Самая общая теория всего

Почва во дворе особняка клокотала и разрывалась, как лавовые пузыри. Гости неслись второпях через дым и холодный пар. Кирс прорычала – ей осточертело подгонять двух бестолочей, как ленивое стадо. Девушка подхватила двойку тепличных запястий и потянула за собой. Сбоку Сёри семенил на коротких ногах. Туман разверзся и показал грань забора с запертыми воротами. Пронеслась мысль перепрыгнуть через него и убраться на самолет. Рванула бомба – черный дым поднялся прямо перед большим агрегатом, который раньше шумел, а сейчас утихомирился. Во мгле Кирс удалось увидеть неоновую наклейку. Она не прочла надпись полностью, потому что знала ее наизусть. Выстрел из-под земли грянул у самых ворот директивно, и гости силой ног и бьющей волны переметнулись к крыльцу. Кирс уперлась в ступень, дала волю воздуху в легких и швырнула вперед себя пару тряпок. Дети Миллениума от этого описания отличались только измученным стоном. - Так, - говорила Кирс, восстанавливая дыхание, - ненавижу бегать, - она затянула обласканную волей прическу. – Если этот парень не идиот, то взрывать свой дом он не будет, значит, тут должно быть безопасно. Молчаливые вздохи в неоднородном тумане зазвенели во всеуслышание – взрывы кончились. Двойные двери над ступеньками разинулись самостоятельно. «Ну что же вы стоите на пороге? - спросил Гильермо с вечной бодростью. - Так же не вежливо! А ну-ка быстро в дом! Вас ждет еще море веселья и приключений!» Гости разразились стенаниями. - Ура… - Стоп, - опомнился Альберт, подняв голову со ступени. – Кого-то не хватает! - Гвоздя мы вообще не брали, - сказал Сёри. - Нет, кого-то другого… - механик встал на локти и задумался. Бенедикт поднял себя путем влезания вверх по трости и махом возвратил заносчивый вид. - В любом случае, если бы это было важно, то никто бы об этом не забыл. Верно? - Хм, логично, - согласился Альберт. *** Тем временем Леша считал, что о нем кто-то помнит. - Не Гильермо, - сказал незнакомец на крыше, ранее принятый за злодея Миллениума. Фотограф вздохнул спокойно. Страх отступил от головы и через колени, которые уже потухали от тряски, и покинул его пока целиком. Неизвестный не пугал ни на каплю, хотя бы потому, что они были одного роста, а винтовка лежала достаточно далеко. - Бим, - представился парень. - Леша, – представился фотограф в ответ, из вежливости. – И, если не ошибаюсь, вы Бим Чаклс, из списка «почти детей Миллениума». Перечень подростков и молодых людей, которые достигли высших успехов в молодом возрасте и родились незадолго до или после ночи Миллениума, составили приверженцы мысли о том, что время решает только степень лоска газетного заголовка. Имя Бима притиснуло бы всех вниз от первого места, если бы талант к стратегии не проснулся в нем поздно и публика не считала победы в сотнях игровых турниров онлайн за сомнительное достижение. - Бинго, - сказал он, точно попал в список не по своей инициативе. «Как вы тут, подружились уже?» - вмешался Гильермо, как незримый назойливый призрак. Бим начал помалу идти назад, держа Лешу взглядом несменной апатии. В фотографе зашевелились опасения. - Я хочу скорее закончить с этим дохликом и вернуться к миссии в алмазной пещере, - заявил геймер, шагая вслепую и грея руки в карманах пухлой куртки. - Мои друзья из интернета нуждаются во мне! «Меня не покидает чувство, что ты тут работаешь за wifi и печенье» - Хм, - Бим сыграл задумчивость. - Под «работаешь» ты имеешь ввиду «живёшь у меня в доме, питаешься на мои кровно украденные деньги и раз в пять лет вылезаешь на крышу, чтобы подстрелить дохлика»? «Хм. Видимо, да» - М-м, да я прилежный рабочий! – оживился Бим. – Требую повышения. «Хорошо. В следующий раз ты вылезешь на крышу, пристрелишь дохлика и подметешь за собой. Новая должность приносит новые обязанности» Разговор между Бимом и его начальством стал детонатором когнитивного диссонанса. Геймер собирался не взорвать Лешу, не столкнуть с крыши, а именно пристрелить, хотя единственное оружие отдалялось от него по мере его же шага. «Что-то мы разговорились, - заметил Гильермо, - пора приступить к делу. Алексей, соблаговолите опустить взгляд» Недалеко от Леши в прозрачном футляре лежала пара очков спортивной модели, как у велосипедистов. - Мне стоит их надеть? – осведомился он, подбирая коробочку. «Да» - От них у меня точно не отпадет голова? «Не исключено» Фотограф раздвинул тугие, необжитые ушки очков и последовал наставлению, бунт пока был опасен. Окуляры сели точно по размеру, вызвав подозрения. Леша провел рукой перед носом – вдруг Гильермо благосклонно заказал линзы с его диоптриями - контуры пальцев все еще таяли в дымке. Леше на секунду взгрустнулось – изображение происходящего изменилось только приобретением желтых оттенков. Бим остановился уже вдалеке. «Начинаем веселье» *** В скучной прихожей помимо покрова люстры, клацающей хрусталиками, была вешалка с громоздким серым пальто и картина маслом почтенной давности. Портрет показывал некоторую благородную особу родом из позапрошлого века, но узнать наверняка было трудно – графская голова была всецело заклеена белым кругом постороннего материала, отливавшего глянцем. Взамен оригинальному лику на наклейке черным маркером пририсовали глазенки и снисходительную ухмылку. Бенедикт как поклонник старины подавал вид человека, близкого к убийству через удушение (как раз это иллюстрировали его руки на примере древка его трости). - Какая расистская мразь это сделала. - А мне нравится, - встрял Альберт. – Постмодернизм. «О, так вы оценили мою работу?» Бенедикт смилостивился над тростью и взялся за нее как обычно. - Я полагаю, особняк ты подло отобрал у некоторой невинной знатной семьи? - заговорил он, бросая вызов потолку взглядом. И не забыл о подготовленной позе. «Они им почти не пользовались, стоял себе, гнил» - И ты решил приползти сюда как маленький паразит? Небось, всю крупу уж пожрал. «Она была старой и жесткой. Зачем я ее вообще пробовал… Эхэм. Мне больше нравится осквернять всякого рода наследие и грабить могилы, это хотя бы весело. И зубы потом не болят» - Расист, - емко высказался Бенедикт. «А вы проходите вперед, тут ничего интересного, самый сок будет далее» Гильермо не ошибся во множестве смыслов, потому что первым, что привлекло внимание гостей в пышном зале, был столик на колесиках, на котором стояли три графина грейпфрутового сока. Запах тарелки орехового печенья по соседству боролся с отдушиной затхлости, обусловленной старостью дома. Сёри даже не думал сдержать себя от того, чтобы немедленно угоститься. - Там может быть яд, - сказал Бенедикт из формальности, когда мальчик уже уничтожил полстакана напитка и полтора хрустящих печенья. - Не, - сказал он и откусил еще кусочек. - Да ладно тебе, было бы скучно, если б он хотел нас отравить, - сказал Альберт, по-домашнему вешая свою куртку на крючок в прошлой комнате. - Мы прямо совсем в логове зла, - резюмировал детектив. «Тут действительно ничего нет. Угоститесь хоть напоследок» - Почему никто не смотрит на вазы? – упрекнула вдруг Кирс. Другим нюансом было ополчение китайских фарфоровых ваз, заполонивших зал точно запущенная стадия инвентаризации в музее искусств. Урны с крышечками были расписаны разномастными иероглифами и баталиями. Везде сияли аккуратные блики, наложенные высокими окнами. - Если ты все это минировал, я доберусь до тебя и реставрирую до утробных размеров, - пригрозила Кирс высокому потолку. Она была еще одним почитателем раритета в экспедиции. «Умерьте пыл, дорогая. И съешьте печенюшку» - Зря я их пек, что ли? – пожаловался голос далеко позади ваз. Смуглый человек поднялся с широкого дивана (в сравнении с опочивавшим на нем тот казался захудалой кушеткой). Когда он встал во весь рост, понятие долговязости взметнулось далеко выше воображаемого. Возрастом старше тридцати, с игривым взглядом, мощной фигурой и самыми ухоженными в комнате волосами – темно-каштановые, они роскошно вились и доставали до плеч – мужчина отлично подошел бы для рекламы фитнес-центра в области «После». На нем была белая рубашка, темные брюки и пара пушистых тапок с крольчатами. - Меня зовут Сарко, очень приятно познакомиться, - обратился мужчина к гостям. – Знали б вы, как я рад, что мой мальчик наконец нашел себе хоть каких-то друзей. Даже существующих! «Перестань» - тон Гильермо стал приземистым. - А подружку ты как искать будешь? Пойдешь на «авось» и будешь рассчитывать на Стокгольмский синдром? – Сарко обратился не к потолку, а ко всему залу, его глаза сновали из стороны в сторону. Гильермо недолго молчал, давая волю буйному смеху гостей, и вернул голосу изначальный задор: «Давайте лучше поговорим о том, что за развлеченье я вам приготовил!» - Как мы быстро сменили тему, - заметил Сарко с ласковой критикой. «… Перестань» - Не перестану, пока ты не перестанешь вести себя глупо. «Вот как. И в чем же это проявляется?» - О-о, повседневный список ты знаешь, поэтому пройдусь по сегодняшнему. Неуместный пафос, вещание из колонок, поведение по шаблону «я злой и непредсказуемый псих». Молодец, теперь гости поняли, как много фильмов с плохими злодеями ты смотрел. Возьми печенюшку. «Что не так с вещанием? Это комфортно и создает подобающую атмосферу. В конце концов, я могу находиться далеко не в особняке, а где-то в Ульме, скачивать с компьютера Цвайнштайна его чудесную программу. А человек на крыше – подставной» Ухмылки и смешки будто бы смыло водой с лиц гостей. - Тебя не смущает, что по факту ты чуточку ближе? – Сарко показал «чуточку» пальцами. «Нет» - Ладно, - протянул мужчина. – Тебя не смущает, что ты говоришь из колонок, несмотря на то, что находишься в этой комнате? Альберт так сильно размяк, что чуть не коснулся коленями пола. «Ты уволен» Сарко заулыбался вазам и окнам, будто те только что сами подставились под нокаутирующий аргумент. - Мой контракт нянечки с тобой не согласен. «Телохранителя, - поправил Гильермо. – Аргх, мне уже надоел этот цирк» Вдали, где комната кончалась деревянной конструкцией из балкона, создающего коридор второго этажа, и двух лестниц, спускавшихся от него, среди перил запылала тройка алых кружочков. Красные нитки, перебиваемые крупицами пыли, кончились на лбах Альберта, Бенедикта и Сёри, как раз открывшего рот для очередного печенья. У Кирс в голове выстроился мерзкий сценарий того, что будет дальше. - О, опять «древесные снайперы», - сказал Альберт, замирая. В его голосе блуждала глубокая паника. – Ну, в данном контексте они лестничные. И, ребята, пожалуйста, не двигайтесь с места, камера не реагирует только на стационарный объект. Сёри мастерски выпил сок, не откидывая голову. «Нет, это другая модель, - сказал Гильермо. – Иначе мне пришлось бы предугадать, на какое место вы встанете. Кушайте, пейте сок, ваш лоб просто прицелом будет преследовать автоматика» Кирс обратилась к пустоте с той незначительной степенью мольбы, которую себе позволяла: - Просто скажи, что у тебя этих штук только три, на меня просто не хватило и это случайность, - попросила она и честно добавила. – Ненавижу не-случайности. «Вынужден вас огорчить, миледи» Девушка взглянула поверх бесценных ваз со свербящей тоской. - … Мне нужно будет драться с твоей нянечкой среди всего этого, и в случае победы ты никого не пристрелишь? «О-о, вы недооценили мою фантазию! Прошу, выйдите на середину зала» Девушка вылезла из своей куртки и повесила ее за капюшон на плечо Бенедикта как на вешалку – он все равно стоял столбом в своей бессмысленной позе, пусть хоть несет какую-то пользу – после чего направилась вглубь фарфора. Вазы встречались хаотично, но на выверенных расстояниях друг от друга, достаточных, чтобы топорное движение не развело волну домино. При должной осторожности Кирс могла даже ничего не разбить, но уже начальные виражи меж уязвимых горлышек дали понять, что она не столько огибает их, сколько сторонится с опасениями. Однажды по пути полуметровая ваза зашаталась как бешенная от мягкого прикосновения. Сарко, несмотря на впечатляющие размеры, двигался легко и даже вальяжно, точно был фигуристом и находился на льду. При встрече с Кирс он обходительно кивнул. - Привет, два с половиной метра, - буркнула девушка. - Два десять, - уточнил Сарко. «Позвольте мне объяснить правила, - начал Гильермо. – Хотя, как таковых их и нет вовсе. Разве что будут некоторые нюансы» - На нас будут падать рояли? – спросила Кирс. «У меня была схожая идея, но, к сожалению, нет. Бюджет! Но вы не волнуйтесь, миледи. Веселье гарантировано. Видите ли, я не единственный, кто может управлять «снайперами». Это еще, как ни странно, вы. Внутри каждой из этих ваз есть крохотуленький датчик движения, и если хоть одна упадёт на пол, треснет и разобьется, «снайперам» будет отправлен сигнал, после чего ваши друзья будут подстрелены как поганые собачонки…» - Точно! – крикнул Альберт от саднящего осознания. – Мы забыли Алекса! «Он в порядке» - Пожалуйста, только не это! – раздалось с крыши встревоженным голоском. - О, правда в порядке, - согласился Альберт. – Он всегда такой. «Так вот. Пока вы, миледи, не пройдете через этого невыносимого идиота и не разобьете «снайперы» собственноручно, не видать вам хорошего конца» - Это очень глупо, - констатировала Кирс. – Ты рассказываешь правила, будто ты не злодей, а ведущий тупого телешоу, и тебе по барабану, выиграю я, или нет. Ненавижу тупые телешоу. - Он тянет время, - объяснил Бенедикт. – Отвлекает нас от чего-то более важного. Это было очевидно с самого начала, вспомните хоть те бесполезные, ни на каплю не опасные ушки. Они просто забрали десять минут. - Так почему ты не сказал раньше?! – вспылил Альберт. - Во-первых, я не имею права выдвигать гипотезу за малым количеством фактов. Только сейчас их стало предостаточно. Во-вторых, как мы, думаешь, спаслись бы от взрывов, зная, что это отвлекающий маневр? Прибежали бы сюда быстрее? Или стали бы обыскивать затуманенный минированный двор на предмет улик с меньшим риском взорваться? - Во дворе было что-то спрятано, верно? – догадался Альберт с неприязнью. - Конечно. Иначе зачем бы ему понадобился этот туман. Гильермо был в этой комнате и готовился к чему-то грандиозному. «Что-то» было даже более жутким, чем кража программы Альберта, раз идеальным условиям взлома он предпочел именно это. Пока не разгорелась тяжелая схватка, Кирс обернулась к Альберту и Сёри, ища поддержку. - Вы трупы, - сказала она заранее. Друзья пытались перечить, зарядив ее силами победить. Альберт смял пальцы в хилые кулачки и воодушевляюще забил ими воздух, выдавливая улыбку, полную веры. Если бы в этот момент у него в руках очутились карнавальные маракасы, они затряслись бы в такт похоронного марша. Кирс взглянула на Сарко и угрожающе выпрямилась, хотя этот прием не давал нужного эффекта, когда оппонент почти на голову выше. Пригвоздив его взглядом, она отстегнула от пояса пару перчаток, свешенных по бокам, и облачила в них пальцы, горевшие желанием сложиться в кулаки и ринуться в бой. - И где я видела твой подбородок? – спросила она, давая понять, что без того знает ответ. Губы Сарко растянулись в польщенной полуулыбке. - При вашем росте крайне странно запоминать людей по подбородку. - А я и в правильный анфас их вижу нечасто. - В таком случае, рекомендую макушки и носы под вертикальным углом. «Можете начинать» Молниеносно, будто ожидая уже больше минуты исключительно этого, Кирс выхватила впереди себя пару ваз, села на корточки во избежание взмаха матерой руки, подпрыгнула вверх, уйдя от пинка, отошла вспять и на вытянутых руках уставила вазы сзади. Чувствительные краешки цокнули о соседей. Девушка проплелась в сторону, где скопище ваз было самым густым, выхватила еще пару прочных и стукнула Сарко по ушам плотными крышками. Он пошатнулся как небоскреб с поврежденным фундаментом, и Кирс выхватила вазу зубами из-под надвигающейся ноги. Девушка отбежала как можно дальше и дала всей тройке покой – поставила рядом с другими и сдвинула всех их вплотную, как соты. Сарко наступал. Он широко раздвинул пальцы и небрежно полоснул высокое горлышко – оно закружилось. Кирс полетела навстречу без штришка плана, и мужчина выловил ее за предплечье. Девушка остановила судорожное вращение вытянутым носочком, но оказалась неспособной его опустить – Сарко схватил ее за колено. Ужесточил хватку и поднял все ее тело над полом, а она поддернула к себе его руку и яростно укусила. Во рту прыснула капелька крови. Сарко зажмурился, застонал и разнял пальцы пожеванной кисти. Кирс стукнулась лопатками, брыкнула ногой и заполучила свободу, глянула вверх, перебросилась на грудь, сделала поползновение к вазе, задетой ненароком, и вцепилась в петляющее основание. Сунула в бок. Выдохнула, и легкие смялись как под канувшим валуном. Мужчина наступил ей на спину. Кирс остолбенела. Дыхание надрывисто гнало пыль. Под нагрузкой от ноги сорокового с гаком размера все позвонки загудели. Девушка изумилась – это было терпимо. При желании Сарко мог хрустнуть ее как переспелый арбуз, но сдерживался. В момент, пока бойня оцепенела, Кирс тронула вазу вблизи, чтобы не опрокинуть потом, и двигала, пока та не зашла за линию досягаемости. Донце покладисто скрипнуло по полу. Сердцебиение дробило паркет. Девушка вывернула голову, чтобы видеть Сарко. Он обматывал руку бинтом, припасенным в кармане, держа Кирс пренебрежительно, как тележку в супермаркете, которая могла укатиться. При туче шансов он ее даже не поцарапал, а сейчас дразнит форой (Кирс не имела понятия, как ей пользоваться, потому что своими потугами встать не могла). Меж боли, ярости и путаницы взошел лучик забавы – этот парень вел себя в точности по профессии. Девушка шепнула что-то перчатке, прогнулась и цапнула большую лодыжку. Вспыхнул шипящий разряд. Сарко поднял ногу от неожиданности и подальше от греха шагнул в сторону. Ткань штанины не проводила электрический ток. Кирс взмыла на ноги и почти одарила мужчину жалящим рукопожатием, но он увильнул. Она передумала, бросилась прочь и воссоздала погоню. Битва перешла в перепалки: Сарко нападал, мешал, дразнил и ставил подножки без тяги к маневренности. Кирс скакала, уворачивалась, била в отместку, избегала тесных столкновений и выполняла задуманное – хватала вазы и убирала подальше от центра. О времени извещало только новое и новое прение. Кирс обняла полуметровую вазу, последнюю, метнулась к окраине нагромождения, которое выстроила, уставила рядом, скользнула по полу от Сарко, решившего толкнуть ее на свои же труды, перелетела на дальнюю сторону кратера из фарфора и встала в стойку. Взяв изначальный вид сверху и окончательный, можно было предположить, что кружки белых крышечек уехали прочь от центра, куда собрался вступить великан. Вступило два великана, поменьше, но не прозаично, а в свободную, не ужатую вазами драку. *** На разрез с остальными участниками экспедиции на Злой Остров Зла, Леша помнил о своем существовании. «Начинаем веселье», - огласил Гильермо. - Вы снова архи-злодей, - позволил себе заметить фотограф. Он не мог удержаться, потому что предвкусил собачьи бои между собой Бимом как членами одной весовой категории. Потом он проклял себя за неуместную дерзость и стушевался. На другом конце поля Бим снял свои чудаковатые очки и надел точно такие же, в каких был Леша. Может, Гильермо не мерил обхват головы фотографа ночью, пока он спал, а бездумно купил две одинаковые пары. - Я буду изо всех сил делать вид, что это не я все это придумывал, организовывал и писал, хотя кое-кто по даже самой банальной логике – раз он чертов Гильермо Стелс – должен тут самостоятельно все программы писать, - пообещал Бим холодному воздуху. – Не могли бы вы, о начальник, приступить? Мне так любопытно, что же вы такое приготовили нам! И написали! Сами. Без меня. «Разумеется» Леша повис в белизне на незримой опоре. Желтые стекла начали что-то показывать, закрыв картинку реального наглухо. Модель прилегала вокруг глаз вплотную, не оставив даже полосочки окружения по бокам, но следом показав его лоскуток – Бима, вклеенного будто бы крайне сырым монтажом - с пикселями на краях и обрывком пейзажа позади. Нижняя половина пространства, деленного горизонтом, оттенилась серым, обозначив подножье. Фотограф заерзал: физически он остался на крыше, а виртуально ее края было не различить. Дальше земля резко стала изборождена темно-серыми линиями, которые напомнили о лабиринтах, какие печатаются в детских журналах. Разметка вытянулась ввысь, закрыв Бима, и стала стенами. У ног выскочила белая галочка или, под нужным углом, буква «Г». Она подросла и набрала объем; мелкой отогнутой стороной фигурка поместилась бы в руку как халтурный игрушечный пистолет. «Это оружие» - пояснил Гильермо. - Нет, это цирк, - возразил Леша и снова отругал себя за неосторожность. – Спасибо, у меня есть свое. Он взялся за фотоаппарат и поранился. На корпусе в месте касания сгустились и растаяли искры, как морская пена во время прилива. Пальцы зудели. «На твоем месте я бы взял пистолетик» - Что с моим фотоаппаратом? – терпеливо спросил Леша, пока у него трепеталась мыслишка, что он обезоруженный и беззащитный. - Я прицепил шокер, пока помогал тебе встать, - объяснил Бим. – Защитный шар должен был лечь вплотную. Подержишь его голыми руками долго – будет больновато. Леша держался невозмутимым, потому что в карманах куртки была припрятана пара непроницаемых для тока перчаток. «А теперь достань свои варежки и брось себе за спину. Чем дальше они упадут, тем меньше шансов, что у тебя сейчас отпадет голова» Переносицу клюнул разряд. Леша подавился проглоченным писком и выполнил указание – две перчатки прыгнули в стену, словно в муть, и утонули в саду. Грани тактических возможностей сузились до силков. - Что мне делать? – спросил Леша. «Ты можешь подобрать этот чудный пистолетик и выйти на захватывающую дуэль! Вряд ли ты переиграешь Бима, но давай он хоть чуточку разомнет ноги. А то что, «пришел, пристрелил, ушел»? Нет, пусть мальчик подышит воздухом, поиграет. Думаю, все твои жалкие шансы на победу мы ущемили достаточно, так что проигрывай полноправно, - он подождал чего-то и нетерпеливо высказался. – Бим, дорогой, на этом моменте, по сценарию, ты радуешься, что оказался внутри игры, прямо как в твоих сокровенных мечтаниях» Геймер помедлил, поворчал под нос и ахнул от переигранного восторга: - Я внутри игры?! Здорово! Не могу в это поверить! Я в сказке? Спасибо, я об этом мечтал еще с тех пор, как был маленьким мальчиком! Я смеюсь искристым смехом от счастья! Ха. Ха. Ха. Если бы Леша кроме Бима виделся еще с Сарко, он бы без колебания подытожил, что Гильермо – бездарный управляющий. «Ты уволен» -… черт, - спохватился Бим. – У меня же нет контракта нянечки. - Эм, мистер Стеллс? – вступился Леша. «Да» - Какой смысл пристреливать персонально меня? Не выгоднее было бы притащить сюда кого-то другого, ну, как боле опасного чисто для вас? «Твой фотоаппарат послужил бы мне плохую службу внизу, видишь ли» - Ясно, благодарю. Фотограф напрягся. Гильермо завлек остальных в западню, безвыходную окончательно без дальнобойной атаки. Если все шло по линейному тривиальному сценарию, от Леши требовалось обойти Бима и спуститься к ним через люк, который он видел вскользь, не запомнив расположения. «Начинайте уже» Бим ступил с места и завилял в поворотах. Шаг был уверенным, с нотками спешки, и геймер ни разу не замедлился, потому что сам начертал все развилки. Единственная беглая мысль велела Леше немедленно удалиться, чтобы заставить себя искать, и фотограф бросился прочь. Шагать нужно было осторожно, иначе существовала возможность быть услышанным и найденным. Фотограф не успел вложить в память разметку, но знал, что общий каркас был простым и кошки-мышки не затянутся. Он пробовал коснуться стены, чтобы пройти сквозь, но программа взъярилась и вновь ужалила через оправу. Эксперимент с их снятием не дал нового результата. Вариант кочевания по тупикам был хлипким, как Лешино осипшее горло, а скорострельной атаки и победы ввиду неприличной удачи – невероятным. Фотограф беспрерывно вышагивал почти что на цыпочках, вытаскивая из себя третий исход, при котором он выживет и спасет остальных (нет, в нем не загорелась любовь к этим людям, просто у Альберта был ключ от самолета). За поворотом лежало брошенное Бимом ружье. Леша уставился на него, но голова не выработала ничего путного. После заполошной проверки винтовка оказалось незаряженной. Единственная польза – ориентир – фотограф узнал, что вышел на край, не помеченный ветром, и поменял направление (он не думал, что обрыв прятался в той стороне, и без подсказки бы уже полетел). Вперед долго вели прямые стены без разветвлений, после чего два поворота и обескураживающий тупик. Четыре тупика: справа, слева, спереди и пустота непозволительно долгого возвращения позади. Винтовка была ловушкой, чтобы подлатать Лешин маршрут – Бим подобрал ее и положил в другом месте. Шаг геймера долетал быстрее и звонче – навскидку, он шел по этому же коридору. Фотограф раскрыл рот и начал беззвучно пищать. «Ты меня разочаровал» - признался Гильермо. Разочаровал. Слово завертелось в мыслях до размазанной смеси, из которой читалось, что злодей ждал от Леши любопытного представления. От фотографа требовалось пойти на тактический подвиг – как побег из ящика, пеленатого цепями и брошенного в водопад, со связанными руками – и факт такого обращения его разозлил. - Пожалуйста, только не это, - крикнул он горлом, сломленным хрипотой. – Уже лучше бы пристрелили меня так. Это самый, черт подери, настоящий цирк. Я так не играю. Гильермо промолчал. Леша повернулся носом к подогнутому тоннелю, откуда скоро выглянет Бим. Фотографу было страшно, крайне страшно, он боялся смерти насколько это возможно, но открыто сдавался, потому что степень смехотворности пробила все рубежи. Бим выскочил на линию огня и пальнул. Глотку неволей смял крик, Леша грохнулся на колени и кашлянул. *** Кирс и Сарко стояли по разные стороны поля боя в сгущении ваз. Оба следили друг за другом глазами, давая себе отдых и не допуская, чтобы он оборвался несогласованно. Сарко смахнул по одному тапочки с розовыми зайчатами – Кирс давно поглядывала на его ноги в большей степени из-за них. У нее было что-то близкое к фетишу насчет тех, кто разделял с ней любовь к чистоте в трактовке ношения тапок (за исключением случаев, когда это несподручно, и именно этот готовился к ним отнестись). Забыв об усталости, Кирс ринулась в бой. Девушка подскочила к сопернику и завернула мимо него, удержалась на расстоянии вытянутой руки, попятилась от кулака и прыгнула ему за спину. Обе перчатки налились зарядом в готовности нокаутировать через болевую точку затылка. Кирс вытянула указательный палец, и удалось только тронуть волосы на макушке – Сарко пригнулся, крутнулся и ухватил ее за талию. Кирс успела лягнуть воздух, когда мужчина поднял ее почти у себя над головой, бросил на спину и обронил изморенный вздох (оппонентка оказалась тяжелой). Девушка опешила и с уже ноющим от боли бедром увильнула от бьющего кулака. Резкий кувырок дал знать о россыпи из синяков. Кирс кое-как поднялась, чтобы мужчина ее не раздавил – ее маневры были как у юркой рыбы на суше – отшатнулась от новой атаки и пошла в сторону, вернула стальную осанку, повиляла под кулачным дождем, под близким ударом выронила наушник из уха, восстановила всю прыть и выстрелила кулаком по лицу Сарко. Он поймал его на лету рефлекторно. И облажался. Рука задрожала от тока, который жарил ладонь. Сарко скривился, его ноги начали сгибаться в коленях сами собой. Кирс занесла свободный кулак до предела и саданула по челюсти. Вся голова накренилась в бок, и девушка выпучила глаза. Она не подумала о второй руке Сарко, ей она предоставила волю. Дюжая клешня смяла больное бедро. Мужчина тряхнул головой и заелозил нижней половиной лица, будто от пустякового спазма, но не оставался невозмутимым - из-за колющего тока на глазах блестели слезинки. Кирс захотела выжать из своего рычага больше и впилась другой рукой в шейные мышцы. Сарко смирно оскалился. - Давай так, - пробормотал он сквозь зубы, как и до того, по-английски, но со слабым акцентом, - мы смягчаем хватку одновременно, но притворяемся, что продолжаем концерт и якобы перекидываемся угрозами. Сарко напичкал фразу конструкциями, сложными для понимания, проговорил ее быстро и всеми силами обходил просторечия, заменяя синонимами из затхлой литературы. Кирс все поняла – он шифровался, чтобы его поняли только англоговорящие. Мужчина вытряс ее наушник во время удара намеренно, а его собственный был явно не в ухе. - Что происходит? - Я объясню немедленно, если ты пойдешь на мои условия и поговоришь со мной не выдавая суть нашей беседы другим, - он качнул головой к Альберту, Сёри и Бенедикту, хотя последний при хорошем слухе и родине в Великобритании понимал разговор досконально. Кирс взглянула на детектива. Он ей неуловимо кивнул и солгал что-то Альберту, покачав головой и сыграв, что Сарко говорил неразборчиво. - Идет, - прохрипела девушка. Мужчина погасил хватку и взялся за ошпаренные ссадины как нежный фарфор. Кирс прошептала перчаткам команду отбоя, ослабила плотные крючки пальцев и стрельнула в лже-противника взглядом допроса. - Для начала, - сказал он, - стони. - Что? - Стони. Ради представления. Я ведь медленно ломаю тебе бедро, не забыла? - Не буду я стонать! Я ненавижу стонать! - А ты все-таки попробуй. Крепкая хватка вдруг возобновилась с тройными усилиями. - А-а! – простонала Кирс. - Все правильно, - Сарко выявил пощаду, - продолжай. - А-а? - Да, только припороши интонацию муками. - А-а, - вместо рекомендуемого туда вошла злость. Сарко заговорил в полный голос с фальшивым злорадством: - Молодец, теперь пусть стон потухает. - А-а, - Кирс закатила глаза. - …И бей меня по лицу, только не переборщи. Кирс переборщила. Рука в перчатке пересилила державший ее кулак и им же врезала в подбородок. Сарко выпрямился с откинутой головой, отшагнул, повел ее в сторону и поставил блок от удара ногой. Кирс начала колотить по паре предплечий как по щитам, сияя упорством и не наигранной злобой – она не сердилась по-настоящему, но резерв чистой ярости, который некуда была девать, имела при себе постоянно. - Ты молодец, но можно и понежнее, - подсказал Сарко, еле шевеля натерпевшейся челюстью. - Прости, дружок, нежнее не могу, - Кирс остановила дробь и бацнула по болевой точке колена. Сарко дернул ногой и поплелся в сторону. – Не заставляй меня ждать. Ненавижу ждать. - Ладно, я честно начинаю, - заявил он, выхватил руку Кирс в полете, дернул к себе, сделал подножку, она среагировала, присела на одной ноге и стукнула локтем по его солнечному сплетению. Сарко ухнул, позволив ей выскользнуть. – А начинаю я с того, что мой начальник – идиот. - Пока все логично, - Кирс замахнулась и почти вмазала Сарко ногой по бедру, но он воздушно отошел. - Инфантильный идиот, - поправился Сарко, продолжая инсценировать драку. - Видишь ли, вся затея с вирусом придумана для того, что бы заманить вас на остров. О том, что я тут только тяну время, ты знаешь. Кирс так разъярилась, что огрела его в ухо изо всех сил. Сарко не сразу продолжил из-за головокружения. - Зачем это все?! – рявкнула девушка. - Ответ можно найти в районе первой фразы моих разъяснений. - Я ненавижу эту фразу! Она слишком лаконичная и понятная, а твои бездарные разъяснения – нет. Дисгармонию тут развел! - Так вот, он идиот. Инфантильный идиот с обессивно-конвульсивным синдромом, но это скорее не сюда… - Сарко подобрал слова, пока Кирс его почти не театрально душила. – Хм, точнейшее определение – несносный ребёнок, возомнивший себя кукловодом мира сего с периодически возникающими безумными навязчивыми идеями, которое совсем никак не перебороть. - У меня дома два таких. А в этой комнате всего три таких. У них всех еще огонечки красные на лбах. Дальше. - Извел меня окончательно, - признался Сарко. – У него самый отвратительный характер на свете. Не буду тебе ныть, как тяжело его терпеть, но скажу, что я нянчусь с ним только из-за того, что мне его жаль. Теоретически, он мог бы быть даже адекватным человеком, но этого интригана надо перевоспитать. - Я потеряла нить на первом предложении. - Так вот. Боюсь, что это прозвучит максимально неубедительно, но он далеко не такой, как вы все думаете о нем (актер еще получше меня, но мы не об этом). И он не, кхм, злой. - Конечно, - на эту фразу ушли все мировые запасы сарказма. - Так вот. Мне плохо даются такого рода объяснения, да, но сейчас, когда я перейду к дальнейшему звену моего монолога, умоляю, не засмейся не раскрой нас. - Ладно. - У него есть мечта. Кирс специально повернулась ко всем спиной и беззвучно засмеялась, в повороте углядев Бенедикта – он закрыл руками лицо и экспрессивно шевелил ртом. - Какая мечта? – спросила Кирс. – Убить всех, пострелять с крыши, погоготать? - Другая. Он к ней шел очень давно. Я заверяю тебя, что никому никакого вреда ее исполнение не принесет. Даю тебе слово, хм, профессионального лгуна. - В реслинге такой фигни нет. Продолжай. - Так вот. Я не скажу суть мечты. Но в подтверждение моей честности могу выдвинуть то, что до сих пор тебя не раздавил, хотя мы в разных весовых категориях. - Продолжай. - Прямо сейчас мы должны сделать шоу. Заверяю, никакого вреда оно не принесет. Если все выйдет так, как хочет эта выскочка, его «мечта» исполнится. Он станет счастливым, правда счастливым (а не депрессивной соплей у себя в кабинете, которая ненавидит все сущее больше и больше), и, может, поймет, какой он придурок, и хоть немного исправится. Эта затея тупее любой мультяшной педагогики, но все остальное я уже пробовал. Честно, ничего плохо не произойдет. Ты мне поможешь? Кирс отпрыгнула далеко вспять и натужно выдохнула. - Ненавижу помогать. *** Бим выскочил на линию огня и пальнул. Глотку неволей смял крик, Леша грохнулся на колени в другой, далекой от места выстрела части крыши, и кашлянул. Сразу после ультиматума о запредельной абсурдности в голову фотографа ударило понятие чуда, что Бим не написал потолок, а ботинки начинены должным функционалом, чтобы подпрыгнуть. Скачок был легкомысленным как идея и неуклюжим как исполнение, но действенным как исход. Улыбка облегчения скользнула на лицо сама по себе, и Леша припал лбом к коленям. - Выдумщик, - отметил Бим. – Но ты не спрятался. Я слышу, как булькают твои сопли примерно в трех поворотах отсюда. - У меня нет насморка, - отрицал Леша. - Попался. Фотограф пропал с места немедленно. Несмотря на эту уловку, он обзавелся преимуществом и планом победы в придачу: можно было взмыть на добротную высоту и застрелить Бима из воздуха. Прибавилось и затруднение – Бим догадался о нехитром плане и начал приготовления к стендовой стрельбе, представляя, что Леша – тарелка. Рядом с этим вариантом стоял только выбор честной игры. Леша решился прыгнуть без размышлений. Остановился, взялся за игрушку-оружие верно, стукнул кедом о кед, наметился к прыжку, проглотил неуверенность и вспарил. На другой раз удержаться от кувырка было легче, но далеко не просто, Леша впился взглядом в фигурку Бима на пике холодного взлета и нажал на курок в его указании, упал вниз на опору из воздуха, точно на марлю, и прильнул к полу. Выстрела не было. - Обидел мою программу, - пожурил Бим. – Ошибка, говорит. Нельзя стрелять за пределами стен. Фотограф окреп сомнением и выстрелил в пол – в сплошном сером цвете проступила угловатая черная дырочка, которая сразу же затянулась. Пистолет был рабочим. Леша поднялся и снова защеголял на цыпочках, но ненадолго. После смены позиции он повторил высотный прыжок с целью обзора – самое время его фотографической памяти сменить статус с каламбура на выгоду. Он отобразил в голове карту, выбрал кратчайший маршрут и пошел к геймеру напрямик. *** Бим волочил ногами в ожидании красивого хода, которым его вот-вот обескуражат. Он не торопился на миссию в алмазной пещере (уже не потому, что она была выдуманной, ровно как львиная доля его занятий с компьютером) и готов был подождать чего-то трепетно распланированного. Долгих кукований не было, потому что не прошло и минуты, как скуку отбросил хлопок. Подошва со звуком, на четвертый раз уже вызубренным, отскочила от пола и плюхнулась с приземлением. Бим крутнулся на полушаге и выстрелил тотчас – не было времени на изощренную анимацию, поэтому пуля преодолевала дистанцию между дулом и целью невидимой, отмечая только попадание – он снова прострелил воздух. Перед Бимом разлегся бесхозный ботинок. Позади Бима, после крикливого виража и грубой посадки, разлегся фотограф с пистолетом на вытянутой руке (в которой скопилось больше решительности, чем во всем парне). - Как все быстро, - заметил геймер, повернувшись на носочках. - Ну, всю эту штуку ты тоже не шибко долго писал, судя по общему каркасу, - ответил Леша. Он взобрался на колени и на ноги, с усилиями, из-за синяков на ногах, держа собеседника на крепком прицеле. – Вопрос. Как мне закончить эту игру? - Попасть по мне. - Побочные эффекты? - У меня отпадет голова. Хорошая новость: твоя не отпадет. - Как отпадет? - Загорится искрами вместе с очками, воспламенится, ты понаблюдаешь мой забавный танец дождя в муках, и отпадет. - Альтернатива? - Я снимаю свои очки, и как модератор сворачиваю лавочку автоматически. - Но ты ничего не свернешь, - проговорил Леша как очевидное. - А ты по мне ни за что не выстрелишь, - повторил за ним Бим. Фотограф удрученно смял плечи и расслабился. Рука с пистолетом осталась торчать как автономная. - Не выстрелю. - И при этом ты не опускаешь оружие. Фотограф насупился с отвращением. - Если от этой фразы ты медленно придешь к умозаключению по поводу моей душевной организации, то, честно, я выстрелю тебе в глаз. - Чего ты хочешь? – спросил Бим, пропустив угрозу мимо ушей. - Прямо сейчас? - Домой, - фотограф не задумывался. - Зачем? - НУ ТЫ СЕРЬЕЗНО? Леша выстрелил точно по правому глазу. Без намека на искры, танцы и валящиеся головы, Бим захохотал и вскоре согнулся от долгого смеха, а когда разогнулся, заметил, что фотограф не предал стойку полицейского до сих пор. - Никогда б не написал что-то, что может меня хотя бы поцарапать, - сообщил геймер. - Это уже меньший идиотизм, чем среднее из того, что тут творится, - признал Леша. Залежи язвы были его полным и окончательным арсеналом. Даже речь уже можно было исчерпать, потому что голос с каждым словом сип и стихал от побеждающей его хрипоты. Бим выставил собственное ружье из квадратиков, как в отражении. Рука с пистолетом у Леши повисла парализованной. - Снимай-ка ты второй ботинок. Они мне понадобятся. Фотограф сковырнул обувку с пятки большим пальцем почти босой ноги, одетой только в носок, снял полностью и буцнул как мяч в сторону Бима. Пальцы ног под тесной тканью скукожились от мороза. Не шевелилась ни одна его мышца выше пояса. Леша молчал и пялился. - А теперь сделай ровно сорок два шага назад. Фотограф начал было услужливо оборачиваться к продолжительному коридору, но Бим настоял: - Иди спиной. Пошел. Леша шагал скачками, бормоча номера и рассматривая свои ноги, пока больной голос не упал до оттенка шипения. Геймер продвигался навстречу, не особо держа дистанцию, а когда Леша закончил, подошел к нему до расстояния, на каком между двумя знакомыми зарождается диалог. Бим вознес руку с растопыренными пальцами до уровня глаз. Она колебалась, будто принимала суматошные волны, он вывел в голове план движений, чтобы оказаться достаточно быстрым, небрежно выронил пистолет и сдернул с носа очки. Серость вывелась голубизной вечера. Бим смахнул очки с Леши левой рукой, сдернул с фотоаппарата шокер голыми пальцами правой рукой, сгруппировал обе, толкнул фотографа в грудь, рывком отклонился назад, ускользнул от двух хватающих все без памяти рук и грохнулся на спину в куртке-мешке. Фотограф с сиплым вереском слетел с крыши. Шуршали с ударами листья, тарахтел крик от встречи с ветками, вертлявое тело бухнуло, и через неполную минуту пленка шепчущих стонов погасла вкупе с сознанием. Бим встал и выглянул. Леша лежал тряпичной куклой с ногой, выгнутой в серьезно бесповоротном избытке. Геймер бросился к люку. Над океаном загремел вертолет. - Наконец-то, - буркнул Бим на бегу. *** Кирс зарядила искристым кулаком Сарко в грудь, он отклонился и поймал голое предплечье, девушка отдернула руку назад, и перчатка скукожилась на костяшках. Мужчина отпустил ее и отринул. Кирс отвлеклась чтобы поправить оружие, но Сарко уже перегруппировался и ударил ее ногой по спине. Она упала носом на свои руки, уперлась в локти, тряхнула головой и поехала по полу. Мужчина потащил ее за лодыжки. В животе похолодало. Кирс знала, что все игра и Сарко постарается не ранить ее, но предвкушала классический ход в показных драках как самую опасную американскую горку. Кирс дергалась с фальшей, но сдерживала себя, как могла – вдруг Сарко ее выронит в неугодный момент. Утешал факт: он профессионал и она сама видела, как он делает это по телевизору с дюжиной бугаев. - Я начинаю, - шепнул Сарко, но это было бесполезно, потому что начал он более резко, чем кабинка на рейках в парке аттракционов. Кирс смело в сторону, шея чудом не разорвалась, руки выпрямились и понеслись за движением вместе со всеми вазами, полом, древесиной оформления, полетели наравне с кашей миндального цвета. Сарко разгонялся быстрее, вдалеке ахнул Альберт. Девушка закрыла глаза. Головокружение умолкало. Она сосредоточилась и совладала с руками и встречным ветром. Сняла сморщенную перчатку, и пустые пальцы из кожи стукнулись о ладонь. Тряпица рвалась прочь. Уши глохли. - Давай, - крикнул Сарко далеко-далеко, Кирс отсчитала три выведенные планом секунды и отпустила перчатку. В неизвестной точке проскрежетал заряд и последовал взрыв. *** Альберт таращился на Кирс в ловушке трюка «раскрутить и отпустить», и в голове строился ужас, как она падает в вазы и погибает в миллиарде осколков, а он не сможет это даже увидеть, не говоря о помощи, потому что красная нитка сквозь его лоб кончается пулей. Траектория Кирс была странной. Сарко вертел ее не перпендикулярно себе, что было легче, а под углом: ближе к ним она опускалась к полу, а со стороны лестницы ее волосы вскидывались выше головы Сарко. Вектор ускорения идет по касательной в данной плоскости. Неужели он собрался бросить ее над потолком? Выскочила перчатка, описала дугу к лестнице навстречу ряду снайперов и взорвалась блестками прямо на них. Три плоских коробка (вместе по площади они догоняли офисный стол) задрожали и выдали писк высокой частоты в унисон. Они сломались и стали в основном нерабочими, но Альберта это не радовало – пробил сигнал аварийного режима, когда все программы закрываются или приходят неотложное в выполнение. Он взял Сёри за плечо и прильнул вместе с ним к Бене. Выстрел вот-вот произойдет. Сёри поворчал и раскрыл ватман как раз перед тем, как пули достигли красных отметок. Все три со звоном стукнулись о белый щит и покатились по полу. Альберт восторженно промямлил что-то неясное даже для себя, метнулся на колени и обнял подопечного, а он в ответ стукнул его по макушке. - Нет. Фу. Уйди. Место. В будку. Кыш, - он бросил ватман подальше. – Апорт. *** Кружение смягчилось и помалу затихло. Двигаясь безвольно, Кирс шлепнулась на щеку в измученной полудреме. Ее вестибулярный аппарат давно выдохся и она очень радовалась, что не завтракала. Сарко переложил ее на спину с учтивой осторожностью. - Помочь встать, или полежишь? Кирс дернула ногой с ноющим бедром и скривилась. Пойти она сможет. - Встаю. Ненавижу лежать. Сарко подтянул ее за руки, и комната жестоко колыхнулась, в голове что-то кувыркалось и продолжительно цокало. Кирс свалилась лицом на его грудь, он подхватил ее и похлопал по усталой спине. - Знаешь, я наших парней так по три раза на день раскручиваю. С тренировки не отпускаю, пока у нас не получится случайно подобранную шляпку подставной дамочки из первого ряда бросать этой же даме на голову. Или хотя бы ей в ноги. Толпа воет от радости. Грешу я очень с такими трюками в сценариях, ой как грешу. Все наши меня ненавидят. - Я тоже, - пробормотала Кирс. - Прости, это моя слабость, - реслер пожал плечами. – Хм, может, встанешь с меня? Она что-то рыкнула в несогласии. *** Альберт отпустил Сёри и задал воздуху достаточно логичный вопрос: - А что дальше-то? Комната вместе со спрятанными динамиками промолчала. Наверху, где деревянный пол верхней части лестницы ушел в балкон и коридор, появился серый коробок. Гильермо не говорил ничего. Предмет скользнул вниз, прошел над Кирс и Сарко, бросил тень на плотно стоящие вазы, подлетел ближе и уставился на Бенедикта зрачком-объективом. Камера не делала ничего, только реяла наводя фокус. Детектив шагнул вперед, и коробок услужливо отскочил, давая ему дорогу. Без доли страха, он пошел вперед в привычной манере, горделиво и раскованно, будто неизведанный предмет был декорацией. - Идите за мной, - сказал он. Альберт глянул на Сёри, он кивнул, и механик прошествовал позади старого друга. - Ты уже понял, где Гильермо, да? – спросил он. Камера маневрировала вокруг Бенедикта как пылкий поклонник. - Ах, я знал это очень давно, но не говорил, потому что еще не пришло время. А сейчас пришло. - Он в этом зале, - напомнил Альберт, - если верить Сарко. Но тут все как на ладони, я не думаю… - Цвайнштайн, только не рассказывай мне про видимое и невидимое со своей дикой близорукостью и тугоумием в придачу. Все же элементарно ясно. Бенедикт обошел большую скопу, оставленную Кирс по тонкой дорожке, и заговорил: - Как выразился этот громила, его начальник здесь в этой комнате, но прячется, маленький, вместительный в щели расист. Компактный расист! Сарко закрыл лицо рукой. - Он спрятался в вазе? – Альберт подавился смешком. - Нет. Мисс Кирс могла его по случайности опрокинуть и обнародовать. - Та-ак,- протянул Альберт, - и где он? - В этом зале. Ты разве не слушал этого бугая? - Беня! – Альберт вскипел. - Я подхожу к сути, - пообещал детектив. – Начальник Сарко, а так же, гипотетически, еще кого-то, потому что глупо иметь только одно подчиненного в его положении, несомненно, умен. Их начальник – ребенок Миллениума. Он должен отвечать такому званию не прибегая к глупым тайникам, а поражая всеобщее воображение. Детектив дошел до пустоши вокруг Сарко и Кирс, уперся в трость, повернулся на носках к Альберту и Сёри и блеснул самодовольной улыбкой. - Их начальник это я.