Белый ястреб

Терри пролежал в пустом фургоне несколько часов. К счастью, индейцы предпочитали наслаждаться природой, так что никто его не беспокоил. На двух одеялах было довольно мягко, но уснуть всё равно не получалось, и мальчик только ворочался, надеясь насладиться последними мгновениями удобства. — Ты в порядке? Отец подкрался слишком тихо, чтобы быть услышанным, заставив Терри дёрнуться от неожиданности. Мальчик приподнялся, положил локоть под голову и посмотрел на родителя немного обиженно. — Марта тебя ищет, — продолжил Говард, опираясь плечом о бортик. — Хочет помириться. — Это я её обидел. — Знаю, но она сказала, что ты слишком упрямый, чтобы прийти первым, а она устала ждать. Терри вздохнул, переворачиваясь на живот, и приподнялся на локтях, словно не решаясь встать. Говард наблюдал за ним, скрестив руки на груди, но ничего не говорил. — Мы скоро выезжаем? — Когда спадёт жара. Муэта говорит, осталось чуть меньше часа. Терри кивнул, опуская взгляд на потёртые доски, на которых чётко просматривались царапины от вечно передвигаемых ящиков с посудой. — Не хочешь поговорить? — Говард осторожно подтянулся и присел на край основания. — Мы же уже разговариваем. — Я про твоё отношение к индейцам. Терри промолчал. Забытый Виквэей брусок оказался куда интереснее, да и впрочем он неплохо справлялся с резьбой по доскам. — Часто дедушка говорил про них? — Не очень. — Обзывал тебя или просто что-то рассказывал? — Обзывал. Но иногда и рассказывал. Хотя чаще всё вместе. Брусок вдруг исчез из рук. Терри обиженно нахмурился. — Испортишь, он уже начал вырезать, видишь? — оправдался Говард, демонстрируя гладкий контур. Терри подпёр щеку ладонью, продолжая скрести по доскам пальцем. — Было не так обидно, когда он просто ругался матом, — признался он спустя несколько секунд тишины. — Как-то он назвал меня дикарём прямо при Дэвиде — это мой друг — и тот сказал, что раньше не замечал, что я действительно на них похож. Волосы там и глаза. Нос ещё, хотя он обычный… Я с Дэвидом несколько недель не общался. Потом как-то забылось, но всё равно обидно. — И поэтому ты их так ненавидишь? Потому что видишь сходство? — Ничего я не вижу! Это всё неправда! — Тише, прости, я не это имел в виду. Терри весь подобрался, наполовину свернувшись в клубок и отвернув голову. Говард забросил в фургон ещё и ноги, положив руки на согнутые колени. — А что говорила мама? — спросил он, глядя куда-то вверх. Терри что-то невнятно пробормотал себе под нос. — Что? — Говорила, что я на тебя похож. — И ты похож. — Наверное. — Точно. Терри неуверенно выглянул из-под упавших на лицо волос. Отец улыбался ему. — Дедушка пытался задеть тебя, не принимай это близко к сердцу. — Но я не понимаю, почему?! — Терри вскинулся, но в последний момент передумал садиться. — Он же… дедушка. У Дэвида тоже был дедушка. Они вместе строили сарай и… и смеялись! Он даже шёл домой раньше, чтобы поужинать с семьёй, а я только всё портил. — Ничего ты не портил. — Портил! Постоянно злил дедушку, громил дом и нёс туда грязь. И сам был… как дикарь! Говард придвинулся ближе, приподнимая Терри за руку. Тот без вопросов поднялся сам, аккуратно присаживаясь и утыкаясь лицом в мягкую отцовскую рубашку. — Не обязательно быть идеальным ребёнком. Особенно, когда над тобой издеваются, — Терри упрямо покачал головой, но Говард не дал ему снова начать ругать себя. — Ты ни в чём не виноват. Если так подумать, это всё из-за меня. — Почему? — Твой дедушка видел в тебе меня и не смог справиться с обидой. Терри промолчал, тихо шмыгнув носом. Тишина давила, но слов не находилось. В мыслях снова возникло напоминание о том, что где-то там Билли, возможно, только и ждёт момента, чтобы напасть. Надо бы признаться, предупредить, но как же это всё-таки сложно. — Муэта сказал, что ты ему понравился, — нарушил тишину Говард, так и не дав Терри времени, чтобы решиться. — Угу. — Это не так просто, чтобы ты знал. Я добивался его хорошего расположения целый месяц. — Откуда ты его знаешь? Терри выгнулся, чтобы снизу вверх посмотреть на отца. Тот слегка поджал губы, разглядывая раздувающийся от ветра тент. — Раньше Кэссиди занимался помощью сиротам. Таким, как я. Это была долгая зима и… — Говард замолчал, словно загипнотизированный. Терри растерянно поёрзал, пытаясь устроиться поудобнее и снова покосился на отца, гадая, почему тому так тяжело даётся рассказ. Он словно передумал говорить ещё в самом начале. — И? — тихо попробовал Терри, на что Говард дёрнул уголком губ и прижал мальчишку крепче к себе. — Прости, пытаюсь вспомнить, как всё началось, но, наверное, лучше рассказать кратко. — Нет, мне интересно всё. Терри внимательно проследил за реакцией, боясь, что мог обидеть отца, но тот лишь кивнул в ответ. — Всё, так всё. Мне уже было пятнадцать, когда мы поехали в Хантсвилль. Это небольшой город на северо-востоке от Виксберга. Горы, кукурузный виски и лучшая пушнина в Америке. Кэссиди собирался купить нам тёплые вещи на зиму и заодно показать мне горы. Мы приехали туда в середине ноября, когда дороги уже начали подмерзать, а еда стала роскошью для наших пустых сумок. С деньгами были проблемы, работы почти не было, если не считать парочки заказов местных жителей — их беспокоили горные львы. Мы долго откладывали на одежду, но в итоге потратили на продовольствие столько, что пришлось брать ещё несколько заказов. Теперь уже на волков. Животные так изголодались, что начали подбираться к городу, нам очень повезло, что мы успели опередить остальных охотников и вызваться на эту работу. — Ты сам убивал волков? — Одного, Кэссиди всегда стрелял лучше. Терри кивнул, почти сползая с плеча родителя. Говард приподнял руку, чтобы он смог под неё забраться. — Мы выехали в горы, — продолжил он уже намного увереннее. — Долго бродили, пришлось даже оставить лошадей возле костра, а самим рыскать в округе. Кстати, в Хантсвилле очень много пещер — очень красиво. — Там вы слышали вендиго? — Угадал. — Страшно было? — Тогда очень, а сейчас, кажется, нет. В один день началась метель, и мы не успели вернуться в город до темноты. Пришлось заночевать в одной из пещер и голодать, чтобы не приманить медведей. Лошадей спрятали рядом с собой, спали по очереди с ружьём в обнимку, а костёр то и дело потухал, не давая согреться. Метель оказалась такой сильной, что уже через несколько часов завалило даже половину пещеры, а у лошадей под губами повисли сосульки. — И это в середине ноября? — В горах куда холоднее. Тогда зима началась рано. Терри поёжился, не в состоянии даже представить чудовищный холод. Он не любил зиму, у них в Виксберге редко выпадал снег. Было больше грязи и холода. — Когда пришла моя очередь стоять в карауле, я попробовал размяться, чтобы хоть как-то согреться. Кэссиди спал, как убитый, так что я даже осмелился подойти ближе к выходу, чтобы посмотреть, насколько всё плохо — ничего не было видно даже на уровне вытянутой руки. Я ходил туда-сюда: то к почти потухшему огню, то обратно к выходу. Примерно через час начало светлеть, а метель поутихла, остался только ветер. Я вышел поискать еловых веток для лошадей и думал вернуться сразу же, чтобы не волновать Кэссиди, но в итоге… Заметил какое-то движение далеко в кустах и какого-то чёрта решил, что это тот самый волк, которого мы всё никак не могли подстрелить. Видели следы, но его самого не встречали. Так вот, я почему-то решил, что это мой шанс показать Кэссиди, на что я способен. Терри усмехнулся. — Что, понимаешь теперь, какие глупости вытворяешь? — Я за волком бы не побежал. — А то, что в том лесу, в котором ты искал Томми, тоже есть волки, ты не думал? Терри обиженно фыркнул. Говард слегка взъерошил ему волосы и продолжил: — Я даже не удосужился запомнить дорогу, так что потерялся почти сразу же. Остановился на каком-то пустыре с двумя соснами и стоял там, как идиот, пытаясь вспомнить, с какой стороны пришёл, пока откуда-то со спины не раздался странный свист. Мне очень повезло, что Муэта в четырнадцать стрелял намного хуже, чем сейчас. — Он правда в тебя выстрелил? — Ага, из лука, который сам каким-то чудом собрал из гов… кхм. Из дерева собрал и конских волос. — Он говорил, что собирался прострелить тебе задницу. — Хвастался уже? Терри засмеялся. — Ничего у него не вышло, да и у меня тоже. Моё ружьё вымокло, так что я не смог ничего сделать. Увидел это чучело в кустах и чуть в штаны не наложил. Он весь в каких-то лохмотьях был, с разрисованным грязью лицом и уродской шапке с головой волка. Как выяснилось позже, он её украл. До сих пор не понимаю, почему он не смог выбрать ничего получше. — И что ты сделал? — Сделал вид, что ружьё рабочее, и угрожал ему им, пока он снова не выстрелил в меня и не сбежал. — Попал? — Нет, стрелок из него, как из Кэссиди циркач. — Он смог бы смешить людей своим ворчанием. — Ему такое не скажи только. Так вот, я побежал за ним, выяснил, что он живёт в каком-то полуразрушенном домике лесника. Набросал себе старых вонючих одеял и сидел довольный. Не знаю, зачем я за ним полез, наверное, от безысходности, но в конце концов, мы разговорились. Я даже не понял сначала, что он индеец — он же весь закутанный был. Рассказал мне, что сбежал из города, и если я кому-то об этом скажу, он отрежет мне язык, а его дух будет являться мне в кошмарах. Долго мне угрожал, в этом и состоял наш разговор, пока я не решился наконец вернуться обратно к Кэссиди. До сих пор не знаю, почему Муэта вызвался мне помочь, но он отвёл меня туда и снова сбежал. Кэссиди уже успел спохватиться, так что мне было как-то не до нового преследования. — И ты до сих пор жив? — издевательски поинтересовался Терри. Говард хмыкнул, чуть сильнее сжав и разжав его предплечье. — Кэссиди до сих пор обижается. Говорит, что проснулся, как только начало светать, а меня нет. Бродил вокруг пещеры несколько часов, нашел какие-то следы крови, как потом выяснилось, оленя, и успел меня мысленно похоронить. Когда вспоминаю, как он орал, грозясь убить меня самостоятельно, чтобы не мучился, мурашки по коже. Наверное, все волки в округе именно его и испугались, поэтому мы их не нашли. Терри хихикнул, чуть приподнимаясь, чтобы перестать сползать вниз. — Когда он успокоился, я рассказал ему про Муэту, и через несколько дней мы нашли его и уговорили пойти с нами. Кэссиди было всё равно, что он индеец — называл его волчонком и будто действительно в стаю принял. Уж не знаю, какая у него история, он не особенно разговорчивый, когда дело заходит о прошлом, но… мне кажется, он тогда беспокоился не просто так. Муэта пробыл с нами целый год, мы шли по этой же дороге только гораздо медленнее, останавливаясь в городах на целые месяцы. Кэссиди собирал слухи о кочующих индейцах, и в итоге услышал то, что нужно. Мы ушли далеко на запад и нашли дядю Муэты. Он оказался вождём. — Вы не боялись, что вас убьют? — Не знаю, я верил Кэссиди и даже не думал о том, что такое может произойти. Терри кивнул. — С тех пор мы ещё несколько раз возвращали индейцев в их племена. Это четвёртый. Вождь нас не очень жалует, но благодаря тому, что Муэта нашёл с ним общий язык, мы поддерживаем дружеские отношения. Повисшая тишина стала нервировать Терри почти сразу же. Казалось бы, момент для признания был идеальным, но почему-то слова не шли. Ему хотелось полежать ещё чуть-чуть. Чтобы отец его не отталкивал, чтобы продолжал обнимать и не смотрел на него так разочарованно, как посмотрит, стоит услышать правду о том, что Терри сделал. — Тебе стало легче? — неожиданно спросил Говард, будто и сам почувствовал, что вертящийся в голове Терри разговор нужно предотвратить. — Угу. — Не обязательно пытаться подружиться со всеми индейцами, лишь бы я был доволен. Играй с Мартой, общайся со мной, возись с лошадьми. Если Муэта будет тебе надоедать, можешь пожаловаться мне, я его успокою. Терри улыбнулся, но ничего не сказал. Когда он учился вырезать фигурки с Виквэей или играл с детьми в догонялки, он не притворялся. — Иди поговори с Мартой. Она уже, наверное, весь лагерь обежала. Терри хотел было возразить, сказав, что он хочет ещё полежать, но отец поднялся первым. — Давай, скоро выезжаем. Я сам напою Виски, так что вы с Мартой можете помочь остальным с вещами. — Ладно. Говард улыбнулся, спрыгивая с фургона, и сразу же направился в сторону загона с лошадьми. Терри посидел на краю ещё несколько минут, вглядываясь в качающиеся на ветру листья, прежде чем заметил Марту, вздохнул и пошёл мириться.