Белый ястреб

Когда на широкой просёлочной дороге наконец замаячила тень, на улице было уже совсем темно. Звуки шагов заглушались довольно громкими порывами ветра и скрипом старой погнувшейся калитки. Терри сидел на небольшой закрытой бочке, но стоило высмотреть шагающую рядом с Кэссиди Марту, и он тут же сорвался с места, игнорируя удивлённый оклик отца. — Неужели успел соскучиться? — усмехнулся старик, стоило мальчику затормозить и замереть в нерешительности всего в нескольких шагах от них. Терри смутился, но никак не ответил на издёвку, продолжая пронзать подругу обеспокоенным взглядом. — Всё нормально, я остаюсь. Терри не смог сдержать улыбку, хоть и боялся выглядеть идиотом. Марта усмехнулась в ответ, как-то странно передёрнув плечами, будто собиралась сделать шаг вперёд, но в последний момент передумала. — Зря вы с нами не пошли, отъелись бы до зимы, — усмехнулся Кэссиди, неуклюже взъерошив стоящему на его пути Терри волосы. Мальчик тут же испепелил его взглядом и отскочил в сторону, позволяя старику пройти мимо. — Мы бы и вам булок набрали, но семейство у Дейзи большое — всё разобрали. — Пожалел бы беднягу Мёрфи, — комично покачал головой Говард, но довольно быстро сдался. Кэссиди хлопнул его по плечу и слабо потормошил, будто издеваясь. — Тебе там не понравилось? — с надеждой спросил Терри, отведя Марту чуть в сторону от шутливо переругивающихся взрослых. Они остановились под яблонями, прямо рядом с тремя пасущимися лошадьми, и отвернулись от пустой дороги. — Там неплохо, — Марта задумчиво отвела взгляд. — Они не бедствуют. У них есть лошади и парочка собак, много сладостей, и они и сами очень хорошие, особенно тётя Дейзи, но… не знаю. Я же уже решила остаться. Не хочу ничего менять, мне не нужна такая жизнь. Хочу остаться с вами, никто меня не заставит поступить иначе. Терри облегчённо выдохнул, что не укрылось от девочки, которая на это только слабо улыбнулась. — Это… хорошо. — Да. Терри неловко потёр локоть, глядя на раскачивающиеся темные листики. — А ты как? Хорошо провели время? — Марта покосилась на Говарда, который сейчас чересчур гордо презентовал Кэссиди новый кожаный кисет, лакированную трубку с позолоченной гравировкой и, конечно же, приличный запас табака. На всё это они с Терри убили довольно много времени — точнее Говард убил, а сам Терри просто слонялся по магазину, разглядывая товары и корча рожицы своему отражению в витринах, пока это не заметил продавец. — Угу, нормально, — Терри нервно прикусил губу, но к счастью, Марта этого не заметила. — Гуляли по городу, много чего купили и посмотрели на скачки на быках. — Что за скачки на быках? — Какая-то местная забава. Они садятся на быков и пытаются удержаться, пока те брыкаются. Это, вроде, весело. — Ого, хочу это увидеть! — Эй, детишки, пора в путь! — Кэссиди поманил их рукой, уже направляясь к пытающемуся дремать Мёрфи. Марта и Терри обменялись разочарованными взглядами, но беседу прервали. — Почему мы выезжаем ночью? — Терри прошёлся по сырой траве, высоко поднимая ноги, и сцапал желающую удрать Эд за поводья. Марта же вышла на дорогу, видимо, не желая зря пачкаться. — Ты знаешь, почему. — Мы поплывем на корабле? — воодушевленно уточнила девочка. — Сложно назвать это кораблем, но да. Всё, вопросы потом, нам ещё до точки перехода целый час добираться. Никто не стал спорить. Марта легко вскочила в седло и наклонилась, подавая руку Терри, так и не научившемуся забираться на высокую кобылу самостоятельно. У него было оправдание в виде маленького роста, но каждый раз, когда подруга вот так просто подтягивалась, хватаясь за рожок и заднюю луку, ему становилось стыдно, что он не может повторить подобное. Наверное, стоит сказать об этом отцу? Он же его научит? Кэссиди резво выехал вперёд, посылая ещё не до конца проснувшегося Мёрфи в рысь. Виски побежал следом, не дожидаясь команды, а вот старина Эд, кажется, ни капли не переживала из-за того, что может отстать и потеряться. Марте пришлось толкать её на каждом шагу, пока Терри, сидящий сзади, не догадался использовать шпоры. Дорога обещала быть длинной и сложной. Если в пригороде кое-где ещё горели одиночные лампы, то дальше, между редкими деревьями и неспокойной рекой, была кромешная тьма. Уже через несколько минут путешествия вслепую, довольствуясь только периодическим светом луны, то и дело скрывающейся за облаками, Кэссиди всё же притормозил и достал из большой сёдельной сумки керасиновый фонарь. — Нас могут заметить, — предупредил Говард, поравнявшись со стариком. — Лучше просто идти шагом. — Мы и так припозднились. Сейчас всё равно въедем в лес. — Он слишком редкий, свет будет виден издалека. Если станем привлекать внимание, спешить уже будет некуда. Терри обеспокоенно наблюдал за тем, как Кэссиди всё же убирает фонарь обратно. Он и не думал, что они будут скрываться — думал, они поплывут на одном из городских кораблей или и вовсе пройдут по мосту, но это… Теперь он точно уверен в том, что всё это незаконно и, конечно же, опасно. Их могут расстрелять прямо во время перехода реки, могут выследить и убить, могут арестовать и публично повесить на столбе рядом с дикарями… Но стоило ли говорить Билли о том, что происходит? Терри даже не осознал то, как быстро признался, и теперь какое-то странное чувство терзало его изнутри. Почему-то казалось, что он этим своим поступком предал отца, а не защитил и помог. Возможно, доверять такому человеку, как Билли, было ошибкой, но что ещё оставалось делать? Терри и представить не мог, каким образом охотник за головами может им помочь. Перебить индейцев, которых они везут? Кажется, только на это он и способен, но Терри не мог сказать, что его неприязнь могла бы разрастись настолько, чтобы желаешь заклятому врагу смерти. Он бы предпочёл мирное решение проблемы. Хотя как вообще можно мирно вразумить отца? Как объяснить, что то, что те индейцы, которых они перевозят, оказались добрыми и безобидными, не значит, что остальные таковыми являются? Если за рекой действительно собирается целая армия, то им лучше немедленно повернуть назад. Не стоит приносить себя в жертву ради дикарей и ловить отравленную стрелу в спину. Это того не стоит. Впереди стоящий лес оказался скорее рощей. Деревьев было хоть и много, но недостаточно, чтобы скрыть одиноких путников и перекрыть обзор на уже почти успокоившуюся реку. Дорога стала идти вверх, лошади замедлились, а угуканье явно преследовавшей их совы нарастало при отсутствии ветра. — Осторожнее на спуске, — Кэссиди, вдруг свернувший с лесной дороги на узкую, едва заметную тропинку, чуть отклонился назад, позволяя лошади осторожно спуститься по горке. Говард пропустил детей вперёд, с беспокойством глядя на то, как старая кобыла еле-еле переставляет ноги, не глядя, куда её ведут. Земля опасно осыпалась в некоторых местах, но, к счастью, обошлось без происшествий. — Долго нам ещё ехать? — не выдержал Терри. Вокруг было слишком темно, и хоть глаза уже к этому привыкли, но напряжение всё равно витало в воздухе, не позволяя расслабиться. — Почти приехали, — успокоил Говард. — Потерпи. Терри ничего не ответил, продолжая вглядываться в страшные силуэты, которые подбрасывало ему воображение. Почему-то опять вспомнились переполненные злобой и жаждой человеческой плоти вендиго, и мальчику стало совсем не по себе. Он не заметил, как крепче обнял Марту и перестал слышать осуждающую его сову. — Ты замёрз что ли? — девочка немного поёрзала, пытаясь высвободиться из крепкой хватки. Терри тут же опомнился, отпуская её практически полностью. — У нас одеяло есть. — Нет, всё нормально. — Как хочешь. Страшные, одетые в лохмотья индейцы с отравленными стрелами вдруг тоже замаячили где-то в кустах. Терри прикрыл глаза, пытаясь успокоить разошедшееся воображение, что, к удивлению, помогло. Когда они наконец выехали обратно к реке, Терри был удивлен открывающемуся виду. Огромный деревянный плот ютился в зарослях камыша, лишь изредка покачиваясь при особенно сильном порыве ветра. Одиночный парус был временно убран, а крепкая веревка привязана к тонкому пеньку. Речная вода зеркалила обволакивающие небо чёрные тучи, из-за чего вокруг царил пугающий мрак. — А вот и вы! — радостно воскликнул худощавый старичок, взявшийся словно из ниоткуда. Его одежда была скорее похожа на лохмотья, а неухоженная борода торчала во все стороны и доставала почти до груди. В руках незнакомец держал довольно длинный багор с острым крюком на конце, от одного взмаха которого лошади испуганно дёрнулись. — Я уж думал, не придёте. — Не рассчитали время, — оправдался Кэссиди и первый слез с лошади, чтобы пожать руку, видимо, другу. — Всё прошло гладко? — Обижаешь. Я тебя когда-нибудь подводил? Терри растерянно осмотрелся по сторонам. Марта взяла Эд под уздцы и подошла ближе к столпившимся взрослым. — Где они, далеко? — снова спросил Кэссиди, закончив с любезностями. — Рядом с кустами, — старичок указал на другой берег. — Фургоны тоже там, припасы все загрузили, а от рыбы избавились. Нам сегодня небывало везёт — ещё с утра тут повсюду бродили городские законники, а потом раз! Пропали. Даже сейчас их не видно — чудо какое-то! Наверное, решили сделать перерыв или наконец осознали, какой бесполезной работой занимаются. Кого тут ловить? Все бандиты сидят в городе, а у нас тишь, да гладь. Терри поднял взгляд на отца. Тот явно что-то заподозрил. Или же Терри только показалось из-за расшалившихся нервов? — Всё равно расслабляться не стоит, — разумно заключил Кэссиди, подводя коня ближе к пришвартованному плоту. Терри только сейчас заметил несколько широких досок, служащих в качестве мостика. — Переправляем по одному коню за раз? — Можно двоих, если они спокойные, — старичок окинул шевелящего ушами Виски оценивающим взглядом. — А вообще, выдержит и троих. Это вам не рыболовная лодка, я каждое брёвнышко вот этими вот руками выстрогал. Если говорю, не потонет, значит, что не потонет. — Давайте лучше перестрахуемся, — осадил его Говард, явно уставший от пустой болтовни. — Кэс, ты первый. Возьми Марту и Мёрфи, а мы следом. На удивление, своенравный Мёрфи погрузился на борт довольно спокойно и даже не испугался, когда причудливый старичок оттолкнул плот от берега. Терри так и застыл, словно загипнотизированный глядя на то, как отчего-то радостная Марта, махающая ему с палубы, постепенно отдаляется в сторону противоположного берега. — Волнуешься? — спокойный голос отца вырвал мальчишку из раздумий. — Мы уже совсем близко — это всегда волнительно. Когда я впервые пересек Уошито, мир словно изменился. Там всё иначе. Никогда не забуду это чувство свободы и восторг от гигантских просторов. Ты поймешь, как только увидишь. Прекрасное зрелище. — За нами же никто не гонится? — Терри больше не решался смотреть на отца, хоть и чувствовал, что тот не отрывает от него взгляда. — Нет, с чего вдруг такие опасения? Ты кого-то видел? — Нет. — Ты же понимаешь, мы не можем просто пройти по мосту, как ни в чём не бывало. Мы скрываемся, но это не значит, что нас кто-то преследует. Это всё для перестраховки. Терри неуверенно кивнул, ёжась от холода. Говард тут же приобнял его за плечи, чуть растерев предплечья. — Ты точно уверен… — мальчишка запнулся. Слова как-то не шли. — Веришь, что это правильно? Почему ты так за них сражаешься? Говард вздохнул. Терри показалось, что в этом вздохе была вовсе не усталость, а нечто иное. Что-то отдаленно напоминающее тоску. — Я верю в то, что нужно помогать людям, — тихо произнес Рид. — Все те истории, которые тебе рассказывал дедушка… возможно, это и правда. Была война. Жестокая, не щадящая ни одно живое существо. Люди совершали поступки, от которых кровь стынет в жилах. Но разве правильно винить всех в том, что совершили единицы? Их там не было, они это не поддерживали. Осуждать их за это — значит, утратить человечность. А я верю, что свою человечность сохранил. Терри не ответил. Мысли спутались. Спутались в какой-то непонятный ком и так и застряли, не позволяя прийти хоть к какому-нибудь выводу. — Мало кто это понимает. Мало кто не цепляется за мнение большинства, лишь бы обеспечить себе безопасность и избежать осуждения. Я их не виню и знаю, что даже маленькая помощь может спасти жизни и изменить мир. Надеюсь, ты тоже это поймёшь. Этим людям нужна помощь, иначе они погибнут. Силуэты на горизонте приобрели новые очертания в виде дырявой широкополой шляпы. Терри закрыл глаза, плотнее прижимаясь щекой к холодной коже плаща. — Кто, если не мы?