Алхимик Грёз

Аместрис, Централ, 1914 год

      Рида и Линг стояли в полном шоке перед только что перевоплотившимся в человека Энви. Кажется, он совсем не обращал внимание на эту парочку, потому что, встав с четверенек, выглядывал кого-то с другой стороны деревьев. Рида же сразу вспомнила, что именно там она и слышала крики Эдварда.       «Наверняка Ал и Эд сейчас рядом с Глаттони…» — подумала она и уже решила бежать в ту сторону, когда из-за пары ёлок показались братья Элрики.       — Давно не виделись, Стальная малявка! — наигранным и ужасно противным голосом произнёс Энви, высокомерно смотря на Эдварда.       — Ты кого назвал микроскопически крохотным?! — Эдвард, снося Риду с ног, промчался к худощавому гомункулу и нанёс ему удар.       — Да погоди ты, малявка! Я не хочу с тобой драться… — увернулся тот.       — УЖЕ В ПЯТЫЙ РАЗ!       Линг помог Риде встать на ноги, отряхнув её одежду от хвои и веток. Вместе они никак не могли понять, о чём вообще говорит Эдвард, и почему он сразу же понёсся на Энви, ведь тот был не намерен вступать в бой.       — Что… Ты вообще о чём? — с неподдельным недоумением спросил гомункул.       — Ты два раза назвал меня малявкой сейчас, а ещё в подвале пятого института — целых три раза! Только попробуй сказать, что забыл, — Эдвард был в ярости. Казалось, он готов крушить и метать абсолютно всё, что попадётся ему под горячую руку.       «Вот это память… — пронеслась мысль в голове Риды. — Интересно, он всегда считает, кто и сколько раз назвал его маленьким?»       — Ты сам накликал на себя беду, Энви! — Стальной хлопнул в ладоши, и в гомункула полетело огромнейшее бревно.       «Как он только смог его поднять, сам ведь ещё ребенок, а столько сил…»       — Не зли его, брат, — Альфонс схватил Эдварда, чтобы он не ввязывался в драку.       Рида полностью была согласна с младшим из братьев, ведь вступать в бой сразу с двумя гомункулами в данный момент было бы ужаснейшей глупостью. Поэтому Рида даже подошла к Эдварду и отвесила ему хороший такой подзатыльник, напоминая, что он не в силах что-либо предпринять. Потирая затылок, старший Элрик недовольно взглянул на Риду, но она знала, что после всего он сам и поблагодарит её за это.       Неожиданно сам Глаттони оказался рядом с Энви, и все не на шутку перепугались, когда услышали его голос.       — Мустанг! Убийца Ласт тут! Проглочу! Проглочу его! — гомункул топал ногами.       — Его нельзя глотать, он ценная жертва… — Энви пытался успокоить рассвирепевшего собрата, что выходило вполне сносно. А после он обратил внимание на Линга. — Хм… Опять ты, узкоглазый.       «Узкоглазый?» — а ведь Рида и вправду никогда не замечала, что глаза Линга слишком узкие. Но это ведь и не удивительно. Он приехал из совершенно отличной от Аместриса страны — Ксинга, следовательно, и его внешность имела собственные особенности.       — Пришёл сдаться ко мне в плен? — Линг говорил достаточно уверенно и с такой усмешкой, что даже становилось не по себе.       — Извини, мне просто вот этого надо забрать, — Энви положил руку на Глаттони. — Но, знаешь, тебя мне придётся всё-таки убить. Глаттони! Огненного полковника, девчушку и братьев Элриков трогать нельзя, но вот узкоглазого сожрать можно. Ты ведь голодный? Давай, схряпай его!       Рида заметила, как облизнулся Глаттони: его слюни стекали, как у собаки перед кормёжкой, а его язык практически доставал до земли. Кажется, приказ Энви ему понравился. Рида тут же почувствовала отвращение, ведь вид Глаттони действительно был ей противен, а голос Энви — просто омерзителен.       — Эге… Это что, проблеск надежды, что ли? Как видно, нас троих они убивать не хотят, — уточнил Эдвард в рассуждении. — Значит, можно надрать им задницы, — он усмехнулся и в мгновение создал высокую стену.       Рида даже не смогла ничего предпринять, чтобы остановить его, и сейчас было уже поздно. С одной стороны стены оказались братья Элрики и Глаттони, а с другой — Линг, Рида и Энви.       — Разберитесь с этим типом, — раздался звонкий голос Эдвард, а после послышались звуки драки, на что Рида закатила глаза, понимая неизбежность происходящего.       Недолго думая, Линг понёсся на холм, где стоял гомункул, и нанёс ему удар. Его движения были чёткими и отточенными, поэтому Риде было неловко вмешиваться в это сражение, хотя она тоже приготовилась атаковать при любом удобном случае. Энви же только и делал, что уклонялся и отпрыгивал, кажется, принц Ксинга оказался действительно слишком хорош в рукопашном бою.       — Мерзавец, неспроста же ты выстоял против самого Кинга Брэдли! — то ли насмехался, то ли огрызался гомункул.       — Спасибо за лестные слова, но ты… В отличие от него, ты полностью открыт для удара!       Линг выхватил из-за спины меч-дао и прошёлся лезвием по лицу Энви. В последний момент тот смог уклониться, хоть и был задет, а после, превратив свою руку в змею, он обвил ей шею принца.       «Попался!» — крикнул Энви, совершенно забыв, что по эту сторону стены ещё была и Рида, которую он, кажется, совсем не воспринимал всерьёз, что было ей только на руку. Рида создала холодное оружие, похожее на катану, и, сделав шаг вперёд, без проблем отрубила гомункулу его змеиную руку. В этот же момент меч Линга вспорол живот Энви, и тот с визгом отскочил на несколько метров. Змея с шеи принца растворилась, а гомункул, издавая шипение, начал регенерировать.       — Спасибо, милашка! — поблагодарил Риду Линг и вновь кинулся в атаку.       Теперь Рида точно не могла оставаться в стороне, ведь она напомнила о своём существовании, да и Энви наверняка захочет припомнить ей то, что она не дала убить Линга.       «А ведь изначально этот гомункул хотел избежать драки, а тут ему ещё и боль причинили. Теперь он точно разозлился».       Рида заметила безумную усмешку на лице Энви, когда приблизилась к нему и Лингу, который вновь и вновь пытался достать противника острым лезвием, но тот лишь каждый раз уворачивался и больше не совершал ошибок. Неожиданно для себя Рида решила схитрить. Она незаметно подобралась к гомункулу со стороны и со всей силы зарядила ему по лицу. Он тут же взвизгнул и схватился за свои волосы, но тут же получил удары сразу двумя мечами: катаной и дао. Теперь Энви был обездвижен.       — Ах ты… Мерзавка… Песок в глаза? Не очень-то честный приёмчик… — кричал он, вытирая глаза, одновременно с этим пытаясь избавиться от мечей в животе.       — Послушай-ка, как я уже сказал, если ты сдашься нам без борьбы, мы не причиним тебе вреда. Мне нужны от тебя только сведения о философском камне, — сказал Линг, серьёзно смотря прямо в лицо гомункула.       — Разбежались… Я не позволю каким-то жалким людишкам смотреть на меня свысока! — Энви явно был зол, он крутился во все стороны и извивался, словно змея, пытаясь выбраться.       — Не смей недооценивать людей! — только и успела бросить Рида, когда послышался отчётливый треск камня за её спиной.       Она обернулась и тут же ужаснулась, потому что под тяжестью тел стена, созданная Эдвардом, лопнула, и братья Элрики уже летели на землю. С приглушённым звуком они упали вниз, но тут же поднялись и продолжили бой. В этот же момент Рида вновь повернулась к Лингу, который стоял, словно зачарованный. Сначала она даже и не поняла почему, но после, когда осмотрелась, к ней пришло осознание. На месте Энви, проткнутая двумя мечами, стояла темноволосая девушка. На её лице была маска, и Рида не узнала незнакомку, но Линг почему-то не мог оторвать от неё взгляд.       — Линг, кто это? — Рида задрожала, потому что почувствовала, как струйка крови, стекая по клинку, коснулась её руки.       — Лан Фан… — его голос болезненно прервался.       Рида сразу же вспомнила девушку, которую перевязывала несколько часов назад. Она понимала, что Лан Фан точно не могла сейчас быть тут, значит это был Энви. Риде оставалось только убедить Линга в том, что перед ним гомункул, ведь она увидела, как принц Ксинга уже вытащил свой меч из тела самозванки и чуть отошёл назад, что позволяло Энви без проблем сбежать.       Неожиданно откуда-то сбоку донёсся громкий голос Эдварда:       — Линг! Он тебя проглотит!       Старший Элрик уже схватил принца за руку. Рида же не успела ничего сделать, так как Энви освободился и, схватив Эдварда за ногу, потащил на себя. В следующее мгновение вспышка света озарила весь лес в радиусе нескольких метров. Рида зажмурилась, но после противный скрежет заставил её открыть глаза и посмотреть, что происходит. На земле осталась лежать только половина тела Энви, которая постепенно расщеплялась на более мелкие части и растворялась в воздухе.       — Я их проглотил… — озадачено произнёс Глаттони.       Рида была в шоке, наблюдая за тем, как Альфонс подбежал к гомункулу и начал трясти того за плечи.       «Их нет… Нет ни Эдварда, ни Линга, ни даже Энви…» — она ещё раз оглянулась по сторонам, дабы удостовериться в происходящем.       — Братец! Линг! Брат! Брат! Чёрт! Выпусти их! Выпусти моего брата! — всё ещё тряс гомункула Альфонс.       Но тот лишь стоял, грызя ноготь большого пальца. Живот Глаттони затянулся, скрывая огромные острые зубы. Рида тоже бросилась к гомункулу, когда тот вымолвил слегка виновато:       — Не могу, я проглотил уже.       — Нет… Ты врёшь… Братик… — кричал младший Элрик.       — Альфонс! — окликнула его Рида.       Она положила свою руку на холодный металл его наплечника. Ей тоже всё ещё не верилось, что Глаттони просто съел троих людей. «Наверняка есть способ вернуть их…» Она попыталась узнать это у гомункула, но тот ничего не знал и лишь пожимал плечами, продолжая грызть ногти.       На минуту повисла тишина, и Рида сосредоточила взгляд на смирно сидящим перед Глаттони Альфонсом. Ей хотелось сказать ему хоть что-нибудь, чтобы утешить. Возможно, он тоже думал о том, как вернуть брата и остальных. Альфонса было очень трудно понять, ведь на его лице доспеха не отражалось ни единой эмоции.       — Я проглотил ценную жертву… Я проглотил Энви… Что теперь делать? Отец так рассердится… — Глаттони говорил достаточно тихо и с небольшой опаской.       — Отец? У тебя есть отец? — неожиданно ожил Альфонс.       — Да, — гомункул внимательно посмотрел на Элрика.       — То есть, человек который создаёт гомункулов? — предположила Рида.       — Наверное, тут какой-то фокус. — Альфонс коснулся живота Глаттони, после чего тот нервно отпрыгнул, с опаской глядя на него. — Ещё неизвестно наверняка, что брат погиб… Возьми себя в руки! Мы ведь решили, что вместе вернём себе наши тела! Если хоть один из нас сдастся, всему конец! И полковник тоже так говорил! Не теряй самообладания! Не переставай думать! Не сдавайся! — Альфонс резко встал на ноги: — Глаттони! Отведи нас к своему отцу!       Глаттони немного подумал, а потом спросил:       — А ты открывал врата?       — Да, открывал, — закивал головой Альфонс.       — А Отец будет доволен, если я тебя приведу?       — Будет! Ещё как будет!       — Хорошо, тогда пошли, — Глаттони повернулся в сторону города.       Они направились прочь из леса. Рида была слегка озадачена, ведь не поняла, о каких вратах говорили Альфонс и гомункул. Во время всего пути она не переставала думать об этом, поэтому всё-таки решила спросить младшего Элрика. Тот ответил, что эти врата открываются перед тем, кто пытается преобразовать человека, но также взимается и некая плата, ведь в алхимии действует принцип равноценного обмена. Так Эдвард потерял свою ногу, а Альфонс всё тело в попытке воскресить мать.       Вскоре компания оказалась около заброшенных домов в бедном районе Аместриса. Они свернули в совершенно неприметный проулок, наполненный всяким мусором. Глаттони отодвинул огромную доску в стене, а после открыл что-то, похожее на дверь, откуда веяло не совсем приятным воздухом. Внутри в полумраке оказалась лестница, ведущая в тоннель. Будь Рида одна, она ни за что бы не пошла в такое место. Компания спустилась по ступенькам в канализацию.       — Никогда бы не подумал, что под Централом есть такое огромное… — что-то противно хрустнуло под ногой Альфонса, — ай!       Рида взглянула на пол, где были разбросаны кости и черепа крыс, а, может быть, и не только их. С потолка послышались шаги и злобное рычание, от которого мурашки побежали по её коже.       — Что это? — спросила Рида.       — Это привратники, не бойтесь. Они не убьют вас, пока вы со мной.       От этих слов Риде стало ещё больше не по себе. Она приблизилась к младшему Элрику. «Вдвоём ведь не так страшно!» Ей как-то не верилось, что человек, который создал гомункулов может жить в настолько ужасном месте, где повсюду вонь, грязь и крысы.       Несколько минут они шли в тишине, пока Рида не задала Глаттони вопрос:       — А твой отец знает, что происходит с теми, кого ты проглотил?       — Наверное. Отец умный! Он всё знает! Всё умеет! Он создал всех нас. Меня создал… Ласт создал… И Энви тоже!       Теперь Риде было ещё интереснее взглянуть на этого «Отца».       Вскоре впереди показалась железная дверь, которую Глаттони без особых усилий открыл. Скрип заполнил всё пространство, и компания вошла внутрь. Риде сразу же обратила внимание на множество различных труб, шлангов и проводов, устремлённых куда-то к потолку, которого не было видно, словно тут его и вовсе не было. Но Рида знала, что он наверняка скрывался где-то в темноте.       — ОТЕЦ! Ценная жертва! Я привёл ценную жертву! — крикнул гомункул куда-то в пустоту.       Слова отозвались эхом. Откуда-то сбоку послышались шаги, звук которых отражался от стен и заставлял повернуться на него. На лестнице Рида увидела высокого мужчину лет сорока пяти. У него были длинные светлые волосы, золотые глаза и аккуратно подстриженная борода — достаточно приятная внешность, но внутри Рида насторожилась, предупредив себя о том, что стоит держаться от него подальше.       — Кто вы? — громко спросил мужчина.       — Па… Папа? — очень тихо произнёс Альфонс, но его слова всё равно были услышаны всеми присутствующими.       «Цветная фотография семьи. Девушка улыбается, на руках у неё сидит маленький мальчик. Рядом стоит мужчина, лицо его размыто, он держит ещё одного мальчика, который чуть старше…» — Рида пошатнулась на ватных ногах, но пришла в себя.       «Это было воспоминание Альфонса», — она тут же оглянулась на младшего Элрика. Он стоял в полном ступоре, не шевелился и ничего не говорил. «Неужели этот мужчина его отец?» Рида просто не хотела в это верить. Она хотела было позвать его по имени, но раздался оглушающий взрыв.       Рида быстро обернулась на источник звука и увидела, как живот Глаттони лопнул, словно в нём что-то взорвали. Гомункула начало рвать, что сопровождалось неприятными звуками. Казалось, такими темпами от Глаттони скоро останется только мокрое место. Из его живота показалась чья-то большая рука, а через секунду оттуда вылезло огромное существо, которое Рида успела внимательно рассмотреть. Длинная шея заканчивалась вытянутой головой, рот с человеческими зубами расплывался в улыбке, на макушке и шее росла чёрная грива и восемь лап с человеческими кистями торчали из собакоподобного тела с множеством выпирающих из груди и спины человеческих лиц.       — Энви? — позвал его Отец.       — Энви?! — удивились Рида и Альфонс.       С характерным звуком, больше походившим на лязганье, из тела Энви показалась стальная нога.       — Бра… Братец! — подбежал к нему Альфонс и вытянул Эдварда за ногу. — Ты ранен! У тебя кровь! — волновался он, рассматривая брата.       — Все нормально, кровь не моя. Всего-то заработал трещину в кости — ерунда.       Альфонс сжал Эдварда в стальные объятья. Вместе они начали что-то кричать: старший — недовольно, а младший — радостно. Рида с облегчением улыбнулась, теперь ей не пришлось бы отчитываться перед Мустангом за то, что она потеряла Эдварда. А как бы она посмотрела в глаза Уинри, которая потеряла бы родных людей?! Рида не хотела, чтобы Уинри снова испытала то, что и она сама в детстве, потеряв дядю и отца.       — Эй, да хватит! С ума, что ли, сошёл? — прикрикнул Эдвард.       Альфонс отпустил брата и упал перед ним на колени.       «Маленький Эдвард лежит без ноги. Его переполняют отчаяние и боль. На глаза уже наворачиваются слёзы, и его тихий, почти бездыханный голос хрипит из последних сил, постепенно сходя на нет:       — Ал… Ал… Альфонс!.. Помогите… Кто-нибудь… Мама…»       Рида очнулась от воспоминания, сидя на полу. Она вновь отключилась. Кажется, её тело пока ещё не может справляться с таким напряжением, тем более, что воспоминания слишком тяжелы эмоционально, пусть и коротки по времени. Рида почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечо. Чей-то голос спросил всё ли с ней в порядке, на что она лишь кивнула в знак согласия, узнав Линга, и вновь посмотрела на братьев, в особенности на Эдварда, который смачно вытер рукой нос.       — Прости, — он начал гладить Альфонса по шлему. — Ты так за меня волновался, Ал… Я знаю, как тяжело тебе было. Прости меня… Кстати, а что это за место? Тут так темно… Мы где-то под землёй? Или сейчас ночь? — Эдвард на секунду замолчал, оглядываясь.       Его взгляд ненадолго задержался на Риде, которая одним только кивком указала на мужчину, которого совсем недавно Альфонс назвал папой. «Если это их отец, то Эд тоже должен его узнать», — пронеслась мысль в её голове.       — Гогенгейм? — озадачился Эдвард, взглянув на мужчину.       — Металлические конечности… Доспехи… Вы — братья Элрики? — Отец быстро приблизился к мальчишкам.       — Значит, ты… Не он? — сощурился старший из братьев.       — Вы меня с кем-то спутали? Так, подожди-ка… Гоген… Ты хочешь сказать: «Ван Гогенгейм»?! — он чуть ли не вплотную приблизился к братьям. — Говорите, кем он вам приходится?       — Он наш отец… — тихо сообщил Альфонс.       — Ваш отец?! — мужчина одной рукой схватил Эдварда за щёки. — Вот это сюрприз! Так у него есть дети! Ха-ха-ха-ха! — он был похож на сумасшедшего. — Но фамилия, если не ошибаюсь, «Элрик». Сразу не понял бы.       Эдвард резко убрал его руки от своего лица:       — Это фамилия матери! Она не состояла с Гогенгеймом в официальном браке. Так что нас с ним ничего не связывает!       «Неужели он испытывает отвращение к своему отцу?» — озадачилась Рида, ведь она не понимала, как такое возможно. Они же кровные родственники, которые всегда должны поддерживать друг друга. На секунду она задумалась и поняла, что отец никогда не воспитывал братьев, ведь после смерти их матери за ними следила мисс Рокбелл, соседка, которая жила неподалёку. Рида закусила губу.       — Понятно… Я не догадывался об этом, из-за твоей фамилии… Итак?! Где же он теперь? — в его глазах можно было разглядеть отблеск безумия.       — А мне откуда знать?! — крикнул Эдвард.       — Он жив… Ясно… — бормотал мужчина себе под нос.       — Постой! Я не понимаю! Кто ты такой?! С виду ты, совсем как Гогенгейм! — не сдавался старший Элрик.       — Да, конечно, само по себе оно бы не умерло… Но чтобы у него ещё и дети были… — не слушал его Отец.       — Я с тобой говорю! — крикнул Стальной, стараясь привлечь внимание к своей персоне.       — Ты ранен! — Отец игнорировал все его вопросы, вместо этого он схватил Эдварда за левую руку.       — А-а-а! — крикнул старший из братьев.       — Перелом?       Звуки трансмутации и синие искры заполнили собой всё пространство. Рука, которой Эдвард практически не мог шевелить, зажила в мгновение ока без какого-либо равноценного обмена. Старший Элрик тут же помахал ей дабы удостовериться, что она теперь не болит. Рида же была просто в шоке. «Что? Кто он такой? Простой человек не может срастить кости или нарастить броню. Это точно не иллюзия?» Конечно, Рида никогда не встречала людей, которые могут при помощь иллюзий лечить травмы, ведь если это так, то через сутки весь эффект сойдёт на нет и рука Эдварда вновь начнёт ужасно болеть. Потому она стала наблюдать и размышлять дальше.       — М? Ещё что-нибудь не в порядке? Голова? Плечи? — Отец стал щупать старшего Элрика, — Хм, значит, рёбра…       После очередной трансмутации над его телом, Эдвард стал нервно хлопать себя по рёбрам. «Быть может, он смог сделать то, к чему стремятся все алхимики — преобразовывать, не отдавая ничего взамен? Хотя, возможно, если этот человек создал гомункулов, то он владеет и философским камнем, — задумалась Рида. — С помощью философского камня можно восстановить ноги Хавока, как и хотел этого полковник Мустанг», — эта мысль казалась наиболее реальной.       — В конце концов, ваши жизни для меня очень ценны. Вы должны заботиться о своих телах. Есть ещё какие-нибудь ранения? — заботливо спросил Отец у братьев.       Рида почувствовала, как рука Линга, которая лежала на её плече дрогнула. Она сразу же перевела на него взгляд и встретилась с его округлёнными глазами, которые смотрели на «Отца» и братьев Элриков. В мгновение она осознала, что философский камень — это именно то, что ищет принц Ксинга, чтобы увезти его в свою страну.       Линг убрал руку, а в следующее мгновение достал меч-дао и сделал несколько стремительных шагов, с рассекающим воздух звуком направляя лезвие в сторону мужчины.       «Вот же дурак!» — пронеслась мысль в голове Риды.