Падая с небес

— Что это такое? — Сакура непонимающим, можно даже сказать, «скептическим», взглядом сверлила коричневый потёртый горшок с почвой. — Это будет наш цветок. — Беловолосый ухмыльнулся, внутренне похвалив себя за то, что смог вызвать у девушки нужную реакцию, продолжил: — Мой отец говорил: «Для того, чтобы начать что-то новое, посади растение». Чуть слышно хохотнув, Сакура принялась донимать своего спасителя вопросами: — А что из этого вырастет? — было видно, что юного (а юного ли?) бывшего ангела действительно заинтересовал будущий цветок. Мужчина улыбнулся так, чтобы этого не заметила розоволосая. На самом деле, ничему такому отец Какаши его не учил: медик придумал эту маленькую историю, дабы проверить реакцию девушки, да и просто её порадовать. — Каланхоэ Каландива, — мужчина любовно погладил горшок по основанию, что-то приворковывая, то типу: «Вырасти большим и красивым». — А какого цвета? Хатаке протянул руку и коснулся пальцами розовых прядей Сакуры и ответил: — Чуть светлее цвета твоих волос. — Немного погодя, он поинтересовался: — Почему ты так хорошо владеешь японским? Я не слышу запинок в твоём голосе, — он жестом попросил зеленоглазую сесть к нему спиной, осторожно размотал бинты на крыльях, приложив все усилия к тому, чтобы не вырвать перья с тех остатков, на которых багровела запёкшаяся кровь. — Я владею не только японским, — начала предложение она на чистом английском, но продолжила всё же на родном языке своего спасителя, — поскольку я недавно появившийся ангел… точнее, была им… поэтому я была обязана ходить в человеческую школу, изучить поведение людей, их мысли и чувства… — на последнем слове она запнулась, будто собиралась с мыслями. — Ох… Но почему именно Япония? — решил облегчить свой вопрос сероглазый. — Ну… — «пациентка» мечтательно подняла глаза, однако Какаши этого не увидел, поскольку обрабатывал открытые раны пероксидом водорода, а также наносил заживляющие мази, отделяя каждое пёрышко друг ото друга. — Я, прежде чем решиться на обучение, долго наблюдала за менталитетом этой нации, мне понравилось их мышление и ценности, отношение к семье и к жизни в целом, именно поэтому… поэтому я выбрала Страну Восходящего Солнца. На некоторое время в комнате повисло молчание, но не потому, что разговор был неинтересен, а потому, что Хатаке старательно пытался расправить смявшиеся белоснежные перья, а также держать себя в руках и не удивляться жестокости «небес»: разве можно такое светлое существо обречь на падение? Если бы Какаши не заметил её тогда, Сакура могла бы умереть от переохлаждения или голода, от жажды или заражения крови. — А долго ли ты живёшь? — хирург решил разбавить безмолвие первой, пришедшей на ум, фразой, и отвлечь себя от недобрых мыслей. — Если быть неточной — то почти восемнадцать. Но в силу того, что не считала, я не знаю наверняка: время наверху течёт гораздо медленнее, чем на земле, — повела плечами она, за что получила по макушке. — Ангелы появляются из мечт смертных, из надежды и веры и живут вечно, пока… — её лицо снова погрустнело, уголки губ опустились, а прекрасные глаза глядели в одну точку на сиреневой, из-за утреннего света, стене. Сереброволосый почувствовал это даже не глядя на неё и трижды обругал себя за беспечность. Сейчас её моральное здоровье гораздо хуже физического. Положив жилистую и сухую ладонь на голову Сакуры, он потрепал её волосы и попросил подождать пару минут. Внимание зеленоглазой привлекло шуршание со стороны комнаты Какаши (за два дня, девушка выучила примерный план его квартиры). Сам же мужчина появился чуть позже, нервно расшаркиваясь и держа руки за спиной. —? — Я тут подумал, — Хатаке протянул бывшему ангелу небольшой свёрток красного цвета, однако оттенок его был скорее нежным, нежели ярким, — что тебе потребуется одежда. Я навскидку определил твой размер и решил купить это. Сакура развернула подарок и обнаружила, что это было лёгкое, воздушное платьице с серыми вставками по краям, сшитое довольно аккуратно и, видимо, вручную. — Ох, Какаши-сан… — о! Она впервые назвала его по имени. Он чуть приулыбнулся и почесал затылок. — Если не нравится, можешь… — Мне очень нравится, я благодарю вас, — неожиданно девушка, что сидела в большой для неё футболке Хатаке серого цвета, встала на ноги и поклонилась. От такого жеста медику вдруг стало неловко и он попросил: — Ну-ну, не стоит таких формальностей. Тебе же надо будет в чём-то ходить, — в комнате на секунды всё затихло. — Надеюсь, что в скором времени твои раны заживут. Зеленоглазая быстро кивнула и призадумалась, однако после небольшой паузы выдала: — Что насчёт вас? — А? — Хатаке в самом деле не понял вопроса, он лихорадочно перебирал в голове возможности ушибов и порезов, однако, не вспомнив ровным счётом ничего, заинтересованно уставился на собеседницу. — Скоро ли исчезнут ваши раны? — и, убедившись, что её спаситель снова ничего не понял, продолжила: — В вашем взгляде всегда плещется боль, это видно невооружённым глазом. Пусть вы и пытаетесь казаться счастливым, но у вас это, к слову, не особо получается. —… — сейчас Какаши действительно было не до смеха: девчонка смогла проникнуть в самую его душу, увидеть то, что он так старательно пытался спятать от чужого взора уже много лет. — Все люди, которыми я когда-то дорожил, умерли. Всё очень просто, Сакура-чан. Врать ей, почему-то, не хотелось. Сереброволосый устало склонил голову, присел на пол, задумался. Хотя, позже, пересилил себя, стянул маску и всё же улыбнулся ей. Сердце Сакуры что-то кольнуло. Такая красивая улыбка. Сейчас она была настоящей. Они долго болтали о всякой ерунде, пока Какаши готовил рис на парý и рыбу. Девушка в серой футболке с прорезями для крыльев внимательно следила за каждым движением мужчины, сидя на высоком стуле, облокотившись о его спинку. Она рассказывала о своих буднях в школе, когда обучалась в Японии и притворялась человеком, он — о работе врачом-хирургом в пригороде Лондона. Незаметно для обоих наступил вечер. Завтра наступит понедельник, а это значит, что Какаши уйдёт на работу. Интересное обстоятельство, но розоволосой не хотелось, чтобы этот человек оставлял её одну. Однако так и должно было быть, поэтому она сдержалась от подобной просьбы и продолжила поддерживать беседу как ни в чем не бывало. —…да, а кота как назовём? — Хатаке хохотал от души. — Саймон! Помнишь, те смешные картинки с белым пушистым котейкой? — предложила Сакура, в перерывах между заливистым смехом. — Да! Назовём его так. Немного погодя, всё ещё с легкой грустноватой улыбкой на губах, она призналась: — Знаешь, до падения… когда я училась в старшей школе, я мечтала о том, чтобы завести кота, но на съемной квартире было запрещено держать домашних питомцев, поэтому мечты остались мечтами… За окном приятно завывал ветер, стучался ветвями деревьев в окно, неся космическую пыль и человеческие сны куда-то на восток. Часовые стрелки старательно отбивали секунды в такт. Некоторое время оба, и мужчина и девушка, сидели в тишине, каждый в своих мыслях, молчание, казалось, затянулось, однако, Какаши решил осторожно коснуться волнующей его, но оттого не менее деликатной, темы: — Почему ты… —…упала? — закончила розововолосая за хирурга и посмотрела ему прямо в глаза, хотя тут же, после нескольких секунд, отвела его. — Меня разлюбили. — Разлюбили? — эхом вторил Хатаке. — Ангелов низвергают с небес, когда их пара перестаёт их любить, — пояснила Сакура. — Павшему отрывают крылья. С мясом (мне ещё повезло). И после, когда он уже не может летать, сбрасывают вниз. — То есть, выходит, что наверху никто, кроме красных палачей, не знает наверняка, живы ли вы или нет? — левый глаз мужчины предательски задёргался, он закипал от ярости, однако виду не подал: для зеленоглазой он всё ещё оставался спокойным, может только, чуть удивлённым. «Насколько же ещё жестоки небеса?!» — жестокие, не щадащие никого, даже собственных детей. Непорочнейших из непорочных. — Думаю, что об этом знают только архангелы и Всевышний. На самом деле, это, действительно, выглядит как круговорот жизни в природе: по сути, все мы должны были пасть. Рано или поздно, настал бы мой черёд. Но… но я не думала, что всё произойдет настолько скоро. — Всё хорошо, — не зная, как ещё утешить Сакуру, Хатаке положил руку ей на голову и погладил. — Теперь с тобой буду я. — Можно один вопрос, Какаши-сан? — Какой? — Откуда вы знаете про «красных палачей»? — в зелёных глазах плескалось чистейшее любопытство. — Я помню, что говорила вам о Низвержении, но не упоминала «красных палачей», тем более: мы беседовали на японском, в котором нет конкретного числа в предложении. То есть вы не могли просто догадаться об их существовании. Тогда откуда у вас такие познания о мире, в котором я появилась? Хатаке, которого застали врасплох, не спешил с ответом. Спустя минут десять продолжительного молчания, он ни говоря ни слова, повернулся к девушке спиной и снял футболку. На спине виднелись два заросших рубца, на месте которых, скорее всего, должны были быть крылья. — Моя мать была ангелом.