Самая общая теория всего

— «Вальсы с Матильдой», — вдруг сказала Лиза. Полусонная Матильда отняла щёку от её шершавого джинсового плеча. — Что-что? — пробормотала она, поправив чёлку. — «Вальсы с Матильдой», — повторила Лиза. — Это такая фольклорная песня. Неофициальный гимн Австралии. Она била пальцами по ручке кресла между ними, набирая неторопливый темп, и скорее вкрадчиво проговорила, чем спела: — Waltzing Matilda, waltzing Matilda, you'll come a-Waltzing Matilda, with me… Лиза замолкла. — Причём «Матильда» — это даже не персонаж песни. Это какой-то австрализм. Матильда зевнула. — Да, да. «Waltzing» — это пешие странствия, а «Matilda» — это личные вещи, заплечный мешок. — Верно. Вот тебе и «австралийка». Твой Беня просто когда-то услышал эту песню. Может, в детстве. Осталась ассоциация. Матильда смотрела вперёд, на откидной столик на спинке сиденья, которое было перед ними. У неё в руке остыл заваренный уже по второму кругу чай с тушкой пакетика, которую на борту самолёта было некуда деть. Матильда хмыкнула. — Вот и разгадка. Она снова прилегла к Лизе на плечо, и та снова гладила её по голове. Лиза гордилась и знала, что отныне поступает как нельзя правильно. Она знала, что в кои-то веки решения принимала она, ситуация была под контролем. Она чувствовала в себе небывалую отвагу и стержень. Она заметила уродов и устранила их из поля зрения раньше, чем они всё испортили. Пришлось, правда, второпях оставить Рекви — по карте было видно, что он побежал к ним и не спешил возвращаться. Ну и ладно. Главное, что она в безопасности, и с ней Матильда. Матильда осунулась после добычи Теории. Она стала ещё более аккуратно подбирать фразы, и вообще реже решалась заговорить. Скрипки в её постоянной мелодии завыли тревожнее. Вместе с чувством контроля Лизу посетил страх. Она боялась спугнуть Матильду. Она боялась потерять контроль. Она страшно боялась, что Матильда — самый добрый и преданный человек в её жизни, уйдёт. Или хуже — бросит её после того, как обидит один раз, два раза, три раза, и медленно превратится в тирана. Потому что так с Лизой случалось каждый раз. В каждый из трёх кругов, увековеченных у неё на предплечье. Лиза посмотрела на её макушку, почти янтарную от яркого света, и чмокнула её, почти представив, как жизнь её отбирает, медленно и болезненно, как будто подол её вязаного платья уже тихонечко подожгли. Самолёт сел в Исландии: этот аэропорт был максимально близко к городку, от которого, в свою очередь, было рукой подать до заветного острова, где, возможно, скрывались Альберт и Бенедикт. Матильда вывела телефон и режима полёта, и тот завибрировал, а она ахнула. Лиза посмотрела ей через плечо. Там было сообщение от Лёши: «Вы с концами нас бросили, или мы можем встретиться и цивилизованно объясниться, и мы и вы?» Лиза фыркнула и выдернула телефон из мягкой ручки Матильды. — Тоже мне, «и мы и вы»! И настрочила ответ: «Удачи тебе с твоим любимым Гильермо Стеллсом, гнида». *** Лёша это прочитал и раздул ноздри. — Ну, всё. Это конец. Моё дружелюбное расположение потеряно окончательно. Больше я с ними не сюсюкаюсь. Бим бодро вскинул кулак. — Так держать. — Если я встречу Мати на улице, я с ней не поздороваюсь. — Ну, нет, Лёша, это уже перебор. *** Телефон вернулся к Матильде. Она пассивно прочла то, что было послано от её имени. — Это не чересчур? — А что? Ты не считаешь их гнидами? Матильда кашлянула. — Считаю, конечно. Они выгрузились из самолёта, прошли все очереди и паспорт-контроли, дождались своих повидавших виды рюкзаков на ленте и вышли в зелёный коридор. Матильда опять невольно погрузилась в сцену из самого начала, похожую на другое самое начало, с роковой встречей в аэропорту. Она на автомате забегала глазами по белокурым скандиванцам в спортивных куртках, чтобы убедиться, что ни одного плохого лица из прошлого тут не встретит, и очень сильно ошиблась. Её встречали с табличкой «Матильда Добльвуст», двумя капучино и очень недовольным лицом. Матильда застопорилась и опешила. Лиза тоже. — Ну, приветик! — воскликнула Маргарита. Матильда моргала. — А ты что тут делаешь? Маргарита поставила кофе с табличкой на лавочку и подбежала к Матильде, чтобы крепко её обнять. — Я приехала напомнить, милая, что у тебя есть сестра! Вот! Напоминаю! Лиза смотрела. Сёстры выглядели почти идентично, хотя даже в их одинаковых лицах нетрудно было отыскать некоторые различия, но совсем неприметные, как изгиб носика или расстояние между глаз. Они совсем по-разному одевались и носили разные причёски: Матильда была в джинсах, кремовой рубашке и карамельной кожанке, она носила каре, тогда как Маргарита с локонами до пояса вся сверкала в белой мягонькой курточке-тучке и в джинсовых кюлотах с терпкими розовыми лампасами. Матильда смотрела на неё как на призрак. — Как ты нас нашла? Маргарита подняла кофе с лавочки, протянула по стаканчику Матильде и Лизе, и обратилась к последней: — А тебя как зовут? — Лиза… А если Маргарита — это тоже робот от Шелкопряда, и она протянула им яд? Лиза почти мгновенно выкопала её лейтмотив. В последнее время это случалось намного легче. Никаких инородных, навязанных трелей в ней не было. Структура и тональность очень походила на Матильдину, в ней был точно такой же набор инструментов, но мажорнее, ярче, с другими аккордами, а еще было больше попсы. Можно сказать, они были песнями из одного альбома. — Нет, милая, — отрезала Матильда, не принимая напиток, — сначала ответь на вопрос: как ты нас нашла? Мы сейчас в той ситуации, когда никому нельзя доверять. Маргарита опустила руки со стаканчиками. — Вот как. Ладно. Я всё объясню. Ты только не злись. ДОПУСТИМ, я иногда тайком захожу в твой профиль на сайте авиакомпании и перевожу твои бонусные мили на свой профиль. И я увидела, что сначала ты из своей далёкой Австралии впервые за полгода прилетела в Европу, и вместо того, чтобы навестить свою дорогую семью в Люксембурге, решила полететь в Валенсию. А потом ты изящно пролетела прямо над Бельгией и попала в Амстердам. А потом снова проигнорировала НАС, и оказалась в Эдинбурге. А потом приобрела билет в Хёбн. В этот момент я не выдержала и решила тебя догнать. Матильда ахнула. — Так вот куда девались мои бонусные мили! Ладно, ты не робот, ты слишком непоследовательная. Маргарита оскорбилась. — Но, — вступилась Лиза, — на всякий случай, сначала попробуй кофе, который ты нам даёшь. Маргарита облизала губы. — Да я уже попробовала. Матильда вздохнула и забрала у неё один стаканчик. — Это точно моя сестра. Маргарита протянула второй кофе Лизе, и та вежливо отказалась жестом и натянутой улыбкой — Маргарита пожала плечами и начала его пить сама. — У меня вопрос, — заявила Лиза. — Почему ты своей сестре не могла просто написать? Маргарита укоризненно посмотрела на Матильду. — Это скорее к тебе вопрос, милая. Матильда покраснела и ничего не ответила. Маргарита прочистила горло. — Я вообще-то ссориться с тобой приехала. Ты вышла из чата. Матильда забегала глазами, и её мелодия встрепенулась, а скрипки беспомощно заревели. — О чём ты? — Ты почти полгода назад вышла из нашего семейного чата. «Добльвусты и гипоаллергенная собака». Одна тревога отступила, чтобы уступить место другой. — Ах, ты об этом. Да, вышла. Потому что я сильно поссорилась с родителями. И в очень тяжёлый момент своей жизни не хотела ещё больше переживать из-за маминых и папиных причитаний. — Ты нас всех забанила и не оставила никакой возможности с тобой связаться, — добавила Маргарита. Матильда смотрела в пол. — Да. Как я уже сказала, мне не нужен был лишний стресс. В те месяцы я была на грани. Я была гиперчувствительной. — Без проблем, я так и поняла. Но всё-таки, ничего не объяснив пропадать из нашей жизни больше, чем на полгода — это свинство. Лиза взяла Матильду за плечо. — Мати не в лучшем состоянии сейчас. Ей нужна поддержка, а не ваши тёрки. Маргарита моргнула. — Вот как. Тебе до сих пор плохо? Матильда замялась. Она бессознательно посмотрела на Лизу, и та участливо улыбнулась в ответ. — Мне уже лучше, — утверждала Матильда. — Но не совсем. Поэтому я пока что вам не писала. Простите. — Ясно. Хорошо. Мы можем с тобой поговорить наедине? Лиза насупилась. — Под «наедине» ты имеешь в виду «без меня»? — Ах, милая, прости, но да. Это семейные вопросы. Матильда заметно смутилась. Лиза отпустила её плечо. — Ладно. Конечно. Говорите. Они прошли дальше и отыскали кабинку, похожую на те, что стояли на вокзале в Амстердаме, но одинарную, а не тройную. Лиза вошла туда, чтобы закурить, пока сёстры сели снаружи. — Рассказывай, — сказала Маргарита. — Почему ты нас бросила? Матильда набрала полную грудь воздуха. — В тот момент я была истощена. Я прошла самое чудовищное испытание в своей жизни, когда убежала от этих хорватских сутенёров. Я осталась без какого-либо подобия работы и потеряла Бенедикта. Я попыталась рассказать об этом маме, и получила кучу злых сообщений, что это я во всём виновата, — Матильда всхлипнула. — Что это я виновата, в том, что меня схватили, что наш брак разрушен, что Бенедикт меня не любит… Маргарита её приобняла. — Ну-ну, милая. Я не говорю, что ты неправильно поступила, когда заткнула родителей. Но я-то тут причём? — Прости. Это была вынужденная мера, чтобы они не писали мне с твоего профиля. Ты ведь всё ещё с ними живёшь? — Да. Не праздник, конечно, жить с родителями в двадцать шесть лет, особенно с нашими, но, когда половина твоей молодости потрачена на убийство, тяжёлые наркотики и реабилитацию после них, это как-то уже не настолько зазорно. Маргарита скромно сложила пальцы в замок. — Маме с папой послужило уроком то, что ты так отгородилась. Они стали внимательнее ко мне. Если бы ты к нам заглянула хотя бы на пару дней, все были бы очень рады. И в том числе я. Матильда вздохнула. — Спасибо за приглашение, милая, но я не могу. Мне нужно доставить Лизу в укромное место, я обязана доставить мальчикам Теорию, и… у меня есть нерешённый вопрос. С Бенедиктом. Маргарита закатила глаза. — Вы расстались. Это решённый вопрос. — Нет, я чувствую, что хочу хорошенько высказаться. Мне это очень нужно. Я чувствую, что сделаю это и успокоюсь. Я как будто ношу в себе это горе… он должен забрать его. И тогда у меня будет… чувство завершённости. Маргарита вздохнула, встала с места, чтобы оказаться визуально намного выше, и скрестила руки на груди. — Прости, милая, но ты несёшь чушь. Чувства завершённости не бывает вообще. Матильда вспылила и вскочила с лавки. — Милая! Я не говорю про пожизненную завершённость! Я просто хочу закрыть один конкретный вопрос! Маргарита остервенело дышала. — Я прекрасно поняла, милая, про какую завершённость ты говоришь. Смею напомнить, что кроме того, что мы одинаково выглядим, у нас в голове не такие уж разные вещи творятся, и не одна ты жертва ужасного мудака! — Это — другое, милая. — Нет, милая, не другое. Ты чувствуешь себя страшно одинокой, верно? Матильда не ответила. Маргарита смотрела на неё с жалостью. — Ты ведь всё ещё веришь в это, да? Что ты склеишься с каким-то одним идеальным человеком в одно целое, и всё будет прекрасно? — Я не собираюсь с ним ни во что склеиваться. Я просто на него злюсь. — Да-да, конечно. Когда люди испытывают к кому-то отвращение, они всегда летят через полмира, чтобы об этом сообщить. Матильда почти зарычала. — Знаешь, что, милая? Это ты во всём виновата. — Пардон, милая? Матильда ткнула пальцем перед лицом Маргариты. — Если бы не ты, милая, не твоя глупость и не твои нарко-драмы с твоим ненормальным бойфрендом, мы бы не встретились с Бенедиктом, я бы не страдала из-за него, я бы не страдала в Австралии, и я бы не страдала с тобой сейчас. Маргарита раздула ноздри. — Нет, милая. Ты бы отыскала другого мучителя. Как видишь, даже без Бенедикта у тебя это прекрасно получается. За прозрачной стеной Лиза мирно тушила бычок, пролистывая альбомы в телефоне. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — рявкнула Матильда, отвернулась, вошла в кабинку, хлопнула дверью, закрылась изнутри и потушила стены. Маргарита пожала плечами и выпила второй кофе тоже. *** Матильда с Лизой вышли. Маргарита сидела на наружной лавочке. — Ты ещё здесь? — сердито спросила Лиза. Маргарита лучезарно улыбнулась, закидывая ногу на ногу. — Прости, милая. Мне придётся действовать вам на нервы до тех пор, пока мы с Мати хотя бы не помиримся. Лиза вскинула брови. — Вот как? Мы собираемся поехать в мелкий город, достать лодку, доплыть до острова, и остаться там предположительно навсегда. Пойдёшь с нами? — Ага. Ну, вот где-то до причала я вас и проведу. Матильда вздохнула. — Ладно уж. Но, если что, я с тобой в ссоре. Маргарита подскочила с довольной улыбкой и увязалась за ними. — Я тебя и не спрашивала, милая! И я с тобой тоже. Они сели на рейсовый автобус, который повёз их по желтым полям, по чёрной волглой дороге, мимо бугристого моря с замыленным горизонтом, чтобы остановиться на тридцать секунд в городишке, который был нужен, и рвануть дальше. Городок был одноэтажным, не слишком развитым, и транзитным скорее для транспорта, чем для кораблей — здесь не было даже полноценного порта, и все лодки были только частными или рыбацкими. Население не достигало пятидесяти человек. Туда часто заезжали дальнобойщики, чтобы заправиться, поесть и передохнуть. На группу молодых девушек с рюкзаками без своего транспорта местные жители поглядывали с радушием, помноженным на интерес, помноженным на непонимание. Матильда замахала руками и остановила проходившую мимо плюшевую бабушку с пуговицами из бисера на груди. Спросила, могут ли они где-то купить или взять напрокат лодку. Та подняла кривой палец и с трогательным усердием описала дорогу вплоть до мельчайшего поворота, стороны света, и формы дверной ручки, хотя весь маршрут, по сути, укладывался в «вам вперёд и налево». — Там наш Арни Эйнарссон держит своё заведение, у него там есть ночлег и кабачок, а ещё у него есть несколько лодок напрокат. Больше нигде нет. Передайте ему привет от тётушки Сигрид! Матильда была тронута. — Разумеется! Большое спасибо! Бабуля улыбнулась и засеменила дальше. Девушки двинулись вперёд. Заведение Арни Эйнарссона было единственной трёхэтажной постройкой. У входа висела красивая резная вывеска в форме голубой сельди с заостренными плавниками и плавным курсивом «Отель». Матильда вошла, и у неё над головой с металлическим звоном зазвучали фен-шуйные медные трубочки. За стойкой регистрации, застеленной белым ажуром, среди холодных картинок с морскими пейзажами, сидел пожилой мужчина такого вида, каким изображают Санта Клауса в нерабочее время: пузатый, краснощёкий, в свитере с оленем, с сахарно-белыми волосами и закрученными усами. Он завернул испещрённый ручкой кроссворд и нахлобучил очки. — Чем я могу помочь замечательным леди? Матильда выступила вперёд. — Во-первых, нас к вам направила тётушка Сигрид, она передавала привет. — Чудесно! Спасибо! — Во-вторых, сразу задам вам вопрос. Насколько в вашем городе много камер? — Каких камер? — Видеонаблюдения. Арни задумался. — Кажется, только на заправке есть парочка, да на автобусной остановке. Матильда кивнула. Значит, их заметили на остановке. Им нужно спешить. — В-третьих, нам нужна лодка. Но я сразу предупреждаю, что, скорее всего, мы не сможем её вернуть. Поэтому, если у вас есть какая-то плохая лодка, которую не жалко, я готова её у вас выкупить. Арни облокотился о стойку, подперев большим и указательным пальцами масляные щёки и задумчиво шевелил усами. Он смерил Матильду взглядом, будто хотел что-то в ней отыскать. — Дорогая моя, я вас где-то видел, и у меня с вами какая-то до жути приятная ассоциация, но я не могу вспомнить. Матильда смущённо улыбнулась, Маргарита выступила вперёд. — Возможно, моя сестра кажется вам похожей на меня? Я была популярной певицей… несколько лет назад! Лиза наморщила нос. — Ты? Арни ахнул и умилённо хлопнул в ладоши. — Какая прелесть! Вы близнецы? — Да, — подтвердила Маргарита. Он подмял щёки кулаками. — А каково это быть близнецами? А часто вас путают? А вы пробовали переодеваться и меняться местами на день? А одна из вас притворялась второй чтобы покрутить шуры-муры с её парнем, а он даже об этом не узнал? А вы чувствуете друг друга на расстоянии? А у вас одновременно выпадали зубы? А у вас день рождения в один день? А у вас есть телепатическая связь или свой близнецовый язык? Вы сдавали друг за друга экзамены? А кто из вас, кто? Матильда и Маргарита зависли. — Ну, — сказала Маргарита, — один раз Мати притворилась мной, чтобы я провернула убийство под сильными наркотиками. Было весело. Три года просидела на химической и психологической реабилитации, и меня только недавно освободили от условного заключения. Арни хохотнул. — Ладно, ладно, поделом мне, с глупыми вопросами! — он обратился к Матильде, тряся указательным пальцем. — Я вспомнил, откуда я вас знаю. Вы же ассистентка Б. Кнокса! Матильда побледнела. — Бывшая, бывшая ассистентка. Арни довольно прищурился. — Я видел вас на фотографии с ним под ручку! И узнал ведь! Ух, обожаю детективы! Вот же нравилось мне читать, что вы там опять с этим Б. распутали! У Матильды задергался глаз. — Его зовут Бенедикт. — О, ещё одна загадка разгадана! Вот так денёк сегодня удачный! И близнецов встретил, и ассистентку Б. Кнокса! И узнал, как его всё-таки зовут! Маргарита часто моргала. — То есть, серьёзно? Вы его фанат? Единственный на планете? Арни пожал плечами. — Очень нравилось мне про него новости смотреть, пока не началось это помутнение, что мол он стал психованным и опасным. А так ведь — забавный персонаж! И говорит всегда так увлекательно! Матильда кашлянула. — Что насчёт лодки? Арни ударил ладонями по стойке. — Лодка будет, я вам даже свою самую плохонькую, но рабочую подарю. Для ассистентки того самого Б. Кнокса вообще ничего не жалко! Матильда улыбнулась, скрывая гнилую горечь — хоть на что-то сгодилось это её грустное прошлое. — Но, — договорил Арни. — Вы мне взамен разгадаете тайну. Матильда выпрямилась. — Какую такую тайну? У вас какая-то своя смешная загадка, как у сфинкса, хотите проверить мой интеллект? — Нет, нет, у меня к вам детективное дело! — Я не детектив, — заявила Матильда. — Я кое-чего нахваталась, но… Лиза взяла её за плечи. — Она первоклассный детектив! Даже лучше, чем этот Б.! Валяйте, что у вас за немыслимая тайна, от которой даже самый рационально мыслящий ум вывернется наизнанку! Арни встал локтями на стойку и полушёпотом поведал историю: — У нас в городе появилось привидение. Его видело уже семь человек. Матильда открыла рот, чтобы что-то сказать, и закрыла. Она посмотрела на часы — они все ещё показывали 2024 год. — Знаете, если брать конкретно это дело, я, наверное, всё-таки детектив. У людей просто апофения, самовнушение или другое когнитивное искажение. Привидений не существует, дело раскрыто. Арни развёл руками. — Я и не отрицаю, милочка, что привидения, может быть, и нет! Но я хочу, чтобы вы взялись за это дело, и сказали мне точно, что это такое! Люди не поверят наверняка, что это враки, пока не приедет кто-то умный и всё не объяснит. Но в то же время, люди не поверят, если вы, прошу прощения, незнакомка, просто встанете перед теми, кто свято верит, что что-то видел, и скажете, что им почудилось. Мы хотим очень умный монолог с типа анализом! Мы хотим кажущиеся умными аргументы! Как это обычно делает Б. Кнокс. Вы же сможете, дорогая? Матильда вздохнула. — Она сможет, — сказала Лиза. — Смогу, — эхом повторила Матильда. — Опишите подробнее эту ситуацию. Как давно тут гуляет эта городская легенда? Что люди описывают? Арни хлопнул в ладоши от восторга. — Волшебно! Так вот, впервые призрака увидели две недели назад, тогда и начали об этом галдеть. — Как он выглядел? — Говорят, что он был в пальто и шляпе. Таинственный незнакомец. Зашёл за поворот, и исчез. Матильда повела бровью. Маловато деталей и слишком клишированный образ, чтобы не померещилось. — Кто самый первый начал говорить о привидении? — Ой, а я и не знаю. Это надо людей расспросить. Матильда думала. В этом странном мире их «призрак» вполне может оказаться и технологией. Но всё же более вероятно, что это городская легенда — у любой технологии всегда должна быть хорошая причина существовать. — Ясно. Чтобы это было грамотное расследование, мне нужно допросить всех семерых очевидцев. Но у нас очень мало времени, нам нужно уплыть как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти. Арни подумал. — Я могу поднатужиться и всех собрать к вечеру, часам к восьми. Матильда думала. Недавно был полдень. Если их зафиксировали на остановке, к этому времени в самом худшем варианте уже можно успеть подослать Сёри. С другой стороны — рейсы в Хёбн ходят только по утрам… хотя, что, если Матильдино воздушное передвижение можно отследить так же просто, как это сделала Маргарита, и условный Сёри летел с ними на одном рейсе? Тогда этот кто-то уже мог подсматривать даже из-за поворота. Матильда приосанилась. — Ладно. Собирайте очевидцев и всех желающих послушать умный монолог. Будет вам детектив. У вас есть какая-то рассылка для всех горожан, или городской чат, или группа, которую все часто навещают? Арни загорелся. — Есть такое! — Я составлю онлайн-формуляр, чтобы все, кто видел приведение, а также все, кто этот слух поддерживает и распространяет, заполнили его. Вы тоже заполните. У Арни горели глаза. — Да! Да! Замечательно! Вот так у вас детективные методы! — Статистические методы, — уточнила Матильда. — И будет мило, если вы достанете для меня доску и мел. Арни схватился за щёки в экстазе. — Да! Да! Прекрасно! Остаток дня горожане прилежно заполняли формуляр, который разослала Матильда. Он содержал в себе следующие вопросы: как зовут опрошенного, от кого он узнал о привидении, видел ли он привидение (обязательно описать увиденное со всеми мыслимыми подробностями), кому он о привидении рассказал, и — самое важное, самое ненадёжное и самое легко забываемое — когда. За время сотрудничества с Бенедиктом Матильде попалось около десяти дел, связанных с якобы паранормальными явлениями. Пять из них были эпизодами «Скуби Ду». Другие пять оказались простыми городскими легендами, раздутыми, мутировавшими, и, в странной череде обстоятельств, вылившимися в преступления, которые можно списать на сверхъестественное. «Это не я убил жену, это мне приказали ведьмы с Горбатой горы». «Это не собака Баскервиллей, это генно-модифицированная выпь». Ещё пару раз приносили что-то точь-в-точь похожее на то, что описал Арни, но Бенедикт отказывался с этим работать еще на стадии первого звонка по телефону. И не зря. Из данных опросника Матильда составила на доске ориентированный граф, где точка была горожанином, а стрелки между точками — кто кому это рассказал. Самые жирные точки — очевидцы. От них закономерно исходило больше всего стрелочек. Чем выше точка находилась на графе, тем раньше человек об этом призраке начал болтать (именно болтать, а не узнал или увидел его). Матильда трудилась с мелом, перенося данные опросника с экранчика телефона на изумрудную гладь. Лиза присвистнула. — А тут разве не всё понятно? Просто найти человека, который первый начал об этом говорить, и допросить, чтобы понять, почудилось, или правда? — Это толковый ход мысли, — согласилась Матильда. — Когда рождается сплетня про паранормальное где-то совсем рядом, люди начинают тут же якобы видеть это на каждом шагу, но им просто хочется в это верить. Сплетня разогревает воображение. Поэтому просто выявить корень, откуда она произрастает, правда хорошая идея. — Но? — Но, — договорила Матильда, шаря глазами по графику, — тут важно допросить всех очевидцев лично. Она отошла от доски. — Ты видишь это? Лиза осмотрела рисунок. Почти все стрелочки в несколько этажей произрастали из одной точки. — В чём дело? — Если бы всё это работало как классический слух, этот граф был бы деревом — все стрелочки исходят только из одной точки, — но это не дерево, — Матильда подошла и пальцем обвела пальцем двух «очевидцев», которые в анкете указали, что не узнали о призраке «ни от кого». — Слух про привидение родился независимо у двоих. Всё идёт не от одного болтуна. Лиза удивилась. — Ты хочешь сказать, что…? — Кто-то мог что-то неправильно указать в анкете, или забыть, что ему это рассказали, а потом подумать, что слух начался с него. — Да, например. Или они правда что-то видели. — Или они правда что-то видели, — повторила Матильда. — Но я не отброшу версию, что это коллективная вера в паранормальное, пока не докажу, что это точно не она. Лиза кивала. — Это правильно. — Мы соберём сегодня всех очевидцев и вместе с ними постараемся максимально реалистично дополнить этот граф. Потому что он собран из кучи субъективных и ненадёжных данных. Тут есть циклы. Не может такого быть, чтобы человек А рассказал человеку Б, человек Б рассказал человеку В, а человек В рассказал человеку А. Кто-то из них случайно дал мне неправильную информацию. Вероятнее всего, очень многие. Матильда повела новую линию горошинкой мела, уже слышно скрипя, и поцарапала доску ногтем. Охнула от боли и уронила мел на пол, а тот распался на непригодную гальку. — Подайте кто-нибудь новый мел, пожалуйста! Маргарита безучастно листала журнал, Лиза сосредоточенно гладила клавиши мини-синта. Перед носом появилась костлявая ручка с купоросным маникюром, подававшая целый стройный кусок. — Держи, зум-зум, — сказала Скру. Матильда от испуга подпрыгнула и заорала. — ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ? Скру хихикнула. — Подаю тебе мел. Ты так сосредоточенно рисовала эту сеть. Я тут стою уже минут десять. Лиза подняла голову. — Ты её знаешь? Я думала, это какая-то местная девочка вошла и смотрит, как ты детективные дела делаешь. Ну, то есть, она такая белобрысая и выглядит как раз на возраст, когда уже можно краситься, но ещё нельзя урбанизироваться из этой дыры с большой город. Матильда пучила глаза. — ДА, Я ЕЁ ЗНАЮ, СКРУ, ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ? ОТКУДА ТЫ ТУТ ВЗЯЛАСЬ? Скру всё хихикала от удовольствия. Это была однозначно она, в коротких шортиках в исландский октябрь, в ветровке с радужными переливами, высоких чулках и монструозных кроссовках на платформе непрактичного мятного цвета. Над левой бровью красовался двойной пирсинг в виде винтов, а на поясе бренчал синий раскладной нож. — Обожаю стоять часами у кого-то над душой, пока меня даже не замечают! Это так весело! — СКРУ, МИЛАЯ, ОБЪЯСНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА. — Ладно, ладно, зум-зум! Я так понимаю, вы ищете нас? Хотите добраться до острова? Матильда расслабила плечи. — Да, верно. То есть, ты сейчас с Альбертом и Бенедиктом? На острове? Скру кивнула. — И с Кирс. Мы там всё это время и просидели. — А как ты оказалась в городе? — Мы с Кирс ездили за едой, нас не так жалко за этим посылать. Потом она очень сильно на меня опять за что-то разозлилась, и уехала без меня. Бывает. Им небезопасно часто светить лодкой, на которой они ездят с острова, поэтому вернутся за мной в скором времени вряд ли. — Не могут же они тебя так отставить! Скру пожала плечами. — Может, завтра вернутся, или послезавтра. Безопасность мальчиков правда важнее, чем где мне сегодня ночевать. — Тогда ты едешь с нами сегодня, — заключила Матильда. — Нельзя тут оставаться надолго, нас уже, возможно, заметили камеры на остановке автобуса. Скру заулыбалась и завиляла плечами. — Спасибо, девочки! Лиза смотрела на неё с подозрением. — А ты не та «девочка-робот» из вашей компании? Скру положила руку на пояс. — Да, это я! — Это тобой управляли эти гниды? Скру притихла. — Да. Мной. Но больше такого нет. Правда. Лиза сканировала её с ног до головы и словно пережёвывала вердикт. — Тогда понятно. Неважно. Она углубилась назад в сочинительство. Детективное выступление должно было произойти в зале бара, находившегося на первом этаже отеля Арни. К половине восьмого начали подтягиваться первые соглядатаи, занимали места, заказывали выпивку и закуски — шоу оказалось, кроме прочего, прибыльным. Матильду понемногу начинала обволакивать боязнь сцены, хотя в своих выводах и методике она не сомневалась. Тройка её помощниц заняли один из столиков в первом ряду и тоже решили выпить. Арни преподнёс им веер из трёх ламинированных списков. Маргарита, не глядя в меню, кокетливо заказала: — «Margarita», пожалуйста. Скру проштудировала каждую строчку и ткнула ногтем в позицию. — Я буду «Screwdriver». Лиза немного повременила с ответом, подумала, взвесила решение и мелочь в кармане. — А я тогда возьму «Skinny bitch». Произошёл анекдот. В четверть девятого зал уже был переполнен беловолосыми, простыми, арийского вида людьми, по большей мере от сорока до восьмидесяти девяти лет. Казалось, пришёл весь город, и, судя по количеству проголосовавших в опроснике, так и было. Арни вышел на середину зала и громогласно похлопал. — Попрошу поприветствовать Матильду, ассистентку того самого детектива Б. Кнокса! Матильда подошла к нему под сердечные аплодисменты. Лиза, Скру и Маргарита нарисовали растяжку «МАТ-И ВПЕ-РЁД» шариковой ручкой на трёх салфетках, и соединили их жвачками. Матильда выпрямилась и встала в третью хореографическую позицию. — Здравствуйте. Для начала спасибо, что заполнили мой опросник. Я перенесла все ваши ответы на свой граф, показывающий, как распространялась эта городская легенда между всеми опрошенными, — она жестом презентовала доску у себя по правую руку. — Таким образом можно отследить, от кого она пошла и как развивалась. На первый взгляд это может показаться ненужной работой, но это не так. Если кто-то один, допустим, увидит призрак, и скажет второму, что видел жёлтого барсука, то очень вероятно, что второй потом сам себе внушит, что тоже видел именно жёлтого и именно барсука. Возможно, он добавит, что ещё у него нет ушей, и расскажет это третьему, а тот тоже якобы его встретит, и добавит, что он три метра в длину. Даже если на самом деле условный призрак — простая лисица. Жители города восхищённо смотрели на граф, хотя со своих мест разглядели бы лишь то, что там определённо что-то было начерчено, вдумчиво угукали и кивали головами. Матильда подошла к доске и обвела мелком красного цвета уже не две, а три точки, из которых произрастала легенда. — Эти люди утверждают, что видели призрака первыми. Что им до этого никто о нём не говорил. Пожалуйста, встаньте, если вы тут есть: Марион Сигриддоттир, Питер Эйрикссон и Хектор Фридссон. Поднялись все трое: тонкогубая старушка в норковом воротничке, лысый мужчина в рабочем комбинезоне, и горбатый дедок в клетчатой кепке. Всё внимание сместилось на них. — Питер, не позорься! — проревела женщина из толпы. — Я сказала тебе про призрака за день того, как ты его типа увидел! Ты был пьяный и всё позабыл. Питер покраснел и плавно присел обратно. Матильда неловко улыбнулась, уточнила имя женщины, и потянулась за мелом, чтобы обновить граф. — Хорошо. Теперь у нас два первозданных очевидца. Чтобы эксперимент был ещё чище, Матильда должна была переговорить с каждым с глазу на глаз и проследить, как мутировала городская легенда, и мутировала ли, без того, чтобы ответы следующего не менялись из-за предыдущих, но решила это пропустить — зеваки и так были в восторге от её умного вида и мусолить очевидное массовое помутнение в ущерб ценному времени не хотелось. — У нас получается две цепочки. Первая и самая популярная начинается с мистера Фридссона. Мистер Фридссон, что вы видели? Дедок взялся за лацканы пиджака. — Я видел мужчину. Нездешнего, в чёрном. Плащ и шляпа. Завернул за поворот — и исчез! Из толпы крикнули: — Вот-вот! Я тоже видела! Даже раньше! Матильда сделала усмиряющий жест. — Все по порядку. Мистер Фридссон сказал это десятерым людям, и потом оказалось, что привидение за день до этого видела миссис Бриммадоттир. — Да! Верно! Тоже весь в чёрном и в плаще. — Хорошо, — сказала Матильда. — Теперь я хочу, чтобы абсолютно все, кроме миссис Бриммадоттир, молчали минуту. Это важно для расследования. Миссис Бриммадоттир поднялась с места, готовая отдать всю себя во благо истины. — Я скажу всё, что вам нужно. Все подробности! — Хорошо, — сказала Матильда, — миссис Бриммадоттир, какие у призрака были туфли? Она не задумываясь выстрелила: — Чёрные штиблеты. Матильда улыбнулась и поправила чёлку. — Нет. Вы только что себе это внушили. Как и то, что что-то видели. Мистер Фридссон в анкете описал, что призрак был босой и в чёрных носках. Миссис Бриммадоттир ошарашенно присела на место. — Спасибо, — сказала Матильда. — Второй корневой узел — Марион Сигриддоттир. Расскажите, пожалуйста, вашу историю. Марион гладила себя за норковый воротник, как котёнка. — Подхожу я к раздельному мусору. На контейнере с пластиком, прямо на крышке, стоит картонный стаканчик. Жуть! Тут я слышу поразительный звук и толчок! Стаканчик как будто подняли и бросили в контейнер с картоном. Это необъяснимо. Матильда моргнула. — Это ветер. У вас тут набережная. И выход в Атлантический океан. — Это был очень, очень безветренный день. Стаканчик слегка наклонился, как будто взмыл в воздух, и так упал в соседний контейнер, будто его кинули, а не он просто упал. Матильда кивнула и вызвала следующего свидетеля в цепочке Марион — Стефанну Флеммингсдоттир. Та доложила, что тоже увидела, как необъяснимым образом что-то незримое подтолкнуло голубя, чтобы он, гуляющий по дороге, не попал под машину, и улетел. В этот момент Скру чуть не заржала на весь зал — Маргарита с Лизой коллективно заткнули ей рот, и себе тоже. Матильда соблюла профессионализм и посмеялась внутри. Третий свидетель в цепочке Марион уже слышал легенду и от переносчика с её стороны, и нахватался слухов из цепочки мистера Фридссона, и в его версии странный человек шёл с пакетами из магазина, скрылся за поворотом, и исчез, а пакеты остались. А потом и пакеты пропали. В цепочке мистера Фридссона же каждый свидетель видел именно мистического исчезающего человека в чёрном. Матильда больше дюжины раз изменяла граф, правя хронологию и избавляясь от артефактов-циклов. Финальная версия больше всего походила на правдивую дистрибуцию. Почти все распространители были именно очевидцами. В самый последний момент Марион Сигриддоттир подскочила с признанием: — Точно, милочка! Я же уже слышала про привидение раньше! Кто-то утром до этого что-то шептался о нём в магазине! Точно! Кара Петерсдоттир это сказала! Все ахнули. Кара Петерсдоттир цыкала с неодобрением. — Опять подслушиваешь! Матильда дорисовала, и граф стал полноценным деревом. Все были в восторге от этого открытия, но, скорее всего, мало кто знал, в чём оно заключалось, и что такое граф. — Таким образом, — сказала Матильда, — самым вероятным является то, что мистеру Фридссону почудилось это привидение, а все остальные поверили ему из-за природной тяги верить в паранормальное, и подверглись самовнушению. Горожане умно кивали. Группа поддержки Матильды ей завзято хлопала и улюлюкала — люди за ними понемногу следовали и весь зал раскачивался аплодисментами. Маргарита, уже румяная после трёх напитков, которые приходились ей тёзками, наклонилась поближе к Лизе и Скру: — Девчата, а я буду очень плохой сестрой, если сейчас уйду с выступления моей любимой Мати в туалет? На три минуточки? А то я лопну! Лиза посмотрела на неё без какого-либо уважения и ничего не ответила. — Иди-иди, — сказала Скру, виляя фужером, — мы тебе потом перескажем сюжет. Маргарита хрюкнула и некрепко поднялась. — Спасибо, девчата! Ой, обожаю это слово! «Девчата»! Она пригнулась и прошмыгнула мимо Матильды, которая упёрлась взглядом в пол, напряглась и думала. Со временем зрители начали это замечать, и затихли. — Во всём этом деле торчит одна белая нитка, — сказала Матильда, убирая руки за спину. — Одна вещь не даёт мне покоя. Я вспомнила наши предыдущие дела касаемо якобы сверхъестественного, и всегда там была одна и та же деталь, которой тут нет. Все навострили уши, включая Лизу, которая уже слышала все выводы на репетиции. Матильда набрала полную грудь и сказала, в чём заключалось её сомнение: — Расизм. Лиза закрыла руками лицо. Скру хихикала. Зрители шушукались. Один горожанин поднялся и объявил: — Мы — современная примерная толерантная община! У нас нет неприязни к приезжим! Они нас кормят и не задерживаются надолго! — Вот именно! — восклицала Матильда. — У вас нет неприязни к приезжим, вашему городу всего тридцать лет, у вас нет никакой постыдной истории. Откуда тогда появилась городская легенда? Теперь уже никто ничего не понимал и все ждали, когда она объяснит это хотя бы очередным графом. Матильда вдруг стала громче и начала расхаживать туда-сюда: — Городская легенда априори в своей сердцевине имеет социальный подтекст. В историях со сверхъестественным (призраки, пришельцы, йети) или с сюрреалистичным криминалом (иголки со СПИДом, коммерческий каннибализм, заговоры правительства) мы вымещаем наши страхи. Все истории про приведения — это умерший родственник или предок, который мстит за что-то плохое. В Америке все дома с привидениями построены именно на индейских кладбищах. Если появилась городская легенда про то, что детей на улице крадут и делают из них пирожки, то очень быстро всё приходит к тому, что именно китайцы делают эти пирожки, или армяне, или евреи, или другая этническая группа, которая становится типичным объектом ксенофобии. Нет городских легенд про добрых эко-сознательных призраков, которые сортируют мусор! И вы все это подтвердили! Рассказ Марион Сигриддоттир не закрепился в вашем сознании, не передавался из уст в уста именно с этим посылом, хотя, теоретически, мог бы, но нет, для вас это просто «какой-то призрак»! Вы заполнили сорок две анкеты, и никто, НИКТО из вас не придумал этому призраку предысторию или хотя бы окрасил его, чтобы тот выглядел как какой-то чёткий персонаж. Никто не додумался обозвать его хотя бы погибшим моряком или утопленником! Для вас этот слух — это просто какой-то базовый призрак! И все равно вы его передаёте, хотя это скучно! В зале стало как будто даже тише, чем в полдень, когда никого не было. — Таким образом, — объявила Матильда, вспотев, — может быть, некоторым из вас это действительно не почудилось. Вы очень правдоподобно об этом рассказывали, с хорошими аргументами, поэтому вам верили, и слух передавался дальше. Но больше, к сожалению, я ничего не скажу. Мне нужно уже сегодня уехать. Люди открывали рты и не подавали обратную связь. Только Лиза разразилась аплодисментами, и к ней очень быстро примкнула Скру. Спустя минуту их преданные хлопки всосало в себя возмущение. — И что? Это всё? — Закончили там же, где начали! — Подумаешь! — Я думала, Б. Кнокс это юноша… — Тоже мне! ГРАФ! Буря негодования вошла в Матильду сразу в виде головной боли. Она уронила мелок, склонилась, и сумела положить его на место после третьей попытки, пока он плясал в запотевших ладонях. Сотня глаз терзала её возмущением. Она постаралась перекричать их, но её мяуканье потонуло в балагане и поверхностной критике. Матильда подошла к доске и написала огромными буквами «ПЕРЕРЫВ, 5 МИН.» на всех языках, которые знала, и с тремором между пальцев подплыла к столику девочек. — Дайте зажигалку, пожалуйста, моя кончилась, я выйду развеюсь, мне нужно побыть одной, а то я больше не вынесу… Лиза встала и натянула на плечи на куртку. — Хорошо, пошли. Матильда поджала губы, у неё блестели глаза. — Милая, прости, я хочу побыть в одиночестве. Мне нужно ещё немного подумать. Взгляд Лизы стал следующим в цепочке разочарованных взглядов, она присела назад, и кинула зажигалку на стол между собой и Матильдой. Внутри взболталось горючее. — Ну ладно, как скажешь. Я просто хотела помочь. Матильде стало смертельно стыдно. — Прости меня, я не подумала… пошли со мной, милая. Лиза стала непроницаемой. — Нет, нет, побудь одна, если хочешь. Матильда стушевалась и ушла без зажигалки. *** Запах хлорки в уборной смешался с десертными духами Маргариты. На потолке прослеживались сыреющие подтёки, а унитаз и ножку раковины обвили коричневатые нити плесени. Закончив в кабинке, у умывальника она встретила Скру. — О, милая! Ты тоже предаёшь нашу любимую Мати своим невежественным наличием мочевого пузыря? Скру хихикнула, намыливая руки. — Ты смешная, Мати так обычно не шутит! Но вы очень похожи. Маргарита покрасовалась перед зеркалом и решила подкрасить губы. — В принципе, я полностью как Мати, но более классная. Не перепутаешь. Скру ухмылялась и водила по губам кисточкой с серебристым блеском. — Не чувствуешь, что немного перепила? Я уже да. — Да нет… мне надо ещё три раза столько же выпить, чтобы что-то почувствовать. Скру сцепила губы и поводила челюстью взад-вперед, распределяя в них блеск и цепкими пальцами закручивая крышечку. — Я к тому, что тут может быть небезопасно. А мы напились. Придёт какой-то убийца, а мы в хлам. Нам крышка. Маргарита хмыкнула. — Чёрт, ты права, что-то зря мы расслабились. Тогда я больше не пью. Скру опустила ладошку в нагрудный карман, чтобы спрятать блеск, и достала пластинку таблеток. — Хочешь? Они отрезвляют и повышают концентрацию. Скру выломала таблетку себе на ладонь и протянула Маргарите. Пилюлька отливала ядовито-фиолетовым. Маргарита немного нахмурилась. — А что там? Без обид, милая, я стараюсь очень осторожно вести себя с любыми таблетками. Я после нарко-реабилитации. Скру призадумалась. — Они вроде не вызывают привыкания, и они довольно простые. Это почти как кофе попить. — А ты помнишь, что там? Я немного уже разбираюсь. Скру натужно вспоминала. Маргарита виновато улыбнулась. — Прости, милая, я тогда просто не буду больше ничего пить, не хочу рисковать. Может, я и паникёрша, но после всей гадости, которая через меня прошла… Скру подняла кулачок и развернула указательный палец. — Я вспомнила, зум-зум! Там только кофеин, теобромин, теофиллин. — А-ха, звучит не очень страшно, может, тогда правда выпить… — Маргарита задумалась и достала телефон. — Извини, милая, я всё-таки погуглю… — она пролистывала страницы и что-то сочетала в памяти, — ага, то есть это почти то же самое, как если бы я выпила кофе и скушала шоколадку. Хм, неплохо… Маргарита прикидывала что-то в голове, пока Скру не опускала ладошку с таблеткой. — Нет, — сказала Маргарита, вежливо улыбнувшись, — у меня сегодня уже и так перебор с кофеином, я утром аж два капучино выдула, лучше не буду рисковать. Выпей лучше её сама, тебе после водки с соком нужнее. Скру водила скулами, глядя на отверженную таблетку. — Ладушки. Маргарита закончила с помадой, шутливо как бы чмокнула своё отражение и пошла мимо Скру на выход. Скру цапнула её за плечо и за ухо, и с размаху ударила головой об зеркало. — ААА! Маргарита взвизгнула, зеркало треснуло и осыпалось, у неё по лбу потекло много крови. С ресниц падали толстые красные капли, Скру тянула её обратно, чтобы снова вмазать уже не в зеркало, а в корону острых осколков, Маргарита пересилила и вырвалась, сделав беспомощные шажочки назад. Её замедляло головокружение. Скру раскрыла нож и кинулась на неё. Маргарита машинально вытащила из кармана ключи, зубчатым ключиком остановила лезвие, которое могло проломить череп, и тужилась, держа нож на месте. — ЧТО ПРОИСХОДИТ? Скру не ответила. Маргарита была в тупике, за ней была только стена, Скру с ножом была сильнее неё, но Маргарита смогла отвести его в сторону. Скру тут же вляпалась всем телом в Маргариту, зажав её между собой и стеной, вбила ладонь с таблеткой ей в рот одной рукой, и второй направила нож ей под рёбра — ключи выскочили из рук Маргариты, она поймала лезвие ладонью, а второй ухватила Скру за шею и начала методично поджимать сонные артерии, прямо как учили в лагере — если Скру не потеряет сознание, то хотя бы словит собачий кайф или помутнение и ослабнет. — Открывай ротик, — проворковала Скру, нажимая ладонью с таблеткой. Маргарита мычала. Пилюлька продавилась сквозь её губы и врезалась в ворота сцепленных зубов. Маргарита с силой затягивалась, чтобы таблетку не разъедала слюна. Скру со всей дури наступила ей на ногу — полукилограммовой платформой на туфельку, был хруст — Маргарита зажмурилась со слезами и кровью в глазах, спутанных с длинными волосами. От напряжения сводило челюсти, на лбу посреди чёлки зияла кровавая дыра, пальцем ноги было больно пошевелить. Маргарита душила дальше. Скру смягчилась в лице. Маргарита собрала все силы и дёрнулась вперёд, боднув её лбом, лишь бы сбросить с себя Скру — получилось, Скру отнесло назад, нож цокнул о кафель, — но в порыве Маргарита случайно вдохнула таблетку. Сработал глотательный рефлекс. Таблетка скользнула вниз в глотку, и осталась там. Она начала разбухать, как будто растущий пенопласт, и с сиплым звуком перекрыла дыхательные пути. Скру внимательно посмотрела на Маргариту, уклонилась, когда та бросилась с тумаками, и замерла. Маргарита поёжилась, отступила назад, постаралась покашлять, но выдавила только шипящий горловой хрип. В пищеводе подпрыгнула тёплая волокнистая рвота и врезалась в пробку. Скру подошла к умывальнику, чтобы помыть руки и расчесать волосы, хотя зеркало уже ни на что не годилось: всё побитое, похоже на рот акулы, а на зубьях рдела буроватая кровь. Маргарита медленно сползла на пол. Скру подобрала нож и прицепила обратно к шлёвке на шортах. Аккуратно переступила через хрипящее тельце, потянулась к высоко расположенному окну, отворила форточку лезвием и исчезла. *** Матильда отняла руку от зажигалки, схватила сложенную кожанку и с прохладцей ушла. Лиза тяжело выдыхала, опёрлась локтями о стол и хмурилась над стаканом талого льда. В носу щекотали ослабшие испарения водки. Скру сложила лицо на ладони. — И что теперь делать с этой недовольной толпой, зум-зум? — Не знаю. Лиза повернулась на месте и осматривалась. Публика переходила в обычный чванливый барный режим. Неблагодарные остолопы болтали, язвили, опрокидывали бокалы, дули в пену на пиве, марали пальцы орешками и прокусывали селёдку на чёрном хлебе. Хлопнуло три тонны воздуха, будто посреди зала разорвался дирижабль. Пьянчуги утихли. В ушах загудело. Лиза забегала глазами. Откуда-то снизу нарастало шуршание, которое со временем прояснялось, становилось похожим на некомфортный крысиный скрежет и писк, который поднимался из бесконечности и неумолимо, экспоненциально метил сюда. Люди взволновались, завизжали, самые громкие повыскакивали с мест на столы, с пьяной меткостью опрокидывая тарелки. Лиза встала и смотрела под ноги. Скру бормотала: «что происходит». С тектоническим ударом дёрнулся пол, но ни трещин, ни деформаций не оставалось. Горожане орали в ужасе. Густая вибрирующая энергия просочилась сквозь доски — тягучая и неправильная, радиоактивная. Лизины голые лодыжки над сапогами словно вибрировали из-за небритых волос. Странные волны разом растаяли и собрались в один невидимый, но словно бы осязаемый сгусток вибраций посреди зала. Он парил немного выше места, где говорила Матильда. Люди смотрели в эту пустоту, шевелившую конечностями-шарнирами и раздвигающую непостижимый рот. Голос был многократным, неслаженным, слоги были как будто скрученными из разных неподходящих дорожек. — ПО…ЗДРАВ…ЛЯЮ…БОЛЬ…ШЕ…ЭТО…НЕ…ТАЙНА. Горожане метались между тем, чтоб покричать, и послушать. Существо говорило дальше: -ВЫ…МЕНЯ…РАЗО…ЗЛИЛИ…Я…ТРЕ…БУЮ…МЕСТЬ…ЖЕРТ…ВА…ПО.МОЕМУ…ВЫБОРУ… Скру обняла Лизу за локоть и пищала от страха. — Что происходит? Лиза таращилась. — Я не знаю, я не знаю… Существо выпростало одну конечность и повело по часовой стрелке, по головам горожан. Люди под прицелом бледнели и слабли. Оно докрутило почти целый круг, и незадолго до столика девочек начало замедляться. Тыча в Лизу, оно уже заскрипело, и окончательно указало на Скру. Она держала одну руку на сложенном ноже. И это не помогло. Раздался высокочастотный гул, такой, что Лизу подмывало стянуть наушники и оглохнуть, но она жмурилась и терпела. Скру выгнула спину назад и завизжала от нечеловеческой боли. Она упала на пол и скрутилась сохлым калачиком, трясясь и держась за уши. Существо растворялось в воздухе, ускользая в микроскопический вакуум. Его присутствие махом иссякло. *** Матильда вышла на улицу и рыкнула в ветер: — Я НЕ ВИНОВАТА, ЧТО ВАШЕ ВЫДУМАННОЕ ПРИВИДЕНИЕ ТАКОЕ СКУЧНОЕ. На неё накрапывал дождь, тот самый противный дождь, когда зонтик доставать — перебор, но все равно неприятно. Нужно было остановиться на прошлом логическом шаге. «Вот, я доказала, что всем почудилось» — и готово, лодка в кармане. Бенедикт бы так и поступил, просто остановился, купаясь в обожании. А Матильда, дура, взяла и пришла к более умному выводу. И что с ним теперь делать? Или не нужно ничего делать? Арни ведь даст им лодку, как договаривались? Или разочарованно поменяет правила? Заставит выкупить лодку? Это она потянет, наверное. Просто не нужно паниковать, их никто не обманет. Всё в порядке. Матильда бесцельно топталась на месте, тарахтя пачкой с четырьмя последними сигаретами. Очень хотелось курить. В периферии, совсем близко к лицу, вспыхнул огонёк. Матильда отшатнулась. — Скру! Прекрати подкрадываться! Скру ухмылялась. Она накрывала зажигалку ладонью, чтобы уберечь от дождя. — Так тебе нужно, или нет? Матильда неодобрительно на неё смотрела, прикуривая от её огонёчка, и пыхнула в сторону. — Это не Лизина зажигалка. Ты тоже куришь? — Нет, я просто люблю пранки. Матильда устало моргнула. — Ясно. Скру утверждала, что всё это время жила с Альбертом, Бенедиктом и Кирс. В Матильде невольно загорались вопросы — а что с Бенедиктом, а что он делает, а может он про неё вспоминает, — и в то же время она понимала, что любые новые данные о нём её расстраивают и кусают. -… А как вы там уживаетесь все на острове? — бессильно спросила она, уже боясь ответа. Скру пожала плечами. — Как обычно, зум-зум. Альберт что-то делает. Беня кричит. Кирс злится. Матильда сделала большую затяжку. — Славно. Этого было достаточно, чтобы её тревожные шестерни закрутились и заработали не в том направлении; начали придумывать давящие ей в сердце сюжеты. Вместо важной работы, дедукций, индукций и импликаций, что ещё можно рассказать горожанам, Матильда снова тонула в взбудораженных мыслях. Скру смешалась на фоне, как декорация, и молча подавала огонь. Матильда очнулась, когда докурила пачку. Голова позванивала от никотина. — Ладно, милая, пошли уже обратно. Я ничего не придумаю уже, я устала. Просто найдём Арни, извинимся, и попросим поскорее выдать нам лодку. Ох, нам ведь ещё плыть! Матильда развернулась ко входу, но Скру ткнула в неё ноготком. — Нет, постой! Скру зарылась в нагрудном кармане. — Говоришь, ты устала? Хочешь, дам тебе энергетическую таблетку? Она очень действенная совсем не химозная, там только кофеин, теобромин и теофиллин. Матильда заморочено протирала глаза. — Да, конечно, давай, почему нет… С музыкой ветра за спиною Матильды открылась дверь. Скру вынула из кармашка пустую ладонь. — Я забыла, она в другой куртке. — Ладно. Матильда оглянулась — на улицу вышла Лиза, она выученным полусознательным жестом ткнула сигарету меж губ, начала прикрывать ладонью жерло зажигалки перед тем, как зажечь, и остановилась. Сигарета комично вывалилась у неё изо рта. Лиза вылупилась на Скру. — Ты же была внутри. Тебя сшибло. Только что. Скру улыбнулась, стоя между Матильдой и Лизой. — Упс! Проштрафилась! Она огрела Матильду по уху так сильно, что ту отнесло в сторону. Матильда охнула, Скру развернула нож и замахнулась, чтоб бросить его Лизе в лицо, как дротик, но вокруг него намотался браслет. Матильда дёрнула нож на себя, и взмахнула верёвкой, нож улетел с колокольным звоном. Скру вмазала локтем ей в нос и тут же стукнула над животом. Матильда вобрала в себя всю боль, устояла на месте и полоснула плетью. Скру отскочила и ехидно показала на Лизу — дешёвый трюк, чтобы Матильда посмотрела, куда ей нужно. Матильда это проигнорировала, двинулась в наступление, и… — Мати… — пролепетала Лиза. Матильда подалась обратно и посмотрела. У Лизы из-за спины вылезала костлявая ручка с купоросным маникюром. Нож встал перпендикулярно её горлу, и пролез в её шрам как влитой. Из-за застывшего плеча выглянула блондинистая голова — Скру. Матильда заскакала глазами с амплитудой два метра и крайне высокой частотой. Губы дрогнули. — ВАС ДВЕ?! Скру, стоявшая ближе, ухмыльнулась. — Ну, я же сказала — «упс»! Матильда усваивала эту информацию. — Что же, теперь придётся просто жить с тем, что ты всё-таки злая и тебя две. Лиза шмыгнула носом. — Три, ещё одна осталась в зале. Её… с ней что-то сделал призрак. Матильда моргнула. — ПРИЗРАК? — К слову! — воскликнула ближе стоящая Скру. — Что это за призрак, кто-нибудь знает? Матильда стушевалась. — Я ничего не понимаю. Какой призрак? Там появилось… что-то, что все приняли за призрак? — Ты не слышала? — спросила Скру у Лизы за спиной. — Странно! Все так кричали! Лиза поблекла. Нож вылез из шрама и расчёсывал её щеку. Матильда просияла. — А! Точно, я всё поняла! — она сунула руку в задний карман. — Я поняла! Всё ведь так очевидно, блин! Тоже мне, призрак! Обе Скру заинтересованно глянули на неё, а Лиза закрыла глаза — Матильда стрельнула вспышкой. Нож звонко упал на пол, и обе Скру упали за ним. Лиза рванула с места, чтобы бурно обнять Матильду, почти подняв её на руки, и поцеловать её в щёку. — Они страшные! Матильда ухватилась за её локти. — Да! Я знаю! Забирай-ка ты вспышку себе, милая, пусть у тебя хоть что-то будет для самообороны от всяких… гнид! Лиза растрогалась, положила вспышку в карман и чмокнула Матильду в маленький нос. Матильда вскинула оба указательных пальца и одним показала на Скру, лежавшую у их ног. — Дальше! Тащи сюда вторую! Лиза отстранилась и подошла к дальней Скру, взяла её под руки и поднатужилась. — Ух! Она тяжелее, чем выглядит! Там под курточкой как будто только титановые мышцы… Они сложили рядом два одинаковых тела, Матильда переступала над ними размашистыми шагами, конфискуя ножи и выкидывая из карманов пластинки с пилюлями ядов. В одной ячейке таблетки зияла дыра, а на Скру, у которой эти таблетки нашли, были неказистые крапинки крови на куртке. Матильда вздохнула, нет времени думать глубже. — Теперь надо положить их набок, лицом друг к другу, совсем близко. — Ты хочешь, чтобы они, как проснутся, подумали, что целуются? — Почти! Лиза перевернула обеих Скру набок и соединила пинками в спину. Матильда перевела браслет в режим «палка», удлинила до максимума, просунула её под ними, и сделала снова браслетом, который с хлёстким звуком начал обматываться. Две девчонки стиснулись вместе и стукнулись лбами. — Удачного им после этого преследования! — Не жалко тебе так браслет навсегда оставлять? — Если мы сможем уплыть, он уже не понадобится. А если они за нами всё-таки побегут (каким-то образом), как только браслет окажется в правильном радиусе, чтобы его можно было поманить, колечко меня об этом оповестит, и мы будем начеку. — Хорошо, бежим! Лиза было побежала, но Матильда её задержала. — Погоди! А что был за призрак? Что я не услышала? Лиза сглотнула. — Это было жутко. Паранормальщина. Оно было невидимым, но все его чувствовали. Оно просочилось сквозь пол и… заговорило. Оно сказало, что выберет жертву по своему выбору, и как-то…облучило Скру. Она тряслась как будто одержимая. Все бросились к ней, а я убежала. Лицо Матильды стало мраморным. — То есть, я семь часов рисовала граф из данных про то, что ветер толкнул голубя, чтобы он не попал под машину, чтобы потом случилось ВОТ ЭТО? — Да. — РАССКАЖИ МНЕ ВСЕ ДЕТАЛИ. Лиза обозлилась. — НЕТ, МАТИ, за нами пришёл чёртов Шелкопряд, который вдруг наплодил кучу клонов, я думаю, сейчас время смыться. — А «паранормальщина», которая… «облучает» людей, не кажется тебе опасной? Она может так в следующий раз облучить невинного человека! Лиза ткнула пальцем в связанных Скру. — Я, конечно, не математик, но давай-ка посчитаем твою любимую статистику. Вероятность убежать сейчас и остаться в живых, как мне кажется, выше, чем остаться, И выжить, И разгадать загадку. Насколько я знаю, «и» подразумевает умножение дробных чисел меньше единицы, после чего те становятся только меньше! Матильда поджала губы, тяжело было это проглатывать. — Ладно, прости, ты права. Но, погоди,… где моя сестра? Она осталась внутри? — Она ушла в туалет «буквально на три минуточки»… и не вернулась спустя минимум двадцать минуточек. Матильда ахнула. Она вспомнила Скру с недостающей таблеткой. Она суматошно набрала номер Маргариты, прижала трубку к уху и молилась динамикам. Лиза обнимала её, с опаской осматривая лежачих Скру. Гудки выли и выли. Матильда роптала. Лиза ухватила её за плечи. — Я ещё раз повторяю. Сравни вероятности. Сейчас нас лучший шанс убежать и остаться в живых, мы его только расходуем на твои колебания! Матильда заревела. — Но это моя сестра! Моя младшая на три минуты сестра! — Ещё ничего не понятно. Опять же, мы потеряем время, и даже если мы её там отыщем, к тому времени уже точно будем окружены этими психопатками. Может, их ещё больше! И вообще, она сама виновата, что за нами увязалась. Матильда не чувствовала, что что-то выбрала. Всё быстро оказалось у неё позади. С дощатого порога её словно бы смела буйная морская волна, и она уже бежала с Лизой за руки, по улицам, сложенным как будто из кубиков шведского конструктора: с простодушными домиками, флюгерами, редким зайкой в кустах и шепелявыми фонарями. Уже не моросило, но на землю крапала она сама: отрешённо, дрейфуя между мирами, плакала. Они бежали куда-то не туда. Не было сумеречной тарабарщины моря, донимавшего набережную, ветер дул только им в спину, вместо налево они чаще поворачивали направо. — Куда мы бежим? — неуверенно спросила Матильда. — Мы не сбились с пути? Лиза бежала с опережением и тащила Матильду. — Нет, нет, всё правильно, милая, не волнуйся. — Точно? Я думала, мы идём к берегу. Я думала, мы хотим просто запрыгнуть в лодку Арни, которую он нам и обещал, и уплыть, разве нет? Лиза притормозила и вдруг неистово обняла Матильду. Объятие с учётом их спешки продлилось немного долго и стало спёртым, еще немного и оно опротивело. Лизин голос стал приторным. — Мы не поедем на остров. — ЧТО? — Матильда отпрянула. — Я увидела объявление у Арни на стойке регистрации. Какой-то мужчина тут ночевал и у него закончились деньги. Написал, мол, что он на джипе и примет попутчиков до Хёбна, если заплатят ему за бензин. Я взяла его контакт и связалась с ним, договорилась. Он уже ждёт нас на заправке. Матильда пялилась на неё. — Что? — Я созвонилась с ним, это точно не Скру. — Нет, нет, погоди…мы же собирались уплыть. Лиза поджала уголки рта. — Милая. Ну ты подумай, сдался нам этот остров? Матильда возмутилась. — Ты чего?! У нас есть куча причин туда ехать! Твоя безопасность, отнести мальчикам Теорию… — И какой смысл? Чтобы они, как и я, не смогли её прочитать? И вообще, не хочу я на ваш треклятый остров. Не нравится мне ваша компания, все какие-то мутные. С Гильермо Стеллсом и Лёшей уже всё понятно, Бенедикта твоего и так видеть не хочу, про Альберта тоже наслышана: странный, инфантильный и не уважает чужое личное пространство! — Это тебе Лёша сказал? Ладно, допустим, но ты ведь не дружить туда едешь, а ради своей безопасности! — Безопасности? Мы даже не уверены, что парни вообще на острове! Это вообще твоя догадка, а Скру как-то про неё узнала и обманывала нас! Это всё ещё не подтверждено! Да и вообще, я уже знаю, как за себя постоять, и ты со мной, больше мне ничего не нужно. Матильду будто снова омывало волной, она становилась бессильной. — Но ведь… но ведь… Лиза гладила её тылом ладони по линии лица. — Я думаю, тебе правда лучше туда не ехать, милая. В конечном счёте, единственное, ради чего ты туда так тянешься, это Бенедикт. Верно? Матильду ударило током. Это правда. Лиза понимающе улыбалась. — Я знаю, ты сомневаешься, ты мечешься, ты как будто хочешь с ним хорошо поговорить. Но на самом деле где-то внутри ты просто хочешь с ним помириться, как-то отменить то, что он отвратительный, и сойтись с ним обратно, верно? Матильда бессильно пошевелила губами, и Лиза придавила их большим пальцем. — Ты же понимаешь, что этого никогда не случится? Ты хочешь это наконец-то понять? Матильда кивнула. — Лучшее, что ты можешь для себя сделать, это просто никогда с ним не контактировать. Этот мудак, после всего, что он с тобой сделал, не достоин ни капельки твоего внимания. Матильда кивнула. Лиза улыбнулась, взяла её за руку, и бегом утащила дальше. — Я очень рада, что ты начинаешь понимать. Они неслись по спящему городку, мимо них красно-синим мигнула скорая, завернули в куцый скверик, чтобы сократить путь, понеслись сквозь детскую площадку, а там, качаясь на подвешенном колесе, оказалась она. — Зум-зум. Скру спорхнула на песок с ножом наготове. Матильда притормозила, Лиза нашарила вспышку. — Второй раз это не сработает, — предупредила Скру. Матильда не сводила с неё взгляд и проверила камень на перстне — он застрял и не нажимался, значит, две другие ещё далеко. — Прямо сейчас я не хочу драться, — сообщила Скру, — давайте поболтаем. Лиза огрызнулась: — Ты хочешь потянуть время! — Да. Но, вообще, я хочу много чего одновременно. Так вы поняли или нет, что за призрак меня так пришиб? Лиза удивилась: — Так это тебя он… облучил? Как ты выбралась? На тебе же было внимание целого города! — Ну, не меня, другую… неважно! Вы поняли, что это? Потому что я нет. Лиза фальшиво хохотнула. — Ещё чего! Мы не будем вести с тобой диалог! Может, ты вообще морочишь нам голову. Скру приложила блестящее острие к уголку её хитрой ухмылки. — А может это ты морочишь нам голову, Лиза? Лиза фыркнула. — Начинается! Манипуляторские инсинуации чтобы поссорить нас с Мати! Матильда смутилась. Скру потянулась, похрустев позвоночником. — Да, манипуляторские, да, чтобы поссорить, но не инсинуации, Лиза! Мы уже поняли, что это сделала ты. Потому что ты так уже делала. Матильда вслушалась, невольно впитывая каждое слово, как золотую достоверную информацию, но приготовилась, что всё-таки это враки. Лиза всё отрицала. — Враньё! — Вся мистика с привидением почему-то была исключительно аудиальная…звуки, вибрации… и Матильда на улице это не слышала… как будто кто-то умеет силой мысли создавать звуки, которые существуют только для присутствующих. — Враки! Мати там не было, ты можешь что угодно теперь утверждать! Там просто звукоизоляция нормальная! Скру не слушала и раскачивалась: — В автобусе из аэропорта Валенсии Сёри почему-то стало плохо…рядом с тобой. — При чём тут я? Вы сами по какой-то своей причине сделали так, чтобы ему стало плохо, а теперь приплетаете это ко мне! — Хочешь пойти ещё раньше по хронологии? Лиза на секунду замолкла. — Куда дальше? О чём ты? Скру вскружилась от удовольствия. — Мы всё нашли! Мы умные! Мы тоже немного детективы! — Вы обманщики! — Антон Сидоренко и его крайне загадочная смерть… Лиза расплакалась и взревела: — ЭТО НЕПРАВДА! ТЫ ГОВОРИШЬ ПОЛНУЮ ЧУШЬ! Не смерть! Просто сильная травма! Ему было лучше уже через пару дней! Правда! — её голос дрогнул, с него спали щиты. — Я клянусь! Матильда остолбенела. — Лиза… Лиза её обошла, и в грозном заплаканном лице, подёрнутом чернильными волосами, отобразила всю обиду и злобу. — Ты сделала большую ошибку, гнида. Скру неловко улыбнулась. — Ладно, это было ожидаемо. Скру взвинчено выпучила глаза, скривила пальцы, забила ладонями уши, зажмурилась, согнулась пополам. Она раззявила рот, так, что из него потекла слюна и было видно одновременно жилы на дёснах и выпрямленный язык. Язычок мотало от крика, но крика Матильда не слышала. Она могла уловить всё остальное, что звучало во всём мире вокруг, даже беспробудных далёких чаек, шёпот листьев, но не Скру, когда та визуально однозначно кричала. Матильда бледнела. — Лиза… Скру начала косить глазами и странно изгибать без того нелепые спичечные руки и ноги, как шарнирная кукла. Она как будто надеялась, что с оттоком крови по телу боль тоже немного разойдётся, отвяжется. Матильда замерла и не могла отвести глаз. Она догадывалась, что будет, если Лиза пойдёт до конца, но не находила сил её остановить, да и не знала, стоит ли. Лиза закончила — Скру плюхнулась на пол, без сознания. Матильда и Лиза смотрели на неподвижное тело. Матильдины губы словно набрали в весе, у неё не получалось раскрыть их. Лиза плакала. — Я так и знала! Я так и знала! Всё как всегда! Раньше у меня получалось это делать с теми, кого я хоть чуточку поняла, а теперь это просто прёт из меня! Матильда смотрела на изувеченную Скру, тонущую в песке. — Она жива? … — наконец спросила она. Лиза на неё уставилась, обиженно и свирепо, и заорала так, что её голос на секунду стал низким и раздвоенным, как в обработке. — «ОНА ЖИВА»?! Это всё, что ты решила сказать? Ты опять сочувствуешь всяким гнидам вместо того, чтобы послушать меня?! Всё с тобой понятно, я так и знала, тебе плевать на меня! Матильду давно уже, заплатами, окутывал паралич. Сейчас она застыла окончательно. Лиза, вся в слезах, пихнула себе в рот сигарету, накрыла зажигалку ладошкой, и чиркала, вызывая огонь. У неё не получилось зажечь с третьего раза, и зажигалка выскользнула из рук. Она выплюнула сигарету в траву, ударила кулаками об пол, и сопливо ревела. Всё скашивалось, дальше и дальше, мир оборачивался под голландским углом. В какой-то размытый момент Матильда и сама потеряла сознание. Скорее всего, Лиза выстрелила в неё вспышкой. Это случилось через секунду после этого, чикнул топаз на колечке — Скру приближались. *** Трава щекотала барабанную перепонку и колола белую шею, пахло грунтом. Матильда лежала на боку, врезавшись тазовой костью в плоскую зажигалку, которую бросила Лиза. Глаза приоткрылись на миллиметр, тёмная картинка мигала под бахромой ресниц. Прямо перед её лицом, освещённый с разных ракурсов, как натюрморт, распластался браслет. Он был изорван на клочья, похожие на подстроганные карандаши. Сразу за ним были тонкие ноги. Матильда не открывала глаза сильнее и не шевелилась. Это было четыре Скру. Они уже были в разной одежде, разных тёмных очках, париках и помадах, но уличить их было нетрудно по росту, комплекции и форме лица. Они не говорили между собой, только собрались вокруг Матильды неполным кольцом, наблюдая. — Мы поняли, что ты проснулась, у тебя зашевелились зрачки. Вставай, зум-зум. Матильда тягостно поднялась на локти, села, и накрыла зажигалку бедром. — Что вам от меня нужно? Вы не убили меня и не… я не знаю, чтобы сделать из меня робота вы, наверное, рассчитывали меня усыпить. — Слишком много телодвижений, — отсекла Скру, Матильда с трудом фиксировала, какая, да и была ли разница? — Мы предлагаем, чтобы ты сказала координаты острова, и мы тебя не пытали. — Фу, как пошло! Мы в жилом районе, я начну кричать, и люди вызовут полицию! — Вся полиция, доктора и вообще весь город сейчас заняты тем, что посреди твоего детективного выступления появилась какая-то нечисть, вселилась в бедняжку Скру, и потом она вообще взорвалась и стала кровавой горкой! Матильда вспомнила. Сёри об этом ей говорил, о маленькой бомбе внутри. — Ясно. Ладно. Ну, не переживайте, у вас… много запасок. — Иу, оскорбительно, — заметила Скру. Матильда мотнула головой. — Я предупреждаю, что пытать вы меня будете долго, я долго готова молчать. Рано или поздно люди пойдут домой и увидят, что вы тут со мной делаете. — Нам ничего не мешает вырубить тебя, перетащить в какой-то сарай и продолжить там. Мы это не успели сделать, потому что переодевались и красились. Качественный контуринг делает из тебя другого человека, зум-зум! Матильда сидела, зачем-то пряча от них зажигалку, последнее подобие оружия у неё на руках. Впрочем, нет, в заднем кармане ещё был баллончик слезоточивого газа. Но их-то четверо, они быстрее, они сильнее и может даже умнее. Это тупик. — Что вы сделали с моей сестрой? — Убили таблеткой. Она задохнулась и умерла с признаками приступа астмы. У Матильды всё потяжелело перед глазами, ладони проседали в грунт. Не стоило это спрашивать. Так она хотя бы не была смертельно отвлечена и не повесила бы на себя новую, баснословную, астрономическую ношу вины. Она всплакнула. — Мари…это всё из-за меня…это я виновата. Я бесполезный, ужасный человек, я всё делаю только хуже… — пробормотала она, — просто пропустите пытки и убейте меня, я уже просто не могу… Скру недолго подбирали слова. — Нет. Говори координаты. У тебя нет выбора. Матильда всхлипнула. Второй мыслью было то, что они бесстыдно ей врут, и Маргарита в порядке. Она на это надеялась и остановилась на этой гипотезе, пока не получит все доказательства обратного. — Ладно. Как мне их вам сказать? Одна из Скру вынула телефон. — Ты говори, а я записываю. Матильда произнесла по цифре оба набора символов для широты и долготы. Скру твёрдо кивала, набирая. — А теперь повтори, я проверю, не допустила ли ты ошибку. Может, специально. Матильда проговорила опять, делая ветхий шажочек через каждую цифру у себя в памяти, и подавая её, как на горящем подносе. В долготе она сменила три цифры посередине на те же самые, но от каждой отняла единицу, в широте четыре последние сделала больше на три, с учётом, что семь проецировалось на ноль, восемь на один, и так далее. Эти махинации были хитрыми, но новая точка была бы всего в паре километров от настоящей. Общее число долготы перед запятой она сделала на единицу меньше, чтобы сместить точку подальше, на несколько десятков километров. Большая махинация сбила бы их с курса окончательно, а более маленькие припорошили настоящее число, чтобы они, часом, не начали обыскивать всё по одной широте или долготе и не наткнулись на верную метку. — Окей, благодарю, — сказала Скру, пока выбивала координаты и делала в телефоне что-то ещё. — А теперь мы пошлём туда дрона и проверим, соврала ли ты нам. Он шустрый. Матильда сдержала равнодушное выражение лица. Она хотя бы выиграла время. И утомлённо хмыкнула. Даже если остров будет обнаружен, она не уверена, что парни спрятались там. Может, они вообще сидят в Ульме. В кармане завибрировал телефон, осветив рукав кожанки дефолтной голубизной. Скру не заметили. Это могло быть что-то важное. Матильда сомневалась. Посмотрит в экран, и Скру просто его конфискуют. Вместе с телефоном в кармане была пустая пачка сигарет. — Можно я покурю? — спросила Матильда. Все четверо бдительно надзирали. — Можно. Матильда достала пачку вместе с телефоном, пачкой наружу, надеясь, что это выглядит естественно. От передвижений в воздухе телефон снова зажегся, и обелил её шею. Они заметили. — Отдай, — приказала Скру. Матильда прочла сообщение, а оно оказалось от Маргариты: «Беги к яме для скейтбордов (она у тебя позади) и прыгни туда спиной, не глядя, будто знаешь, что делаешь». Скру вырвала телефон из рук и читала, другие три уже пошли на Матильду. Она тут же вскочила с зажигалкой, распылила на всех них слезоточивый газ (попала в двоих), сочетанием зажигалки с баллончиком подожгла вокруг себя траву и удрала. Три Скру почти не замедлились — больше всего их задержало удивление — было слышно, как они просто обходят пожар и бегут за ней, быстрее, чем она. Яма для скейтбордистов, похожая на бетонный слепок огромной гусеницы, находилась далековато, ноги двигались сами, неудержимо и прытко. На автомате Матильда зажала колечко, призвать разбитый браслет, и услышала, как трудолюбиво трепещут поломанные обрубки. В трёх метрах от ямы, одна из Скру в прыжке её цапнула и опрокинула на пол. Матильда брыкалась и вырывалась — благо, её поймала та, у которой она уже забрала нож. Прямо перед лицом, в сантиметре от носа, в траву встрял другой нож, Матильда онемела. Другая Скру подняла его, со штришками грязи, и держала лезвием вниз, покачивая, как маятник, чтобы уронить Матильде на глаз. Нож выбило из её руки, он отлетел на десять метров в бетонированное ущелье, и цокнул в новой акустике. Саму Скру тоже что-то мощно толкнуло, и она упала на землю. — КИ-АЙ! Вторую Скру сбили с Матильды ударом ноги, Матильда перекрутилась на месте и уже видела, как Маргарита, запыхаясь, вступила в бой. — Мари! Ты жива! — возрадовалась Матильда, взбираясь на ноги. — Цвету и пахну! Маргарита, с перевязанным лбом, сцепилась со Скру. Матильда оглянулась на двух остальных — те почему-то мешкали, их лупили какие-то невидимые пластинки, они уворачивались, но все равно ухали и скакали, будто от нападения слепней, приближаясь сюда — другая Скру смачно потянула Матильду за волосы и снова замахнулась ножом. Матильда ахнула, почувствовала, что браслет собрался у неё в руке, как новенький, выдернула им нож и полоснула Скру в челюсть, та отпустила волосы. Они начали обмениваться чередой эквивалентных ударов и блоков. У этой Скру были красные слезящиеся от газа глаза, но ей как будто это почти не мешало, она только немного медлила. Матильда зафиксировала, что Маргарита толкала другую Скру к яме, и переняла ту же тактику, но та тоже это заметила и отходила в сторону. Матильда отдалилась, сменила позицию и снова атаковала огнём, уже не землю, а угрожающе закрутила куцым желтоватым столбом прямо перед носом противницы, пока не кончился газ. Скру отпрянула, и с криком стукнувшись затылком об скользящую поверхность, покатилась вниз. Вторая упала за ней. Матильда обернулась и заметила, как ещё одна Скру запустила нож ей в лицо, но прямо напротив носа он стукнулся об твёрдый воздух и упал. Две другие Скру бросились в атаку, и снова получали незримые тумаки. Матильда подскочила к одной из них, поймала браслетом запястье, дёрнула её на себя и в мощном взмахе опрокинула в яму. Над последней Скру образовались две чёрные, эбенового цвета руки, взяли её за подмышки, подняли в воздух и сбросили в общую насыпь. Матильда заглянула в омут с клонами. Он не был глубоким, они бы с лёгкостью вылезли даже поодиночке, но застревали. Их руки и ноги прибило к округлым стенкам чёрными дужками-наручниками, они жали и тужились, но выбраться не могли. Матильда запыхалась. Пронесло. Маргарита надрывно дышала тоже, хватаясь за сердце. — Ты жива! — повторила Матильда. — Цвету и пахну! — радуясь, повторила Маргарита. — Что случилось, милая? Что вообще происходит? Что это такое летает вокруг? Ты что, подружилась с городским призраком?! — КРУЧЕ! Я с ним бухала! — Она со мной не бухала, — поправил голос из воздуха: мужской, ровный и галантно-очаровательный, но чего-то в нём как будто не доставало, — я обработал её рану водкой и она допила её из горла. А я не могу ничего пить, потому что я искусственный интеллект с физической оболочкой. У меня нет внутренних органов. Маргарита умилённо улыбнулась. — Шварцберт! Я же пошутила! — Пожалуйста, послушайте, я обращаюсь ко всем. Шутите реже, я этого ещё не понимаю. Из-за этого происходят неприятные для меня социальные ситуации. Пластиночки воздуха начинали темнеть и собираться в заметные кластеры. Между Матильдой и Маргаритой из миллиарда частиц выстраивался мужской торс, высокий и стройный; он был одет в обтекаемый матовый чёрный костюм, покрывающий всё тело от пяток до нижней челюсти. У него был чёрный маллет до лопаток и очень знакомое лицо. — Ты же Альберт! — ахнула Матильда. — Нет, я Шварцберт, — уточнил он. Матильда всматривалась в мелкие штришки его черт лица, такие как разрез глаз, глубина скул и ширина носа. Нет, он симпатичнее, чем Альберт. — Ну, по крайней мере, ты очень-очень похож! Вы как будто братья! — Моё лицо нужно было смоделировать на основе какого-то имеющегося, и путём голосования было решено, что делать мне лицо Бенедикта — это ужасная идея. Мне важно уточнить, что Альберт сам с собой проголосовал. — Да, лицо Бенедикта — это отвратительно, — горячо согласилась Матильда, краснея. — Постой, то есть, я угадала? Альберт и Бенедикт сейчас на острове? И Альберт там тебя сделал? — Это правильно. — У МЕНЯ ВСЁ ЕЩЁ КУЧА ВОПРОСОВ! Объясни мне всё! Шварцберт загрузился. — Что «всё»? Пожалуйста, уточни. Я не понимаю. — Ах, прости, милый. Маргарита закинула руку на шею Шварцберта. — Короче! Скру затолкала мне таблетку в горло, и я начала задыхаться. Прилетел Шварцберт, вытащил из меня таблетку своими микро-пластиночками, потом у нас случился один эпизод, и мы теперь самые настоящие друзья. Матильда медленно моргнула. — Ты блевала, а он держал волосы? — Именно! И обработал мне ранку. Потом, когда мне стало лучше, мы смылись из отеля и поспешили к тебе на помощь. Там сейчас такое творится… — Да, да, мне уже рассказали Скру. А зачем мне было прыгать в яму? Именно спиной? — А, ну… — Маргарита смутилась, — жалко, что у тебя не получилось. Ну, ты помнишь же, что Бенедикт постоянно в конце выпрыгивает в окно, будто знает, что делает, и каким-то образом каждый раз это получается неожиданно. И каждый раз его что-то ловит. Каждый раз! Ну, ты знаешь. Матильда набычилась. — Да. Знаю. Когда он последний раз так при мне прыгнул, я осталась в плену. — Так вот, — продолжала Маргарита, — я подумала, что, если бы ты тоже так прыгнула, и Шварцберт бы тебя внезапно поймал, чтобы ты эффектно не упала, это бы продолжило мысль, которую ты сегодня уже начала. Матильда моргнула. — Ага. «Мысль». — Да, ты уже начала мысль, что без Бени ты тоже хороший детектив, а это продолжение мысли, что, мол, ты… тоже умеешь пафосно прыгать. Это бы психологически поставило бы для тебя точку. Что ты ничуть не хуже него. И тебе он не нужен. — И что? Не прыгнула. Точка не поставлена, значит? Маргарита подмяла рот. — Ну, да. К сожалению. Гештальт, получается, не закрыт. Матильда саркастично качала головой. — Жаль. Что же мне теперь делать! У Шварцберта сделалось ненатурально-хмурое лицо. — Я вас не понимаю. У меня не получается найти логику. Это опять сарказм? Я не чувствую себя частью вашей социальной группы. Я в растерянности. У Матильды защемило сердце, она приобняла его за локоть. — Милый, прости, я забыла! Ах, ты бы подружился с Рекви. И погоди, у меня ещё один вопрос к тебе: как ты вообще здесь так вовремя оказался? Ты часто ошиваешься в городе? — Я иногда прилетаю в город чтобы наблюдать за людьми. С этической точки зрения, я подслушиваю, но я не запоминаю саму декодированную информацию, которую они друг другу передают. Я только обучаюсь у них мимике, интонации, семиотике. Я собираю очень много данных и на их основе формируюсь сам. Пару раз, вероятно, я поступил неосмотрительно, и меня заметили. А сегодня Альберт увидел, что в группе города все пишут, что приехала какая-то сыщица насчёт меня разбираться. Его это встревожило, и он послал меня понаблюдать. Когда я заметил умирающую Мари, приоритет справедливости превысил приоритет скрытности, и я её спас. Это ответило на твой вопрос? — Да, милый, большое спасибо. — А теперь у меня вопрос! — сказала Маргарита, обратившись к сестре. — Где твоя подружка? Матильда поблекла. — Ах, Лиза… она… у неё, как оказалось, всё-таки есть…странная способность. Это она сделала того «звукового призрака». И она сбежала. Уже, наверное, уехала на джипе… или её убила ещё одна Скру! Или она сама её убила! Ах! — Что? Матильда отстранилась и начала набирать номер Лизы. У неё потряхивало ладони. Маргарита гладила её по плечу. Шварцберт спросил, приемлемо ли ему тоже начать гладить Матильду — Маргарита выдавила улыбку и покачала головой, приговаривая, что это необязательно, и он может вообще не вмешиваться. Три гудка пропищали, затянулся четвёртый, пятый, звонок дошёл до предпоследнего… — Алло, — сказала Лиза. — Милая! — защебетала Матильда. — Ты в порядке? Где ты? — Я… я спряталась. Тут, недалеко. Тут какая-то заброшенная антикварная лавка, тут было открыто. Почему ты позвонила? — Милая, я беспокоюсь о тебе! — Обо мне? Удивительно. Я же монстр. Я видела, как ты на меня смотрела, когда я приглушила одну из Скру. Как на чудовище. Как будто это она заслуживает эмпатию, а не я. — Я не думаю, что ты чудовище, правда. Давай я приду за тобой, и мы поговорим, хорошо? Лиза не сразу ответила. — У меня из-за тебя случилась паническая атака, когда ты позвонила. Матильда заткнулась. — Лиза, прости меня… — Ладно, не важно. Ты можешь прийти. Мы поговорим. Я пошлю тебе адрес. Лиза бросила трубку, и Матильдина рука с телефоном повисла. У неё давно уже кончились силы. Она даже не могла как следует посочувствовать и устыдиться за то, что доводит Лизу до такого стресса. В глазах накалились слёзы, уже как будто полупустые. — Мати! — воскликнула Маргарита, держа её под руку. — Что случилось? Матильда не смотрела в глаза. — Я довела её до панической атаки. Тем, что позвонила. Это не первый раз. В прошлый раз из-за меня она порезала вены, опять… Маргарита вылупилась. — В смысле «довела»? В смысле «опять»? — Я… я слушала её песню, «Love you just a little too much» … оказалось, что это песня про её очень плохой жизненный опыт, и слушая её, я отношусь к нему как просто к красивой вещи… её это сильно ранило. А теперь… я не знаю, что теперь. Я же просто позвонила и уже виновата! Маргарита взяла её за плечи с нажимом. — Так, милая, буду честной, мне со стороны не очень понравилась ваша дружба, но я молчала. Мол, окей, как знаешь. Но это уже серьёзно. Ни на какой остров вы не едете. — Мы и не едем! — жалко согласилась Матильда, смахивая с себя руки сестры. — Мы уже решили, что сбежим на джипе в Хёбн, а потом — как пойдёт… Маргарита прытко закачала головой, как заведённая. — Нет-нет-нет! Лизе нужно в больницу! А тебе, откровенно говоря, нужно к психотерапевту! Матильда качала головой почти решительно. — Лизе нельзя в больницу. Она там уже была. Много страшного рассказала. Её там очень халатно лечили… — Так мы её отвезём в другую больницу, хорошую, где я лечилась! Вот, смотри, цвету и пахну! Там она будет в безопасности, туда всяких Скру не пускают. Матильда кусала губы. — Не знаю. Маргарита смотрела исподлобья и вразумительно говорила: — И, самое важное, я думаю, вам нужно тихо, уважительно разойтись. Она нехорошо себя с тобой ведёт. Матильда вспылила. — Что? Нет! — Она манипулирует твоим раздутым чувством вины. Ты нарушаешь какие-то правила, о которых даже не знала, и постоянно в чём-то виновата! — Ты просто её не понимаешь! Она от всего защищается, потому что привыкла, что со всех сторон её все атакуют! Её порезали, её лишили голоса, её били, её никто никогда не понимал, и от этого она ещё и оглохла! Ей просто нужно приятие и поддержка. — Да, это классно, что ты заботишься о ней, но в сухом остатке ты ей не помощница, а девочка для битья! У тебя нет сил позаботиться даже о себе, элементарно написать своей семье, что ты в порядке, и ты пытаешься удержать на руках человека, который режет себе вены? Серьёзно? Матильда хлопнула ртом. Маргарита протяжно вдохнула, и выдохнула. — Ты просто не хочешь её оставлять, верно? Ты привязалась? Ты танцуешь под её дудку, потому что не хочешь её потерять? Матильда понуро кивнула. Маргарита горько улыбнулась. — Давай честно, ты просто боишься одиночества. Матильда вздохнула. — Ну, допустим, и что? Это нормальный человеческий страх. Маргарита усмехнулась. — Есть минутка, чтобы я рассказала кое-что, что лично мне кажется обалдеть каким умным и проницательным? Матильда раздражённо пожала плечами. — Валяй, младшая сестра. Маргарита выпятила язык. — Бе-бе-бе! Так вот. Знаешь, летом, пока ты совсем не интересовалась своей семьёй, у меня был очень чудесный молодой человек, Тристан. Я не знала, что так правда бывает, но, даже едва зная друг друга, мы заканчивали друг за другом предложения. У нас полностью совпали интересы, взгляды, характер, чувство стиля… я ни с кем в жизни не чувствовала такую сильную синхронизацию, а ведь у меня есть сестра-близнец! Мы снимали студию с инструментами вместе, импровизировали до трёх утра и засыпали в обнимку на ветхом диванчике за барабанной установкой. Это было лучшее лето в моей жизни. Он был чуткий, умный, отзывчивый, мы ни разу не ссорились. В последний день августа он меня бросил. Ему самому было жаль. Он очень долго меня обнимал и прошептал, как будто на прощание, что у меня очень низкая самооценка. Что я намного красивее, умнее и талантливее, чем я думаю. Матильда уставилась. — Почему он ушёл? Почему он тебя так бросил? — У него биполярное расстройство. Мы сошлись, когда у него была мания, и она просто закончилась, как и все чувства ко мне. Это жизнь. Такое бывает. Матильда немного помолчала. — Мари, я не знала, мне жаль. — Пустяки, милая. Мне уже все равно. Я не для этого рассказала тебе это. Просто, когда мы были вместе, я была очень счастливой. А когда я приходила от него домой, я снова оставалась одна, и мне было плохо. Дурно. Я вспоминала, как мне было плохо в той нарко-драме, в судах и больницах на первых порах. Я день мариновалась сама в себе, опять шла к Тристану, и мне снова было замечательно. Со временем я начала чувствовать, что я одна, даже рядом с ним. Мне ни капельки не помогло быть с правильным, самым лучшим и отзывчивым человеком на свете. И я поняла: я всегда была и буду одна, даже в самой шумной весёлой компании, даже с самой идеальной второй половинкой. Будут лучшие вечеринки в моей жизни, я буду давать концерты и отправляться в путешествия, но каждый раз, в итоге я буду приходить домой и ложиться в постель совсем одна, пусть даже на второй половине будет кто-то лежать. Нужно просто как-то прийти к тому, что это хорошо, а не плохо. И перестать бояться, что без другого человека меня станет меньше. В глазах Матильды лучились слёзы. *** Матильда шла, разминая челюсти. Она была переполнена. В ней вихрились косматыми урывками воспоминания, данные. Её мысли растекались в нечеткий, тысячепалый граф. Она начала ясно многое помнить; собирала тесёмки, сочетала, отвергала, переосмысливала. Она попросила Маргариту не идти за ней, а Шварцберта не следить. Все равно им лучше было остаться охранять Скру. Она вошла в антикварный магазин, и ориентировалась в потёмках браслетом, как тросточкой. Лавка смотрела наружу объёмной витриной, но её это не освещало. Были видны синие лоскуты улицы и только чёрно-голубые контуры нежеланных драгоценностей, ближе всего повёрнутых к свету: пошарканной мебели, прогнивающих книг, фарфоровых кукол с надтреснутыми носами, картин в облупленных рамах с закопчёнными стёклами. Там жило своё персональное, пыльное анисовое амбре. Лиза всхлипнула где-то глубоко в мокром холодном чреве магазина. — Мати? Матильда ступила вперёд. — Лиза, милая, нам нужно поговорить. Лиза долго не решалась ответить, а когда подала голос, он был тонким, розоватым, угрюмым. Обнажённым. — О чём ты хочешь поговорить? — Мне… мне очень трудно это всё выдерживать. Я думаю, нам с тобой не стоит сбегать на джипе. Я думаю, это плохая затея. Более того, я больше так не могу. Лиза почти мяукнула: — Ты бросаешь меня? — Нет, — сказала Матильда, — ни в коем случае. Тебе нужна забота и помощь. Я предлагаю, чтобы мы с Мари отвезли тебя в психиатрическую больницу. Она сама там лечилась, это хорошая больница, и она очень хорошо охраняется. Тебе дадут всю нужную опеку и медикаменты. Я буду тебя навещать. Ты согласна? Это звучит для тебя разумно? Лиза выдохнула, голос уже созревал и позванивал. — Нет. Признаться честно, это звучит отвратительно. Мы уже договорились о другом. Ты просто меня кидаешь. Матильда это обработала, набрала грудь спёртого воздуха и ответила. — Я не кидаю тебя, я буду с тобой. Я просто поменяла решение. Тебе правда нужна психологическая помощь, терапия, таблетки, иначе тебе будет становиться только хуже. У меня этого нет. И прямо сейчас у меня нет сил о тебе заботиться. — Они же были. Почему ты мне врёшь? Буквально сегодня утром всё было хорошо. — Прости, но всё не было хорошо, милая. Прости, что я не могла сказать это раньше. Лиза думала. Матильде стало не по себе физически. В ушах появился несуразный чуть слышный звон. Лиза противно заклекотала: — Ты врешь! Ты просто мне врешь! Всё было в порядке! Ты просто увидела, что я чудовище, и хочешь меня запереть! — Это неправда, Лиза! — Ты такая же, как и они! Ты говорила, что я самая лучшая, ты говорила, что любишь меня, а теперь — один мой косяк, в котором я даже не до конца виновата, и снова всё то же самое! Ты просто меня кидаешь! Она рыдала. — Тебе на меня совершенно плевать! Ты только и думаешь, чтобы добраться до своего любимого Бенедикта, а я для тебя всего лишь средство, чтоб выплакаться! Ты такая же, как все они! Матильда была возмущена. — «Они»? То есть, ты говоришь, что я такая же, как все твои уроды-бывшие, которые тебя били? Лиза набралась решительности. — Да. Я так говорю. Это почти то же самое. Матильду болезненно замутило. В ушах зазвенело, как при наборе высоты в лифте или самолёте, Матильда сглатывала, но становилось только хуже. Галлюцинации визга, который начинался у неё прямо в затылке, от его силы и противоестественности начинало подташнивать, крик словно вибрировал в позвоночнике. На фоне погрома журчал Лизин голосок: — Мати, почему ты так со мной поступаешь? Я же старалась, я же всё для тебя делала, почему ты не старалась взамен? — Я старалась, я была… — Матильда кашлянула клубком слюны и схватилась за уши. — Почему тебе на меня так сильно плевать? Матильда свалилась с ног. *** Матильда свалилась с ног и ударила кулаками о ребристый кремовый кафель, вопя и рыдая. В проходе в кухню подбоченился Бенедикт. У Матильды была истерика. — Почему тебе на меня так сильно плевать? Я столько из-за тебя пережила, я едва вообще выжила, а тебе даже не стыдно! Бенедикт не дрогнул ни одним мускулом. — Потому что я ни в чём виноват. Очень жаль, что вас схватили, Матильда, но это не моя вина. Так просто получилось. Матильда гнула пальцы от злобы. Ей хотелось чертыхаться, уничтожать всю посуду, изорвать её любимые шифоновые шторы, и в то же время, она чувствовала, что это было бы представление. Ей просто хотелось ему сообщить, насколько ей больно, чтобы он наконец-то всё понял… В кухню вошёл Бим и в своем обычном полусне пошаркал в тапочках до шкафа с печеньем. Почти наступил на Матильду и каркнул. — А! Ой! Я мешаю. У вас какой-то драматический момент? Матильда встала с пола и села, пряча лицо. Она как будто бы чувствовала наготу. — Да, Чаклс, — процедил Бенедикт, — ты можешь просто забрать всю пачку в свою комнату, чтобы не брать по одному прянику за раз и не прерывать наш драматический момент раз в четыре минуты? — Тогда я буду только подслушивать, а как я буду подглядывать? ОЙ. Бим забрал на руки хрустящий мешок пересушенных пряников, как мягкую игрушку, и смылся. За ним стукнула дверь. — Тебе на меня совершенно плевать! — заорала Матильда. — Почему ты так со мной поступаешь? Я же старалась, я же всё для тебя делала, почему ты никогда не старался взамен? Он был холоден и невозмутим. — Я вас ни о чём не просил, и я вам ничего не должен. Вы живёте в каком-то своём мирке, где всё работает как автоматические транзакции добра, и все кому-то что-то обязаны. Это так не работает, Матильда. Я не буду делать то, чего мне не хочется. Всем этим вашим выступлением вы только насильственно навязываете мне свою точку зрения. Это, как минимум, неэтично. Матильда ревела. Он минуту молчал, потом заговорил снова: — Матильда, хватит. Вы просто себя жалеете. Я думаю, если я вам настолько сильно не нравлюсь, вы просто можете съехать. *** Матильда свалилась с ног. Вокруг бушевала какая-то музыка, прямо перед ней будто бы невидимый пианист шевелил гигантскими полосатыми клавишами, а следом бурлила виолончель и другие разные красивые звуки, которые тяжело было интерпретировать. Она хваталась за уши, будто это хоть немного могло помочь. Взревели гитары, басы вызвали землетрясение, рой скрипок вгрызался в её нежные уши, вокал держал одну высокую ноту. Подступало крещендо. В лучшем случае Матильда должна потерять сознание, в худшем — медленно умереть либо от громкости, либо от перегрузки мозга. — Как смешно, я всё это время была права! — декламировала Лиза, говорящая отовсюду, даже изнутри. — Ты точно такая же, как твой ненаглядный Бенедикт! Матильда набрала лёгкие воздуха и выпустила шипящее, угнетённое Лизой подобие крика. — Может, мне правда стоило бы! Музыка испарилась, партия за партией, за секунду. Выстлалась тишина. Матильда вдруг с силой встала на локти, и, немного шатаясь, полностью поднималась, как растущий цветок. По всему телу растекались болезненные отголоски, ломило шею, а в голове словно проели дыру. Она подсветила пространство перед собой телефоном. Лиза сидела на полу, как загнанный зайчик, обнимая колени. Половина лица была затянула свитером. Матильда стояла прямо, сжимая одну руку в кулак. Она уже не слышала музыки. — For your information, I am a détective myself. Чтобы не слышать музыку, достаточно было снять наушник. Это никакая не паранормальцина, просто сочетание более мощной технологии наушников, которую носила Лиза, и мозга, который может вообразить себе сотни звуков одновременно. Лиза оторопело смотрела заплаканными глазами. Матильда начала подсвечивать предметы вокруг себя, нашла стопку старых газет и чумазый карандаш. Вырвала лист, написала послание. Лиза не двигалась и просто тихонько роптала. Матильда швырнула записку, держа дистанцию, и та спланировала ей на колени. Лиза вцепилась в неё и начала ею давиться. «Я не твой враг и никогда им не была. И я больше не буду тебя жалеть. Мне жаль, что так получилось. Предложение в силе: мы можем отвезти тебя в больницу, но дальше на меня не рассчитывай, я поеду на остров. Ты получишь лечение и новый наушник, и ты больше никому не причинишь боль. Будет лучше, если этот ты отдашь мне. Добровольно. Сейчас.» Лиза взглянула наверх, на Матильду. Она выжидающе протягивала руку, чтобы конфисковать наушники. Лиза пальнула вспышкой. Идя сюда, Матильда понадеялась, что заряда не хватило бы аж на четыре залпа. *** Нос чесался об джинсы. Матильда проснулась щекой на коленях Маргариты, в другом месте и на свежем воздухе. Её отнесли назад в парк, на лавочку. В тридцати метрах в яме всё так же куковали четыре Скру. В висках отзванивали барабаны. — Мари… — Мати! Жива? Всё хорошо? — Где Лиза? — Удрала на джипе, по всей видимости. Мы со Шварцбертом не успели её перехватить, к сожалению. — Ты меня об этом не попросила, поэтому я не успел, — пояснил Шварцберт. — Это называется «командная работа», — приговаривала Маргарита. — Она шутит, — уточнила Матильда, — впрочем, воспринимай эту информацию как пятьдесят на пятьдесят достоверную, милый. — Ладно. Матильда поднялась, проверила часы. Не было даже полуночи. — Что делать с горожанами? Если меня увидят, заберут на очень подробный допрос, что за чертовщина у них произошла. — Нужно сматываться, однозначно, — Маргарита качала головой. — Я поеду на ночном автобусе через двадцать минут, наверное. Если вы не против, что я вас покину. — Окей, — Матильда рассуждала, — а что будет с этими Скру? — Мне придётся их когда-нибудь отпустить, — доложил Шварцберт. — Иначе я не смогу отсюда уйти. — Понятно, — сказала Матильда. — Ты можешь пойти и взять лодку, как и хотела, я всё проверил, на пристани всё чисто, — добавил Шварцберт. — Я подожду, пока ты не отплывёшь достаточно далеко, отпущу Скру и проследую за тобой. Твои вещи я уже принёс. Матильда озиралась — действительно, тут лежал её рюкзак со всеми находками. Шварцберт, наверное, приволок его из отеля своими призрачными методами. — Замечательно, можно плыть, — пресно проговорила Матильда. Она смотрела на рюкзак, на Маргариту, на Шварцберта. — Знаете, я подумала… я не поплыву. Маргарита прыснула. — Ого! Почему это? — Ну… я уже не хочу. Плыть ночью по морозу тридцать километров, потом ещё по острову тащиться к ним, через ил, грязь… фу. Ещё, поди, почки простужу. Потом ещё на Беню смотреть, тоже мне, радостная встреча. Он же там вроде вообще за Кирс пытается ухаживать, если это ещё актуально, испорчу весь воздух. Маргарита хохотала и хлопала в ладоши. — Замечательно! Час назад ты говорила, что у тебя там с ним «незакрытый вопрос»! Матильда пожала плечами. — Ну, уже закрытый. Беня — мудак. Шварцберт, если я дам тебе папку документов, ты можешь отнести её на остров и передать Бенедикту? — Разумеется. — Отлично. Так и поступим. А я поеду домой, в семью. Маргарита завизжала от радости, раскинула руки и приближалась. Матильда отказалась от объятий, ссылаясь на плохую ассоциацию. Шварцберт обрёл задумчивый вид. — Я могу вам доложить актуальную информацию касательно Бенедикта? Матильда нарочито улыбнулась. — Мне это не интересно, но, если хочешь, валяй. — Думаю, вам нужно это знать, это справедливо. Если вы как-то фигурируете в разговорах, Бенедикт упоминает, что вопиюще перед вами провинился и искренне хочет попросить у вас прощения. Улыбка пропала. — Что? Это совсем на него не похоже. — Я не лгу. Из наблюдения за ним и разговора с вашей сестрой, я оценил, что вам стоит это знать. Возможно, вы всё же хотите поплыть на остров? Матильда почувствовала тепло в животе, у нее нагревались щеки. Он изменился? Звучит сладко и сказочно, даже чересчур, … Матильда мотнула головой и трезво проговорила: — Я поняла тебя. Спасибо. Передай ему, что я его простила. Пусть спит спокойно, если у него вдруг это не получается. И пусть сосредоточится на другом. С вашего позволения, я буду за вас всех болеть на задних рядах. С меня хватит, — Матильда договорила, и вежливо улыбнулась. — Принято, — сказал Шварцберт. — Я передам ему папку и эти слова. Матильда взяла Маргариту под руку. — Спина болит, капец, милая, поехали домой. — У меня тоже, ужас, милая, срочно на массаж. Матильда мечтательно приспустила веки. — У-у-у-у, массаж… *** Лиза гнала со всех ног, часто запыхаясь и потухая. Нужно меньше курить. Она бежала и бежала, без вещей и без куртки, а фотоаппаратная вспышка уже окончательно выдохлась. Всё осталось позади, в том числе и рюкзак. Там, впрочем, не было ничего ценного, кроме мини-синта. Лиза всплакнула. Жалко. Он был хороший. На нём была её любимая наклейка с Русалочкой. На руку просилась четвёртая татуировка. Во всём темном водовороте, в котором она побывала, просвечивался урок. Он был в ней и раньше, когда она впервые начала его на себе набивать, но ещё одно жгучее повторение как будто подчеркнуло эту истину, закрепило и усилило, как новое доказательство почтительной гипотезы, вкачало в неё ещё больший мифический вес. Страдать было её предназначением. Это была её жизнь — узорчатая и цикличная, предсказуемо-поэтичная, словно музыка. Лиза с жаром осознавала, что она была песней, она просто только сейчас вчиталась в табулатуру, которую от неё прятали в мета-пространстве. С возбуждённой горестной тягой она побежала в катарсис. Впереди неоновым миражом загорелась заправка с единственным автомобилем. Водитель предусмотрительно отворил для неё заднюю дверь. Она ввалилась в салон, пахнущий терпким химическим подобием апельсинов, и звертелась на месте, садясь прямо. — Я очень спешу, погнали, погнали! Мужчина повернул рычаг на коробке передач и вдавил на педаль. Лиза видела только, что он был не молодым, солидным, в рубашке и брюках, а волосы были цвета соли и перца. Они съехали на трассу и покатили. — Куда спешим? — спросил он. — Нужно было оторваться от очень плохих людей, — уверяла Лиза. — Они меня хотели запереть, как фрика. — Отвратительно. — То-то же! Гниды! Лиза умащивалась на необжитом заднем сидении. Машина была новая, либо взятая напрокат. Она заметила, что не давала мужчине денег на топливо, и голодранцем без лишних тридцати евро он тоже не показался. Но она уже слишком устала. Они ехали по трассе совсем одни, запертые в коробке. — Ты хочешь есть? — спросил незнакомец. — Заедем в ресторан. Я могу тебя угостить. — Да, давай, — мяукнула Лиза, держась за наушники. — Хотя, знаешь, я подумал… ты так неважно выглядишь — без вещей, в этом дранном платье. Я хочу за тобой поухаживать. Сначала поехали в магазин. Лиза посмотрела на своё любимое фиолетовое вязанное платье, всё в катышках, пьяных печатях от сигарет и с мелкими дырочками в не парадных местах. — Хорошо. Они доехали в город, в самый центр, и он повёл её в испанский бутик, с бархатным подиумом и бриллиантом зеркал. Он выбрал ей платье-тюльпан на вешалке цвета слоновой кости, и галантно её науськивал, чтобы примерила. Платье было потрясающим, с текстурой чёрного жемчуга, обольстительным вырезом на спине, но подчёркивало и восхваляло все части, что Лиза в себе не любила: её обвисшие руки, толстые икры и, противопоставленный с маленькой грудью, мягкий горбик-живот. В этом платье было сложно полноценно дышать. Ехидное одеяние купили по щелчку лощёной кредитки, и подобрали ей туфли на полчисла меньше, чем нужно, от которых шла кровь и разбухали водянки. Он ей нашёптывал, будоража что-то над грудью, что она выглядит потрясающе. Она восторгалась его переспелым лицом, кинжальными бровями, колючей щетиной и слышала хор, низкие трубы и штурм барабан, опушенный арфой. Сольной партией раскачивалась совершенная контрабасная «Dies irae» — она никогда такого не видела, чтобы эти четыре ноты были в человеке краеугольными. Он был убийцей. Он угостил её в недосягаемо-дорогом ресторане, напоил вином, пахнущим, как соцветие. Платье зажало сильнее. Он был к ней внимателен и щепетильно слушал её истории, ни слога не бормоча о себе. Он целовал её в костяшку большого пальца и выше. Он отвёз её куда-то на Кипр, и они плотоядно лобзались, пока позванивали ложечки, тонущие в пате из оливок. Она сама вязла. Она чувствовала, что он её разрушает. Он её избивал, насиловал, оскорблял и наказывал, критиковал её внешность, её вкусы и её чувство юмора, и взамен давал очень много хваткой, необъятной любви. Если она и без того попалась ему надтреснутой, потерянной, то он её уничтожил. И кроил из неё что-то новое. Его звали Бернард.