Глава 7 (Эпилог)
21 мая 2020 г. в 18:00
«… называющая себя Виндзорской группой «За человечество», попыталась открыть филиал в Детройте, но его прикрыли после попытки заманить двоих аугментированных индивидов в лабораторию и убить их. До этого ими уже было совершено убийство как минимум одного аугментированного с целью сбора и перепродажи аугментаций. Ответственная за это женщина, выдающая себя за доктора, была арестована вместе с неизвестным числом корпоративных сотрудников и ещё двумя «докторами». А тем временем…»
Фрэнсис закрывает новостную статью, лишь коротко глянув на неё. Со времени этого инцидента успело пройти несколько месяцев, но его полностью осветили в новостях только сейчас, по завершении официального следствия. Кивнув человеку, стоящему за газетной стойкой, он засовывает руки в карманы своей кожаной куртки — после того отвратительного блейзера он несказанно рад вернуться к привычному стилю одежды — и продолжает свой путь от Шариф Индастриз до здания Хирон. Если ещё лет тридцать назад такая погода, как сегодня, считалась нормальной, то по нынешним меркам она непривычно холодная. Помимо того, что глобальное потепление стало тревожащей реальностью, Фрэнсис наслаждается возможностью выйти на улицу, не опасаясь получить тепловой удар, спасибо большое, конечно. Можно было бы ожидать, что в таких условиях ему будет холодно, а Адаму — жарко, но по забавному обстоятельству верно как раз обратное. Аугментированные части Адама не нагреваются так, как органика. А Фрэнсис вырос в Новой Англии, что в сочетании с быстрым метаболизмом означает, что он легко перегревается. Можно было бы также подумать, что они как нельзя лучше компенсируют друг друга, что позволяет им с большой приятностью проводить время в обнимку, и, к счастью, это сущая правда.
Ну, как правило. Иногда нога Фрэнсиса (голая, очень тёплая) может задеть ногу Адама (не из человеческой плоти, совсем ледяную), когда он уже наполовину дремлет, и он взвивается в шоке, нечаянно пиная Адама, и как результат они получают мешанину конечностей, запутавшихся в одеялах.
Однако же, в основном они отлично приспосабливаются друг к другу, в соответствии со вторым законом термодинамики, да и засыпать, лёжа головой на груди Адама, бесконечно приятнее, чем на кровати в его старой квартире или на диване в его офисе.
Он ещё не продал свою квартиру; он пока не готов окончательно расстаться с этой частью своей жизни и не хочет спешить с переездом, несмотря даже на то обстоятельство, что в последние дни он ночует в квартире Адама намного чаще, чем где-либо. Он по-прежнему порой ночует в своём офисе, а Адам порой отправляется на миссии различного уровня секретности, и тогда тишина в эфире может длиться несколько дней кряду. Как правило, эти два события происходят одновременно. И как бы там ни было, квартира Адама — это больше, чем просто место для сна, о чём свидетельствует разбросанная повсюду одежда Фрэнсиса, вторая зубная щётка в ванной, нейропозин в ящике с их общими лекарствами. Это место, где можно жить. Уютное. Безопасное.
Они по-прежнему цапаются. Возможно, даже больше, чем прежде, потому что теперь они видятся друг с другом намного чаще. Однако почти вся прежняя горечь ушла. Им обоим становится всё проще говорить о своих чувствах, особенно когда они совершают ошибки.
Фрэнсис замечает, что в последние дни они оба смеются намного чаще.
Холодный ветер пронизывает до костей, и хотя такая погода его радует, он счастлив, что на нём куртка. Адам ушёл с работы раньше него, покончив со всеми своими неотложными делами, в то время как Фрэнсис продолжал бороться с некоторыми особо муторными багами в файрволах.
Он не особо переживает из-за вынужденных расставаний; он думает, что они бы быстро устали друг от друга, если бы им пришлось быть приклеенными друг к другу 24/7. Небольшое количество личного пространства и времени означают, что возможность видеть друг друга им только в радость.
Примерно как сейчас — или, вернее, уже скоро. Лифты в здании Хирона мучительно медлительны.
«Добро пожаловать домой, мистер Дженсен», — приветствует Фрэнсиса система охраны, когда он заходит в квартиру Адама — они не женаты, так далеко их отношения не успели зайти, просто, когда Фрэнсис, добавляя в систему свою биосигнатуру, обнаружил этот баг, он нашёл его слишком уморительным и не стал исправлять. («Она считает, что я — это ты, Адам! Твоя супер-пупер навороченная система охраны никак не может нас различить!» — «Ну, может, она смогла бы, если бы ты исправил этот баг» — «Нет, чёрт, ни за что, я его оставлю, представь, как я буду сбит с панталыку, когда притащусь как-нибудь сюда, здорово не выспавшийся, во втором часу ночи».)
— Солнышко, я дома! — тянет нараспев Фрэнсис самым ироничным голосом, на который он способен, бросая куртку на спинку дивана (чёрная кожа очень хорошо скрывает пятна крови, но не настолько хорошо, как он думал) и снимая ботинки возле двери. Слышен звук отодвигаемого стула по паркету, и затем Адам высовывает голову из спальни.
— Это было ужасно, — говорит он, — никогда больше так не делай.
Фрэнсис фыркает.
— Я тебя тоже люблю, мудак.
Они оба заходятся смехом, и Фрэнсис пересекает комнату. Он более чем счастлив растаять от объятия Адама, равно как и от последующего поцелуя.
— Что весёлого случилось за сегодня? — спрашивает Адам, плюхаясь на диван, и Фрэнсис стонет в ответ, одновременно следуя его примеру.
— Файрволы меня уже достали, — говорит он, — а что у тебя?
— То же дерьмо, что и всегда. Обычная рутина, но для меня это своего рода отдых, когда впереди не маячит какая-нибудь серьёзная передряга.
— О да, я вполне тебя понимаю. Говоря об этом, в новостях была вся эта херня насчёт Виндзорской группы. Кажется, Шариф наконец-то обрушил на них все громы и молнии, пылая корпоративной яростью, так что, думаю, миссия увенчалась успехом.
Адам пронизывает Фрэнсиса взглядом.
— Что? Окей, ладно, этот успех дорого нам обошёлся. Но посуди сам: мы сумели поговорить о наших чувствах, как ответственные взрослые люди, и мы наконец-то сошлись вместе, я склонен считать это успешной частью случившегося.
Адам улыбается — неподдельно искренней улыбкой, что касается его глаз. В последнее время он делает это всё чаще. Он также всё чаще убирает свои защитные линзы, являя миру свои глаза. Фрэнсис знает, что иногда это даётся ему непросто, поэтому не забывает напоминать Адаму, как сильно любит его глаза, когда чувствует, что тот нуждается в подобном напоминании — ну, ещё и потому, что он правда очень любит глаза Адама.
— Вот это совсем другое дело, — говорит Фрэнсис.
Они вместе смеются, и Фрэнсис откидывается спиной на диван, поближе к Адаму. Снаружи облако уползает, открывая лик солнца, в результате чего свет в полную силу бьёт в окна, на которых открыты и отодвинуты жалюзи, падая на них обоих.
Несмотря на холод снаружи, солнечный свет сегодня тёпел, как никогда.