На седьмом небе

— Да ты! После того, что ты сделал — ты будешь только полы мыть! — Цезарь метался по палатам, разнося за собой пыль в пытках догнать школьника; тот, хихикая, прятался из угла в угол, пока несчастный мужик в грязном халате бесился. Уж Цезарю, на случай чего, он мог дать отпор. Через двадцать минут пряток (Ло теперь повсюду таскал механические часы, подаренные Доффи, привыкая к стрелкам) они угомонились и молча пошли делать свои архиважные дела: Ло заранее прогуглил, что делать с тяжёлыми пациентами, их нечеловеческими болячками, стащил из библиотеки матери скучную книжку по уходу за хирургическими больными, и теперь был готов к тому, чтобы не тыкаться, как слепой котёнок, и позорно не просить помощи у урода Цезаря. Парень переоделся в чёрную, как у отца, хирургичку с короткими рукавами (вопреки прогнозу о холодной весне было очень жарко), запихнул в карманы перчатки и маски, покрасовался у разбитого зеркала в комнате с батареей, бутылками воды и хлебом. Всё-таки он отлично подготовился! И всё же Ло себя несколько переоценил: только дошёл до назначенной ранее ему палаты, согнулся в рвотном приступе — вонять мочой и гноящимися ранами не перестало. Он обошёл ещё две кровати, чтобы только оттянуть заветный момент встречи с пахучей гангреной: люди были в сознании, спрашивали, где их Мастер. Тот, кого они жаждали увидеть, судя по запаху, стоящему с самого начала приезда Ло во всей «больнице», варил наркоту. Школьник сглотнул и тут же закашлялся — дышать было всё ещё нечем, даже маска не помогала. Как только он приблизился к цели, мужик тут же высоко закричал (как мог, конечно), забил руками и остатками ног — даже неделю спустя память у этого чертяки, блять, работала. Он скулил, и даже когда Ло уже вплотную подошёл, чтобы перевязать ногу по туториалу, который он два часа назад смотрел за завтраком, не прекратил что-то стонать. Цезарь в сию же минуту метнулся сюда, чтобы проверить, не пытается ли кого новоявленный санитар задушить подушкой. Ло тупо смотрел вперёд и нихрена не понимал, что происходит. Он ещё даже ничего не сделал! Цезарь движением руки откинул парня к другой части комнаты. Он наклонился к пациенту, ничуть не брезгуя и будто не чувствуя тошнотной вони от матраца, что-то прошептал ему на ухо — в ответ послышались хрипы, из которых даже Ло услышал: смерть. Мужик пальцем показал на парня в чёрной хирургичке. Люди с других коек тянули руки к Мастеру, что-то кричали ему, но он их игнорировал, оббегая взглядом нарушителя спокойствия. Потом скорчил рожу в недовольной гримасе, как будто только сейчас понял, что он буквально находится в полном дерьме, и своим противным высоким голоском начал успокаивать всех своих экспериментальных мышек: — Ой, ну брось, это же простой санитар, он ещё совсем юный и ничего не знает, — Цезарь убаюкивающе, будто рассказывая сказку, обратился сразу ко всем присутствующим. Мужик на койке около кровати вроде даже притих. Цезарь, не надев перчатки, подоткнул тому простынь и перекинул с больной ноги мочевой катетер. — Ты! — он снова начал заливаться, совсем как в тот момент, когда Ло снова завалился на пороге его импровизированного царства, — Почему ты трясёшь тут своими волосищами, где шапочка?! И кто тебе дал чёрную хирургичку, ты совсем идиот?! Сам Мастер, однако, ничуть не стеснялся своих сальных, собранных в хвост волосюшек, сверху на которые, кажется, постоянно сыпалась штукатурка — или это была перхоть. Да и в прошлый раз его не особо ебало, во что был Ло одет — он так перемёрз, что всю неделю не мог подняться с кровати из-за высокой температуры! — Я не санитар! И не ёбаная смерть! — Трафальгар отошёл от шока. — Я, блять, сын хирурга! Все в палате, кто были в сознании, прислушались. Цезарь, к удивлению, даже руку на него не поднял. Видимо, трусил. А Верго сегодня, судя по рассказам Джокера, больше не должен был появиться. Поэтому Цезарь пищал, как истеричка. — Быстро накинь халат! И убирайся мыть полы, к чертям собачьим, не пугай людей! Господи, на что рассчитывал Джокер, когда сказал, что ты будешь моим помощником? Ло обиженно два часа до ломоты в спине корячился, наливая воду из бутылок в ржавые вёдра, разводя марганцовку (это единственное, что он нашёл в шкафчике, который был не под замком) и ползая на коленках, чтобы для видимости помыть полы в коридоре, а так же в палате, где один мужик был полностью без сознания. Может быть, даже умер — так сильно воняло от его тела, а мыть под кроватью сталось особой пыткой. Новенький хирургический костюмчик не был предназначен для грязной работы — ткань на коленях собралась грязными пятнами и неприятно царапала чувствительную кожу. И, наверное, он бы провёл так всю свою «смену», если бы не топот ног по бетонному полу — кажется, намечалось что-то интересное. Он высунулся из палаты как раз в тот момент, когда Цезарь опять недовольно гундел, как дед: — Мне некогда, Моне! А этот идиот полы моет, не мешай ему, хоть делает что-то полезное! — Цезарь с важным видом двинулся к деревянной двери, через которую в прошлый раз Ло прошёл на улицу, чтобы покурить. — Но Доффи сказал, что он — твой помощник, а не санитар, — девушка засмеялась. Она была точно знакома школьнику! Но откуда? — Ло, не бойся, иди сюда. Мастер скрылся из виду, Ло опасливо подошёл к девушке. Она тоже не внушала ему доверия. К тому же, казалась ранее знакомой: на вид — немного старше его, с крашеными зелёными волосами и неплохой фигурой, он точно не мог не заметить такую. Может быть, кто-то из курьеров? Он нахмурился, когда увидел, что она тащила на себе раненое тело — мужчину, явно превышающего её саму в массе. — Это, вроде, по твоей части, — она уложила его на валяющийся неподалёку, закиданный грязными тряпками и марлей матрац. Ло перевёл взгляд на ногу мужика — она была окровавлена в районе лодыжки. Приподнял край брюк — края кожи разошлись на несколько сантиметров. — Режущая рана, — заключил он. — Мне нужна перекись водорода, специальная иголка и хирургическая нить, — он резко стал сосредоточенным: наконец-то что-то интереснее мытья полов и осмотра палат! - Уж извините, косметический шов делать не умею, поэтому получится хуёво. Постараюсь не задеть нервы и сосуды, — мужик был в сознании, но ничего не ответил, тупо смотрел в потолок. Наверное, боялся крови или не доверял ему. Моне лукаво хмыкнула. Она протянула ему небольшой пластиковый чемоданчик, в котором Ло тут же узнал свой хирургический набор, подаренный отцом накануне того, как они виделись в последний раз. Он отщёлкнул крышку, увидел искусственную кожу с ровными, красивыми стежками — дело рук его талантливого папы, и несколько образцов с явно неудавшимися попытками — его собственными. Под ними, как раз, лежали и собственно инструменты, только хирургическая нить уже давно закончилась, и вместо неё Ло использовал разделенную на несколько частей зубную. Затупившуюся, но верно отслужившую иглу кто-то заменил на пачку совершенно новых, стерильных и не тупых настолько, что иногда от неосторожных движений рвалась кожа. Этот чемоданчик всегда лежал у Юстасса в гараже. — Как вы?.. — он тупо уставился на эту Моне. Секретарша в школе, точно! Она очень редко выползала из своего кабинета и сливалась со всей безликой массой людей, что работали в школе. Ло бы её ни за что не вспомнил, если бы она однажды не бегала с ним в налоговую по поводу справок о доверенности. Он натянул на руки перчатки, что валялись в кармане хирургички. — Нам пришлось заглянуть к твоему безалаберному дружку, но его не оказалось на месте, пришлось немного поколдовать над замком, — она погладила пострадавшего мужчину по плечу. — Ло, сосредоточься. Молодой Господин сказал, что ты любишь такое. Спорить было бесполезно и глупо. Главное, что Кид до сих пор не узнал, в какую задницу влип Ло. Острые иголки пришлись кстати — мужик почти не орал от боли, только глухо стонал. Школьник закончил быстро, брезгливо скинул окровавленные перчатки на треснувший деревянный подоконник и пошёл попить воды — напряжение в теле достигло предела, впервые за его работой наблюдали, но не так, как Юстасс, а оценивающе. Моне оказалась собеседником немного приятнее, чем Цезарь. Последний дождался, пока Ло, по его словам, наиграется в хирурга, снова влетел всё через ту же дверь, начал жаловаться Моне на своего санитара — и хир.костюм у него дурацкий, и под глазами чернота, как будто он сам сидит на смайле (между прочим, это было так давно, что парню казалось, сдай он мочу на наркотики — ничего не покажет), работает тоже хреново. Девушка смеялась, прикрывая лицо ладонью, вновь и вновь напоминая Цезарю, что Ло — не санитар, а член семьи Донкихот. Мастер пошёл помогать поступившему «пациенту» искать свободное место в палатах, таща на себе, и тогда Трафальгар решил — пора. — Моне, — он нахмурился, обращаясь к ней. Девушка, пытаясь показать всё своё дружелюбие, наклонила голову вправо в немом вопросе «что?». Она была готова рассказать всё, что угодно. По крайней мере, так казалось благодаря её усилиям. — Семья Доффи, про которую он говорит, не затыкаясь — семья Донкихот? Или я что-то путаю? — Ты прав, — она тут же кивнула, подтверждая сказанное языком тела. — Ему как раз нужен хирург. В прошлый раз люди Крокодайла чуть не убили Молодого Господина, добавив в физраствор какой-то яд, но он — не просто человек, — Моне встала с насиженного места. На ней был строгий костюм, наверное, один из тех, что она носила на свою скучную официальную работу. — Боюсь, Верго разочаруется, что ты снова уедешь рано, но я предлагаю отвезти тебя домой. Пока едем, могу рассказать тебе больше, — девушка отряхнула брюки в том месте, где засохла кровь. И правда — начинало темнеть. Парень, честно признаться, не очень хотел оставаться здесь ещё на один день, хотя на всякий случай предупредил Лами, что может задержаться.