-прежнему жив.       Это была первая мысль, которая возникла в голове Муичиро, стоило ему распахнуть глаза.       Он не понимал, как это возможно. Рана, нанесенная демоном, совершенно точно была смертельной — чтобы выжить после такой, нужно как минимум чудо. Как максимум — опытный врач, способный оказать необходимую помощь. Поэтому, когда Муичиро огляделся и обнаружил себя в смутно знакомой палате, то подумал, что это проделки измученного разума. Сон, всего лишь наваждение — что угодно, но никак не реальность.       Однако реальность была такова, что он лежал на кровати в Поместье Бабочки, перевязанный бинтами с ног до головы и, несмотря на прескверное самочувствие, был все-таки жив, а не покоился в сырой земле.       С трудом Муичиро сел, облокотившись о спинку кровати. От этого движения многочисленные раны на его теле вспыхнули огнём — однако эта боль воспринималась даром свыше. Если ты испытываешь боль, значит, ты всё ещё существуешь. Ведь мертвецы боли не чувствуют. Им вообще ни до чего нет дела.       Поморщившись, Муичиро опустил взгляд, скользнул рукой под просторную белую рубашку и осторожно коснулся живота. Под кончиками пальцев ощущалась мягкая ткань бинтов, скрывавшая под собой жуткую колотую рану, которой наградил его Шикумэ. Очередной шрам, полученный в бою с демоном. Шрам, на сей раз едва не стоивший ему жизни.       Как бы ни пытался Муичиро предать забвению всё, что случилось в Бесконечной Крепости, у него не получалось. Забыть это было просто невозможно. Он вновь увидел, словно наяву: просторные залы и коридоры, хранящие угрюмое молчание, вязкую полутьму и противника, с завидным упрямством не желающего оставить его в покое. Вдоль позвоночника скользнул неприятный холодок. Не хотелось бы оказаться в этом месте еще раз. Однако внутреннее чутье настойчиво подсказывало, что возвращение в Крепость — лишь вопрос времени.       Если именно там находилось тайное убежище демонов, его следовало уничтожить как можно скорее.       Отстраненно разглядывая танцующие в воздухе пылинки, Муичиро думал обо всем и ни о чем одновременно. Мысли казались тяжелыми и неповоротливыми, практически осязаемыми. Многие ли демоны готовы пойти на сделку, поставив на кон собственную жизнь? Пусть Шикумэ был жестоким и беспринципным, охочим до людских страданий ублюдком, слово свое он все-таки сдержал.       Потому что никак иначе объяснить свое чудесное возвращение во внешний мир Муичиро не мог.       Он вспоминал чужие слова, холодное равнодушие, переходящее в безудержную, не поддающуюся контролю ярость. Удивительно, как столько противоречий умудрялось сплетаться в одном живом существе. Шикумэ убивал людей, упиваясь страхом, болью и отчаянием, убивал, потому что вседозволенность затуманила ему разум, но в конечном итоге сам погиб от руки человека. Мысль о том, что он, Токито Муичиро, действительно убил Первую Низшую Луну, до сих пор не желала укладываться в голове. Поверить в это было так же сложно, как и в собственное спасение.       Подумать о том, как он оказался в Поместье Бабочки, если потерял сознание, находясь в Бесконечной Крепости, Муичиро не успел. Скрипнув, отворилась дверь, и в лазарет тенью проскользнула… Шинобу Кочо.       Муичиро не видел ее несколько лет, с того далекого дня, как отправился обучаться у Танаки-сенсея. Но это совершенно точно была она — слегка повзрослевшая, хоть и в росте ничуть не прибавила, оставшись всё такой же миниатюрной. На ней была надета форма охотников на демонов и хаори с узором в виде крыльев бабочки, а собранные в пучок волосы украшала все та же заколка.       — Здравствуй, Шинобу, — потрескавшиеся губы сложились в вымученное подобие улыбки. — Я же говорил, что мы встретимся снова.       Шинобу присела на стул рядом с кроватью и ласково улыбнулась ему в ответ, сверкнув едва заметными ямочками на щеках.       — Боги, как же ты вымахал! — всплеснула она руками. — С ума сойти. Я помню, каким ты был маленьким.       — Повыше некоторых уж точно, — подтрунил Муичиро, и Шинобу в притворном возмущении ткнула его ладонью в здоровое плечо. — Ай! Ты же врач. Ты должна лечить, а не калечить своих пациентов.       — Иногда эти пациенты оказываются настолько наглыми, что врач может потерять терпение, знаешь ли.       — Но ты ведь добрая?       — Зависит от настроения.       Муичиро не сдержал улыбки. Это было так странно — шутливо препираться спустя несколько лет разлуки. Они не знали друг о друге ничего, но теперь им обоим казалось, будто с последней встречи прошли считанные дни.       — Я рада, что ты жив, — взгляд Шинобу утратил любой намек на веселье, сделавшись предельно серьезным. — Когда ты появился здесь впервые, Аманэ-сама сказала, что в тебе сокрыт огромный потенциал. Теперь я понимаю, что она имела в виду.       Муичиро растерянно моргнул. Он сам забыл о том, что Аманэ-сама говорила нечто подобное, однако Шинобу помнила все, даже те подробности, которые касались других людей.       — Я тоже рад, что с тобой всё в порядке.       Она позволила себе короткую улыбку и вдруг — подалась вперед, произнеся загадочно:       — Кстати, тут кое-кто о тебе спрашивал…       Муичиро нахмурился.       — Кто спрашивал?       — Девушка. Ее зовут Ишиока Аюми, и она прибыла ко мне в поместье несколько дней назад.       — Аюми?!       Он аж подскочил на кровати, на мгновение позабыв о том, что пришел в сознание не так давно, и едва затянувшаяся рана дала о себе знать, отдавшись вспышкой резкой боли прямо в мозг. Муичиро поморщился, с трудом подавив желание потянуться к забинтованному животу, чем заслужил неодобрительный взгляд Шинобу, которая, кажется, очень хотела треснуть его по рукам.       — Не дергайся ты! Не знаешь, что ли, что после ранений нужно соблюдать постельный режим и дать организму восстановиться? Будешь дергаться — ничем хорошим это не закончится.       Муичиро со вздохом улегся обратно на подушку. Однако даже приступ боли не был способен затмить радость от услышанного. Аюми была здесь, в Поместье Бабочки. Совсем недавно он распрощался с жизнью и готовился ко встрече с погибшей семьей, а теперь был в шаге от того, чтобы вновь встретиться с девушкой, к которой испытывал самые нежные и светлые чувства. О большем Муичиро и мечтать не смел.       — Она правда здесь? — спросил он с затаëнной надеждой в голосе.       — Нет, я тебя обманываю, — возмущенно всплеснула руками Шинобу. — Ну конечно! — и тут лицо ее приняло донельзя хитрое выражение, из-за чего Муичиро аж передёрнуло — ничего хорошего эта лисья улыбка не предвещала. — А почему ты так отреагировал? Она твоя возлюбленная, не так ли?       — Моя… кто?       Муичиро как будто палкой по голове огрели, лишив дара речи. Шинобу сказала об этом так легко и непринужденно, что это могло бы сойти за шутку, вот только она не шутила. И тогда он впервые задумался о том, кто же они с Аюми друг для друга на самом деле. Они определенно были товарищами по команде, готовыми в любой момент подставить плечо или принять на себя вражеский удар, но были ли они друзьями?.. Муичиро не настолько хорошо разбирался в чувствах и эмоциях, поскольку всю свою сознательную жизнь посвятил изучению искусства фехтования, но прекрасно понимал, что на друзей не смотрят такими влюбленными глазами, какими он смотрел на нее.       Только рядом с Аюми сердце сбивалось с привычного ритма, а рассудок туманило мыслями о том, какая же она красивая, смелая и замечательная, и как сильно ему повезло находиться рядом, смотреть на нее, запечатлевая каждый шаг, случайный жест или взгляд.       Кажется, он слегка покраснел, смущенный чужими словами и своей реакцией на них, и это не укрылось от внимательного взгляда Шинобу.       — Вижу, что застала тебя врасплох, — мягко заметила она. — Понимаю, что это не мое дело, но все-таки послушай. Знаешь, что я скажу тебе? Не теряй времени даром, Муичиро. Может статься, что потом ты пожалеешь о том, что не был решительнее и не признался ей в своих чувствах.       Муичиро мог бы проигнорировать ее. Мог бы посоветовать не лезть не в свое дело. Мог бы, но не стал. Вместо этого он задумался над ее словами всерьез. Боги, ему действительно нравилась Аюми — так, как парню может нравиться девушка. Он был в нее влюблен, и это чувство, новое, неизведанное и оттого слегка пугающее, превращало упорядоченность мыслей в полнейший хаос.       — А где она сейчас? — спросил Муичиро с затаенной надеждой в голосе.       — Отправилась на задание в деревню неподалеку, — пожала плечами Шинобу и поспешила успокоить, заметив мелькнувшую в чужих глазах тревогу: — Не переживай ты так, с ней отправились еще двое охотников. Я удивилась, но она, оказывается, кое-что понимает в медицине. Теперь я понимаю, почему ты выжил.       Муичиро хотел было возмутиться, но прикусил язык, глядя в смеющиеся глаза напротив. Шинобу ведь была права. Пусть Аюми и не разбиралась в травах и лекарствах настолько, чтобы ее можно было назвать полноценным целителем, но первую помощь оказать могла. Он сбился со счета, сколько раз она подлатывала его после стычек с демонами, бережно обрабатывая кровоточащие ссадины и порезы, накладывая бинты и зорко следя за тем, чтобы не свалился с ног от переутомления.       Аюми была замечательной, и Муичиро знал: такой, как она, на свете больше нет.       После короткого обсуждения событий, произошедших за последние три года, Шинобу сменила ему повязку, удовлетворенно хмыкнула, сообщив, что заживление проходит хорошо, убедилась, что у него нет жара, и лишь после этого собралась уходить.       — Ладно, отдыхай, — разрешила великодушно. — Как только почувствуешь себя лучше — разрешу тебе выйти на улицу, так уж и быть.

***

      На поправку Муичиро пошел довольно быстро. Организм, закаленный за эти месяцы постоянными сражениями и экстремальными условиями, восстанавливался от ран с поразительной скоростью. Дольше всего заживала рана на животе, но к тому времени, как Шинобу отпустила Муичиро из палаты и сняла швы, о ней напоминал лишь кривой темный рубец. Еще одно напоминание о жестоком сражении за пределами привычной реальности.       Территорию поместья заливал яркий солнечный свет. Муичиро запрокинул голову, глубоко вдыхая запах хвои и свежести, чувствуя, как он заполняет легкие живительной силой. Огляделся по сторонам: выложенная гравием дорожка вела к уже знакомому саду, чуть поодаль сушились на веревках белые простыни и одежда, рядом с которыми резвились, носясь друг за другом, три маленькие девочки в одинаковых платьях. Чуть в стороне от них стояла девушка постарше, лет пятнадцати на вид, и задумчиво разглядывала плывущие по небу облака.       — Это Канао, — сообщила появившаяся будто из ниоткуда Шинобу. Однако на сей раз Муичиро даже бровью не повел — теперь застать его врасплох было очень сложно. — Моя ученица.       Он скосил на нее удивленный взгляд.       — Когда ты успела стать наставницей?       — Каждый Столп может взять себе ученика.       — Так ты…       Картинка в голове сложилась моментально. До сих пор Шинобу не упоминала о своем повышении, однако услышанное не удивило Муичиро ни капли.       — Ага. Столп Насекомого, Кочо Шинобу, к вашим услугам, — она присела в шутливом реверансе, одарив его хитрым взглядом. — Хотя, конечно, до тебя мне еще расти и расти, убийца Первой Низшей Луны.       — Теперь всегда будешь вспоминать об этом? — тяжело вздохнул Муичиро.       — Естественно. Кроме тебя не знаю ни одного охотника, который смог бы убить демона Двенадцати Лун сразу после вступления в организацию.       — Вообще-то прошло почти три месяца.       — Велика разница, — закатила глаза Шинобу. — Кстати, ты уже знаешь, что тебя вызывают в штаб? Как только восстановишься достаточно, чтобы держать в руках катану.       — Да. Гинко сообщила мне об этом.       — Хорошо, — кивнула Шинобу. — Я тоже буду там, как и остальные Столпы. Сможешь познакомиться с ними и узнать получше, ведь нас очень часто отправляют на совместные задания.        — А ты хотела бы отправиться на миссию вместе со мной?       Шинобу фыркнула.       — Нет, спасибо, мне и Томиоки-сана достаточно.       Муичиро хотел спросить, кто такой этот Томиока-сан и почему Шинобу отзывается о нем в столь недовольном тоне, но их прервал крик одной из девочек. Она растянулась на земле, а другие две охали и ахали, обступив ее с разных сторон. Кажется, кое-кто доигрался.       Шинобу при виде этой картины раздраженно всплеснула руками.       — Опять они за свое, — посетовала она. — Мне пора. Еще увидимся.       И упорхнула к своим подопечным, словно самая настоящая бабочка с расписными крыльями. Неловко потоптавшись на месте, Муичиро решил посетить сад. Слишком уж тут было оживленно, а ему как никогда хотелось тишины и покоя.       Завернув за угол дома, он набрел на крытую веранду, где и расположился, усевшись прямо на деревянные доски. Он собирался побыть так недолго, привести в порядок мысли и подумать о том, что ждет его дальше и что сулит ему встреча с остальными Столпами, но тут услышал чужие шаги, слившиеся с тихим шелестом листвы над головой. Поступь легкая, аккуратная. Такая знакомая.       Сердце гулко стукнулось о ребра. Муичиро вскочил на ноги, обернулся, замирая от волнительного ожидания, неверия и чего-то еще, чему он никак не мог подобрать определения.       Аюми замерла на другом конце тропинки, ведущей к саду. При ней не было катаны, хаори тоже куда-то подевалось, как и бирюзовая заколка, из-за чего распущенные волосы свободно струились по плечам. Но это совершенно точно была она.       Живая.       Муичиро ощутил, как сердце, замерев, ускорило частоту ударов. Он шагнул вперед, как будто не до конца веря в реальность происходящего, раскрыл перед ней объятия — и Аюми бросилась ему навстречу, в одночасье сбросив маску напускной невозмутимости. Он подхватил ее, прижал к себе, словно самое драгоценное в мире сокровище, уткнулся носом в распущенные волосы, глубоко вдыхая тонкий аромат вишни и полевых цветов.       В данную минуту он не думал ни о чем, кроме того, что наконец-то может держать ее в своих руках, такую хрупкую и сильную одновременно, может обнимать и ощущать, как бьются в унисон их сердца. Может быть рядом.       Это мгновение напоминало сон, несбыточную мечту, и в нем хотелось остаться навечно.       Аюми прикасалась к нему осторожно, боясь потревожить недавние раны. Хотя она и сама выглядела немногим лучше — на щеках и шее алели царапины, правое предплечье охватывали бинты, но глаза, ее потрясающие синие глаза смотрели на него, как и прежде. И столько с них было искреннего, ничем не замутненного счастья, что у него перехватило дыхание.       — Я не знала, увижу ли тебя вновь, — прошептала Аюми, прижимаясь ближе, уткнулась носом в его плечо. — Не знала, куда он тебя забрал и вернешься ли ты.       — Больше он никому не сможет навредить.       Эти слова на утешение походили мало. Кроме Шикумэ были и другие демоны. Десятки, сотни демонов, жаждущих человеческой крови. А еще оставались Высшие Луны, с которыми даже Столпы не могли тягаться. Теперь и он станет одним из них и займет место Танаки-сенсея.       Однако радость от встречи омрачало одно обстоятельство. Муичиро огляделся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и спросил, понизив голос до полушепота:       — То, что произошло в Нагое. Твоя сестра…       Аюми посмотрела прямо на него. В глубине синих глаз бушевала настоящая буря эмоций.       — Расскажи, — Муичиро взял ее ладони в свои и в который раз поразился тому, какими маленькими они казались рядом с его собственными. — Расскажи мне всё.       И она рассказала — от начала и до конца. О том, как жила в Нагое в детстве и о том, что случилось с ее семьей той темной июльской ночью. Слушая о том, как их с сестрой продали последователям культа, Муичиро ощутил растекающийся по венам липкий ужас, смешанный с яростью. Он бы убил их всех прямо сейчас, наплевав на клятвы, данные при вступлении в организацию охотников на демонов, вот только воздавать по заслугам было уже некому.       — Они мертвы, — сообщила Аюми бесцветно. — Юзучи убила их всех, когда… когда стала демоном. Она сожгла это поместье дотла.       Вместо слов Муичиро вновь притянул ее к себе, обнимая. Он ведь тоже когда-то похоронил родителей, а после и брата. Он знал, каково это — терять близких, прощаться с ними навсегда. В чем-то они были схожи. Вот только Юичиро не становился демоном.       Муичиро задумался о том, что сделал бы он, окажись на месте Аюми. Как бы поступил, если бы Юичиро превратился в демона, если бы стал тем, кто питается человеческой кровью. Смог бы он тогда исполнить свой долг и лишить его жизни собственными руками? Смог бы жить дальше с осознанием, что запятнал руки кровью родного брата?       Ответа на этот вопрос у Муичиро не было.       Аюми не просила хранить услышанное в тайне, но он сам знал, что не посмеет рассказать об этом ни одной живой душе. Она поделилась с ним самым сокровенным, и он не имел права это доверие предать. Если о сестре Аюми станет известно кому-то из охотников, случится беда. Это не закончится хорошо ни в одном из возможных сценариев.       Скорее всего, на Юзучи объявят охоту, а сестру используют в качестве приманки. При мыслях об этом Муичиро содрогнулся.       — Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — начала Аюми, подняв на него решительный взгляд. — Что я сошла с ума, если решила пощадить демона. Но Юзучи — моя сестра, и я не могла поступить иначе. Я скорее сама совершу сэппуку, чем позволю ей умереть. Однажды я уже предала ее, и ни за что не сделаю этого снова.       — Я не стану ни в чем тебя обвинять, ты же знаешь, — Муичиро слегка сжал ее ладони, которые по-прежнему лежали в его руках, выказывая этим жестом свою поддержку. — Я поступил бы точно так же, если бы это был Юичиро. Семейные узы гораздо прочнее данных клятв, и не каждый из нас сумеет от них отречься во имя высшей цели. Я хочу, чтобы ты помнила о том, что я всегда буду рядом. Что бы ни случилось.       Она замерла, глядя на него во все глаза, и в глубине ее глаз стояли слезы. Но она не заплакала — только сморгнула их и улыбнулась так ярко, словно где-то взошло еще одно солнце.       — Я верю тебе, Муичиро.       Он судорожно сглотнул, ощущая, как от волнения у него перехватило дыхание. Аюми была так близко, что даже через слои ткани пальцы ощущали тепло ее кожи. Они смотрели друг другу в глаза, замерев в томительном ожидании, боясь пошевелиться и спугнуть тем самым волшебство момента, и тогда Муичиро понял: это его шанс. Другого такого, возможно, не представится.       Кончиками пальцев он осторожно коснулся щеки Аюми, скользнул ниже, к подбородку и остановился, не смея продолжать. Аюми не отстранилась — прильнула к его руке, склонила голову, взирая из-под полуприкрытых век. И всё, о чем мог думать Муичиро в этот момент — как же сильно он хочет ее поцеловать.       И когда он все-таки решился, внутренне умирая из-за охватившего тело волнения, Аюми не оттолкнула его, не попыталась вывернуться из объятий. Она подалась навстречу, положив ладони ему на плечи, улыбнулась светло и ласково, показывая тем самым — можно. Уже давно можно.       Поцелуй вышел неловким, но их, охваченных чувствами, едва ли волновала подобная мелочь. Губы Аюми были теплыми и мягкими, и Муичиро потерялся в охвативших его ощущениях, позабыв обо всем на свете. Минутная слабость, которой не получилось сопротивляться. Да и не хотелось.       Когда они отстранились друг от друга, одинаково смущённые произошедшим, Муичиро почувствовал, что дрожит. Он, убивающий демонов без жалости и сожаления, отважно бросающий вызов самой смерти, превращался в робкого, уязвимого юношу рядом с девушкой, которой осмелился открыться. Но он ни капли не жалел об этом. На щеках Аюми алел очаровательный румянец, а глаза сияли, словно далекие звезды. Кажется, в этот миг Муичиро влюбился в нее снова — окончательно и бесповоротно.       Подарив еще одну смущенную улыбку, она вновь прильнула к нему, прижавшись щекой к груди, и Муичиро с готовностью заключил ее в свои объятия, наивно веря, что сможет укрыть и защитить ото всех бед жестокого мира.       Хотя бы сегодня. Хотя бы в этот миг.