Глава 1
17 мая 2020 г. в 21:00
Нисходящая спираль начинает закручиваться в тот момент, когда звучат слова:
— Притчард, нам нужно поговорить.
В устах Дэвида Шарифа это в равной степени может означать нечто ужасное, или нечто фантастическое, или нечто среднее между этими вариантами, но вернее было бы сделать ставку на нечто фантастическое — по крайней мере, в понимании Шарифа.
У Притчарда прямо посреди обычного мультизадачного утра пятницы, которое представляет собой комбинацию из завтрака чемпиона, состоящего из пары батончиков кибер-про-энергии, а также самого черного кофе, который он сумел раздобыть, и кучи непрочитанных электронных писем, это вызывает плохие предчувствия. Но не чтобы он собирался заявить это в лицо Шарифу. Есть тонкая грань между допустимым уровнем сарказма и таким, что приведёт тебя к увольнению на месте, и Фрэнсис Притчард годами прогуливался по этому лезвию.
Притчард делает последний глоток кофе, гримасничая не столько от его горечи, сколько от того, что не дал напитку остыть до приемлемой температуры, и зыркает на Шарифа из-за торчащих прядей волос, не желающих оставаться в хвосте. Он так и не пошёл домой минувшей ночью, похоже, это начинает входить у него в привычку. В его офисном кресле давным-давно успела образоваться постоянная вмятина притчардообразной формы. Судя по тому, что Шариф заявился прямиком в его офис вместо того, чтобы вызвать его имейлом или по инфолинку, у него действительно серьёзная причина для разговора с Притчардом, и от одной этой мысли у начальника по кибербезопасности засосало под ложечкой (хотя это в равной степени могло означать, что следует завязывать с хроническим пристрастием к нездоровому питанию).
Он изменяет своё положение в кресле, что не прибавляет ему ощущения комфорта, но, по крайней мере, создаёт впечатление, что он весь внимание.
— К вам в офис или ко мне? — спрашивает он.
Шариф закрывает дверь за собой, что и служит ответом на вопрос. В тот момент, когда Шариф садится, становится кристально ясно, что разговор будет долгим, и в тот же самый момент Притчард осознаёт — он крепко встрял. У него нет ни одного предположения насчёт того, что именно он услышит, когда босс откроет рот, но ничего доброго такое начало явно не предвещает.
— Моё внимание привлекли сведения, — начинает Шариф, положив ногу на ногу и откидываясь на спинку захваченного им кресла, — что враждебно настроенная группа антиаугских активистов, уже успевшая приобрести печальную известность, только что пересекла границу.
Притчард перерывает архивы своей памяти.
— Виндзорская группа? — ему приходилось кое-что слышать о них, как по рабочим каналам, так и по неофициальным. — У меня сложилось впечатление, что они — не наша проблема, поскольку это юрисдикция канадских властей и всё такое.
Шариф мрачно улыбается.
«О да, снова здорово, Шариф в своём репертуаре», — думает Притчард, одновременно испытывая прилив облегчения от того, что Шариф не читает его мысли. За последние годы его навыки держания языка за зубами значительно улучшились, но время от времени он всё ещё говорит вслух вещи, о которых стоило бы промолчать.
— Твоё впечатление было верным, — отвечает Шариф, — до вчерашней ночи. Они расширяются, и похоже на то, что они намереваются создать своё подразделение в Детройте.
В желудке у Фрэнсиса что-то начинает бунтовать — возможно, это чувство отвращения, возможно, утренний кофе. В последние годы ситуация всё больше накаляется, Детройт, частично по крайней мере, является песочницей Шариф Индастриз, и это не могло не стать камнем преткновения для всяких там антиаугских организаций. Не то чтобы Фрэнсису требовалось высказать своё ценное мнение по этому поводу, ведь даже несмотря на слабое освещение своего кабинета он видит в глазах Шарифа блеск, говорящий, что для того не секрет, что именно сейчас чувствует Притчард.
— Ладно, я так понимаю, вы хотите, чтобы я ими занялся. Это официально санкционировано, или мне нельзя будет светиться?
— Официально санкционировано, по крайней мере, на данный момент. Я получил… данные, согласно которым они могут работать против нас в корпоративном смысле. Попытаются нас похоронить. Очевидно, мы знаем, что всему виной их позиция по отношению к аугментациям, но это в теории, на деле же нас куда больше должно интересовать, что они делают, а не почему они это делают.
Речь Шарифа, весьма расплывчатая и наполненная угрозой, оставляет после себя больше вопросов, чем ответов. И заставляет Фрэнсиса думать, что его задание нельзя назвать совсем законным, но в этом для него нет ничего нового — между прочим, он даже не вздрагивает от осознания этой мысли, ещё чего. Он уверен: всё, о чём ему нужно знать, будет в данных по миссии, которые, вне всякого сомнения, ему вскоре передадут, а всё остальное, ну, это мелочи, которых, по мнению Шарифа, ему знать не следует. Он заходит немного дальше, чем, возможно, следовало бы, просто чтобы увидеть границы своих полномочий.
— И что же конкретно они делают? — спрашивает он, воздевая бровь — он знает, что это заставит Шарифа раздражённо вздохнуть.
— Они позиционируют себя как маленький милый стартап за человеческие права, как они себе это представляют. Но… боюсь, насколько мне известно, они сотрудничают со Сборщиками.
Это заставляет кровь Притчарда заледенеть в жилах. Ему доводилось видеть урон, который наносят Сборщики, пусть не из первых рук, но даже знания, конвертированного из сухих отчётов и зернистых фотографий с мест преступлений, было достаточно, чтобы страх вцепился в его сердце мёртвой хваткой.
Следующим он задаёт еще один очевидный вопрос:
— Как мы собираемся действовать? Я полагаю, вы пошлёте Дженсена в…
Притчард обрывает сам себя, обнаружив очевидную логическую ошибку в своём утверждении.
— Погодите, вы же не можете послать именно Дженсена, не так ли? Он не сможет скрыть свои аугментации и одновременно сделать всё, что от него потребуется.
Он тоже откидывается на спинку своего кресла, в задумчивости нахмурив брови. Шариф, похоже, заранее подготовился, потому что он не тратит лишнего времени на формулировку ответа на эту головоломку.
— Поэтому мы пошлём тебя. Ты способен достать нужную нам информацию, и твои аугментации незаметны снаружи.
— Со всем моим уважением, если они меня просканируют, мне пиздец.
— Здесь у них нет настолько хорошего оборудования, как в Виндзоре. У них не так уж много ресурсов, не говоря уже о том, что когда я проверял в последний раз, эта организация ещё даже не получила официальное название. Они собираются назвать себя Виндзорской группой «За человечество», но это на самом деле не имеет особого значения.
Пауза. Звук дыхания.
— Неважно. Тебе просто нужно будет зайти внутрь, получить доказательства того, что они сотрудничают со Сборщиками, и выйти оттуда.
Притчард потирает свою шею, слыша треск как минимум в трёх местах. Он изучает свои возможности, которые не то чтобы велики. Зная Шарифа, если он откажется, его босс найдет как минимум три причины, по которым именно Притчард должен сделать это. Упрямства тому не занимать, и Притчард не сможет долго сопротивляться (разумеется, он отступит, когда почувствует в том необходимость), если сейчас не переупрямит босса. Возможно, всё сложится не самым худшим образом. Ему понадобится сделать пару тысяч дополнительных шагов к цели, и возможно, всё это немного затянется; да, чёрт, это как раз то, что ему нужно.
— Ладно, — говорит он, слегка попустившись, — но что, если начнётся заварушка?
— В этот момент и вступает Дженсен.
— Погодите, — Притчард опять подаётся вперёд, сверля Шарифа взглядом, в равной степени возмущённым и растерянным. — Я думал, что мы не посылаем Дженсена.
— Поправка: мы не посылаем его выполнять обычную работу. Он будет твоим телохранителем, но он тоже будет скрывать свои аугментации. Обоим из вас придётся исполнить непривычные роли, но я верю, что, несмотря на это, вы отлично справитесь, работая в команде. Вы оба достаточно опытны и хорошо приспосабливаетесь.
Притчард не уверен, что из этого хуже — перспективы предстоящего дела в целом или тот факт, что ему придётся работать над ним с Дженсеном. Шариф прав насчёт того, что они отлично работают в команде, но только при поддержании статус-кво — Дженсен ползает по вентиляции, пачкая свои полимерные ручки, а Притчард на другом конце инфолинка — сохраняет свои ручки чистыми. Это самая маловероятная вещь, которую Притчард только в состоянии вообразить, и он успевает рассмотреть в уме парочку не самых приятных сценариев. (Кстати, эти сценарии тоже входят в список вещей, которые он никогда не выскажет Шарифу в лицо.)
— Так, давайте поговорим начистоту, — говорит Притчард, архивируя шутку о том, что он никогда за всю свою жизнь не действовал чистыми методами, — вы правда хотите, чтобы Дженсен и я пошли под прикрытием в антиаугскую организацию, чтобы добыть доказательства, что они сотрудничают со Сборщиками?
Шариф и глазом не ведёт.
— Да. Твоё лицо — не самое узнаваемое в Шариф Индастриз, поэтому ты сыграешь роль эксцентричного мультимиллионера с антиаугскими симпатиями, заинтересованного в финансовом партнёрстве с новой организацией в городе. Ты сходишь и осмотришь их здание вместе с телохранителем, узнаешь, что они собой представляют, и пожелаешь встретиться с их лидерами.
Он делает паузу, вне сомнения, для драматического эффекта.
— Я надеюсь, вы всё это записали, — встряёт Притчард, на что Шариф кивает и пренебрежительно машет рукой.
— Да, конечно. В любом случае, кажется, ты сейчас слегка занят, наверное, тебе следует разделаться с рутинными заданиями, прежде чем взяться за это. Подготовка может отнять довольно много времени, в зависимости от того, как пойдут дела.
Ну вот, опять Шариф в своём репертуаре, считающий, что его личные любимые проекты должны быть превыше всего, включая фактическую работу, которая делается, на минуточку, ради его компании. Однако, если реальная ситуация действительно такова, как её описывает Шариф, это действительно важно, и Притчард, честно говоря, слишком вымотан на этой стадии своей карьеры, чтобы жаловаться.
— Ты бы предпочёл, чтобы я просто отправил тебе файл?
Притчард подключает свой череп до того, как успевает пожалеть об этом.
— Прямая передача через мой инфолинк, если вас не затруднит.
Они оба кривятся, и волосы на загривке Притчарда секунду спустя встают дыбом, в следующий момент по его горлу поднимается желчь и возникает резкое давление между его глаз.
Файл передан, и работа Шарифа на этом, очевидно, завершена, потому что он встаёт и улыбается Притчарду. Эта улыбка не затрагивает его глаз. У Притчарда нет сил, чтобы злиться на него.
— Ты можешь взять выходной, чтобы ознакомиться с этим и всё устроить. Вы начинаете в понедельник.
Притчард намеревается взять выходной, чтобы со злобными мыслями провалиться в сон, если остальные дела пойдут так, как бы ему хотелось.
— Я так и сделаю.
Между ними нет никакого обмена формальностями, когда Шариф покидает офис Притчарда, снова закрывая за собой дверь, и это нормально. Таков их текущий статус-кво. Если статус-кво Притчарда и Дженсена, вероятно, являющийся наиболее важной константой для Притчарда, нарушится совсем скоро и самым жестоким образом, ему остаётся только гадать, как долго продержатся остальные константы в его жизни. И сколько времени пройдёт, прежде чем перемены затронут его слишком сильно, чтобы он сумел сложить себя из кусочков в исходную форму?