Самая общая теория всего

К десяти утра фотограф должен был подняться в лабораторию. Миновав коридор, разделяющий спальни, и лестницу (от легкой поступи она сотрясалась как от семибального землетрясения), фотограф добрался до высокой двери, отлитой из металла. Рядом голубел экран с сенсорной панелью, на ней небольшая клавиатура и поле ввода пароля-ключа. Рядом сканер волоса и сетчатки глаза. Не пройдет никто. Леша повернул дверную ручку, и вошел. Поначалу казалось, что комнаты разделяла ледяная пленка. Лицо окатил холодный воздух, точно водой из шланга. Холодок пополз по шее, соскочил под воротник, и побежал вниз по позвоночнику, норовя вызвать заячью дрожь. Что у него, собственно, и получилось. Ступив несколько шагов, фотограф услышал, как за ним хлопнула дверь. Автоматическая, подумал Леша. Фотографа окружила темнота. Нельзя назвать ее густой и кромешной, но парнишка с трудом различал контуры собственных кед. Ему сложно было сказать, вошел он в пустынный зал или в тесную кладовку (где кто-то явно пролил жидкий азот). Он не сразу заметил тусклый свет, что мигал где-то вдали. Бледный ореол совсем не грел лучами, а наоборот еще больше леденил воздух cвоим синеватым мерцанием. Очевидно, Леша должен идти туда. Другие маршруты несли бы в себе гипотетическую опасность наступить на грабли. Темень прожигали отблески на железных прутьях, которые принадлежали стройным рядам одинаковых стеллажей. Две полосы создали широкий коридор, что вел прямиком к тусклому огоньку. Полки наполнялись и теснились всяким барахлом все больше по мере продвижения, каждая следующая была заставлена гуще соседки. Мимо фотографа плыла панорама из старых инструментов, ржавой проволоки, шнуров кислотного цвета, двигателей, чипов и микросхем, бисером рассыпанных винтиков и болтов. Обрывистый силуэт напоминал кардиограмму сердечника. Голубой ореол освещал рабочую часть Альбертового стола (точнее ту, в которой он сейчас мирно посапывал, гхм, то есть работал). Сам стол был достаточно длинным. Могло даже показаться, что это несколько столов, спаянных в один. Перетянутый вязью проводов и каналов, усыпанный множеством деталек и микросхем, по краям обложенный кирпичной кладью из старых книг, он с трудом сдерживал все это на восьми парах тонких ножек. Макушка альбиноса сливалась с холодным светом. Такой же эффект давала белизна его рубашки. Казалось, он понемногу растворялся. В этот мир призрака возвращала черная полоса на шее, которую оставлял галстук-бабочка. Фотографа немного смущало то, что последний альбинос надевает постоянно. - Я пришел на испытания, - неуверенно объявил Леша. Механик молниеносно оторвал щеку от глади стола, гхм, то есть себя от работы, и крутнулся в своем кресле на сто восемьдесят градусов. - Так, а ты кто? – Альберт энергично моргал одним глазом, приходя в себя после дремы, гхм, кропотливого труда. Леша, конечно, привык к поднебесному коэффициенту неожиданности всего, что вокруг него происходит, привык, что его неприметное лицо, да и вообще неприметную личность быстро забывают, но… - Леша, - неловко напомнил фотограф. - А, точно, Алекс… - вспомнил альбинос. - Леша, - настоял парнишка. - Алекс! – механик зажал руки в кулачки, будто канючил. - Да я Вам говорю, что Леша, хватит меня так называть! Спор о том, «Леша» он, или «Алекс» пускает корни еще во вчерашнее утро. Но не будем углубляться в эти мелочи. - Нет, - стоял на своем Альберт. – Ты Алекс. «Леша» несет модуляции крошечной лужицы, которая тает от чужого взгляда. - Пардон? - Говорю, не харизматично «Леша» звучит, - прояснил механик. - Ты же не трус и слюнтяй. - Мы с Вами знакомы чуть больше суток. И да, я трус и слюнтяй, - честно добавил он. - Ну, верно, - немного подумав, согласился Альберт. – Ты трус и слюнтяй. И это надо исправлять. - Как именно? – фотограф трусливо втиснул голову в плечи. Во взгляде немца проскочил подозрительный блеск. Его смело можно было принять за симптом одержимости идеей. Альберт поглядывал на мальчика так, будто замерял на нем что-то. - А давай мы тебе вошьем в мозг такую малю-юсенькую штучку (она называется «чип харизматичности», я только что придумал), которая… - Нет, спасибо, - перебил Леша. – Воздержусь. - Зануда, - обиделся Альберт, и тут же загорелся другой идеей. – Как насчет полутораметровой каучуковой балки вместо твоего старого позвоночника? Будешь высокий-превысокий! – альбинос расправил руки, показывая. - Нет! - Нет - так нет, - идейный блеск потух так же быстро, как и загорелся. Пробормотав что-то про таблетки, механик продолжил, - В общем, Алекс, слушай сюда, - ребенок Миллениума снова отвернулся от собеседника, звучно гремя пластиковыми колесиками, и из дальней части стола достал толстую папку. – Сейчас ты… - Сначала я задам несколько вопросов, - перебил его фотограф. Он зашуршал листом, который секунду назад выглядывал из нагрудного кармана. – Точнее, сорок два вопроса. - А ну дай сюда, - одной рукой Альберт выдернул перечень из рук фотографа, как цапля клювом хватает жаб, и углубился в чтение. – Хотя, глупая была идея, я не знаю русский язык. Читатель смекнет, что что-то тут не так. К две тысячи двадцатому году в мировой обиход вошло новшество – наушник Цвайнштайна. Упомянуть, что на ком-то он надет, – все равно, что сказать: тот же кто-то имеет при себе мобильное устройство. Суть его настолько проста, что умещается ровно в два слова – портативный переводчик. Маленький, прозрачный, надевается – как можно догадаться – на ухо. Транслирует мысли носителя, которые он собирается произнести. Между пользователями создается эфир, слышимый через эти самые наушники. То бишь со стороны можно наблюдать разговор на двух, трех и более языках, в то время как каждый его участник из уст остальных слышит только родной. - Так, хорошо, - Альберт сунул листок обратно. - Я отвечу на два вопроса. Мы уже немного спешим. - Л-ладно, - фотограф суетливо разглаживал список, который механик успел помять. – Сейчас-сейчас… Парнишке сразу пришла в голову мысль, что сказав что-то наподобие "Точно два вопроса?", он падет жертвой чужого коварства и потеряет так один вопрос. Фотограф долго молчал, перечитывая исчерканные строки. - Мы спеши-им, - припеваючи, напомнил механик. Леша уже не читал список, а просто смотрел на него как на картинку. Все эти сорок два вопроса, одинаково важные и интересные, уставились на него как голуби в ожидании своей хлебной крошки. Пальцы понемногу примерзали к бумаге. Глаз. Точно. Леша хотел спросить про Альбертов глаз, спрятанный под отросшей челкой и наглазной повязкой. Именно он заинтересовал Лешу еще на выставке. - Так, все, я придумал!- протараторил парнишка. Его рука словно сама по себе дернулась вверх, указывая на что-то, спрятанное в тени за спиной Альберта. - Что это за дверь? - неожиданно даже для самого себя, выпалил он. Похожее происходит, когда после долгих грёз о желанной покупке уже на кассе ты выбираешь что-то другое. Эту белую дверь без ручки можно взять за образчик неприметности. Тусклый контур, наверное, выцарапанный иглой или кончиком ножа, мог растаять и потеряться, отведи от него взгляд. Дверь выдавал только крохотный щиток с полем ввода и клавиатурой, который пристроился рядом. - Холодильник, - просто ответил Альберт. Он даже не оборачивался. – Очень грубо говоря. Лучше туда не соваться (да и вряд ли у тебя получится туда сунуться без пароля-ключа-то). Я и сам пытаюсь отсюда дистанционно всем там управлять. - Почему не соваться? - немного подумав, Леша все же рискнул потерять второй вопрос. - Долгая на самом деле история. Изначально там установка, что отвечает за кондиционирование всего здания. Я там кое-что подкрутил, чтобы у меня в лаборатории было не так душно. В общем, я чуток перестарался и там теперь примерно семь градусов внутри. - Семь градусов, подумаешь. Не такая уж катастрофа, - фотограф пожал плечами (он их почти не чувствовал, как и большую часть конечностей на тот момент). - По Ранкину семь градусов, - уточнил механик. – Мне так легче считать. (прим. авт. 7 градусов по Ранкину это примерно -269 по Цельсию) - Ой, - на пару секунд Леша оторопел, прикинув, насколько это холодно. - Ну, зато там можно криогенно сохранить кого-нибудь, или спрятать труп, - плохо пошутил он. Альберт рассмеялся. Очень. Очень. Искренне. Смех был долгим и проливным, временами - истерическим. - Ну ты умора, Алекс! - наконец выдал механик, утирая слезы в уголках глаз. – Выдумать же такое, а… Леша догадался, что содержание его паршивенького бурлеска несло долю правды. И прекрасно понимал, что лучше об этой самой правде никогда не вспоминать. Никогда. Не вспоминать. Дальше произошло кое-что неожиданное. Две ладони, как пара кобр, схватили его под руки, и подняли вверх. Похожие чувства испытывают посетители американских горок, когда аттракцион стартует после долгой паузы. Леша и не заметил, как оказался переброшенным через чье-то плечо. - Доброе утро, Кирс, - сказал Альберт. - Ненавижу утро, - доложила девушка. – Давай это сюда, и мы поехали. - Куда?! – пропищал Леша. - Испытывать фотоаппарат, куда ж ещ…, - голос механика осекся из-за Кирс, которая грубо выдернула папку из его рук. - Хватит трещать, а! На три листа уже натрещали, ей богу. Кирс зашагала в неизвестном фотографу направлении. Ему вообще трудно было судить о пространстве, учитывая то, что он был свешен вверх ногами. Доверху забитые стеллажи, которые сейчас свисали с потолка, торопливо уходили в тень. Альберт вскочил со стула, и поспешил за Кирс. Ширина и скорость шага девушки заставляли его бежать. - Сейчас вы поедете испытывать фотоаппарат, - в спешке объяснял он. – Я просто забыл сказать, как именно. - Я разве не должен был просто пощелкать им в лаборатории? – огорчился Леша. – Протестировать на удобность использования там, испытать функционал? Оставить рецензию, и поехать домой, нет? - Рецензию и домой он хотел, рассмешил. Как по мне, испытания таких приборов в лабораторных условиях – чушь, проверять надо в деле и только в деле, - высказался Альберт. - То есть, Вы меня все-таки отправляете на охоту за головами? – в перевернутом состоянии фотограф толком не понимал, сказал он это со скепсисом, или с опаской. Впрочем, имелось в виду и то и другое. - Не тебя, Алекс, глупенький. На работу едет Кирс. Ты будешь стоять рядом, или оставаться в безопасном месте, пока она не закончит. Как поймает преступника – на нем кое-что в фотоаппарате и испытаешь. Его ж не жалко. - «Кое-что в фотоаппарате» это что? – Леша нахмурился с недоверием. - Луч-парализатор, для 100% действия необходимо точное попадание в зрачок. Не бойся, членовредительства он не несет. Если мои расчеты верны, то по ощущениям он вообще ничего не несет, объект без чувств валится с ног. Но на невинных людях, которым жалко гипотетически взрывать мозг, лучше все же не испытывать. - Я не буду ни в кого стрелять, - протестовал Леша. - Даже если это ГИПОТЕТИЧЕСКИ безопасно. Почему нельзя крыс взять в таком случае? - Крыс жалко, у них же муси-пусенькие глазки, такие утютютю - на пару секунд изобретатель сложил губы в утиный клюв, невнятно выдавая миленько-симпатичные – как ему казалось - словечки. - Представь, что фотографируешь, - посоветовал он. – Только добавь туда кодовое слово, и все дела. Без него фотоаппарат будет просто делать снимки (ну, это зависит от режима, конечно). - Какое кодовое слово? – все же поинтересовался Леша. И нет, использовать в деле он его не хотел. - «Зачисление». Так случилось, в момент речи фотоаппарат камнем свисал с шеи фотографа, объективом смотря в пол. И так уж вышло, что едва Альберт произнес это слово, как у него под носом загорелся квадратик плитки. Подскочив на месте, механик принялся затаптывать огонек ботинком. - Забыл переставить режим, вот я дурная голова, а! – его интонация все еще несла беззаботные модуляции одуванчика. - Так, погодите, - задумался фотограф. – Если фотоаппарат реагирует на произнесенное, то он привык реагировать на Вас. То есть на Ваш немецкий говор. А я говорю по-русски. Тогда Вам нужно снять наушник, и снова сказать слово-ключ, ну, чтобы я знал, как оно произносится. Альберт последовал совету. - Immatrikulationsbescheinigung, - сказал немец. Секунду спустя, за Кирс уже можно было наблюдать пепельный след. - Как-как это произносится?! – пропищал фотограф. - Я потом пришлю транскрипцию по смс, - пообещал Альберт, вернув наушник на место. Кирс вошла в другой зал, небрежно отворив дверь ногой. Леше трудно было судить о интерьере, но помещение однозначно было огромным (об этом говорило гулкое эхо, что догоняло девичьи шаги). Морозная свежесть, которая упорно парализовала нос последние десять минут, сменилась остатками борьбы моющих средств с машинным маслом. Вбежав в зал, Альберт остановился у щитка рядом с дверной рамой, и засуетился, что-то включая. На стены и пол полился поток света. Теперь фотограф отчетливо видел высокий потолок с прорезью, которая делила его на две половинки. Очевидно, он может раскрыться как разводной мост. Позади Леши (точнее, впереди Кирс) раздался звук, имевший сходство с коротким пылесосным вдохом – отворился трап. Краем глаза фотограф уже видел самолетное крыло, покрытое белоснежным блеском. - У вас личный самолет? – поинтересовался он. - Да, - бросил Альберт, переключая нужные кнопки и рычажки, - я купил старый и отремонтировал. Всякой прелести вроде самодельных реактивных сопел туда поставил, прокачал все, заказал сверхпрочный корпус и все такое. Теперь красавчик. Правда, иногда горы царапает. Мы вчера ночью, кстати, Говерлу на 5 сантиметров короче сделали. Случайно. Опять. После недолгих приготовлений, и обстрела прощальными фразочками пассажиров с начальником, самолет оторвался от пола, и вышел в небо через отворную крышу. Такое зрелище для жителей центрального района было не в новинку и даже не в диковинку. Да и рев реактивных двигателей на фоне мегаполисного галдежа приравнивался к скромному шуршанию. Самолет рванул с места. Ножи-крылья секли облака, оставляя за собой две воздушные ленты. *** Рядом с кабиной пилота (вернее было бы называть ее кабиной автопилота) находилась комната отдыха. В площадь, на которую пришлось бы добротное поездное купе, уместился жесткий диван, журнальный столик и миниатюрная кухонька, состоявшая из раковины, кофеварки, холодильника и пары навесных шкафов. Кирс долго изучала документы из папки. Уже около часа они плотнились на глади журнального столика бумажным покрывалом. Плед был соткан из заплаток преступной биографии, медкарт, анкет, бюллетеней, всевозможных штрафов, распечатанной листовки розыска с орущей надписью «WANTED» под монохромным фото и прочих прелестей, найденных в архивах. Джеймс Брамар был заказным убийцей. Согласно судовому протоколу, на его счету было более полутора сотни жертв. Частенько сплетался с чернокожей филадельфийской мафией, если не был ее членом. Знаменит хладнокровностью, фирменным выстрелом ровно между ключиц и неимоверным количеством связей и знакомств. Неделю назад пойман полицией после того, как проглотил наживку с подставным заказчиком. Долгое преследование закончилось задержанием на фабрике по производству спецодежды для служащих масштабных контор. Этой ночью сбежал из комплексной тюрьмы «Эвихен», пользуясь знакомствами среди персонала. Соскребать в текст нюансы вкусовых предпочтений автор посчитал лишним, но такими сведениями папка обладала. Кирс теперь могла написать небольшое эссе о том, как сильно Брамар любил апельсиновые слойки и джаз. Леша притаился в дальнем уголке дивана. Большую часть времени он иллюстрировал отсутствие: переключал клавиши выключенного фотоаппарата, протяжными глотками осушал пустую чашку, отчужденно глядел на облака за иллюминатором, который был закрыт. Что угодно, лишь бы не разговаривать с Кирс. Если бы при гипотетической приватной беседе гипотетический хороший друг Леши спросил, боится ли фотограф эту девушку, то последний очень даже не гипотетически кивнул бы. Нет, разумеется, трезвая оценка ситуации ясно показывала, что вся злоба и нервозность это всего лишь издержки ее характера, а чрезмерная резкость - обычный симптом утра понедельника. Однако беспричинный страх перед человеком, который может легко поднять тебя, и перебросить за спину как убитого кабана, все же побеждал холодный рассудок. - Альберт не показывал, как работает «умелый информатор»? – спросила Кирс после долгого молчания. - Нет, - едва слышно сказал фотограф, будто боялся обжечься. - Вот вечно он о всякой бурде лопочет, а, - она нахмурилась, и потянулась к фотографу, он сидел недалеко. – Нет бы что полезное… Девушка взяла фотоаппарат с коленок, которые сейчас изображали тряску плацкартного вагона, и нетерпеливо зажала несколько кнопок. Голубой свет экрана сменился розоватым, миниатюрный динамик проиграл вступительную мелодию. - Последнее фиксирование Джеймса Брамара, - проговорила Кирс.– Уточняю: Джеймс Брамар, киллер, Филадельфия. - Джеймс Брамар. Киллер. Филадельфия. Загрузка, - блекло сказал фотоаппарат. Этот голос не был ни мужским, ни женским, балансировал между высоким и низким, и не запоминался ничем. Он шел не из динамика, а из наушников, для каждого из ребят на родном языке, – Последнее фиксирование камер. Вчера. 23.42, ворота тюрьмы «Эвихен», Филадельфия. Не боялся бы фотограф даже собственной дрожи, изумленно присвистнул бы. Потому что смекнул – программа могла искать людей с помощью камер наблюдения, к которым подключается посредством хакерских махинаций. Могла найти кого угодно, куда бы он ни пошел. Это не сработало бы для местности, в которой нет камер, и вряд ли бы прошло с человеком, одетым в шляпу с метровыми полями, да и вообще нюансов может быть масса. Но, черт подери, эта программа была потрясающей. - Повторно производить поиск Джеймса Брамара Киллера Филадельфия с интервалом в минуту, - велела Кирс, наморщив нос. Разговаривать запросами для интернет-поисковика ей нравилось еще меньше, чем вообще вести беседу с техникой. – О положительных результатах сообщить. - Джеймс. Брамар. Киллер. Филадельфия. Повторный Поиск. Интервал: 1 минута. Задача закреплена пользователем, - доложил фотоаппарат. Кирс швырнула прибор владельцу, и фотограф поймал его. Не неуклюже, а очень даже легко. - Разбирайся давай, - сказала девушка, - тебе сегодня еще стрелять из него. - Не буду я ни в кого стрелять, - пробубнил Леша, рассматривая маленький экран. - Будешь, - просто сказала она. Это не звучало как приказ, но он подразумевался. *** Самолет приземлился на автобусной стоянке в нескольких милях от «Эвихена». Сходить к тюремным воротам прямо с личного трапа было бы немножко – совсем чуть-чуть – неприемлемо. Да и правило «О запрете парковки у стен пенитенциарных учреждений штата Пенсильвания» оставляло намек. В общем и целом, ребята сели на автобус (после высадки пассажиров самолет на автопилоте отправился к ближайшей аэростоянке). Спинку каждого кресла украшал экран телевизора. В автобусах высшего класса (чаще всего это те, что могут расправить железные крылья) он, помимо тривиальных телевизорных функций, умел заварить чай, плеснуть шампанского, сделать французский маникюр и просто разделить беседу за преферансом. В автобусах эконом класса – настолько убогих, что их нужно заводить ключом, а не щелчком пальцев – телевизор умел с рябью показывать канал «Реклама». «This Sunday on «Wrestling Chanel»!! Completely awesome challenge!! Meatball Frank meets Sarco the Lector!!» - старые телевизоры даже не умели подключаться к наушникам-переводчикам. Кирс до мурашек любила эти поединки. Захватывающие, непредсказуемые, они никогда не ограничивались правилами и хронометражем. Удар тупым тяжелым предметом и нокаут на первой минуте? Прелестно. Инфаркт от изнеможения на пятьсот сорок второй? Замечательно. Только была одна маленькая поправка: это все шоу. Не нокаут, а самовольное падение. Не инфаркт, а хорошая актерская игра. От этой изумительной лжи девичья симпатия только росла. Ах, бойцы-реслеры, авторы и актеры спектакля. Они сами пишут сценарий и разделяют роли. А еще чертовски хорошо выглядят. Это была та категория качков, которых еще нельзя назвать монструозной горой мышц, но которые уже не могут дотянуться локтями до талии. Именно такие парни заставляли Кирс вспомнить, что у нее есть ресницы, которыми можно кокетливо похлопать. Когда реклама с красавцами-борцами сменилась роликом о зубной пасте, улыбка Кирс погасла, как свеча от cлабого дуновения. Фотограф заметил, что девичий взгляд упал на него. Это опять же была ситуация, когда затылок чувствует злобный взор. Парнишка силился изобразить отвлеченность на камеру, но медленно краснеющее лицо его выдавало. Благо густая челка хоть немного прятала стыд. Кирс молчала. Как известно, тишина иногда бывает куда более пугающей, чем тот же пронзительный крик или словесные угрозы. Фишка в том, что ты понятия не имеешь, что с тобой собираются делать. На долю секунды взгляд исчез, и снова вернулся. Большая ладонь обхватила русую голову, как баскетбольный мяч. Леша поежился в полной растерянности. Трезвое мышление сбежало куда-то в пятки, завернув пальцы ног в трубочки. ЩЕЛК. Рука исчезла. Фотограф почувствовал легкую тягу справа ото лба, будто что-то сжевало волосы. Леша осторожно нащупал это. - За-за-за-заколочка? – фотограф говорил так, будто слова паром выходили изо рта. – С ромашкой?... - Да, - коротко ответила Кирс. – Что ты пялишься в свой фотик через челку, ослепнешь. Вот на черта мне сдался слепой фотограф? - С-спасибо, - смутился Леша. Все его представления об этой даме сейчас сдулись в маленькую тряпочку, и улетели куда-то далеко… - Хотя от этого ты меньше на слюнтяя и педика похож не стал, - добавила она. – Ненавижу слюнтяев. … и вернулись, меж виражами разбухнув до прошлой формы. Автобус остановился у центральных ворот «Эвихена». - Напомните, пожалуйста, зачем мы приехали в тюрьму, если Брамара тут точно нет? – осторожно спросил Леша, выходя из салона. - Расспросить сокамерников, они обычно много чего знают по поводу планов соседа, - объяснила Кирс. – Надеяться на волшебную программу и верить в беспросветную халтуру я не собираюсь. Ох, ненавижу объяснять очевидные вещи. Высокие ворота были оборудованы двумя охранными будками. Как полагается любым классическим охранникам и без того достаточно защищенной местности, старики мирно храпели на рабочих местах. Сонной улыбкой придерживали сползающие с носа очки с темными стеклами, и время от времени чесали животы. Идиллию разрушила Кирс. Леша предпочел оставаться в сторонке, пока афроамериканка объяснялась с охраной. У нее определенно был талант в этой сфере (ох, видели бы вы, как ловко она оперировала законами, которые придумывала на ходу). Немного погодя, к будкам подбежала пара других охранников, более подтянутых и вооруженных, в беретах, надетых поверх армейской лысины. Синхронно кивнув гостям, они провели их до корпуса свиданий. Леша ожидал, что тюремный интерьер не будет резко отличаться от тех, что он видел в кино: треснутые голые стены, годами немытый пол, запах, почему-то наталкивающий на мысли о тухлых яйцах. В реальности же ему сначала показалось, что медная дверная рама, которая вела их из двора-образчика тюремной угрюмости в корпус свиданий, была временным порталом. Вполне чистые коридоры с евроремонтом и кондиционерами, стойкий запах бытовой химии, пожарные и служебные выходы, да что уж, там даже была кушетка для ожидания! Кирс оставила фотографа там, предоставив его компании в виде нескольких журналов и аквариума. Девушку провели в одну из кабинок для свиданий. Тамошняя обстановка была продумана так, что в охранниках под рукой нужды не было. Два стула без спинок разделял непроницаемый силовой барьер (подачки физически невозможны, только если это не ну очень изворотливые ионы). Хотите подержаться за руки? Без проблем! Заключенные, надев плотные перчатки, продевали кисти в два отверстия. В целях безопасности узники сразу же помещали руки в прорези, и не вытаскивали их до прихода охраны (процесс контролировали подвижные стенки отверстий). Кирс предоставили соседа по камере Брамара. Бывший торговец контрабандой, вечно одетый в самодовольную ухмылку на все случаи жизни. - Мисс, - кивком поздоровался он, оголив желтые зубы. - Для тебя «Ваша Снисходительность», - сухо сказала девушка. - Ох, чертовка, люблю таких, - заключенный довольно качал ногой, закинутой на вторую. - Чем обязан визитом ко мне столь обворожительной леди? - Нужна информация про твоего соседа. Рассказывал что-нибудь о планах на будущее? - Мы с ним не общались, - ответил узник. - Совсем-совсем? – девушка нахмурилась. - Совсем, - мужчина развел руками – насколько это было возможно, учитывая перчатки. - Дружелюбия не проявлял, в картишки играть не шел, а я ведь к нему со всем сердцем! Запаренный был какой-то, злющий такой, будто вот-вот заорет и разнесет все к чертям. - Да ладно? - хмурилась Кирс. - А по документам, кхем, то есть, по слухам, он тот еще отморозок. Холодный такой, спокойный. - Вот как, - такой новости заключенный удивился. Не похоже, что лгал. – Ну, может, я что-то не так понял, мы ведь только пару дней в одной камере кантовались. - Ладно, - Кирс злилась. На одной только несостыковке далеко не уедешь. И существовала ли вообще эта несостыковка – неизвестно. – Хоть что-нибудь он говорил? - Да бормотал постоянно, всё себе под нос. - Что именно бормотал, не припоминаешь? – девушка выпрямилась. - Пропустил он что-то. Ночами повторял «пропустил, пропустил»… белую… белую… - немного подумав, заключенный щелкнул пальцами, - белую корону упустил, точно! Все время сам себе на это жаловался. Проклинал копов и дальше по списку. - Упустил белую корону, значит, - проговорила Кирс. – Это всё? - Не всё, не всё…. – заключенный облизал губы, вспоминая. - Еще он возмущался, что у него бабы не было три месяца, - мужчина лирично отвел взгляд, и театрально вздохнул. - А у меня ведь год без бабы на той неделе исполнился, ровно год… ц-целый го-од, - более жалобно добавил он. - … С годовщиной? – нахмурилась девушка. Она явно не понимала, к чему он клонит. - Хоть бы кто руку помощи подал, а… - мужчина игриво затеребил пальцами, - или две,… а лучше… грудь… Дальше в голове Кирс всё было как в тумане. *** - То есть, ты сломала ему обе руки? – переспросил Альберт, не пропуская смех в трубку. - Каждую фалангу на каждом пальце, - подтвердила девушка. Телефон у ее уха держал смотритель обезьянника. – Ненавижу целые фаланги у засранцев. - Ты хоть раз вообще обошлась без обезьянника? - Не надо мне тут, что я, вообще оторва? Я аж три раза вовремя убежала, и обошлось без обезьянника. - Так, ладно-ладно, теперь без шуток, на самом деле что? - Да всего лишь вывернула этому чмырю запястья. А плакал как будто вырвала, хлюпик. - Ага, тогда все в порядке, деньги на выкуп я перевожу сейчас. Кстати о хлюпиках, как там наш? - Убежал еще пока я вела допрос, шустрый. Мы его больше не увидим. Я сейчас поджала брови в домик, и изобразила печаль, плак-плак, - сухо добавила она. - Ненавижу плакать. - Мм, обидно за него, - не более эмоционально выдал Альберт. - Тут, кстати, Брамар обнаружился, в пончиковой на окраине, координаты пришлю. Советую поторопиться, он там уже минут двадцать тусуется. У тебя час и семнадцать минут до рекорда, кстати. Между собой ребята вели небольшой подсчет времени от высадки с самолета до финального щелчка наручников в участке. На тот момент рекорд поставило лицо, чье имя Кирс предпочла бы не упоминать. Вот уже год с лишним тот результат никто не бил. **** Леша добрался в аэропорт. К тому времени небесные вокзалы уже успели изрядно потрепаться и состариться – достаточно, чтобы там завелись торговцы и бездомные, а охрана уподобилась шайке ласковых мопсов – тщательность проверки документов поплыла соответственно. Фотограф получил билет до Киева за небольшую переплату и «ну ладно, паспорт донесешь потом». Очередь к кассе кажется вечной, если за время ее ожидания тебе больше двух раз пытаются что-то продать. Потом, когда ты пробираешься сквозь людские дебри на пути к следующему пункту проверки, твое понятие вечности и нетленности значительно расширяется. Однако по-настоящему бесконечной была очередь к металлоискателю. Особенно тогда, когда каждый второй едет с чем-то запрещенным. Пластиковая рама и лента конвейера, что шла через коробок-сканнер - вот она, единственная преграда, которая разделяла Лешу с домом. Кроме дороги до самолета. И трапа. И десятка тысяч километров, и это только до Киева. Пустячки, свобода рядом. - Компьютеры, устройства связи? - как в записи спросил рабочий. - Только фотоаппарат, - отозвался Леша. - Сюда, пожалуйста, - попросил мужчина. - Да, конечно... - фотограф взялся за пластиковое крепление на шее, которое прочной лентой держало прибор на весу. И замер. Его веки откинулись как крыши двух кабриолетов. - С тобой все в порядке, парень? - забеспокоился рабочий. - Мне... нужно отойти... - пробормотал фотограф, метнувшись с места. Русая макушка опрометью нырнула в толпу. Леша выбежал на магазинную улочку (грубо говоря, это был ряд одинаковых сувенирных, которые наростом теснились под стенами терминала). Добежав до первой витрины, фотограф залип. Зеркально отраженный Леша, пронизанный магазинными флажками и фигурками, был одет в ошейник. Это не был собачий аксессуар на серебристом замочке с ремешком, о котором вы подумали. Он был сделан из дешевого пластика, который обычно служит для мелких креплений и корпусов. Видимо, стенки держателя камеры, который удобно обволакивал шею сзади, умели расширяться, и соединяться в круг на адамовом яблоке. Фотограф не чувствовал никакого удушья, действия яда, или, к примеру, заостренных шипов, что впивались в кожу со скоростью садового слизня. Наверное, в щели между шеей и сероватыми стенками свободно поместился бы палец. Ошейник однозначно был безвреден (даже немного удобен, честно говоря). Такая неизвестность пугала. - Что. Здесь. Происходит, - пробормотал фотограф. Его голос кипел пузырьками паники. - Ошейник, задача закреплена, - сухо отозвался фотоаппарат. Ответ заставил Лешу бездумно моргнуть, и уставиться на адресанта. - Пардон? - Ошейник, задача закреплена, - повторил голос. - Эм,... открепить задачу, - неуверенно выговорил Леша. - Задача-2 закреплена администратором, - отсек фотоаппарат. – Три минуты назад. Открепление задачи-2 только по выполнению задачи-1. - А кто администратор? - все же спросил Леша, хоть ответ и был очевидным. - Отец, - по-человечески – настолько, насколько возможно – выдал прибор, неся в модуляциях лучи воскресного полдника, такие, что ласково освещают ромашковое поле. - О как, - фотограф приподнял брови. У кого-то тут явно психическое расстройство на почве трудоголизма и дефицита общения. – То есть, «Ошейник» - задача-2. И он выключится, если будет выполнена задача-1. В чем заключается задача-1? - Задача-1. Фиксирование Джеймса Брамара локальной камерой. Между могучими дебрями и лозами безразмерной темени вспыхнул огонек. Это была не столько искра надежды, сколько просвет идейной лампы. - То есть, только фиксирование? – переспросил фотограф. – Брамар должен попасть в кадр, и стрелять мне не обязательно? - Задача-1. Фиксирование Джеймса Брамара локальной камерой, - подтвердил фотоаппарат. Кажется. С ошейником Лешу в самолет не пустят. Точнее, он не пройдет через раму металлоискателя. Может тамошний контроль и ослабился с годами, но не настолько, чтобы оголтелый аксессуар не вызвал вопросов. Еще про паспорт начнут расспрашивать, разбираться… Проблем будет довольно много. Плюс неизвестно, что еще может вытворить этот фотоаппарат, в тот момент даже версия с шипами не обделена была смыслом. В общем и целом, … - Я еще когда ехал сюда, ты про фиксирование Брамара что-то сказал, мол, нашелся он, - вспомнил Леша, обращаясь к камере. – Повтори, пожалуйста, где именно. Ну, то есть Джеймс Брамар Киллер Филадельфия, поиск. *** Кирс выскочила из такси почти на порог булочной, в которой находился Брамар. Это был скромный фаст-фуд на трассе из города, миллионы его сородичей уже лет пятьдесят как оккупировали мир. На грязной плитке стояло от силы десять столиков, укрытых скатертями в розовую шашечку, сразу позади них находилась касса. Это все, что Кирс смогла рассмотреть за роем школьников, которые в сорок рук тыкали продавцу кредитки и выкрикивали свой заказ. Их автобус занял добрую четверть стоянки. - Ненавижу детей, - рассердилась девушка. Гам был настолько сильный, что она не слышала собственных слов. У Кирс, безусловно, появилось желание разметать эту мелочь в разные стороны, как пару десятков кеглей, но денежного выкупа в таком случае не хватило бы. Пробраться через свору ребятни для девушки ростом в метр девяносто было не труднее, чем лайнеру пройти мимо пары буксиров. Хотя все же нашлось несколько пар ладошек, растянувших ей пиджак и проливших немного кофе на бордовые джинсы. - Мисс, ну Вы дождитесь уже пока я с этими разберусь, а? - измученно попросил продавец. Он отвернулся к микроволновке, забирая горячее. У Кирс оставалось сорок восемь минут, и она не хотела тратить их на «подождать» (уж тем более, если во время этого «подождать» кто-то жует ее пуговицы). Девушка решительно схватилась за сумку (она стояла на чьей-то голове), достала оттуда одну из перчаток (чуть ранее данных Альбертом как универсальный шокер), надела и вцепилась в кассовый аппарат. На выводном экране все поплыло и станцевало в хаотичной каше; пластиковый корпус содрогнулся, внутри что-то бабахнуло, как пакет сока, на который наступил слон, и прорезь для кредитных карт задымилась. Ребятня умолкла. Трудно было сказать, из-за взрыва, или от взгляда Кирс. "Никто из вас, маленькие засранцы, ничего не видел, а если видел, то не скажет. А если скажет, то я затолкаю то, чем увидели, в то, чем скажет". Каждый трактовал по-своему, но смысл они уловили. И даже оттерли кофе с ее брюк. И завязали ей шнурки. Заметив поломку, продавец громко протянул воздух через стиснутые зубы, и срочно накрыл кассу большой тряпкой, чтобы не начался пожар. - Булочная закрыта, все на выход! - громко объявил он. Дети просочились во входную дверь как крупинки сквозь горлышко песочных часов. - Давно от вас ушел черный мужик лет сорока пяти? – спросила Кирс, просьбу об эвакуации она проигнорировала. - Понятия не имею, - честно сказал продавец, хоть у него и были сейчас дела поважнее. - У нас тут такой наплыв клиентов целыми днями, а Вы мне про конкретного. У Кирс оставалось сорок шесть минут до рекорда. И сейчас она, кажется, почувствовала, как они сократились, порвались и исчезли. - Он ел лимонную слойку, - твердо сказала она. – Или хотя бы спрашивал про нее. - Лимонная слойка, - продавец выдержал задумчивую паузу. - Да, точно. Минут … тридцать пять назад уехали, как раз перед этими спиногрызами, своим грузовиком тут все провоняли. - Черный был не один, значит? - переспросила Кирс. - Да, еще белый был, лет тридцати, молодой совсем. В комбинезоне и большущих таких резиновых сапогах. Новенькие, прямо хрустели на нем. Сидел тут, скрипел на весь зал. "Белого, значит, поэтично описываем, а черного даже не запомнили, - оскорбилась афроамериканка. - Ненавижу расистов." - О чем говорили? - продолжала она. - О том, о сем, я не слушал. Смотрелись как старые приятели со стороны. - Куда уехали? - Вдоль по трассе, - продавец махнул рукой. - Поняла, - Кирс вылетела на улицу. *** Такси мчалось по пустому шоссе. Одинаковые деревья за окном летели как кадры мультипликационной ленты. Эта монотонность помогала собраться с мыслями. До тюрьмы Брамар был спокоен и холоден, там неожиданно разозлился. По всей видимости, из-за какой-то белой короны. Поиск в интернете толковых результатов не дал, кроме парочки ночных клубов, и то не в Филадельфии. Сейчас он с каким-то дружком вполне спокойно ел свои слойки, совсем без буйств. То бишь, после тюрьмы Брамар перестал злиться. Ну, скорее всего, успокоился потому что попал на волю. Так, логично, только где он? Вернемся к самому дружку. Молодой мужичок со своим грузовиком, в комбинезоне и резиновых сапогах. Фермер, наверное, или еще кто из этой сферы. У Брамара, конечно, друзья на каждом углу, но не настолько ведь. Дружба колхозника и мафиози наталкивает на вопросы. Один белый, второй черный – однозначно не родственники, даже если дальние. И Брамар не был похож на того, кто водится, например, со старинными друзьями. Что киллеру могло понадобиться от этого штатского? - Точно! – Кирс зажала руки в кулаках. – Ненавижу, когда все так запутанно. Ленту анимации рассекли два огня – красный и синий – свет полицейской сирены. Тройка служебных машин легко обошла такси, и стройной полосой, как бусины на общей леске, устремилась в лиственный лес. - За ними, - приказала Кирс водителю. Она абсолютно точно знала, что произошло. На место происшествия девушка прибыла одной из первых, не считая тройки полиции. Туда еще не накатило безразмерное количество машин скорой помощи, периметр не опеленали лентами в желто-черную полоску, а репортерша с белыми зубами еще не встала ко всему этому спиной, изящно констатируя в камеру. Кирс шла за группой офицеров и патологоанатомов, вслушиваясь в их разговор. - Быстро, однако, среагировали, - заметил один. - Тут любительский палаточный лагерь рядом, о котором не знал почти никто, выстрел все услышали, - объяснил второй. - Какой-то ребенок даже свидетельствовал, кажется. К родителям сразу и побежал, а те к телефону. - Ох, бедное дитя… - сочувствовал третий. Сквозь десяток слоёв кустарников и прочих зарослей полиция пробралась к той самой полянке, на который находился труп. Как и говорил продавец, это был молодой белый мужчина лет тридцати, правда, он не был одет в комбинезон и новенькие резиновые сапоги, а очень даже наоборот. Что слегка отвратно, семейники выставляли напоказ бигфутовскую растительность на груди и ногах. Он лежал на спине, с широко раскрытыми от страха глазами. Чуть выше груди, ровно между ключиц, краснело кровавое пятно. Смотреть тут больше не на что, решила Кирс, и пошла за другими полицейскими (они направились к лагерю, высматривать свидетелей). Все перевернулось у обитателей дюжины палаток. Дети скопились около потухшего костра, не зная, что и делать. Пустым взглядом, полным невинного непонимания, они наблюдали за родителями, которые двадцать минут назад шутили, смеялись и жарили маршмеллоу, а уже сейчас серьезно изъяснялись с людьми в форме. Они приехали сюда на громких машинах, из-за того страшного взрыва, который распугал всех птиц и белочек, его причину малышам не объяснили. - То есть, свидетель все же был? – переспросил офицер. - Моя дочь, - подтвердила одна из женщин, утирая заплаканные глаза. - Соболезную, - мужчина обходительно кивнул. – Лучше не трогать ребенка пока, это ведь такой шок. Она ничего не говорила об увиденном? - Ой, - женщина всхлипнула, - прибежала сюда минут двадцать назад, чуть раньше, чем мы вам позвонили, «Мама, мама!». Ухватилась за меня, и без остановки визжала про какую-то белую ворону, что ее нельзя ни в коем случае упустить, про какого-то темного дядю, который ее ловит... Боюсь, как бы в таком возрасте крыша у ребенка не поехала. «Белая ворона? – Кирс нахмурилась, - А разве не корона?» Ее гипотеза была таковой. Что общего может быть у киллера и фермерского рабочего? Да ничего. В крайнем случае, перевоз контрабанды или еще что, для чего нужен грузовик – не специальность Брамара. Следовательно, их связывало что-то еще, кроме знакомства или должностей. А знаете, что именно? Сапоги, новенькие и хрустящие. Фермер наверняка только сегодня их купил. Мы ведь знаем, что нашего киллера поймали на заводе спецодежды. А что, если при погоне он уронил что-то в чан с горячей резиной? Что-то достаточно высокотехнологическое, раз оно выжило в таких условиях, и смогло потом как-то связаться со спутником прямо изнутри подошвы, чтобы его смогли найти. А еще такое легкое, что ни на складе, ни в магазине не заметили, что один ботинок тяжелее другого. Сейчас вы увидели краткое описание самого обычного сотового для того времени. Кирс полагала, что Брамар «упустил [в чан] белую ворону [какой-то немаловажный файл в телефоне]». Что за белая ворона? Кирс, безусловно, пробила это через поисковик, но адекватных результатов снова не получила. Почему раньше он упускал корону, а теперь ворону? Слова довольно похожие, наверняка кто-то оговорился, или недослышал. Так что же правильно: ворона, или корона? Зайдем еще с одной стороны. В тюрьме Брамар жаловался, что упустил это самую *орону. Сейчас он убил фермера со словами "не должен пропустить белую *орону". То бишь еще есть шанс ее "поймать", которого в тюрьме не было. И этот шанс напрямую связан с содержимым телефона. Вывод: белая *орона это запланированное событие, а ключ для входа туда - файл в телефоне. После дюжины повторных вводов в поисковик белых ворон и корон как событий и мероприятий Кирс сдалась. - Пробей по мероприятиям и событиям "белая ворона" и "белая корона", - в трубку сказала девушка. - Ненавижу уже эти ваши события. - Ты уверена, что я справлюсь намного лучше тебя? - спросил немец. - Да. Ты умный, вон какой большой лоб, на пол лица. Ищи давай. - Спасибо, конечно, за сомнительный комплимент, но шастать по сайтам это немного не моя специальность. - Я на тебя очень страшно посмотрела, - с угрозой сообщила Кирс. - Взглядом как бы говоря, что если ты быстро с этим не покончишь, то я сделаю себе белую такую кожаную сумочку из содержимого твоей эпителиальной системы. - Оу, я сейчас, - испугался Альберт. Девушка чертовски хорошо умела передавать свой взгляд интонацией. В трубку забила клавишная барабанная дробь. Альберту легче было написать программу, чем искать самостоятельно. - Быстрее, - буркнула Кирс. Дробь ускорилась до интенсивного града. - Кажется, что-то есть, - говорил Альберт, читая. - А точно ворона/корона, а не толпа? - Да, точно, толпа! - для Кирс это была лучшая новость за день. (прим. авт. Игра слов: ворона - корона - толпа, англ. crow - crown - crowd) - "Филадельфийское собрание мафии африканского происхождения, проводится раз в месяц в назначенном заранее месте, все сугубо конфиденциально, пускают только своих" - Альберт читал с экрана. - Я так понял, тебе нужно это. - Да. Теперь быстро давай место и время, - отдала приказ Кирс. - На этой странице не-ет, - задумчиво протянул Альберт, - но я знаю, кто может помочь. Этот кадр просто всё знает, надо у него спросить…. - Давай, спрашивай. Ненавижу спрашивать сама. - Повиси на второй линии, - попросил Альберт, набирая одного своего старого и очень заносчивого знакомого. - Алло, Бень, привет! Я понимаю, что наше общение закончилось три года назад, когда я случайно воспламенил твою больную ногу, но не мог бы ты мне помочь... - ЦВАЙНШТАЙН, ПОШЕЛ К ЧЕРТЯМ. ИЗ-ЗА ТВОЕГО ЗВОНКА Я УПАЛ СО СТРЕМЯНКИ, И, КАЖЕТСЯ, СНОВА СЛОМАЛ СВОЮ ЗЛОСЧАСТНУЮ НОГУ. - Дело вот в чем. Тут у нас мероприятие чернокожей филадельфийской мафии,... - РАСИСТ, - сообщил абонент, и исчез из зоны действия сети. - Я лучше все-таки еще одну программу посильнее напишу, - говорил Альберт, возвращаясь на линию Кирс. - У друга, кажется, настроение плохое, не хочу его тревожить. *** - Джеймс Брамар Киллер Филадельфия, - снова проговорил Леша. Он порядка полутора часов сидел на лавке у парковки, ожидая результат. - Джеймс. Брамар. Киллер. Филадельфия. Загрузка, - на экране переворачивались миниатюрные песочные часики. - Найден. - Отлично, - обрадовался Леша. - Где? - Угол 836-Северной и 765-Северной, ресторан "Жебушэ". Примерное время дороги от терминала 1 на такси: 1 час 33 минуты. Преследование, возможно, бесполезно. Транслировать Брамара в момент рассказа о собственных намерениях онлайн? - Да, - фотограф решительно кивнул. Какая, черт подери, умная программа! - Идет загрузка. Песочные часики исчезли позади темного прямоугольника, в котором со временем проявились контуры ресторана, как на фотографии "Полароида" старого образца. За столиком, укрытым скатертью в пол, сидели двое: Брамар и еще кто-то, повернутый спиной к объективу. - И ради этого ты сбежал? - издал смешок неизвестный. - Это важно для меня, ты же знаешь, - сказал Брамар. - Мне даже пришлось угнать этот вонючий грузовик, чтобы по-тихому смыться, и потом еще ковыряться в вонючих сапогах, чтобы достать этот чертов телефон. Он тоже вонючий. - Да-да, слышал, - незнакомец теребил бокал с виски. - Так ты мне скажешь, где в этот раз "толпа"? - спросил Брамар. - А не скажу, - весело сообщил собеседник. - Стаппарэ пообещал, что хорошенько так вздернет меня, если ты узнаешь. - У меня пистолет в рукаве, мы в звуконепроницаемой ВИП- кабинке, терять мне и без того нечего, смекаешь? - Брамар с угрозой поднял брови. - Смекаю, - собеседник выпрямился и посерьезнел. - 364-Западная, отель "Карла", весь третий этаж, в десять. - Прелестно, - Брамар улыбнулся уголком губ. Фотограф пошел искать такси. *** Отель "Карла" был старинной пятиэтажной постройкой, тесно зажатой между двумя более новыми. На проезжей части перед узеньким кирпичным зданием едва умещались и три машины, а через несколько часов оно обрастет чертовой дюжиной внедорожников. Леша вышел из такси, и оно укатило прочь, оставив за собой полоску бензина из протекавшего задника. Восхищенный красотой раритетного фасада "Карлы", Леша не заметил железную раму у себя на пути, споткнулся об нее, и упал на вторую. Две решетки высотой по колено ограждали пути для "микро почтальона". Над магнитными линиями парит небольшой поднос с креплениями, на него нужно ставить грузы до трех килограмм, и голосовой командой сообщать местность в районе десяти миль. На скорости тридцать миль в час платформа доставит что угодно в целости и сохранности. Это обеспечивает защитное поле, наличие которого платное. Отель оказался довольно большим, Леша порядка минуты шел к лестнице в глубине ресепшена. Фотографа не остановили местные служащие с просьбой предъявить карту, и он даже не был задержан двумя шаблонными громилами. Здешний персонал лучился равнодушием. По винтовой лестнице фотограф поднялся на третий этаж и прошел по коридору с двумя полосами дверей по бокам. В конце, справа, была еще одна, двойная, с парой больших ручек-дуг. А вот там уже были охранники, которые явно хорошо выполняли свою работу. Достаточно хорошо, чтобы Леша ясно чувствовал всю неприветливость, которая просачивалась сквозь темные очки, почему-то надетые в помещении. Ночью. - Закрытое мероприятие, - сообщил один из них. - Если тебе в туалет, иди, - он кивком указал на одинокую дверь в конце коридора, - он там прямо за раздевалкой. - О, спасибо, именно это мне и нужно, - не врал Леша. Брамар обязательно придет в пальто, это показатель статуса. План был таковым: мужчина входит в гардеробную, а фотограф как раз выходит из туалета, как обычный посетитель, и хопс! камера улавливает преступника, дело выполнено. Все это незаметно, фотоаппарат ведь висит на шее. Ошейник дезактивирован, можно улепетывать домой. Леша спрятался в уборной, готовый выйти при каждом открытии дверей в гардеробную. *** К отелю прибыла Кирс. Правда, опоздала на часок-другой (с горем пополам, но Альберт все же нашел это место). Для официального приема нужно одеваться соответствующе, прием ведь, чуть ли не бал, думала Кирс, поэтому явилась в смокинге. А кеды переобувать не стала, что она, к королеве Английской на церемонию пожаловала?! - Ненавижу приемы, - бормотала Кирс, поднимаясь к нужному залу. - Ненавижу отели и винтовые лестницы. Ненавижу. Подобравшись к нужной двери, девушка была остановлена охраной. - Вам нельзя, - грозно сказал один из них. - У меня есть приглашение, - попыталась она. Охранник издал короткий смешок. - Здесь нет никаких приглашений, - сказал он. - Пускаем только своих. И уж тем более девчонок не пускаем. Кирс зажевала нижнюю губу. По льду иде-ет парень, ох по льду-у... У девушки была своеобразная норма - бить в лицо одного чмыря в день. А тот чахлик в тюрьме не считается, она ему только руки вывернула. Осмотрев своих оппонентов с ног до головы, Кирс поняла, что шансов у нее примерно столько же, сколько у каратиста-новичка в битве с батальоном спецназа. Стоп. Если приглашений нет, то что тогда Брамару понадобилось в телефоне? - Если только это не дочка Стаппарэ, - наконец поддержал беседу второй охранник. - Ну, конечно, - хмыкнул первый. - Она и без родства к нашим бы пошла, чертовка. Говорит, хотела бы завести маленького такого белого, как собачку, мол, белый - друг человека! - он поучительно поднял указательный палец. - Мисс, - второй обратился к Кирс, - ты, если не хочешь проблем нажить, улепетывай. Если хочешь сдохнуть, то можешь, конечно, и постоять тут еще, поспрашивать чего не надо. Вот чего ты хочешь? - В туалет, - если честно, сказала Кирс. Дрянные все-таки пончики в той забегаловке. - Так и иди туда, вон он, в конце коридора. А сюда не иди, и вообще забудь, что мы тут есть. - Хорошо, - девушка направилась в уборную. К ней в голову пришел примерно такой же план, как три часа назад пришел к Леше (правда, Кирс смутно представляла, как будет нести вырубленного Брамара мимо охраны). Только ее остановила одна маленькая деталь. Раздевалка вела к двум уборным: мужской и женской. Кирс направилась в последнюю. Приблизившись к умывальнику, она заметила, что под ее ботинком что-то шаркнуло. Девичий взгляд упал на небольшой флайер, зажеванный носком ее кед. На блекло-синем фоне блистали огни прожекторов, согнутые в гармошку. Свет зигзагом падал на витиеватую надпись «Ралло». Подогнутый белый уголок был исписан паркером. «Здравствуй, Ванесса Я получил твое письмо по электронной почте, хоть мне и стоило это одного убийства и двухчасового ковыряния в жженой резине. Ну, это ты наверняка уже знаешь, слухи у нас ведь так быстро ползут. Знай, мои чувства взаимны. …» Кирс поежилась, и с омерзением высунула язык. По крайней мере, теперь она знала, зачем именно Брамару нужен был телефон. Дальнейший текст киллер явно соскреб из машины для сладкой ваты, намотал на бумажную трубочку, опоясал розовым бантиком, присыпал блестками, и пропитал радугой. Сквозь восемь абзацев сахара Кирс шла как через Афганистан. «… Я понятия не имел, где тебя искать, твой батюшка хорошо в этом плане постарался. Но что-что, а «толпу» ты никогда не пропускаешь. Когда я увидел твою «собачку» в гардеробной, то сразу вспомнил твои россказни о том, что ты всегда хотела завести белого. Боже мой, как это сильно! Твою шавку я забрал с собой. …» - Какую еще шавку? – недоумевала Кирс. « Этот «пёсик» просто прелесть. А этот ошейник, эта заколочка с розовой ромашкой! Я сразу подумал о какой-нибудь Мальтийской болонке…» - Ну, мало ли белых мужиков расхаживает по улицам в ошейниках и заколочках. «А эти напуганные глазки! Извини, конечно, но твой белый уж больно походит на очень манерного гея.» - О, Боже мой, у них Леша! «Я жду тебя в третьей ВИП-комнате ночного клуба, адрес которого ты увидишь на обороте. Пёсик со мной, как гарант нашей встречи. С нетерпением тебя жду, любимая, Джеймс Брамар. » - Надеюсь, он хотя бы не обслюнявил это, - поёжилась Кирс. Кто-то отворил дверь в уборную. На пол упала широкая тень человека, одетого в дорогущий костюм и туфли с заостренными носами. Это был Стаппарэ. Определенно. Он относился к тому типу злодеев, чья аура буквально пропитывает героические спины. Манит нетленными лозами, пугает густыми потоками, одним словом, делает все возможное, чтобы вызвать трепет коленных чашечек. Фигура мафиози шагнула к девушке, и каменной хваткой взялась за ее плечо. Кирс ощущала, как холод дюжины перстней впился в ее пиджак. Свободной рукой Стаппарэ нервозно щелкал зажигалкой, в которой даже тембр щелчка отдавал дороговизной и раритетом. - Что ж Вы тут забыли, мисс? - поинтересовался Стаппарэ. Его голос был холоден как айсберг. Кирс решительно зажала руки в кулачки. Ну, одну пришлось разжать, в ней захрустела и без того помятая листовка. Девушка обернулась к боссу Филадельфийской мафии, и сунула ему в нос письмо. - Ишь какой бабник, только гляньте на это! - Если Вы думаете, что просто так сможете отвлечь меня, то.. Что-о, Ванесса?! Морщины в уголках его глаз стеснились, а складки на лбу сжались в ярости. - Чувства у него взаимны! - в злости читал он. - Ох и хорошо же его голова будет тонуть в Скулкиле, ох и хорошо! Ну, ничего, он точно написал, где будет ждать мою дочку, сейчас посмотрим... (прим. авт. Скулкил – река в Пенсильвании, если кто не понял) Листовку окатила черная дуга. Под ее натиском бумажка горела, сжималась и крошилась, пока не стала слоем пепла на кончиках пальцев. - Что за?! - в растерянности выдал Стаппарэ. Все произошло так быстро, что мужчина толком не успел ничего понять. Кирс спокойно щелкала его зажигалкой. Корпус из слоновой кости впервые на своем веку попал в руки к человеку, чьи пальцы не отливают десятком карат. - Как, что, как?! - Стаппарэ бездумно зыркал то на пустые руки, то на девушку. - Я карманником раньше была, - объяснила Кирс. - Ненавижу свое "раньше". Дешевая бумага, из которой делали в то время листовки, сгорала ну очень быстро. - И где мне теперь искать этого ублюдка?! - мужчина был в ярости. Последние строки он прочитать не успел. - Адрес я запомнила, это было в письме (ненавижу письма). От Вас требуется всего лишь подбросить меня туда, и отдать мне Брамара. Он мне нужен, в финансовых целях. Ненавижу финансовые цели. Как и любой уважающий себя человек нечистой натуры, впоследствии Стаппарэ ничего из перечисленного не выполнил. А если на чистоту, то об этом он Кирс сказал прямо, еще во время разговора. *** Джип с личным водителем внутри уже ждал под зданием отеля "Карла". Кирс спускалась с крыльца гордо, хоть и была одета в наручники. Даже нелепое падение на третьей ступеньке не делало ее походку менее героичной. - Из-за этого вашего львиного ворса на коврах у меня все шнурки поразвязывались! - огрызалась она, поправляя кеды. - Следите за своими коврами, совсем распустились! Ненавижу ковры. - Иди давай, - подгонял Стаппарэ. Он уже стоял у машины, барабаня пальцами по крыше из черного металла. Девушка все время зыркала по сторонам. Нет, в том районе не было ни одного дома ниже четырех этажей, ни единого заборчика или пожарной лестницы. Уйти, несколько раз хорошенько подпрыгнув в своих грави-кедах, она не могла. А передвигаться вдоль улицы посредством длительных прыжков нельзя, заряд кончится примерно на четвёртом. Кирс остановилась на краю тротуара. - У меня телефон в кармане неудобно лежит. Я дальше не пойду, - девушка показательно зазвенела цепью наручников, говоря, что не может поправить это сама. - Ненавижу телефоны. Стаппарэ закатил глаза, и нетерпеливо подошел к заложнице. - Ты меня достала уже! - вспылил он. - То ей ковры не такие, то наручники жмут, то телефон! - Телефон. Поправь, - попросила она. - Ненавижу просить. - Так, я понял, это какой-то трюк, - Стаппарэ с подозрением всматривался в ее спокойные серые глаза. - Сейчас я поправлю тебе телефон, и ты что-нибудь такое выкинешь, что я опять останусь в дураках. Он крепко ухватился за цепочку, которая соединяла браслеты наручников. Кирс не сбежит. Потом он халатно сунул руку в девичий карман, и выхватил оттуда сотовый. - Теперь точно не будет неудобно, - с этим словами он злостно треснул его об асфальт, и спрессовал толстой подошвой. Под яростным твистом звучно хрустели микросхемы. Стаппарэ давил долго и безжалостно, представляя там глотку Кирс. И с наслаждением наблюдал, как из-под замшевого носка летят вялые искры. - Вот что будет с тобой, если ты не перестанешь мне тут канючить. Ну, это-то с тобой произойдет в любом случае, хе-хе,... Стаппарэ поднял взгляд с земли, и с издевкой посмотрел на заложницу. Точнее туда, где она должна была бы стоять. Пустые наручники бесшумно качались на краях цепочки. - Чт-т-т?! - прошипел мафиози. - Где эта чертовка?! - Да я блин на метр отошла! - возмутилась девушка. - Ну и придурок, наручниками он меня сдержать хотел. Я же говорила, что я карманница. Ненавижу придурков, - фыркнула Кирс. Секунду назад девушка ловко сменила позицию, ступив на пути "микро-почтальона", и в пик отвлеченности Стаппарэ осторожно вынула руки из браслетов. Сейчас она парила на платформе для грузов. - Мне на 54-Северную, пожалуйста, - девушка обратилась к подножью. - Клуб "Ралло". Ненавижу клубы. Увернувшись от рук Стаппарэ, которые в тот момент уподобились лапам голодного медведя, девушка непроизвольно рванула с места, чудом сбалансировав на ходу. - Что за фокусы?! - верещал Стаппарэ. - Как оно ее выдержало?! Упоминалось ранее, что кеды у Кирс необычные. Можно догадаться, что, завязывая шнурки, девушка подправила гравитацию их подошвы. На поднос она оказывала давление примерно в два килограмма. Кирс мчалась вдоль квартала, немного присев, и наклонившись вперед, это помогало балансировать. Ее волосы, собранные в пышный хвост, теребило с силой урагана, который атакует тряпку на тонком флагштоке. Сосредоточив взгляд на дороге, девушка захлопала руками по карманам в поисках перчаток. Они наверняка пригодятся. Позади взревели шины черного джипа. Началась погоня. Это преследование почти дотягивало до тех, которые часто изображены на афишах к фильмам-блокбастерам. Только здесь не было ни единого взрыва на заднем плане, а на руках у Кирс не было ни одной лирически изогнутой блондинки, одетой в красное платьице и туфли на шпильках. Хотя бы кейса с деньгами или какой-нибудь ценностью, на которую браконьеры пускают слюнки. А еще погоня не сопровождалась пистолетами и винтовками. Куда перестрелки после полуночи в жилом районе-то? Загребут. Когда машина приблизилась к Кирс, из окна появилась голова Стаппарэ: - Ну ты сейчас у меня попляшешь! Ну я тебя сейчас догоню! – кричал он. Слова сжевывал ветер. Сравнявшись с девушкой, он несколько раз пытался поймать ее руками, как назойливую муху или комара, но в сравнении с Кирс его рефлексы явно проигрывали. А вот у беглянки с меткостью все было в порядке, просто прекрасно, можно сказать. Комок ее слюны удачно вмазался в глаз босса филадельфийской мафии (то был ее фирменный прием борьбы с неравным соперником – плевок в глаз; «Плевок в глаз»! запатентовано Карамболь Кирс, встречайте во всех драках Вашего города!). Стаппарэ болезненно прошипел, и спрятался в темноту салона. Немного погодя, машина стремительно пошла на обгон. Кирс это не нравилось. Сделав лихой крюк, джип остановился у ближайшей тротуарной части. Микро-почтальон, огражденный невысоким заборчиком, шел прорезью меж дорогой и пешеходной зоной. На переходах, помеченных знаками и зеброй, оградка заканчивалась, но линии шли дальше. Работа платформы была предусмотрена так, что, когда кто-то ступал на магнитные пути, поднос останавливался. Стаппарэ помнил об этом нюансе. Вылетев из машины, он зашагал по зебре, и соскочил на ближайшие оголенные пути. Платформа остановилась прямо у его носа. Девушка силилась стоять смирно, но у инерции были другие планы. Кирс невольно встала на носочки, описывая восьмерки руками. Упала. Ее плечи оказались зажаты в ладонях босса филадельфийской мафии. - Попа-алась, - с удовольствием протянул он. Девушка сосредоточенно прищурилась, и вцепилась в его предплечья. Мелкие разряды со скрежетом слетели с поверхности перчаток, прошли сквозь одежду, и как сотни зубастых рыбешек врезались в его плоть. Стаппарэ издал подавленный стон, и ослабил хватку. Кирс выскочила из-под мафиози, и молниеносно подалась в сторону. Девушка подучила карту города заранее, поэтому знала, что платформа сделала бы петлю вокруг ряда старых построек, у которого ее остановил Стаппарэ. Параллельная улица, что смотрела на тыл тех домов, вела прямиком к клубу. Ну, как прямиком. До клуба она еще несколько раз поворачивала и сгибалась, поднималась и падала, пробегала парой мостов через реку, и закрывалась на ремонт. А так рукой подать, да. - Режим паркура, - произнесла Кирс. Как можно догадаться, "режим паркура" это очень длинное немецкое слово строчек так в пять (дословный перевод которого мы пока опустим из-за динамики событий), приводившее кеды в состояние для прыжков. Над закрытой овощной лавкой был натянут тканевый навес, днем защищавший ее от солнца. До этого Кирс почему-то думала, что этот сорт заведений повторил судьбу динозавров. Не теряя времени, девушка кузнечиком прыгнула на подвес. Ткань прогнулась до предела, и подбросила ее вверх (не без помощи волшебных ботинок, конечно). Расправив руки и ноги, Кирс зависла над зданием четырехэтажного старого дома. Периферическое зрение уловило Стаппарэ, болезненно ковыляющего к машине. Девушка приземлилась на плоской крыше. "Утром икры будут болеть, - думала она, перебегая на другой край. - Ненавижу утро." В пару ловких скачков Кирс добралась до ближайшей платформы (такси поблизости не было, да почему бы и нет). Переключила кеды на прошлый режим, и заскочила туда. - 54-Северная, - повторила Кирс. - Клуб "Ралло". Выплюнув из-под себя короткий свист, поднос на полной скорости рванул вниз по улице. И вверх. И направо. И еще раз направо, только с углом пожестче. И хлестким крюком налево. И Кирс сейчас стошнит от этих испытаний вестибулярного аппарата. И ... я слишком эстетичной натуры человек, чтобы что-то говорить. Когда неженка-Стаппарэ отошел от шока (во всех его смыслах), он не сразу, но все же вспомнил адрес, который еще при нем прокричала Кирс. Не понадобилось и минуты, чтобы джип догнал девушку, летящую на скорости хорошего велосипеда. Повторяя недавние события, Стаппарэ обозленно высунул голову в окно: - Что, не ожидала?! – прокричал он. Слова снова глушились, будто летели прямиком в вакуум. Их смысл уносил ветер, оставляя лишь пленку, достаточно слышную, чтобы Кирс удивленно обернулась. Часть дороги, на которой происходило действие, крюком шла над речкой. Тамошние оградки, поставленные из мер предосторожности, были заменены линиями «почтальона». Тончайший слой отголоска заставил Кирс оглянуться. А еще пропустить вираж. Кости ног звучно треснулись о железный прут. Девушка кубарем полетела вниз, к воде. Через несколько секунд прогремел взрыв, как при ударе о воду, и электрический разряд. Столб воды был достаточно высоким, чтобы острый пик заметил даже Стаппарэ. Вылетев из салона, мафиози бросился к мосту. Девчонка не из простушек, наверняка ведь устроила диверсию. Речная гладь была пуста, за исключением кругов, зарождавшихся из точки, и угасавших по мере роста. Облегченно выныривающей Кирс там явно не было. Мужчина переступил на магнитные пути, и прогнулся вниз. Под мостом тоже никого. Стаппарэ обождал время, за которое профессиональная ныряльщица задохнулась бы, и покорно свернулась в калачик. Неужели действительно утонула? И звук был такой, будто на ней взорвались ее же эти волшебные перчатки, ну, от контакта с водой. Разумеется, с Кирс все в порядке. Это настолько очевидно, что читатель с сарказмом приподнимет брови, когда девушка появится на сцене, якобы делая это в край неожиданно. Но у Стаппарэ не было времени (или хотя бы хорошей газеты или журнала), чтобы ждать раскрытия ее карт. К тому же, был еще один субъект, которого он хотел вздернуть. - Едем к тому же клубу, - отдал приказ Стаппарэ, упав на мягкое сиденье джипа. **** Свет красной лампы шершавыми блестками падал на диван из дешевой кожи, полукругом вдавленный в стены ВИП-кабинки клуба «Ралло». В тонкую дверь дятлом продалбливался ритм музыки из зала, одинаковой, основанной на повторениях нот и звуков. У среднестатистического пса сердце бьется с бешеной для человека скоростью. Следуя этому положению, по собачьим меркам Леша сейчас был близок к инсульту. Худощавое запястье повисло на браслете наручников, прикованных к дверной ручке-дуге. Сам фотограф угрюмо забился в угол. Чуть ранее, когда парнишка уже начал было выговаривать "Immatrikulations.." с фотоаппаратом в руках, Брамар сдернул камеру с шеи, заставив Лешу запнуться. Преступник и близко не догадывался о возможностях этого девайса – говоря на чистоту, он и не собирался о чем бы то ни было догадываться – на то действие его подвигла интуиция, ясно говорившая ему, что лучше бы фотоаппарат изъять. Сейчас прибор косо лежал на диване. Брамар трепетно поглаживал задник корпуса сотового, боясь его повредить (после приключений, которые пережил телефон, это явно имело смысл). Холодные глаза короткими рывками перечитывали то самое письмо. В десятый раз. Леша понимал это по сдержанному прикусыванию губы и вздохам – настолько слащавым, что вздох, вызванный котёнком в милой шляпе, с омерзением бы сплюнул. Увы, фотограф далёк был от таких вещей. Тишину разгромил дверной хлопок и писк Леши, которого этой дверью придавили. Фотограф тут же высунул нос, оглядывая гостя. На Брамара упала тень Стаппарэ. Верхняя часть лица, изогнутая вниз зловещей дугой, будто бы всегда такой и была, словно ее вырезали из камня. Босс филадельфийской мафии громко протягивал воздух через широкие ноздри. - Так вот ты где, гадёныш. Мужчина сунул руку под пиджак, и молниеносно направил на Брамара мощный ствол. Гам клуба сможет заглушить выстрел. Брамар оторопел, но только лицом, его руки почти непроизвольно дернулись вверх. Телефон выскользнул из ладоней, ударился о объектив фотоаппарата, и соскользнул на диван. Леша тоже маленько опешил, и тоже частично. Его взгляд метался между краешком мощного дула и Брамаром, как у нервного зрителя при просмотре большого тенниса. Правда, на сей раз победитель был определен заранее. Ситуация дошла до типичного мафиозного конфликта, выход из которого настолько скучен, что потоки крови зритель будет наблюдать зевая. Но мы-то в курсе, что пару страниц назад со сцены эффектно сошла Кирс, сделав нам намек, что еще вернется. Весьма очевидно то, что она появится как минимум в последний момент. Последний момент настал. Стаппарэ прижал указательный палец к курку, с упоением наблюдая кроличью трель Брамаровых ладоней. Закрыл глаза, и расслабил осанку. Рухнул на пол. Из-за медвежьей фигуры появилась Кирс. От девичьей одежды и волос несло речной водой. В потемневшие пряди хвоста вплелась парочка водорослей и рыбий позвоночник. Вот, собственно, и карты. При незапланированном падении с высоты грави-кеды автоматически переходят в аварийный режим. Под ними создается воздушная подушка, которая значительно замедляет падение и помогает медленно встать на землю. Но вот ведь незадача, Кирс летела в воду. Когда подушка коснулась речной глади, в программе произошла ошибка. С огромным треском подушка взорвалась, подняв в небо пеструю полосу воды. Взрыв отбросил Кирс далеко под мост, в место, которое не смог бы увидеть Стаппарэ. Удар смягчила вода, хотя тело все же болит после силового удара. Девушка хрустела пальцами рук, одетыми в перчатки из материи, чем-то похожей на черный металл, коим она не являлась. Секундой ранее Кирс ужалила Стаппарэ в болевую точку чуть ниже шеи, заставив его потерять сознание. Выход Кирс вызвал у Леши смешанные чувства. С одной стороны, появилась искра надежды на спасение. С другой, теперь он в любом случае не попадет домой. Третья сторона проблемы говорила о том, что это немного странно, когда в волосах ползает что-то живое. Из-под левой штанины девичьих брюк выскочил маленький краб. Морской житель в панике зацокотал лапками по полу. - Не спрашивайте, где я была, - попросила Кирс. – Ненавижу вопросы. На этот раз Брамар не мешкал. Уже секунду спустя дуло его пистолета было направлено на девушку. На ее ключицы, если быть точным. - Никто не двигается, - спокойно сказал киллер. Он вернулся в свою естественную форму, ту самую, о которой предостерегали документы из папки. – Сними эти свои штуки на руках, они мне не нравятся. И ручки вверх, пожалуйста, мадемуазель. Пара черных перчаток покорно слетела на пол. Неодобрительно фыркнув, Кирс подняла руки над головой. - А теперь дай мне свой телефон, - приказал Брамар. - Нужно позвонить кое-кому. На сотовый мелкого я случайно наступил. Семь раз. - Это у вас семейное, - фыркнула Кирс. - Ненавижу семьи. - Телефон давай! - потребовал он. - А чегойта со своего не позвонишь, а? - упрекнула заложница. - Слыхала я, что этот крепыш жженую резину пережил. - Мой слишком сильно поврежден. Леша хорошо понимал, что Брамар лгал. Эксплуатация телефона с бесценной перепиской для киллера приравнивалась к табу. - Э-эм, мистер Брамар,... - неловко встрял Леша. - Чего тебе, пес? - Ваш телефон, кажется, сломался о мою камеру.... И немного треснул. И дымится, - осторожно добавил фотограф. Он согнул плечи так, будто его сейчас будут за это пороть. В глазах киллера промелькнула тревога. Нет, не промелькнула. Пробежала могучим табуном. Брамар посмотрел на диван, не оборачиваясь всем туловищем. Кирс оставалась под прицелом. - ... bescheinigung! - крикнул Леша. Он договорил вторую часть слова, которую не успел сказать ранее. Перед Брамаром сверкнула вспышка. Так получилось, что камера лежала объективом вверх, и взгляд преступника сперва упал на нее, как объект большой и более контрастирующий с диваном. Фотограф предугадал это. Рука, державшая ствол стальной хваткой, ослабла, и выронила пистолет на пол. Под Брамаром шаркнул половой коврик. Брамарово лицо врезалось в диванную твердь.