Holding hands

Тэхён сейчас — это широкие крепкие плечи, красивое правильное лицо и спокойный, но уверенный взгляд. Куда бы он ни шёл, везде его будут сопровождать восторжённые взгляды не только фанатов, но и просто наблюдателей. Сомнений в том, что он неприлично красивый, не возникает. Но Юнги, как и все остальные, помнит Тэхёна ещё совсем воробушком. С щуплыми плечами, челкой, практически полностью закрывающей густо накрашенные глаза, и угловатым поведением. Сейчас же волосы со лба Киму убирают всё чаще, а на глаза наносится всё меньше макияжа, заставляя Мина довольно ворковать — ни он, ни сам Тэ макияж на лице парня не любили. Тэхён, в общем-то, сам по себе не любит, когда его наряжают в женскую одежду в облипку и сводят на голове небоскрёбы из волос. Это можно заметить по его крепко сжатым рукам в гримёрке и играющим желвакам, но он мирится. Просто натягивает улыбку на лицо и добавляет в движения больше манерности, если этого от него требует данный образ. Это внесло в его повседневный образ некоторые коррективы: Юнги с течением времени мог наблюдать, как его одежда становилась всё более мешковатой, а волосы скрывались за кепками, убирались повязками и резинками. Чтобы ничего не напоминало о его сценичной разодетости — он, всё-таки, имеет одну из лучших универсальных фигур. В то время, как Чимин с Чонгуком и Джуном могли запросто порвать любые штаны своими бёдрами точно так же, как Сокджин плечами, Тэ с Хосоком были носителями тех самых экспериментов. И если Чона это не задевало ни разу — в конце концов, его повседневный гардероб был довольно разнообразен, то Тэхён желал своё тело скорее спрятать, чем выставить на всеобщее обозрение. Но его, в общем-то, никто и не спрашивал. Возвращаясь к воспоминаниям, более юный Ким к экспериментам в одежде и стиле относился более воодушевлённо, тем самым, кажется, подписывая себе билет в один конец. Более юный Тэхён в общем был очень любознательным. Чего стоили его попытки завоевать внимание Юнги и, чего греха таить, первый секс. Тогда Мину просто посчастливилось зайти в комнату парня в нужное время. Они на тот момент встречались уже как полгода, так что, не обнаружив Кима внутри, он просто решил подождать. Ничего ведь плохого не случится, если Тэхён по приходе увидит там хёна — они, в конце концов, доверяли друг другу. Ким появляется спустя несколько минут с довольной улыбкой на лице, но, только завидев старшего, испуганно натягивает и без того длинную футболку ещё ниже и пытается выгнать хёна из комнаты. И Юнги ушёл, правда ушёл бы, но Тэхён выглядел, как нашкодивший щенок, а не как тот, кто переживает что-то серьёзное, поэтому в просьбе покинуть обитель он отказывает. Просто улыбается мягко на смущение тонсена и тянет руки в приглашающем жесте, наслаждаясь тем, как потерянно парень бегает взглядом по комнате. А потом выдаёт: — Я не могу, на мне нет трусов. — Разве есть проблемы с тем, чтобы надеть их? — на автомате выпаливает Мин, и Тэхён теряется ещё больше. Он неуверенно ведёт плечами, опуская взгляд и пятясь. — Если хочешь, я могу отвернуться, но я не думаю, что в этом есть столь большая проблема. Ведь действительно. Перед Юнги — человек, который сам настырно просился принять с ним душ, перед которым он, в конце концов, как перед одногруппником, переодевался. Так что Мин и правда не видит ничего зазорного в том, чтобы увидеть облюбленный зад ещё разок. Но Тэхён не отвечает неловко длительное время, потому Юнги просто вздыхает и откидывается на кровать. Вот ещё. Дожили. Это заставляет старшего задуматься о том, что он слишком часто навязывается, оставляя Киму мало личного пространства. Мысль довольно горькая, но занятная. Именно поэтому, обглодав её ещё некоторое время, Мин поднимается, посчитав, что младшему было предоставлено достаточно времени, чтобы просто натянуть чёртовы трусы. И оказывается неправ. Потому что на чёртовой заднице Ким Тэхёна, боксеры которого застряли под чёртовыми ягодицами, красуется чёртов фиолетовый глиттер, и Юнги на секунду кажется, что он бредит. Сам парень же, уловив копошение за спиной, спешит развернуться, скрыть это блестящее недоразумение, но его хён оказывается предусмотрительнее и тут же тянет Кима на себя. На это Тэхён оглушительно пищит, оказываясь задом кверху, и прячется в изгибе собственного локтя, а Мин лишь безмолвно пялится, силится перебороть зуд в ладони, так и просящий ш л е п н у т ь. О боже. Юнги приходится гулко сглотнуть слюну, ставшую вязкой от одного предвкушения того, как оглушительно красиво разлетелся бы этот злосчастный глиттер. В его голове сейчас происходит огромная борьба. Тэхён ведь его парень, верно? Нет ничего плохого в том, чтобы один раз шлёпнуть его по заднице, так? Его ладони потеют, пока он думает над этим, но Ким, не собирающийся так долго презентовать свои блестящие ягодицы, начинает дёргаться в попытках вырваться. Это придаёт мыслям Юнги ускорения, и он, зажав младшего крепче, замахивается. Он, чёрт его бы побрал, не был готов к тому, что ему придётся узреть и услышать. Ведь сразу после оглушительного хлопка следует надрывный, громкий и трепещущий осознание вопль Тэхёна, и это так бесстыдно похоже на стон, что внутри Мина тут же что-то напрягается. Но обласканные уши — далеко не всё, ведь стадо глиттера, оставшееся на заднице парня, тут же взлетает вверх, а его ягодицы просто… Так чертовски плавно пружинят в тот момент, когда взлетевшие частички начинают с блеском опадать вниз, ложась на шиммерную кожу. Юнги оказывается не готов. Ни морально, ни физически. — Хён… — тихо зовёт его Ким, поворачиваясь с покрасневшим лицом и взглядом-поволокой, которую он так отчаянно прячет, тут же опуская глаза. Это, на деле, стоило многих усилий — оторвать взгляд от задницы младшего и взглянуть на её обладателя. Ведь сминать её оказывается так приятно. Так правильно и очаровывающе, будто всё Миново призвание — касаться мягкой податливой кожи, зачаровываясь её движением и тихими стенаниями хозяина. Но лицо Тэхёна стоит того, чтобы отвлечься, конечно стоит, ведь парень — ёбаное искусство, с таких, как он, привычно пишут картины. Но в этом нет нужды, он сам — картина. Тот самый бесценный шедевр, что даже в самой невзрачной рамке будет казаться произведением ангелов. Творением лучших. И это творение раскрывается только лучше, в момент когда, пряча взгляд, так чувственно реагирует, когда Юнги бьёт наотмашь во второй раз. Успокаивающе гладит поверх, сжимает совсем невесомо, и касается столь опасно близко, что румянец стремительно ползёт по коже, распространяясь на уши и даже шею. Тэхён начинает мелко дрожать, когда по ноге Мин опускается ниже. Пачкает шиммерную кожу глиттером, аккуратно цепляет подбородок и целует, легко ухмыляясь. Ким, прежде лежавший у Юнги на коленях, теперь же, извиваясь, съехал на кровать, только бёдрами упираясь в старшего. Ему приходится опираться на руки, чтобы получать свои поцелуи, отчего он легко устаёт и быстрыми угловатыми движениями оказывается к хёну лицом к лицу, приземляясь на чужих бёдрах. И вызывая ещё один рваный выдох, смешивающийся с улыбкой. Ведь младший, запыхавшийся и алеющий, старающийся отвести взгляд и прячущий его между прядей слипшейся от редкого пота чёлкой, — зрелище, заслуживающее всех эмоций вселенной. И Юнги подавляет их, ведь парень отвечает с не меньшим пылом, жмётся ближе и так очаровательно пыхтит, что всё же неосознанно вырывает у хёна смешок, которого сам и пугается. — Тэхённи… — шепчет Мин, неумышленно копируя младшего минутами ранее. Легко, едва ощутимо, он касается прикрытой футболкой груди, проводя по соскам и вызывая ещё один табун мурашек на коже у младшего. — Такой очаровательный, — он облизывает мочку уха, гоняя по организму младшего кровь, слишком поздно отмечая, что та направилась в нужное русло. Что парень облизывает губы слишком часто, прижимается крепко и дрожит сильнее, и это определённо волнует так же, как и сбивает с толку. Давайте кое-что проясним об их сексуальном опыте и его отсутствии. Конечно, их деньги могли позволить разного рода удовольствия и развлечения, но ни он, ни Тэхён в равной мере не были в этом заинтересованы. Всё, что было между ними — обоюдная дрочка однажды в зашторенной комнате, произошедшая так сумбурно и неловко, что даже вспоминать это становится слишком смешно. Сейчас же не до смеха вовсе. Поэтому, преодолевая стеснение, Юнги касается горячего тела снова. Интимно, осторожно, — но этого хватает для того, чтобы младший взвыл, взвинчено подкидывая бёдра навстречу. И прячась в изгибе чужой шеи, дыша надрывно в покрытую испариной кожу, жалобно повторяя снова: — Хён, … — горячо и прямо в ухо, неспокойно кусаясь, вызывая мурашки от сломавшегося тихого баса. Он тут же отстраняется, смотрит так неуверенно, исподлобья, опускает взгляд, только чтобы прошептать: — Хочу по-настоящему, хён. Ладно. Хо-ро-шо. Юнги оказывается не готов. Ни физически, ни морально, ни технически. Если говорить проще: он не знает. Понятия не имеет, что делать. Потому только ошарашенно пялится на младшего, стараясь вернуть лицо как можно быстрее, пока тот, не стушевавшись и не загнав в себя ещё десяток надуманных комплексов, не сбежал в слезах прочь. Не то чтобы Мин совсем ничего не смыслил. Он, конечно, интересовался, но этих знаний нихрена не достаточно для того, чтобы не ранить Тэхёна. С горячего всё снова и сразу становится слишком неловким: Юнги кажется, что он укладывает младшего слишком бережно, так, что может показаться, что старший боится. Боится, конечно, но не хотел бы, чтобы этот страх передавался и тонсену, потому только зарывает это в ещё одном поцелуе — крепком, волнующем. С поцелуями переходит ниже, от щёк до острых ключиц, вырывая новые выдохи и тихое «хён», плещущееся где-то сверху. Не стоило поднимать глаза, ошибочно считая, что Ким зовёт его из-за дискомфорта. Это действительно было ошибкой. Самой сладкой из всех допущенных. Такой растрёпанный, вьющийся под старшим, краснеющий даже костяшками и локтями. Красивый. И весь его. Он всё так же по-юношески оттягивает несчастную футболку вниз, стесняется, и Мин изощряется, приподнимая поочерёдно длинные ноги, целует щиколотки и поднимается выше, к бёдрам. Тэхён такого зрелища не выдерживает — просто откидывается на подушки, предпочитая не смотреть. Юнги же, напротив — только очаровывается сильнее, ведь глиттер теперь рассеян по карамельной коже везде, местами следуя маршруту ладоней старшего. Даже его губы местами блестят мелкой помесью серебряного и фиолетового, и, Мин уверен, его рот выглядит совершенно так же. Глиттер забивается даже под язык, когда Юнги ведёт по тазовым костям, задевая и стимулируя юную плоть, отчего младший начинает метаться сильнее, превращаясь в беспорядок. Самый прекрасный из существующих. До этого лишь мелко ноющий, Тэхён вскрикивает и зажимает хёна бёдрами, когда тот переходит на крайнюю плоть, языком проходясь внутри. Юнги на это не может реагировать иначе, кроме как с улыбкой, хоть ему и приходится осторожно разводить ноги парня вновь, легко фиксируя их. Это не спасает от судорожных попыток скрыть самое интимное: Тэхён жмётся снова, слабо толкается ладонями и одёргивает их, как ошпаренный. Это заставляет отстраниться, сутулясь, чтобы сильно не нависать. Заставляет кончиками пальцев вести по бёдрам, животу, обводя витиеватыми узорами контуры кожи на плечах и руках, лаская щеки и целуя трепыхающиеся веки. Спросить тихо «Всё в порядке?» и получить робкий кивок, всё никак не решаясь вернуться вниз. Он не хочет принуждать Тэхёна к чему-либо. Первыми смелыми движениями его тонсен касается плеч. Ведёт немного, смещая их к волосам, и слишком резко дёргая вниз, но всё в порядке, думает Мин. Всё в норме, ведь всем присуще волнение. Их первый секс запомнится угловатостью движений и смазанным смущением, думает тогда Юнги. Но он не предусматривает, что бережно подготовленный Тэхён, стойко принимающий Мина миллиметр за миллиметром, напугает его так сильно. Ведь Юнги, ежеминутно убеждающийся, что не доставляет младшему боли, двигается медленно, гладя бёдра и касаясь напряжённого живота, щекоча подушечками пальцев. Целует мягко и смотрит в глаза неотрывно, вслушивается в дыхание и наблюдает за малейшими изменениями на лице, на своём же отражая лишь сосредоточенность и обеспокоенность, едва уловимо отдающую нежностью. Её выдает тот самый прищур, от которого в уголках собираются маленькие морщинки, а глаза теряются немного за щеками и веками, превращающими их в глаза-полумесяцы. На висках же собираются капельки, подтверждающие, что Юнги всё ещё сдерживает себя, чтобы не заставить младшего чувствовать себя плохо. Так что хён чертовски пугается, когда Тэ сначала мелко вздрагивает, теряя дыхание, а потом, спустя буквально полминуты, начинает плакать. Тихо и так заливисто, что его носик тут же очаровательно краснеет, но это последнее, на что бы сейчас обратил внимание Юнги. Ведь он тут же останавливается, порываясь покинуть тело Кима, на что тот отчаянно цепляется и мямлит, не спасая ситуацию. — Тэхёни? — старший обвивает пальцами его лицо, и слёзы тут же касаются чужой кожи, бросая в дрожь. — Что случилось? Хён сделал тебе больно? — шепчет он, утирая скопившиеся и упавшие слёзы ладонями, а затем губами. Ким в его руках слабо пытается мотать головой. — Нет, хён, — он ломает брови и поднимает глаза-поволоки на старшего. Мин может заметить тень улыбки на его лице. — Так хорошо, Юнги. Возможно, Мин слаб. Возможно, он самый слабый человек на этой планете, ведь, растерянно глядя на младшего, может только облегчённо выдохнуть. Вплести Кимовы руки в свои и держать крепко до самого конца, сцеловывая слёзы до последнего, одаривая чужие губы солью. Улыбаться через поцелуи и нервно выдыхать время от времени, чувствуя, как пальцы тонсена сжимаются сильнее. Их первый секс запоминается угловатостью движений и смазанным смущением. Терпкой любовью и нежностью, которой они никого в жизни ещё не одаривали, отдавая друг другу лишь самое сокровенное. Себя.