Город, где гаснут фонари

Даша, как и обещала, решила заехать к родным и, чтобы не тратить выходной, который она уже пообещала полностью посвятить Артему, поехала среди недели. Избегать их только потому, что ей не хотелось врать им, было явно не самой лучшей идеей — все равно рано или поздно Артем вернется и ей придется во всем признаться, — и не желая ухудшать с ними и без того не самые блестящие отношения, Юдина собралась в гости к деду. — Возьмешь меня с собой? — улыбнулся Артем, прислонившись к дверному косяку. Он уже пару минут наблюдал за тем, как девушка собирает нужные ей мелочи в сумку, и удивлялся тому, насколько вместительная с виду небольшая женская сумочка. — Шутишь, — вздохнула Даша. Она перетрясла сумочку, но так и не нашла свой паспорт. — Или надумал наконец вернуться? Кстати, ты мой паспорт не видел? — Не, — Князев отрицательно помотал головой. — Просто хочу в гости заехать. А паспорт в спальне. Зачем он тебе? — А если дэпсы остановят? — Тебя тут уже в лицо все знают. Тем более я заранее позаботился о том, чтобы машину с моими номерами никто не останавливал. — Хм, удобно, — усмехнулась Даша и направилась в спальню. — Но паспорт все равно прихвачу. — А меня не прихватишь? — продолжал уговаривать ее Князев, шагая следом за ней. — Из мертвых не восстанешь? — Неа. — Тогда сиди дома. — Это условие? — Да, это условие. Либо восстаешь из мертвых и едешь в гости к деду, либо дальше разыгрываешь свой спектакль и сидишь дома. — И с каких пор я тебя стал слушаться? — вздохнул Артем. — Забыл? — Даша оглянулась и лукаво посмотрела на него. — Вообще-то, с самого начала. Артем на мгновение замер, осознав, что она права. С самого начала он был как цепной пес, которого Даша Юдина держала на привязи. Он слушался ее, подчинялся ей, был покладистым — и это после всех тех проблем, в которые он оказался втянут из-за нее. Все это время это была лишь иллюзия того, что он главный в этих отношениях и что-то решает, и он охотно верил этой иллюзии. И тем не менее, Артем знал, что это его полностью устраивает. Он окинул ее любопытным взглядом, пока они оба поднимались по лестнице к спальне. Он думал о том, что, возможно, она сама не догадывается, какой властью над ним обладает. А возможно, она как раз-таки все прекрасно знает и успешно пользуется этим. — Я, если что, — продолжал он гнуть свое, когда они поднялись и прошли до комнаты, — могу и в багажнике поехать, если ты стесняешься своего мертвого мужа… — Артем, блин! Он ойкнул и рассмеялся, когда получил заслуженный тычок в руку, а затем быстро схватил уже стоявшую на пороге спальни Дашу за запястье и притянул к себе. Поцеловал шрам на ее ладони, встретился с ней взглядом и уже серьезнее проговорил: — Ну раз ты меня не пускаешь, то, может, хоть задержишься? — Затем улыбнулся и добавил чуть тише: — Обещаю, это ненадолго. Даша была безоружна против этого взгляда серо-голубых глаз и легкой улыбки, отчасти скрытой под щетиной. Из дома она выехала только через час, и то благодаря тому, что за ней заехал Темненко. Если бы не его визит, то Даша вполне могла подзадержаться дома и доехать до родни только на следующий день. И то, если повезёт. Вообще, Серега приехал составить Князеву компанию, чтоб тот не скучал один дома, но Артём настойчиво попросил его отвезти Дашу к родне. Серега от такого предложения был совершенно не в восторге, но отказать не смог. Даша тоже планировала поехать сама, но Князев и слышать не хотел про это, поэтому ей пришлось дать отвезти себя в гости к деду. — Слышала про «МММ» [1]? — спросил Серега в дороге. — Трындец ему пришёл. Вчера офис московский брали, там денег — хоть жопой жуй. — И почему я не удивлена? — вздохнула Даша. Реклама с Леней Голубковым за последнее время успела набить ей оскомину, а к вложившимся в эту ерунду людям она не могла испытывать ничего, кроме жалости. Только идиоты могли поверить в бесплатный сыр в этой денежной мышеловке. — Жалко вложившихся туда людей. Кругом инфляция, и они пытались хоть как-то последние деньги вложить. — Да ладно, вложившихся не жалко. Жалко тех, кому этими бумажками зарплату выплачивали на работе. — И такое было? — А как же иначе? Платили, а люди с жадностью их хватали. И мавродиками, и ваучерами, и чем-то ещё… Мы, кстати, по началу тоже думали заняться перекупом и продажей ваучеров, но быстро смекнули, что обманывать простых граждан — слишком плохо. Разводить на бабки богатых — это дело. — Поэтому вы выбрали рэкет, — хохотнула Даша. — Тоже мне, Робин Гуды… — Малая, а ты бы сама что выбрала: чтоб твой Артем у бабульки последние три копейки отбирал и обещал ей золотые горы, подсовывая бумажку, которой та подтереться может, или чтоб он раскулачивал других богачей? — А если я не хочу ни того, ни другого? Ты бы сам не выбрал что-то более спокойное и почти законное? — К сожалению, такого варианта не существует. Даша едва заставила себя промолчать, хотя ей очень хотелось сказать ему, что как раз-таки другой вариант для него существует: отпустить наконец прошлое, перестать цепляться за него, взять и жениться на Ксюхе, бросить рэкет и заняться чем-то другим, что не связано с организацией ОПГ. Но все-таки решила не лезть к Сереге со своими непрошенными советами и перевела тему на что-то более рутинное и нейтральное. Доехали они быстро — Даша даже не заметила, как прошли эти сорок минут пути за негромкой музыкой и общением. Договорившись встретиться с Сергеем во дворе дедушкиного дома через два-три часа, девушка попрощалась с ним и, выйдя из его девятки, направилась в сторону подъезда. Форточки окон ее квартиры были приоткрыты, и Даша легко смогла догадаться, что дед точно сидит дома — он любит открывать пошире окна и проветривать помещения, но мама боится сквозняков, поэтому дед довольствуется малым и скромно проветривает через форточки. Метнув взгляд на окно ее комнаты, Даша с улыбкой вспомнила о том, как однажды Артём влез в это самое окно и, не побоявшись присутствия деда и матери, полез к ней целоваться. Ей казалось, что с этого момента прошло не два года, а целая вечность. Открыв замок своим ключом, Даша зашла в квартиру, по привычке бесшумно прикрыла за собой дверь и сразу же замерла на пороге, удивленно уставившись на стоявшие в коридоре коробки с цептерской посудой — коробки со сковородками и кастрюлями занимали буквально весь проход. В уголке скромно примостился серебристый чемоданчик, в котором эту самую посуду и разносили представили культа фирмы «Цептер». Судя по количеству коробок, можно было подумать, что в этой квартире планируют готовить еду на большую такую армянскую свадьбу на огромное количество гостей. Конечно же, про эту нашумевшую посуду она прекрасно знала, а также знала, что это обычное разводилово для лохов. Но каким образом тогда эта посуда очутилась у деда с мамой дома? Ведь это именно то, что Даша меньше всего ожидала увидеть, придя домой. Все ещё разглядывая коробки и пытаясь понять причину их появления в квартире, Даша не заметила, как из комнаты выглянул дед, который каким-то образом все-таки услышал, что кто-то зашел. — Дашуня! Ты бы хоть сказала, что зайдёшь… Даша в его голосе особой радости не услышала, а потому серьезно посмотрела на него. И по его взгляду девушка догадалась, что посуду она видеть не должна была, и если бы она предупредила, что зайдёт, то эта посуда заранее была бы скрыта и спрятана от ее глаз. — Ты вовремя, — тут же поправил сам себя дед, — мама как раз пирог допекла. Так что сейчас чаю попьём… Но Даша смутилась ещё больше, когда дед упомянул пирог. Разве мать не должна быть сейчас на заводе? Середина рабочего дня, будний день… — Даша, ты? — откуда-то с кухни донёсся до неё голос мамы. Юдина закрыла глаза, медленно выдохнула и вновь открыла их, тут же встретившись с извиняющимся взглядом деда. Конечно, ей стоило ещё в прошлые разы догадаться, когда она приходила в рабочее время, а мама что-то стряпала на кухне. Ведь раньше она проводила время на кухне только утром и вечером… Даша должна была раньше, намного раньше догадаться обо всем. Но сразу нападать на родню девушка не стала, а выждала немного времени. Ведь Даша понимала, что сейчас на эмоциях может ляпнуть лишнего и перессориться с ними, чего ей совершенно не хотелось. Поэтому она решила сначала «остыть», а потом уже устраивать разбор полетов. И лишь когда они сидели за столом, ели капустный пирог и пили чай, пока дед рассказывал какие-то истории про нерадивых студентов с кучей долгов на сессии, Даша решила все выяснить. — Мам, ты уволилась? — в «лоб» спросила она. — С чего ты взяла? — как ни в чем не бывало поинтересовалась женщина, чинно отпив чай из чашки. — Я уже который раз прихожу, а ты дома. Днём. В рабочий день. — Даша, ее сократили, — вступился за неё дед. — Их отдел под сокращение попал, так что… Это не она уволилась, это ее уволили. — Надеюсь, тебя не сократили? — девушка перевела взгляд на Ивана Николаевича. — Нет, у меня сейчас отпуск перед новым семестром, — заверил он ее. — Ну хоть что-то радует, — Даша едва подавила тяжелый вздох и опустила взгляд в собственную чашку с чаем. Почему-то ее разозлило то, что ей не рассказали про мамино увольнение раньше. И самое противное это то, что Даша понимала, что уволили ее маму давно. — Почему мне не рассказали? — А оно тебе надо, — пробурчала ее мама, отвернувшись к окну. Даша почувствовала, как начала закипать. Да, она тоже не говорила им про свою работу, когда она начала работать на Князева, отрабатывая долг, но ведь это была совершенно иная ситуация. Тогда ей пришлось промолчать и отработать долг, потому что в семье у них таких денег не было и взять их тоже было неоткуда. Сейчас же она работает, у нее неплохой счет в банке и может обеспечивать своих родных так, что они ни в чем не будут нуждаться. Неужели они не могут наконец признать, что она выросла и ее не надо больше опекать — теперь она может опекать их. — Я ведь могла помочь, — произнесла Даша, посмотрев на деда. — Вы же знаете, у меня есть связи и… — Сами разберёмся, — оборвала ее женщина, продолжая смотреть в сторону. Юдина искренне не понимала, почему ее собственная мать так сильно не хочет принимать ее помощь. Ведь она прекрасно знала, с кем дружит ее дочь, какие у этих людей связи и что они могут просто пойти и разобраться, почему это хороший работник несправедливо попал под сокращение, и вернуть ей рабочее место. Неужели для неё настолько позорно попросить помощи у тех, кого презираешь непонятно за что? Неужели она не верит, что ее дочь, которая раньше шлялась по каким-то притонам и общалась с маргинальными личностями, может ей и вправду помочь? Даше очень хотелось докопаться до правды, но это означало, что сейчас она просто устроит скандал, а потому решила не лезть к матери. Хотя бы пока что. Вместо этого спросила: — Ладно, а что насчёт посуды? С чего вдруг у нас в коридоре склад цептерской посуды? Она же состояние целое стоит. — Тебе какая разница? — огрызнулась ее мама, со звоном поставив чашку на блюдце. — Мам, цептерская посуда — это разводилово, чтоб просто содрать денег с наивных людей. Почему она у нас дома? Тебе ее с работы кто-то продал? — Это я ее продаю. Даша подавилась воздухом, услышав ее ответ. Ситуация оказалась еще хуже, чем она думала. Она встретилась взглядом с дедом, и тот кивнул, подтверждая ее слова. Даше захотелось взвыть или хотя бы побиться лбом об стол. — В смысле?.. Погоди. Ты продаёшь? — Да. — Мам, но… Она же стоит, как я не знаю что. И ведь для начала ты ее должна купить, чтобы кому-то продать… Мам, ты не?.. Но Даша даже не договорила. По взгляду мамы она поняла, что та купила всю эту посуду. — Черт! Мам, ты… — Что, мам? Я сижу без работы, живем мы на зарплату и пенсию деда, мне же надо как-то зарабатывать. Я не виновата, что нигде не требуются такие специалисты, как я. Знакомая с завода предложила этим заняться, вот я и начала. Надо же как-то деньги зарабатывать. — Могли бы у меня просто попросить! — Нам твои деньги не нужны! — Ну не деньги, но хотя бы помощи! Мы бы нашли тебе работу, мы бы… Юдина выдохнула и устало протерла глаза. Сейчас было и вправду тяжелое время — после развала СССР все полетело к чертям собачьим, многие люди лишились работы и до сих пор не могли нигде приткнуться. Люди, бывшие профессора и крупные начальники на заводах, шли торговать на рынки, кто-то примкнул к рядам свидетелей Иеговы [2] и ходил по квартирам со своим Священным Писанием, кто-то пошёл в челноки и мотался с огромными, забитыми шмотками, клетчатыми сумками, кто-то торговал чудо-товарами за баснословные деньги, кто-то бежал за помощью к бандитам — все выживали как могли. Но Даша никогда не могла подумать, что это когда-то коснется и ее семью. — Погоди… Если тебя уволили, и денег нет, — Даша посмотрела на женщину, — то на какие шиши ты столько посуды накупила? Но ее мама упрямо промолчала, решив не отвечать на этот вопрос. За неё это сделал дед — решил все шишки принять на себя. — Твоя мама взяла в долг… Немного, совсем немного. На эти деньги и купила все, чтобы перепродать. У Даши просто не было слов. Хотелось рвать и метать. Самая дешевая сковородка этой проклятой фирмы стояла не меньше двухсот долларов — легко представить, какую сумму пришлось отдать за полный набор. И это они называют «немного»?! — Вы хотя бы ничего из драгоценного не продавали? Драгоценности, награды? — То есть ты такого плохого мнения о нас? — фыркнула Дашина мама в ответ на ее вопросы. — Я плохого мнения?! — подавилась воздухом девушка. — Да я в жизни не могла подумать, что в моем доме откроется представительство «Цептера»! — Ну-ну, не шумите, — миролюбиво произнес дед. — И как вы только умудрились в это вляпаться?.. — вздохнула Даша, мысленно пытаясь успокоить саму себя. — Слов нет. — Ну, Дашенька, с каждым такое случиться может, — проговорил Иван Николаевич, явно не веря в собственные слова. Даша чуть не заскрежетала зубами, но сдержалась. Ссориться сейчас с дедом, который пытался сохранить нейтралитет между ними двумя, ей не хотелось. Понятное дело, он выгораживает собственную дочь и пытается сгладить их назревающий конфликт, но ведь всему есть свой предел. — Я помогу с долгом, — твердо сказала Даша тоном, который не терпел возражений, — хотите вы этого или нет. Что делать с посудой — решайте сами. Можете хоть на память оставить, хоть на помойку вынести. А с работой… Мы с парнями что-нибудь придумаем. Если с заводом не получится, можем тебя к нам куда-нибудь устроить. Ее мама только открыла рот, чтобы, как догадалась девушка, ответить решительным отказом и, возможно, высказать все, что она думает о ее преступных связях, но встретилась с умоляющим взглядом деда и промолчала. Даше показалось, что она скорее удушится, чем примет от нее помощь. И откуда в ней столько гордости? К большому удивлению девушки, больше препирательств не было. Благодаря дипломатии Ивана Николаевича было решено, что Даша погасит мамин долг и поищет ей работу, а они в свою очередь не будут больше от нее скрывать подобные ситуации. Потом они сидели и за чаем обсуждали что-то более спокойное, старательно делая вид, что никаких проблем нет и никакая посуда не стоит в коридоре. Но черт дернул Дашу за язык, заставив заговорить про «МММ». — Хорошо, что только посуда, — девушка покачала головой. — Слышали про «МММ»? Все, конец ему пришёл. Мавроди вчера задержали, а в Москве в офисе обыски прошли. Это ж люди, которые скупали эти бумажки, считай, без денег остались. Ужас какой-то… — Дашунь, тут дело такое, — вздохнул дед и резко замолчал, поймав на себе взгляд дашиной мамы. Если бы она могла, то точно испепелила бы его на месте. — Какое дело? — спросила Даша, почувствовав неладное. Беда не приходит одна, и она догадалась, что скандал сейчас продолжится. Взглядом мама явно просила деда ни о чем не рассказывать ей, потом поджала губы, отставила чашку, поднялась из-за стола и вышла из кухни. Но прежде чем Даша успела спросить, что происходит и что все-таки случилось, ее мама вернулась и бросила перед ней на стол небольшую стопку бумажек. Даже едва взглянув на них, Даша узнала в них билеты «МММ». У нее просто не было слов. — Ну, вот как-то так, — извиняющимся тоном пробормотал дед. — Господи, ну как? Как вы могли в это болото попасть? — вздохнула Даша, закрывая ладонями лицо. Два взрослых человека, чей ум и опыт Даша никогда не ставила под сомнение, всего за каких-то полчаса доказали ей, что и она может ошибаться. Ладно мать — девушка допускала, что та может совершать ошибки из-за своей гордости, — но дед ее разочаровал. Даша не понимала, почему он ее не отговорил, почему не объяснил, что лезть ни в посудную пирамиду, ни в финансовую не стоит, почему не позвонил ей, Даше, и не рассказал обо всем раньше… — А этому «МММ» прям совсем конец пришёл? — осторожно спросил дед. — Или мы ещё успеем что-то получить? Там вроде через неделю какие-то проценты должны были прийти… У вас там ничего не слышно? — У нас там, — переведя дух, Даша умыла лицо руками и посмотрела на лежащие перед ней бумажки, — никто в это говно не совался, потому что все сразу поняли, что это просто одна большая афера. — Так неужели наши деньги… всё? — Сколько вы вложили? — спросила Даша, взглянув на Ивана Николаевича. Мама ее все это время стояла у окна, спиной к ним и делала вид, будто участвовать в разговоре не намерена. — Немного, — дед отвёл взгляд в сторону. — Немного — это сколько? — Тысяч десять. Даша глубоко вздохнула, досчитала до десяти, мысленно успокаивая себя, и медленно выдохнула. Она взяла билеты в руки, покрутила их, рассматривая, а затем положила на прежнее место, поборов желание взять и просто сжечь их. — Значит так, — проговорила девушка, — с этим я тоже помогу. — Так если, ты говоришь, Мавроди задержали, кто ж нам деньги вернёт? — Попробую найти перекупов. Возможно, не все ещё осознали, что «МММ» пришёл конец. — Да кому ж они сейчас нужны, — сказала мама Даши, не поворачиваясь. — А это уже не важно. Найду и продам, а вам деньги верну. Пока еще не поздно… — Ты же понимаешь, что это обман? Что это махинация, которая наверняка карается законом? — женщина недовольно уставилась на дочь, сложив руки на груди. — А когда вы в это деньги вкладывали, вы не думали, что это обман? — Даша повторила ее позу и с вызовом посмотрела на нее. — Или вам будет легче жить с мыслью, что вы потеряли десять штук, но остались честными? Они с минуту сидели и молча буравили друг друга взглядами. Обеим хотелось начать спор, но обе держались из последних сил, не желая втягивать во все это деда. — Дашуня, какая же ты у нас большая помощница, — произнёс дед, отпив чай. Как и пять минут назад, он снова пытался свести их конфликт на нет. — Что б мы без тебя делали? В любое другое время девушка могла подумать, что дед подтрунивает над ней, но сейчас прекрасно понимала, что это не так, что говорит он это вполне искренне и без иронии. — Сами бы как-нибудь разобрались, — фыркнула женщина, театрально закатив глаза. Даша в этот момент чуть не взорвалась от злости, но всё-таки чумела совладать со своими чувствами. Она просто вскочила из-за стола, потом кинулась в коридор. Обеспокоенный тем, что сейчас его внучка выскочит из этого дома и больше никогда не вернётся сюда для тёплой и уютной беседы за кружкой чая, Иван Николаевич пошёл вслед за ней. В коридоре она вихрем пронеслась мимо него и скрылась в гостиной, и он пошёл туда же. Осторожно выглянув из-за двери, он оглядел комнату и, удостоверившись, что все тихо, зашёл внутрь и остановился у порога. — Вот спасибо, так спасибо, — бурчала Даша. — Зашла, блин, чаю попить. В этот момент она вывалила содержимое сумочки на стол и принялась рыться, пытаясь найти свой пейджер. Среди паспорта, двух помад, пудреницы, ключей от дома, ключей от автосалона, ключей от конторы, записной книжки, фантиков от леденцов, каких-то чеков, кошелька, разрешения на ношение сотового телефона и еще каких-то абсолютно ненужных предметов проклятый пейджер никак не хотел находиться. — Дашенька, — проговорил дед, продолжая стоять на безопасной дистанции. — Ну ты чего? Ну ты прости маму, она, ну ты же знаешь… — Дед, ну ты, — Даша повернула голову и взглянула на него, сверкнув глазами, — ну ты-то как это допустил? — Да тебя не хотели волновать. У тебя же и своих проблем, наверняка, без нас хватает. — Я же много раз говорила, что случись что — сразу звоните мне, я помогу. А тут… Блин, это же не вчера случилось, а я у вас часто бывала в последнее время. Почему сразу не сказали? Зачем прятали все? Юдина наконец нашла пейджер и, прервавшись на полуслове, начала спешно набирать сообщение. Она понимала, что оставаться тут не может, иначе скандала с криками, воплями, хлопаньем дверями и битьем посуды не избежать. Через десять минут за ней приехал Серега и о своём прибытии оповестил громким бибиканьем, которое было хорошо слышно через раскрытую форточку в гостиной. Даша быстро сгребла весь свой хлам в сумку, обняла деда и пообещала, что поможет разобраться во всем, и как можно быстрее покинула квартиру, даже не став прощаться с мамой. Последний раз она сбегала из квартиры, чтобы избежать очередного скандала, больше трёх лет назад, когда она училась на первом курсе и мама не хотела отпускать ее на какую-то тусовку. Вот только теперь все было куда серьёзнее… Даша плюхнулась на переднее пассажирское сиденье, захлопнула за собой дверь и устало протерла ладонями лицо. Ей казалось, что она не каких-то два часа просидела в гостях у родных, а почти весь день разгружала вагоны — настолько это ее вымотало. Навалилось на неё сразу все — бесконечная работа в салоне и в конторе, проблемы дома, проблемы с прячущимся дома мужем, какие-то проблемы с невидимым и неизвестным врагом, — и Даша позволила себе дать волю своим эмоциям. Она всхлипнула и в ту же секунду слёзы полились по ее щекам. — Скажи, почему это я всегда я? — плача, проговорила Даша. — Как какая-нибудь херня — значит, касается меня. Что у меня хорошего было за последнее время? Да нихрена! Один пиздец какой-то. Даша всю жизнь ненавидела, когда кто-то видел ее плачущей. Для нее это было настолько личным, что она решила просто держать все в себе, терпеть, но не дать никому возможности увидеть ее слабой. Даже от Артема она старалась прятать свои слезы, позволив ему стать свидетелем ее проявления чувств лишь дважды. А плакать перед Серегой было не просто стыдно, а позорно, особенно сейчас, когда она встала во главе бизнеса наравне с ними. Так еще и из-за такой ерунды, по сравнению с тем, какие проблемы у нее были раньше. — Сереж, мне обидно, что у меня ничего хорошего не происходит, одно говно какое-то, — шмыгнув носом, произнесла Юдина и утерла ладонями лицо. Ее немного попустило, слёзы прекратились, и она могла наконец поделиться своими мыслями, не скатываясь в вой и скулёж. — Одни проблемы, другие… Ну почему все у меня? Что я в жизни такого плохого сделала? — Малая, это не ты, это взрослая жизнь такая, — сказал Темненко, глядя на нее. — Тут всегда так. — Знаешь, мне иногда начинает казаться, что это все город. Здесь не может быть ничего хорошего, а если и случается, то город пытается это поскорее исправить, подсовывая тебе проблемы. Он как будто не хочет, чтобы ты был счастлив. И вырваться не даёт, и жить по-нормальному тоже… Город проблем, обшарпанных хрущевок и… и разбитых фонарей, разбитых сердец и судеб. Или это сейчас везде так, у всех? Неужели везде одно и то же? Хрень какая-то… Прости, выговориться надо было. — Так а че случилось? — Да родные в говно влезли… «Цептер» и «МММ». И мать с работы поперли, давно еще. Темненко выругался, отвернувшись к окну. Побарабанив пальцами по рулю, спросил: — Помощь какая нужна? — Нужно эту мавродиевскую хрень на нормальные деньги поменять. Сможешь помочь? — Есть один знакомый, он поможет. А «Цептер»? — Да хрен с ним. Я долг погашу, а они себе эти кастрюли пусть хоть на память оставят. — Ладно, а мать что? — На заводе под сокращение попала, а мне сразу не сказала. Сейчас уже, может, и завода этого нет… У нас для нее работы нет? — Сомневаюсь. Если только к тебе в контору. — Туда она точно не пойдёт. — Могу у знакомых поспрашивать. — Будь добр. Серега хмыкнул и похлопал Дашу по плечу, а на последнем ударе обхватил ладонью плечо и ободряюще сжал. Девушка расценила это как проявление заботы с его стороны — вряд ли он был способен на большее. Но и за такую малость она была ему благодарна. — Только Артему про это не говори, — шепотом попросила она. — Малая, ну а тут чего? — Нечего волновать его. Сама разберусь. Вдобавок, как он поможет, сидя дома? Нет уж, мне спокойнее будет, если он знать ничего не будет. — А тебе не кажется, что многовато секретов от него за последнее время? — спросил Серега и, прищурившись, посмотрел на девушку. — Думаешь, я в восторге от этого? — невесело усмехнулась Даша. — Так надо. Она полезла в сумку в поисках платка, чтобы утереть оставшиеся влажные дорожки от слез со щек, но вместо него обнаружила кое-что другое — отсутсвие собственного паспорта, который точно должен тут находиться. Сразу вспомнила горку содержимого своей сумки, вываленную на журнальный столик в гостиной, и как она потом все это сгребала в сумку — вот тогда, видимо, она и не заметила паспорт и оставила его на столе, — и поняла, что ей придётся вернуться домой. — Черт! Погоди, я паспорт там забыла, — вздохнув, произнесла девушка. — Приду через две минуты. Даша нехотя вернулась обратно в квартиру и сразу же направилась в гостиную, где она оставила свой паспорт. Но стоило ей шагнуть за порог комнаты, как она чуть нос к носу не столкнулась с дедом. Он стоял в шаге от неё и держал в руке ее паспорт — ей не составило труда догадаться, что он заглянул в него и обнаружил там весьма интересную печать на четырнадцатой странице. Печать, о наличии которой он даже и не догадывался. — Почему ты ничего не сказала? — шепотом спросил Иван Николаевич. В его глазах явно читалась грусть и легкое разочарование, и Даша почувствовала себя жутко неудобно, желая сгореть от стыда на месте. — Дедуль, я… Она не знала, что сказать и как объяснить ему все. Она оказалась в тупике, полнейшем тупике из-за своей лжи. — Ты не говорила, что вышла замуж. А что тут сказать? Как ее оправдает то, что это было поспешно сделано и не продлилось долго? Что она вышла замуж и спустя неделю ее муж «скоропостижнулся»? Что она чувствовала, что не стоит торопиться рассказывать об этом радостном событии? Что она не хотела зря волновать деда, зная, что Артём не умер и вообще скоро «воскреснет»? Да, ей пришлось рассказать про его смерть, потому что после трёх месяцев ее молчания о Князева дед начал задавать вполне логичные вопросы, и у неё просто не было другого выхода. — Прости, — почти честно ответила Даша, забирая свой паспорт у него из рук. Чтоб не забыть его снова, сразу же засунула в сумку. — Даш, целый год прошёл. — Он умер почти сразу после этого, так что… Смысла уже не было. Даша смотрела ему в глаза, и ей хотелось расплакаться. Вот именно поэтому она и не хотела ему рассказывать об этом — знала ведь, что тяжело будет врать деду, когда сам Артем спокойно будет сидеть дома или на даче, вполне живой и здоровый. Тем более, она не знала, что говорить — до сих пор она так и не выяснила, имел ли ее дед в виду во время того разговора Артема или нет. Про кого он тогда говорил: про Князева или кого-то другого? Можно ли было ему сейчас признаться в этом разыгранном цирке с пожаром и похоронами чужого тела и что Артем, ее муж и его зять, сидит живой и здоровый дома? Да и нужно ли — дед наверняка уже сам догадался обо всем, поймав ее на лжи. Даша не знала, а потому стояла растерянная и не могла выдавить из себя ни слова. Почувствовав ее замешательство, Иван Николаевич шагнул к ней и просто обнял. Даша, зашмыгав носом и едва сдерживая подступающие слёзы, крепко обняла его в ответ. — Я так понимаю, я многого не знаю о тебе, — вздохнул он, погладив внучку по волосам. — Очень многого. Дед был прав, и от этого Даше стало только хуже. Она ненавидела врать деду и всегда старалась поддерживать с ним доверительные отношения, но в последние два года у неё это плохо получалось. И хуже всего было то, что дед сам обо всем догадался. — Только не говори маме, — попросила она. — Мне б самому кто все объяснил. Юдина не знала, что ей делать: извиниться и объяснить все, попросить сделать вид, будто ничего не было или снова наврать с три короба, ещё больше обидев деда? Но ее спас от мучительного выбора внезапный и очень настойчивый стук в дверь. Аккуратно выскользнув из объятий деда, Даша торопливо вышла из гостиной и направилась ко входной двери. Не глянув в дверной глазок, она немного приоткрыла дверь, но та резко распахнулась, явив Темненко. — Малая, все нормально? — спросил Серега, без спроса шагнув в прихожую. Он внимательно обвел взглядом коридор, будто ожидая, что здесь окажется засада. Но кроме висящих на вешалке демисезонных вещей и горы цептерской посуды на полу он ничего не обнаружил и только после этого немного расслабился. — Да, — кивнула Даша, удивленная его появлением. — А ты чего?.. — Тебя уже полчаса нет. Думал, случилось чего. — Нет, все в порядке, я просто… Позади девушки скрипнула половица, оповестив о появлении Ивана Николаевича в коридоре. Даше оставалось лишь радоваться, что ее мама не показывалась из кухни, не усложняя и без того непростую ситуацию. — Сергей, — Темненко протянул руку Ивану Николаевичу, который в это время настороженно оглядывал его. — Иван Николаевич, — тот пожал протянутую руку. Заметив, что дедушка ещё насторожен, Юдина проследила за его взглядом и заметила, что он смотрит на висящую под мышкой у Сереги кобуру с пистолетом. Ей захотелось хлопнуть себя по лбу, а заодно наподдать и самому Сереге. Ситуация получалась не самая приятная, и девушка просто не знала, как она сможет все это объяснить. Знала лишь, что будет пробовать объяснить все деду позже, намного позже, а до тех пор ещё дожить надо. А сейчас она просто сделает то, что умеет делать лучше всего — сбежит от всех проблем. — Дедуль, мы спешим, — произнесла Даша, загородив собой Темненко и пихнув его в сторону двери. — Извини. Рада была поболтать. Толком не попрощавшись с дедушкой, Даша схватила Сергея за руку и поскорее вышла на лестничную площадку, таща Темненко за собой. — Малая, медленнее! — попросил он, перепрыгивая вслед за ней через две ступеньки. Но Даша проигнорировала его просьбу и позволила остановиться лишь у самой машины. — Ты ничего не видел, — произнесла Даша, когда они садились в машину. — И поэтому не расскажешь Артёму. — Он догадался, что ли? — со вздохом спросил он, взглянув на Дашу. — Бля, ну, Даш… — Я сама не знаю, если честно. Он говорит вроде и про… него, и вроде не про него. Не знаю и выяснять сейчас ничего не хочу. Поэтому и говорю: ты ничего не видел. — А ему, — он взглядом указал в неопределённом направлении, намекнув на Князева, — это не повредит, а? — Нет. Дед не скажет никому. Честно. Серега что-то неразборчиво пробурчал, но спорить больше не стал, за что Даша ему была премного благодарна. В контору они ехали молча, даже радио никто не стал включать. Все равно музыка не смогла бы заглушить громких голосов в их мыслях. Даша вновь и вновь прокручивала у себя в голове мысль о том, что все несправедливо, и с такими пессимистичными мыслями ехала всю дорогу. Она и понятия не имела, что то, что сейчас происходит — это всего лишь малая доля того, что ждало ее впереди.