Сборник идей

Мари только делала свои первые шаги, когда рядом мелькал силуэт Лили. Мари начинала становиться самостоятельной, когда кругом ей умилялись служанки и занятая не по часам Лили. Верная няня перестала уделять много внимания своей маленькой воспитаннице, перекладывая эту задачу на плечи менее занятых работниц. Мари заинтересовалась книгами и почти перестала вылезать из библиотеки, когда даже стража Рубинового дворца почтительно кланялась маленькой, но уже такой любознательной госпоже. Лили перестала совсем встречаться с принцессой, не успевая сделать всех дел, что свалились на неё вместе с новой должностью. И как бы она не жалела об этом, поделать ничего не могла, потому что боялась последствий – если её уволят, кто же будет заботиться о комфорте и уюте забытой принцессы, так неподобающе оставленной во дворце наложниц? После того, как Мари добилась признательности окружающих, почти все перестали сильно разворовывать бюджет, чтобы и на любимицу что-то осталось. Некоторые дородные женщины тайком приносили принцессе подарки: кто – плюшевых игрушек, кто – пирожков, кто – книги с картинками. Мари росла быстро и скоро стала достаточно взрослой для того, чтобы обучаться этикету у Лили. Все остальные знания она получала по книгам, буквально глотая букву за буквой в толстых талмудах, едва не рассыпавшихся в прах. Новых книг почти не было, поскольку в Рубиновом дворце наложницы уже давно не жили, а значит и вещи оставались здесь по многу лет, никем не использованные, пока сюда не прислали крохотное покрывало с завёрнутым в него младенцем. Мари рассказывали, как странно она плакала во младенчестве, как очаровательно болтала крохотными ручками и ножками, но новые слуги, переведённые в этот опустошённый дворец из других комфортных работных мест, не замечали этого настолько, чтобы проникнуться симпатией. Многие из них были бедны, а потому перевод воспринимали как неизбежное зло – денежная сумма была в связи с этим понижена. Маленькая девочка росла в окружении одних слуг, бедных людей, которые рассказывали такие невероятные истории или даже какие-то повседневные подробности своей жизни, что принцесса невольно стала им подражать. Помимо знаний из книг, она пыталась заниматься той же работой, что и все вокруг, чтобы почувствовать, каково это – жить как простые люди. Однако служанки быстро просекли это и донесли главной – Лили. Вот тогда и произошла первая настоящая ссора с няней, верной подругой и единственным другом в этом унылом месте. Мари росла и, наконец, вошла в тот возраст, когда гормоны бушуют и в теле, и в сознании, формируя из всех возможных вариантов личность. К счастью, ссора не развилась дальше и не переросла в ненависть, однако обе участницы запомнили на всю жизнь всю неловкость, испытанную ими после того, как они оба остыли и как следует подумали. Мари становилась взрослой не так быстро, как ей хотелось. Она желала стать самостоятельной, мечтала о другой жизни, полной приключений и работы. В её детском сознании образ родителей не сложился, как и образ полноценной семьи, поэтому она никогда не мечтала обрести семью или создать свою собственную. Эта неопределённость в семейных ценностях легла глубоко в душу, закапываясь среди воспоминаний раннего периода жизни – теперь достать её было бы трудно даже для Лили. Верная няня упустила единственную возможность сформировать хоть какое-то представление о семье, объяснить своей подопечной, что семья – самая главная ценность в жизни. И за это она ещё долго корила себя, поскольку Мари росла без единого понимания того, насколько семья важна, и просто отбрасывала эту ценность как ненужный балласт в её скучной жизни. Мари часто слышала, как проходящие горничные рассказывали о своей семье и о своих нудных и мучительных семейных обязанностях, как слуги шептались о том, что происходит в той или иной семье аристократов. У кого-то сын спился и умер; у кого-то муж ненормальный неудачник, переносящий свои неудачи на жену и детей; кому-то пришлось искать заработок, чтобы вылечить больную мать и ещё как-нибудь при этом существовать самим; у какого-то аристократа сын продул все личные деньги и приполз просить у родителей новых; чья-то дочь вышла замуж за знатного мужчину, который слишком неистов в постели, а во всё остальное время изменяет жене и т.д. Все эти рассказы, понятное дело, не могли заложить позитивный образ семьи у принцессы, вместо этого внушая ей, что семейные связи – лишь обуза, тянущая человека на самое дно – что бедного, что богатого. Естественно, Мари стала воспринимать себя как отдельно взятого индивида, не имеющего семьи. Это же логично, раз её бросили и оставили одну! Лили, осознав свою ошибку, ещё пыталась как-то исправить её: она принялась показывать принцессе картинки императорской семьи и объяснять, кто есть кто. Но Мари внимательно выслушала и увидела портреты тех, кто должен был называться её близкой роднёй, и только отвернулась, принимаясь за свои учебники. Отец-император, Атанасия-старшая сестра, Анастасий-дядя, Диана-мать – все эти люди не воспринимались близкими или даже живыми, потому что для принцессы они не существовали как семья. Стена эта только крепчала с годами. И Лили была вынуждена признать своё поражение. Книги, в частности учебники по самым разным разделам жизни – ботанике, магии, артефакторике, анатомии, физиологии и другие, стали всем для юной девочки. Они владели её сознанием днём и ночью, и часто во сне Мари снилось, как отдельные знания оживали прямо на глазах, являя ей то, что учебники не могли показать. Стража и несколько служанок даже создали уютный уголок в библиотеке для своей любимицы, чтобы она могла со всем удобством читать и не отвлекаться на другие дела. Бывали даже случаи, когда в первые дни после этого принцесса засыпала на софе, расслабленная и счастливая от прочитанного. Её быстро находили, так как каждый во дворце знал, где в первую очередь стоит искать любознательную девочку. А потом, по приказанию Лили, стражники закрывали на ключ двери, ведущие в библиотеку, когда наступал вечер, чтобы у принцессы не возникало искушения оставаться в пристанище знаний на всю ночь. Мари росла быстро, и платья становились короче, открывая беленькие ножки уже девушки. Все сбились с ног в поисках средств для новых платьев, но сошлись на том, чтобы просто сшить из кусочков прежних одеяний новые вещи, которые бы подходили по росту растущей девочке. А Мари с тех пор стала больше интересоваться косметикой и модой, вычитывая в журналах многое из того, что пытались скрыть от неё окружающие её женщины, искренне считавшие, что принцессе этого знать рано. Благодаря знаниям и сильному желанию познавать новое Мари стала более искушённой, чем большинство девочек её возраста. Она стояла где-то на границе между девочкой и девушкой, но при этом опережала свой возраст по духовному развитию. И это обстоятельство волновало Лили, уже остающейся позади от своей подопечной. Она считала, что разница в образовании отдаляла их всё дальше друг от друга, а частые наставления по поводу образа жизни, которые она пыталась привить принцессе, лишь усугубляло ситуацию. К тринадцати годам Мари отдалилась окончательно, принимая свою судьбу в свои руки, и её разум уже полностью сложился, искривлённый и искажённый детством. Именно в это время пути императора и брошенной принцессы пересеклись, и это сыграло роковую роль для обоих. Их судьбы резко развернулись, изменяя своё направление. Их судьбы не должны были пересечься, идя параллельно по жизненной дороге. Их судьбы не должны были отсекать прежние мечты, рождая новые... Но это случилось. — Кто ты такая? — спросил мужчина, когда натолкнулся на девочку, склонившуюся над цветами на его территории. — А по мне не видно? — Мари выпрямилась во весь рост, держа в руках нарванный букет цветов, более красивых, чем в её собственном саду – наверное, садовники использовали одни из тех суперских средств, предназначенных для длительного цветения растений. Усмешка на губах так и застыла красной тряпкой в сознании императора, но тот не сдвинулся с места, прежде всего удивлённый прозвучавшими словами. Принцесса не узнала своего отца, уже давно отринувшая и забывшая свою семью. Она только хотела сделать небольшой перерыв перед чтением учебников, чтобы нарвать цветов для своего первого эксперимента по созданию духов. Но тут встретилась с человеком, очевидно, оскорбившего её своим надменным тоном. Даже простые слуги не выносили таких, как этот высокий мужчина, хоть и предпочитали игнорировать оскорбления и побои, лишь бы не потерять место. — Я думала, что все уже знают, как выглядит принцесса... И это я должна спросить, кто вы такой? — Мари просторечно сложила руки на груди, бережно удерживая цветы. Она даже не грубила, ведя себя, как вела бы обычная женщина в присутствии незнакомых людей. Но император не знал этого, очень недовольный тем, что кто-то смеет ему хамить. — Ты нисколько не отличаешься от своей матери: такая же грубиянка, — Клод с пугающим ледяным взглядом окатил девочку своим пристальным вниманием с головы до ног, смотря так, как смотрели бы аристократы на простолюдин. Мари нисколько не отреагировала, она, кажется, даже забыла о своих словах. Возможно, она не слышала и того, что сказал ей в ответ мужчина. — ... Феликс, стоящий чуть позади императора, сдавленно смотрел, как тёмная аура мужчины вырывается вперёд. Ему уже было жаль невинного ребёнка, так некстати попавшемуся на пути императора. Но ни он, ни Клод не успели что-либо предпринять, поскольку глубоко погружённая в свои расчёты девочка уже разворачивалась и бодрым шагом покидала территорию дворца. Мари была умна не по годам, но вместе с тем порой становилась слишком рассеянной, чтобы применить свой ум там, где требовалось её внимание. После той судьбоносной встречи она, как обычно, засела в библиотеке делать эксперимент, сверяясь с учебником и журналами, абстрагируясь от окружения. Неудивительно, что, когда пришло приглашение на чай от отца, Мари оказалась удивлённой, поскольку быстро забыла высокого мужчину с гвардейцем за плечом. О том, что тем мужчиной был сам император, она узнала уже во время чаепития, с каким-то исследовательским интересом заново изучая фигуру Клода. Мари запомнила только то, что император был очень хорошо собой, будто и вправду являлся греческим богом! Как отец он не слишком привлекал, зато в роли мужчины он затмевал всех тех стражников, что видела девочка у себя во дворце. Так росла день ото дня странная привязанность принцессы к Клоду. Чаепития стали подарком и отдыхом от обычных изысканий знаний. Лили так радовалась удачно сложившимся обстоятельствам, заново возрождая надежду на то, что её маленькая воспитанница в конце концов сможет правильно интерпретировать семейные ценности и познает самое настоящее счастье от обретённой семьи. Надежда рухнула очень громко и очень разрушительно, и няня поняла, что уже ничто её не возродит – шанс был упущен слишком давно, когда она была слишком занята своими новыми обязанностями. Это ужасное осознание пришло после того, как четырнадцатилетняя Мари случайно прокололась перед управляющей, выдав свои настоящие намерения. Случившаяся между ними ссора едва не сделала их врагами на всю жизнь, но из-за доброго и наивного характера Лили быстро сдалась, тем самым сохранив хотя бы частичку их былой крепкой связи. — Книги не помогут тебе в обольщении, — как-то раз решилась дать совет женщина, с обречённостью осознавая, что в таком стечении обстоятельств есть и её вина – Мари была брошенным ребёнком, да и росла в присутствии простолюдин, а не аристократок, чтобы представления о семье сложились у неё в позитивной тенденции. Для принцессы семьи уже давно не существовало, и её даже не пугало то, что связь с Клодом может быть греховной. Он ведь просто император, красивый мужчина, а не отец! — Хм... И что же ты посоветуешь? Насколько я знаю, у тебя нет мужа, — Мари говорила это так просто и без доли ехидства, что уколола няню ещё больнее, чем если бы это было сделано намеренно. Лили справилась с этой болью, но стала говорить ещё тише. По какой-то причине, она чувствовала себя грешной и земной женщиной, и именно в эту минуту усталость как никогда сдавливала её горло и сковывала руки холодом. — Для начала вам стоило бы подумать о том, как воспримет народ ваши намерения, когда всё вскроется, — это была провальная попытка образумить девушку, но Лили хотя бы попыталась, чтобы знать в будущем, что она сделала всё что могла, чтобы не допустить позора. На небесах ей это сочтётся. — Мы это уже проходили, Лили. Что делает и говорит император – не обсуждается народом. Его воля – закон, и все обязаны подчиняться, — серьёзный тон Мари заставил женщину лишь опустить голову чуть-чуть ниже, ведь и она осознавала, какая правда кроется в этих словах. — Ты так и будешь меня пытаться вернуть на путь истинный? Поверь, Лили, обратного пути для меня уже не существует. Либо с тобой, либо без тебя. И Лили сдалась в очередной раз, выкладывая принцессе всё, что она знала о том, как привлечь мужчину к себе. К её рассказу примешивались советы личных служанок, не имевших понятия, кого собирается охмурять их любимица, уже такая взрослая и самостоятельная. В конце концов советы имели успех в большинстве случаев, и Клод сам не заметил, когда стал так сильно дорожить своей младшей дочерью, отдавая ей всё своё свободное от работы время. А Мари ликовала, с вожделением и украдкой засматриваясь на едва прикрытый мужской торс, на тонкие музыкальные пальцы, так и манившие испытать на них ловкий язычок, на непослушные волосы, блестевшие в свете солнца красивым окрасом. Со временем невинные поцелуи в щёку переросли в поцелуи в уголки губ, объятия стали более длительными, присущими для влюблённых, поглаживания – почти откровенными. Лили сжималась вечерами в своей каморке, видя нарастающее безобразие, и глухо молилась Богине послать ей терпение и отвагу принять все последствия своего никудышного воспитания. Слуги почти ничего не замечали, обрадованные тем, что вместе с положением госпожи улучшилось и их собственное. Рубиновый дворец заменился Изумрудным, а библиотека, хоть и часто навещалась принцессой, но оказалось заменённой на императорские покои, в которых Мари проводила большую часть времени, наблюдая исподтишка за работающим отцом, а сама при этом прикрываясь интересным томиком о волшебных народах Обелии. Пока она ещё была маленькой, то часто просила остаться ночевать в комнате Клода, пока не переступила порог взросления, когда уже Феликс с мольбой просил соблюдать приличия и не искушать императора работать ночью. Аловолосый стражник что-то подозревал, но отказать Мари ему было так же трудно, как и Клоду, который с удивлением замечал, как иногда его сердце начинает делать кульбит при виде просторечного поведения дочери и её совсем не изящных словах, отдающих грубостью, но нисколько ими не являющимися. Финальный штрих был сделан, когда Мари перешла порог совершеннолетия и могла с полным правом считаться самостоятельной девушкой, которую в таком возрасте уже можно отдать замуж за выдающегося мужчину. Но Клод колебался – ему по странному стечению обстоятельств вовсе не хотелось отдавать дочь не пойми кому. И однажды, отвыкнув от того, что Мари раньше часто оставалась в его комнате на ночь, читая книги, был застигнут врасплох, заметив, как девушка задумчиво стояла у окна, водя пальцем по окну. Император был удивлён, ошеломлён и не смог быстро взять себя в руки, когда принцесса повернулась к нему с безупречной улыбкой на губах. Её маленькие шаги отдавали в голове мужчины звучной поступью, льющей мёдом на сердце, отчего-то замедлившего свой бег. Он сглотнул ком в горле прежде, чем Мари уверенно примкнула к его губам, начиная с исследовательским пылом пробовать разные уловки и способы доставить обоим наслаждение. Слабость охватила обоих. А потом, когда наступил момент углубления поцелуя, они едва держались на ногах, и Клод почти легко откинул девушку на софу. Последние тормоза были отброшены самой принцессой, запустившей цепную реакцию... Дальнейшие события нисколько не отличались будничностью от прежнего образа жизни, и никто не заметил изменения, имевших в действительности место. Но Лили чувствовала, что момент наступает, и становилась несчастной. Вся работа валилась из её рук, пока ей не нашли замену в виде наперсницы Мари, бывшей личной служанки Атанасии. Императрица взошла на трон неожиданно для всех. Народ бушевал ещё несколько месяцев после коронации, оскорбляя новую правительницу на все лады, пока не затих, осознав, что вместе с неожиданными изменениями наступило процветание для них всех. Мари не зря называлась учёной для своего возраста. Она была благоразумна и добра, хоть и несколько флегматична и начитанна до безобразия, но все её решения почти никогда не несли вреда. Народ успокоился, но не успокоилась Лили, для которой всё это стало трагедией. Бывшая управляющая мучительно страдала, испытывая невообразимые муки совести от свершившегося факта её небрежности. Но, наблюдая за счастливой супружеской парой, искупавшейся во грехе и восставших в ярком цвете очищения, Лили и сама не заметила, как стала отпускать прошлое, потихоньку протягивая руки к согревающему теплу двух Солнц Обелии. Может быть, их счастье станет опорной точкой для её собственной судьбы, только начинающей свой ход?...