Падая с небес

Весь день Сакура провела в раздумьях. Какаши не стал рассказывать ей подробностей о своём признании, отшутившись, что данной информации для нее хватит на пару дней. Также он обещал собраться с мыслями и всё пояснить. Позже. Когда же наступит это «позже»? Девушка находилась в некоем вакууме, беспощадно её поглощавшем минуту за минутой, час за часом. Она в ожидании поглядывала на чёрно-белые часы в ожидании спасителя. Когда же он вернётся с работы? Не найдя занятия лучше, зеленоглазая принялась расчёсывать и заплетать свои длинные розовые волосы. В который раз она довольно улыбнулась той мысли, что более подходящего имени, чем дал ей Какаши, просто не существовало. Сакура. В честь этого нежного дерева, цветы которого так приятно пахнут… Также бывший ангел размышляла о том, что же ей предстоит делать, когда крылья заживут: оставаться у Хатаке было нельзя, она считала, что и так доставила ему море хлопот, а идти ей пока было некуда; надо было бы с документами разобраться, да и на подработку (на первое время) устроиться. Время идёт неумолимо быстро, от этой простой истины не сбежать и не спрятаться. Тяжело вздохнув, Сакура решила сделать что-то полезное для хирурга: девушка не была уверена в том, что уборка в квартире без присутствия хозяина может считаться хорошей идеей, но приготовить ужин, или хотя бы перекус, уставшему после двенадцатичасовой рабочей смены медику она считала своей прямой обязанностью. Надо отплатить Какаши-сану хоть чем-то за доброту. Яблочный пирог вполне мог сгодиться. Никаких журналов с выпечкой на книжных полках во временной комнате Сакуры не было найдено, а интернетом Какаши и подавно не пользовался, поэтому осталось полагаться только на собственную память, какой девушка не могла и особо похвастаться: пусть в японской школе она и была заместителем президента студсовета, но ей всегда приходилось записывать все детали, касательно того или иного мероприятия, а также просить помощи у других людей. И всё же, чуть порывшись в чертогах разума, Сакура принялась за дело: мука и яйца, сахар и яблоки — всё это было пущено в дело и приправлено щепоткой ароматной корицы. Какаши пришёл домой чуть раньше полуночи. К тому времени девушка уже мирно посапывала, сидя на кухонном стуле, забыв про фартук на талии и остывший пирог. Мужчина с фиолетовыми кругами под глазами, устало, но счастливо улыбнулся, затем наклонился, чуть задержавшись над розововолосой, подхватил её на руки и отнёс в спальню, чтобы положить на кровать. В комнате было темно. Лунный свет почти не проникал сквозь жалюзи. Тихо жужжала вентиляционная система. Он провёл рукой по лицу спящей, убрал непослушную прядь. Какая-то часть сознания Хатаке в этот момент взвыла от желания продолжить поглаживания и ниже… Она скулила, щекотала где-то внизу живота, разливаясь по венам горячим потоком, дурманила голову. «Чёрт побери! Надо держать себя в руках», — он быстро отогнал подобные, «грязные», мысли, дав затрещину себе же самому. Всё-таки служба в специальных войсках Японии выработала в нём выдержку. Медик потянулся, потёр глаза, посмотрел куда-то на полку с фотографиями и ушёл из комнаты. Рассветный горизонт пересекла белая вспышка: очередная звезда упала за землю. Сакура проснулась из-за громкого хлопка закрывшейся входной двери. Она поняла, что её спаситель уже ушёл, и что вчера она так и не дождалась его возвращения. Какой странный сон. Про звезду. Девушка неторопливо встала и прошла в кухню. Зеленоглазая взглянула на тарелку, где находилась выпечка: от вчерашней она отличалась только нехваткой небольшого куска и запиской, что лежала на пустующем месте. Практически неразборчивым, размашистым почерком на ней было выведено (наверное, в спешке): «Спасибо, пирог был очень вкусным! Не забудь поесть сама. И, да, вечером я кое о чём с тобой поговорю». А! Возможно, он расскажет что-нибудь о себе или своей матери! Ладно. Вечером узнаем. Сакура устроилась поудобнее на стуле, взяв в руки книгу по анатомии, и принялась с жадностью поглощать получаемые знания.

***

День с самого утра обещал быть хорошим. Какаши редко ел домашнюю еду, редко готовил сам. Он уже и забыл, каково это, когда кто-то готовит для тебя. Было приятно обнаружить, что кто-то печётся о тебе, желает поддержать. Он совсем не злился на то, что девушка уснула раньше его прихода: «тяжёлая» экстренная операция длилась много часов, поэтому хирург был даже рад, что дома никто его ни о чём не спрашивал и не донимал (а бывший ангел прекрасно практиковала данный навык в течение нескольких дней; они были знакомы всего пару суток, однако доктор успел более-менее понять характер своей «небесной пациентки»). Также он планировал сделать Сакуре одно очень заманчивое предложение, от которого она, скорее всего, не смогла бы отказаться. Дело в том, что Хатаке предложили стать преподавателем в одном из Лондонских институтов медицины, и мужчина дал обещание подумать; также он заметил, что розововолосая неровно дышит к его коллекции книг по анатомии, физиологии и эндокринологии. Сероглазый блондин хотел бы, чтобы Сакура сдала вступительные экзамены и поступила в этот университет. Но не всё было так просто на самом деле, каким казалось. Девушка не была зарегистрирована нигде. Формально её просто не существовало. Навряд ли она додумалась захватить с собой документы, когда узнала, что ей собираются отрезать крылья. Эта мысль не давала покоя, кружила в голове, щекотала и без того шаткие нервы. Интересно, какая была у Сакуры фамилия? А имя? Кем она была? Кто был её парой? «Интересно, как далеко они успели зайти в отношениях? — задумался на миг Какаши. — Чёрт, пора завязывать с эро-книгами Джирайи-самы! Это не моё дело… Но всё же…» Навязчивое желание провести с очаровательным зеленоглазым ангелом (пусть и бывшим, сути это не меняет!) остаток жизни всё чаще преследовал мужчину. Ему хотелось быть с ней, сделать счастливой, заставить чувствовать себя любимой (?)… Но Хатаке ещё не осознавал этого в полной мере: он лишь догадывался о подобных чувствах со своей стороны и решил всё же не торопить события. Вы когда-нибудь задумывались о сущности бытия? Признайтесь, хоть раз, да случалось с вами такое, что вы представляли в своей голове устройство вселенной, может даже, искали подтверждения своих догадок! Но что, если… если мир другой? Если те, кого считали абсолютным добром, таковыми не являются? Если абсолютного зла и вовсе не существует, вопреки слухам и легендам? На Небесах ангелы жили свои жизни: влюблялись, работали, падали, почти ничем не отличались от людей. Отвлёкшись от ненавязчивых мыслей, Какаши вошёл в большое, построенное из красного кирпича здание, добротное, крепкое, по некоторым сведениям Хатаке построенное в восьмидесятые годы прошлого столетия; его двухметровая дубовая дверь со скрипом закрылась. Мужчина, согласно инструкциям худощавого человека в чёрном вельветовом костюме с прилизанными рыжими кудрями, прошёл по нескольким коридорам, прежде чем повернул на лестницу на следующий этаж и не нашёл необходимый кабинет. К слову тот человек, Мэтью Дуэйн, показался сереброволосому в какой-то мере приятным, несмотря на его строгость и пугающую пунктуальность. Итак, оставалось лишь постучать, чтобы войти в комнату, что, собственно, хирург сделал без секунды колебания — он давно всё решил для себя. — Добрый день, мистер Хатаке, — поздоровался Дуэйн в своей привычной сухой манере с ирландским акцентом, встав из-за стола. — Смею вас упрекнуть в опоздании на семь минут сорок восемь секунд. — Здравствуйте. Я заблудился на жизненном пути, — эта отмазка всегда срабатывала: вот и сейчас рыжеволосый лишь скептически поднял свою левую бровь. Затем он жестом предложил Какаши присесть на кожаный диван, стоявший напротив окна, и тот повиновался. Старинные часы нервно постукивали, будто в такт сердцебиению. Доктор немного заёрзал на месте после нескольких минут молчания. — И что же вы решили? — Не вижу причин отказываться: не сказать, чтобы я давно хотел попробовать свои силы в преподавании, но эта идея… вдохновляет. — Тогда договорились, — Мэтью протянул жилистую руку медику, чтобы пожать её. Странно, этому человеку, как заметил Какаши, было на вид лет тридцать-тридцать пять, однако ладони и запястья у него были молодые, с сильно заметными венами, напоминавшими разветвления побочных рек Амазонки. «Мечта фетишиста», — усмехнулся про себя будущий профессор Лондонского Медицинского университета округа Х. И протянул руку.