Золотой: Месть Мидаса

Несколько дней Хризантема спала глубоким здоровым сном, восстанавливая силы. Шейд уверял Мидаса, что это нормально — процесс воссоединения души с погибшей оболочкой крайне энергозатратен, требуется восстановить угнетённые функции тела, что, несомненно, является непростой задачей. Те, кого воскрешали спустя недели и месяцы, могли проспать целый год, так что в случае Хризантемы им несказанно повезло. Когда она наконец проснулась, рядом был Артемис. Они с отцом дежурили подле её постели поочередно, в то время как Грёза была вынуждена томиться в камере для особых заключённых в собственной тюрьме — такого было решение Мидаса в связи с опасением, что Оро снова овладеет телом Скай и наделает куда больше бед, чем прежде. Артемис отложил книгу, которую читал, и нажал на крохотную кнопку на девайсе в его правом ухе — средстве связи с Мидасом. — Она встала, — сообщил он безразличным тоном и тут же отключился. Хризантема села и уставилась на мальчика. Её заплывшие от долгого сна глаза казались мутными. Девушка оглядела комнату, не узнавая её, помассировала отчего-то задеревеневшее лицо, сжала-разжала пальцы, снимая лёгкую ригидность в суставах. — Ты… кхе-кхе, — Хризантема откашлялась, чувствуя, что не может нормально ворочать языком, и широко открыла рот, разминая жевательные мышцы. — Ты кто? — наконец спросила она. — Твой брат, — ответил Артемис, перелистывая книгу до места, на котором он остановился. — Чего? — переспросила Хризантема, хмурясь. — А, единокровный, видимо. Ну, отец тот ещё… — девушка решила промолчать, чтобы не травмировать детскую психику, и лишь многозначительно кивнула головой. Но Артемис и не думал смущаться. — Будь я просто единокровным, я тут не сидел — ответил он спокойно. Артемис, конечно, уже знал о том, что Грёза оказалась реинкарнацией матери Хризантемы. — Где я? — снова спросила девушка, проигнорировав слова Артемиса, так как решила, что он мелет глупости. — В нашем с мамой особняке. Когда-то здесь жил и отец. Хризантема потихоньку встала с постели, проковыляла к окну и открыла его. В комнату ворвался свежий морской бриз и перелистнул книгу в руках Артемиса в самый конец. Мальчик смиренно вздохнул и закрыл её, осознав, что сегодня он точно не дочитает. Его невероятная схожесть с Мидасом начинала выводила Хризантему из себя. Она смотрела на него, не понимая, откуда он вдруг взялся, и не отвела взгляд, даже когда Артемис молча уставился на неё в ответ. Глядя на брата, Хризантема вдруг вспомнила что-то: — Я была в лаборатории под Агенством, — неуверенно сказала она, облокачиваясь на подоконник. — Как я оказалась здесь? Что со мной случилось? — Это тебе расскажет отец, — ответил Артемис, поднимаясь из кресла. — Нет, стой! — крикнула девушка, она сделала шаг к брату и едва не упала, когда у неё закружилась голова. Артемис поймал её и удержал на ногах. — Там произошло что-то нехорошее. Я не хочу с ним говорить. — Придётся. Мне запретили рассказывать тебе о прошедших годах. — Годах? — Хризантема нервно хохотнула. — Не шути так, а не то я тебя поколочу… Новый порыв ветра ворвался в комнату, трепля распущенные волосы девушки. Вертолёт Мидаса сел на лужайке перед домом, и он, выскочив из него, побежал к особняку. Артемис отпустил Хризантему и направился прочь из комнаты. — Нет-нет-нет, постой, не оставляй меня с ним наедине! — закричала ему девушка. Она бросилась следом за Артемисом и, догнав его, схватила за руку, привлекая к себе. — Я не знаю, почему… но я боюсь его. — Он больше не навредит тебе, — тихо ответил Артемис, кладя руку на предплечье девушки. — Успокойся. — Что значит «больше не навредит»? — переспросила она, недоумевая. Мидас уже поднимался по лестнице, шагая через три ступеньки. Завернув в коридор, где стояли Хризантема и Артемис, он резко остановился и посмотрел на них с немым вопросом на лице. Его грудь тяжело вздымалась после бега. Девушка неловко спряталась за брата, хотя была выше него на голову. — Хризантема, — позвал Мидас и протянул руку дочери, желая обнять её. — Не подходи! — взвизгнула она, прижимая к себе Артемиса. — Что ты ей сказал? — без злобы, но с подозрением спросил мужчина. — Ничего, — раздражённо ответил мальчик, закатывая глаза. — Она просто вспоминает тот день, потому и боится тебя. Эмоции возвращаются быстрее памяти. — Я не обижу тебя, обещаю, — сказал Мидас, приближаясь к детям. — Ни шагу ближе! Говори оттуда всё, что хотел сказать, — крикнула Хризантема и склонилась к уху брата: — Если он подойдёт, беги за мной. Артемис закрыл рот ладонью и издал странный звук, будто чихнул или всхлипнул. — Что ты? — недоумённо спросила Хризантема, оборачивая лицо мальчика к себе. Он смеялся. — Что это значит? — Прости, я понимаю, что ты вообще не в курсе, что происходит, но тебе нечего бояться. У отца больше нет его силы, — сказал Артемис и помахал перед лицом Хризантемы золотой рукой. — А у меня есть. Девушка резко отшатнулась от Артемиса, как от огня, и вжалась в стенку. Затем, вспомнив что-то, она перевела затравленный взгляд на Мидаса. — Ты меня убил… — одними губами произнесла она и осела на пол. — Всё совсем не так, как ты помнишь, — попытался объясниться Мидас, снова приближаясь к Хризантеме. Та быстро отползла назад, и Мидас был вынужден замереть. — Просто расскажи уже всё, как есть, — вставил пять копеек Артемис. — Нет, это травмирует её, — возразил Мидас. — Она уже травмирована! — резко ответил Артемис и обернулся к сестре. — Слушай внимательно. — Только попробуй… — Отец убил тебя и твою маму под влиянием духа жадности, с которым он в молодости заключил сделку, чтобы получить суперспособность. Мидас схватил Артемиса за руку, но тот обратил на него столь жёсткий взгляд, что мужчина тут же припомнил, у кого теперь преимущество. И отпустил сына. — Спасибо. О чём я говорил? А! Отец много лет дорабатывал твою климатическую машину, которая на самом деле была порталом в мир этого духа, который хочет оказаться в нашем мире и устроить конец света… Но тут в жизни отца появляется моя мама, которая на самом деле и твоя мама тоже, и убивает его, а потом узнаёт, что беременна мной. И вот на днях дух жадности посетил меня во сне и приказал оживить отца, чтобы тот закончил портал. А потом оказалось, что портал ему не нужен, потому что у меня проявилась суперспособность, а это значит, что дух жадности может захватить моё тело навсегда и использовать, как своё собственное. И только мы, — Артемис раскрыл руки в широком жесте, показывая, что речь идёт о нём, Мидасе и самой Хризантеме, — можем его остановить. Хризантема затравленно глядела на брата, не понимая, что он только что рассказал. — Ладно, — сказал Артемис печально. — Есть ещё один вариант: я покажу тебе, что произошло. Мальчик протянул сестре ладонь, но она закрылась от него руками и яростно закачала головой. Затем Хризантема поднялась с пола и поползла вдоль стены подальше от своих безумных родственников. — Куда ты? — недоумённо бросил вслед Мидас. Хризантема бросилась со всех ног в смежный коридор и скрылась за поворотом. — Да всё будет нормально, — заверил Артемис. — На меня тоже всё это свалилось разом. Я же выдержал! — Ты… — Мидас запнулся, подбирая слова. Артемис посмотрел на него снизу-вверх взглядом, как бы говорящим «ну давай, скажи какую-нибудь гадость». — У неё другой характер, — выдавил мужчина, изо всех сил сдерживая гнев. — Они с Розой не очень психически неустойчивые. — Рядом с тобой все такие, — огрызнулся Артемис и направился по коридору туда же, куда убежала Хризантема. — А ты куда? — Исправлять ошибки. Артемис нашёл сестру в ванной. Она забилась в угол и плакала, раскачиваясь вперёд-назад. Мальчик осторожно подошёл к ней и сел рядом на корточки. Он протянул ладонь, предлагая взять её за руку, но Хризантема снова яростно замотала головой. — Обещаю, тебе станет легче. Неуверенно, вздрагивая от тревоги и холода, Хризантема приняла протянутую руку. В один миг перед ней пронеслись иллюстрации того, о чём говорил брат: от момента её смерти до возрождения. Он передал ей свои знания и свои эмоции, которые испытал, пережив как свои воспоминания, так и чужие, но связанные с указанными событиями: страх, непонимание, ярость, боль и, наконец, смирение и понимание. Хризантема перестала трястись и немного успокоилась. Открыв глаза, она сглотнула ком, стоявший в горле. — Спасибо, — сказала девушка вполголоса. — Оставь меня одну, пожалуйста, мне надо переварить всё это. — Конечно, — ответил Артемис и, поднявшись, вышел из ванны. Он закрыл за собой дверь и услышал, что сестра включила воду. Журчание успокаивало её, понял он, увидев глазами Хризантемы её детство, которое она провела в доме у водопада. Спустя всего лишь час она уже чувствовала себя увереннее и согласилась отправиться на Акулу, где Мидас планировал собрать новый портал. Он хотел находиться ближе к Грёзе (хоть это и было опасно), а Хризантема, узнав об этом от Артемиса, решила, что должна как можно скорее увидеть её, но не сказала о своих настоящих намерениях ни отцу, ни брату. Впрочем, последний и так всё понимал, да и сам хотел скорее вернуться к матери. На Акуле их встретил Шейд и провёл на спортивную площадку — единственное достаточно просторное место на острове, где можно было разместить портал. Чтобы защитить конструкцию от дождя и другой непогоды, над площадкой на скорую руку возвели укрытие. В центре поля были свалены различные части от старого портала, которые приказал привести Мидас. Это были чудом уцелевшие детали, восстановление которых с нуля заняло бы очень много времени. Хризантема осмотрела груду металла и недовольно цокнула языком. — На создание новой машины уйдёт по меньшей мере полгода, — сказала она. — Вам вообще повезло, что я помню чертёж так, будто делала его вчера. — Мы должны уложиться максимум в месяц. Чем дольше Грёза является носителем силы Оро, тем лучше она управляет ей и тем проще Оро победить нас, используя тело Грёзы как оболочку, — напомнил Шейд, постукивая пальцами по локтям сложенных на груди рук. — Всё упирается в материалы и сам процесс сборки. — А в чём конкретно проблема? — поинтересовался Артемис, разглядывая на корточках части портала. — В десяти тоннах стальных деталей, выполненных по особому чертежу, и технике, которая ржавеет на дне озера, а нужна здесь, чтобы соединять эти детали определённым и математически точным образом, — отчеканила Хризантема, недовольная глупыми вопросами. — Тебе просто нужна кучка металла особой формы? — Если упростить настолько, то да, братец, — ответила Хризантема с издевкой в голосе. — Например, вот такой? — Артемис ткнул пальцем в причудливо извитую деталь, а затем направил ладонь в сторону и материализовал её золотую копию из ничего. Шейд опустил руки и раскрыл в изумлении рот. — Ты сейчас из воздуха её сделал? — поинтересовался Мидас, стараясь держать себя в руках. — Ага. Хризантема фыркнула и, склонившись над золотой деталью, стала придирчиво изучать её выполнение. — Сделано грубо, масштаб неверный, но в целом… Подходит. Но впредь ты будешь делать копии по чертежу. Справишься? Артемис неуверенно пожал плечами. — Это действительно годится? — спросил Мидас. — Вполне, но над точностью исполнения работать будешь ты, отец. Не доставало ещё тратить моё время на обучение ребёнка основам стереометрии — Всегда пожалуйста, сестрица, — спокойно ответил Артемис, превращая золотую деталь в маленькую копию Хризантемы, изображённой в муках боли. — Тебя ремнём в детстве не били? — задал вопрос Мидас, намекая на такую возможность. Артемис заставил фигуру исчезнуть и встал на ноги. — Приношу свои искренние извинения, дорогая сестра. — Мальчик сложил руки по швам и отвесил низкий поклон. Хризантема хихикнула в кулак и тут же стала серьёзной. — Я прощаю тебя, — напускным безразличным тоном ответила Хризантема, а затем схватила Артемиса и, скрутив его, взъерошила ему волосы пятернёй. Мальчик засмеялся и попытался вырваться. — Прекратите дурачиться, у нас мало времени. На кону наши жизни, в конце концов! — напомнил Шейд, разводя руки в недоумении от поведения ребят. — Не нуди, — шепнул ему Мидас. — Они притираются друг к другу. Им это нужно. — А ты просто будешь стоять в сторонке? — Я оказался хреновым отцом, так что да, — холодно ответил Мидас и, развернувшись на каблуках, направился прочь. Подходило время обеда, и Грёза всё время поглядывала на часы, установленные по её просьбе, ожидая, когда кто-нибудь соблаговолит навестить её и накормить. Время в заточении тянулось бесконечно, она злилась, грустила, находила какое-то занятие, затем снова злилась и вслух просила, чтобы всё это скорее закончилось. За прошедшие дни к ней наведывались Шейд (больше с инспекцией, чем дружеской болтовнёй,) Дина и Майя, наперебой рассказывавшие о проведённых вместе выходных, Мяускул, который высказывал недовольство тем, что Грёза четырнадцать лет скрывала от него правду, и уходивший только тогда, когда прибегал Олли и успокаивал его. Были у неё Мидас и Артемис, естественно. Спрашивали друг о друге у Грёзы, не подозревая, что их обоих очень волнует внезапно обретённая семья, а Скай молчала, загадочно улыбаясь. Грёза снова посмотрела на часы и вздохнула. Опаздывают. Тут же, будто Шейд услышал её, в углу камеры возникла чёрная воронка, но из неё вышел не сам Шейд, а Хризантема. Девушка замерла в нерешительности с подносом в руках и бросила украдкой любопытный взгляд на женщину. «Нет, совсем не похожа» — подумала Хризантема с грустью и обменялась с ней коротким приветствием. Грёза приподнялась и села по-турецки, ожидая. Девушка поставила рядом с ней еду и отошла. Скай поблагодарила её, взяла сэндвич с арахисовым маслом и бананами и принялась с удовольствием обедать. Если Хризантема хочет что-то спросить, она сделает это, когда будет готова, — решила Грёза. — Артемис мне всё рассказал, — сказала девушка, глядя в сторону. Грёза посмотрела на неё, но промолчала. — Ты ничего не помнишь… из той жизни? — Нет. — Но ты обо всём знаешь. Каким-то непостижимым образом вы с отцом снова вместе, и ты продолжаешь любить его, несмотря ни на что. Грёза протяжно вздохнула, положила недоеденный сэндвич на тарелку и отставила её в сторону, а затем опустила руки на голени. — Он не виноват в том, что случилось, — сказала Грёза мягко, но настойчиво, она действительно верила в это. — Не виноват?! — вспыхнула Хризантема и задохнулась от возмущения. — Как ты… С ума сойти! Нет, ещё как виноват! Он в ответе за то, что с ним произошло. И с нами тоже… — Он уже заплатил за всё сполна. — Ну да, мы же все по одному разу сдохли, можно считать, что ничья, — с издевкой произнесла Хризантема. — Эмма… можно я буду звать тебя Эммой? Наш враг не твой папа, а Оро. он манипулирует людьми, играя на их слабостях. В наших силах остановить Оро и отомстить за всех, кому он когда-либо причинил зло. Эй, детка, что с тобой? Хризантема стояла, замерев, словно поражённая громом. По её щеке скатилась одинокая слеза и капнула на пол. — Я что-то не то сказала? — встрепенулась Грёза и поднялась на ноги. — Только мама называла меня Эммой, — произнесла Хризантема и закрыла лицо руками, готовая вот-вот разреветься. — Прости, я не хотела тебя расстроить. Наверное, это из-за того… Хризантема вдруг бросилась в объятия Грёзы и зарыдала в голос. — Я видела, как он убил тебя, — сказала девушка, всхлипывая. — Но при этом ты здесь, живая! Совсем другая, но всё равно живая. Я… я просто не знаю, как себя вести! — Никто не знает, — ответила Грёза, прижимая девушку к себе. Она хотела сказать ей, что назвала её Эммой лишь потому, что подсознательно запомнила это имя из увиденных воспоминаний Розы. Но что если вовсе не из-за этого? Что если она действительно ощутила связь между ними, и та дала о себе знать? Скай не знала, во что ей верить, и понимала, что Хризантема чувствует то же. Грёза обняла её крепче и добавила: — Будем просто жить дальше. Наблюдавший за трогательной сценой через мониторы Мидас насупился и поправил на носу очки в тонкой золотой оправе. Сидевший рядом за тем же столом Артемис оторвался от тетради и тоже взглянул на изображение с камер. Он перевёл взор на отца и вскинул бровь, оценив его реакцию как зависть, пусть и белую, не лишённую определённой радости. Мидас посмотрел на мальчика поверх очков. — Ты хочешь что-то сказать? — Не-е-ет, что ты, отец, я просто сижу и решаю дурацкие задачи. Не о чем говорить, — ответил Артемис, откровенно лукавя. — Не ты один тут страдаешь. — Ага. Мы все страдаем. Из-за тебя, — недовольным тоном сказал Артемис, ставя кляксу в тетради. Мидас не удостоил взглядом сына и продолжил листать учебник, который откопал Шейд в каком-то университете. — Если бы я не сделал то, что сделал, — сказал он спокойным тоном, — тебя не существовало вовсе. Так что прикуси язычок и продолжай работать. — Я бы не расстроился, если бы не родился. Это же очевидно, — высказался Артемис. — В кого ты такой зазнайка? — возмутился Мидас. — Хороший вопрос, — буркнул Артемис, сдерживая смешок. Мидас забрал у мальчика тетрадь и ручку и написал новое задание. Когда он вернул их Артемису, он хлопнул по столу ладонью и уставился на отца с гневом. — Не будешь меня злить в следующий раз, — сказал Мидас и отвернулся к мониторам. — Я этого Оро в икосаэдр превращу, — прошипел Артемис. В камере Скай появился Шейд. Хризантема отошла от Грёзы, удерживая её руку, а затем отпустила её и обратилась к Шейду с какой-то просьбой. Они перекинулись парой фраз, а затем возникла другая воронка, Хризантема вошла в неё и тут же появилась из аналогичной позади Мидаса и Артемиса. — Пойдём со мной, мальчик, — сказала она, стараясь всем своим видом показать, что она вовсе не плакала минуту назад. — Я Артемис, — гневно бросил тот, но, взглянув на девушку, увидел протянутую ему руку и несколько оторопел. Он отложил ручку, встал из-за стола и подошёл к сестре. — Нужна моя помощь? — спросил Мидас, не оборачиваясь к детям. — Нет! — одновременно крикнули они в ответ и выбежали из комнаты наблюдения в коридор, причём Хризантема хлопнула дверью так, что один из мониторов покренился вперёд. — Ну да, ну да, пошёл я на хер, — произнёс вполголоса Мидас, снимая очки и вздыхая. Ребята выбежали из тюрьмы через запасной выход на южной стороне здания и спустились к берегу. От лёгкой физической нагрузки их щёки порозовели, но прохладный морской воздух быстро остудил их. Хризантема сложила руки на груди и посмотрела на брата. — Я знаю, что ты хочешь спросить, — сказал он, щуря глаза от ярких лучей заходящего солнца. — Тебе не понравится ответ. Хризантема опустила голову и обняла себя за плечи. Она перевела взгляд на барашки волн, вздохнула, снова уставилась на носки сапожек, которые ей подарила Дина. Артемис подошёл к ней и положил ладонь на плечо, стараясь успокоить её и придать надежды. — Грёза другая не потому, что они с Розой как бы разные люди, а потому, что эту жизнь мама прожила иначе. Да, она видела, что стало с ней в прошлом, но вспомни мама всё по-настоящему, то сошла бы c ума. — Глупости, — отмахнулась Хризантема, но в действительности девушка понимала, что Артемис прав. В последние мгновения своей жизни Роза обезумела, узнав, что её дочь мертва. — По правде говоря, я хотел бы ничего этого не знать. Наши родители убили друг друга! — Артемис вздрогнул от повторно нахлынувших образов, увиденных им ранее благодаря приобретённой силе, и вжал голову в плечи. — Они чокнутые… — Да уж, — согласилась Хризантема. — Я удивлён, что отец ещё не тронулся умом по-настоящему. — А что ему сделается? — фыркнула девушка. — Он живёт уже очень долго и половину этого времени винит себя в твоей смерти. Ему до сих пор совестно. — Какой там… — скривилась Хризантема. — Его совесть склеила ласты ещё до моего рождения. — Это не так, — ответил Артемис, растирая холодные руки. — Это всё проклятие Оро. Оно либо меняет человека в худшую сторону, либо убивает его за считанные года. И я чувствую, что мама скоро умрёт, если мы не победим Оро. Хризантема уставилась на Артемиса с ужасом в глазах. — Я не могу потерять её снова, — произнесла она дрожащим голосом. — Если мы справимся, с мамой всё будет хорошо. Но вот что важно, отец… — Да чёрт с ним! — Нет, послушай. Он единственный, кто прожил с этим проклятием больше восьмидесяти лет и при этом не стал психом! — Хватит, я не хочу слышать о Мидасе! — крикнула девушка и рванула обратно к зданию, но Артемис схватил её за руку и развернул к себе лицом. — Я пытаюсь объяснить тебе: существует предназначение. У папы, у мамы, у тебя и у меня — одно на всех: мы и только мы можем убить Оро! — Откуда ты знаешь, что это так? — спросила Хризантема жёстким тоном, показывая недоверие. — Интуиция, — ответил Артемис, пожимая плечами. Видя, что Хризантема начинает краснеть от гнева, он поспешил добавить: — Особая интуиция, суперинтуиция, если тебе так понятнее. Когда мои силы пробудились, я обрёл много способностей: вся эта фигня с золотом (я назвал её алхимизмом), телепатия, ясновидение, возможно, ещё что-то, я всего не знаю. А ещё я не уверен, что это хорошо скажется на моей психике. Пока что я в порядке, но никто, кроме мамы, не интересуется моим состоянием. — Мы все здесь бедные травмированные люди, — заключила Хризантема. — Так что не жалуйся. — Да я просто… Ну ладно, — сказал Артемис и отпустил Хризантему, позволяя ей идти, куда она хотела. Но девушка притянула брата к себе и обняла. — Теперь мы есть друг у друга, и плевать, случайность это или вселенский заговор.