***
Как я и предполагала, первые три урока прошли в обыденной для таких классов расслабленной обстановке, и на них не было никого, кто смог бы подкосить мое ментальное здоровье. Я старалась абстрагироваться, пыталась слушать преподавателей, но первые два занятия это было сделать практически нереально. А на третьем уроке все прошло куда лучше. Я даже встретила пару знакомых девочек, с которыми мы и раньше ходили на историю моды, но особо не общались вне этого занятия. Они спросили, как было учиться в пансионате, и почему же я перевелась обратно. Пришлось, как обычно, соврать, потому что на время проведения следствия распространять какую-либо информацию о Рашаде строго запрещено, ведь для полиции сейчас главное выяснить откуда шёл трафик оружия и наркотиков, ведь араб был лишь завершающей частью пазла, так сказать, конечной точкой незаконного бизнеса, но никак не истоком или началом корня всего зла. Милая девушка Зоуи, с которой мы сидели за одной партой, даже угостила меня кофе, потому что автомат заглючил и налил подряд два стаканчика, вместо одного. Сейчас я иду по коридору на своих ватных ногах прямиком в столовую, где точно встречу Хиро. Именно поэтому я не сказала Хардину, что приду в школу уже в понедельник. Мне очень хотелось посмотреть со стороны, как все происходит, когда меня нет. Полностью погружённая в пучину своих мыслей, я не замечаю ничего вокруг, лишь прокручиваю различные варианты того, кого и с кем я могу увидеть в буфете. И только от одной мысли о том, что Хиро будет сидеть рядом с Эшли, меня начинает воротить. Воротить от ревности, злобы и несправедливости. Из-за того, что сейчас единственный длинный перерыв на целый час, в отличии от остальных пятиминутных, все проходы школы битком забиты людьми, и я маневрирую между ними, как могу, пытаясь пробиться сквозь плотные ряды учеников. Меня уже успели пихнуть несколько раз. Я так сильно отвыкла от такого количества народу в одном замкнутом пространстве, что, кажется, ещё долго буду адаптироваться. Особенно, если учесть тот факт, что все мои «друзья» остались в пансионате, а Кайл вообще за решёткой. И по большому счету, кроме Хардина у меня сейчас никого здесь нет. А Хиро я и даром не сдалась. Если мы с зеленоглазым не наладим свои дружеские отношения, во что я, конечно, мало верю, то буду я тут совсем одна. Целая кучка парней в футбольной форме выходит из раздевалки, начиная дурачиться и кидать мяч друг другу. Один из них сильно отбивает мячик головой, и другой парень бежит за ним, чтобы успеть отбить, пока тот не коснулся пола. И, видимо, он настолько сильно увлёкся, забыв о том, что находится не на футбольном поле, а посреди коридора, где есть остальные люди, которые не готовы быть частью их игры. Этот шкаф, в погоне за своим мячом, резко толкает меня в плечо с такой силой, что я не удерживаюсь на ногах и начинаю лететь вперёд, с тем самым стаканчиком кофе, который был, к сожалению, наполовину полон. Я понимаю, что через пару секунд окажусь прижата мордой к кафельной плитке, и буду лежать в луже собственного недопитого кофе, и единственное, что я сейчас могу сделать – это зажмурить глаза. Но вместо того, чтобы почувствовать боль от удара, хруст своих костей и липкий сладкий латте в волосах, я ощущаю чьи-то тёплые большие руки на своём теле, которые прижимают меня к себе, так и не позволив упасть. Я открываю глаза и вижу перед собой мужскую грудь полностью облитую и пропитанную моим кофе. Белая футболка парня промокла насквозь, облепив рельефные мышцы его торса. — Можешь называть меня «мой спаситель», но я больше предпочитаю просто Ян. – бархатистый голос проникает в мои уши и я машинально задираю подборок вверх, чтобы посмотреть на него. Темнокожий парень самодовольно улыбается, испепеляя меня своими чёрными глазами, слишком сильно прижимая к себе за талию. — Кажется, ты теперь моя должница. – он ухмыляется, обнажив идеально ровные белоснежные зубы и опустив взгляд вниз, прямо на своё пятно. — На шоппинг вместе за новой футболкой пойдём? Он наклоняется к моему лицу на критическое расстояние, что кончики наших носов практически соприкасаются, а я стою в ступоре, проглотив язык, не в силах пошевелиться.Глава 2
10 апреля 2021 г. в 06:01
Было так непривычно проснуться по будильнику и начать собираться на учебу. Мама даже умудрилась приготовить завтрак в честь этого.
Засунуть два кусочка хлеба в тостер и достать уже нарезанный сыр и ветчину из вакуумных упаковок – уже непосильный труд для неё. Про сваренный свежий кофе я молчу, поэтому на сегодня мы обошлись соком из пакета.
Сидя передо мной, на ее лице читается искренняя и неподдельная улыбка, ведь я возвращаюсь в школу.
Она думает, что за месяц я пришла в себя и теперь со мной все более менее нормально и стабильно, ведь сейчас я хотя бы могу сказать ей больше, чем два слова, но дело в том, что я просто научилась не рыдать каждую секунду. На душе мне все так же хреново и паршиво, ни на йоту не стало лучше. Я просыпаюсь с мыслями о нем и засыпаю с мыслями о нем. И когда я хотя бы на секунду задумываюсь, что сегодня я увижу Хиро и взгляну ему в глаза – все внутри меня начинает трястись, чуть ли не доводя меня до истерики.
— У тебя есть десять минут, чтобы собраться. Мне к восьми надо подъехать в офис, поэтому поторапливайся. – говорит мне в спину мама, когда я ухожу с кухни.
Надо же, она даже решила меня подвезти до школы, что происходит ну крайне редко, только в каких-то определенных случаях.
— Хорошо. – кидаю ей в ответ, когда скрываюсь за поворотом после арки, чтобы подняться на второй этаж.
Я не хочу ругаться с мамой, потому что и без этого, думаю, день выдастся несладким. Поэтому я стараюсь как можно быстрее одеться, не доставляя ей лишних проблем.
Мой выбор останавливается на чёрных кожаных брюках, грязно-сером топе и оверсайз жакете с эмблемой нашей школы, иначе меня попросту не впустят в здание, ведь один из элементов школьной формы всегда должен на тебе присутствовать. Слава богу, что это не распространяется на весь внешний вид.
Далее я подхожу к туалетному столику, брызгаю немного парфюма на запястья и шею, прохожусь расческой по волосам, которые я успела высушить и выпрямить после душа, и в конце наношу немного консилера под глаза и бальзама на губы, чтобы освежить лицо.
Спускаюсь вниз, обнаружив, что мама уже ушла из дома. Надеюсь, что она ещё не успела уехать, потому что добираться на автобусе я не хочу.
Я иду в прихожую, обуваю грубые ботинки и накидываю на себя чёрное пальто, беру сумку и, выключив свет, выхожу, не забыв запереть за собой дверь.
Мама уже выехала за ворота, поэтому я поспешными шагами несусь по брусчатке, стараясь запрыгнуть в белый внедорожник как можно быстрее.
— Уже думала тебе звонить. – говорит она, когда я сажусь на пассажирское кресло.
Как только я пристёгиваюсь, мать давит на газ, стремительно трогаясь с места.
Тишину в машине разбавляют какие-то попсовые треки по радио, не особо приходящиеся мне по вкусу, ибо я предпочитаю иные жанры в музыке, которые вряд ли пустят в массы, так как они на любителя.
Она ведёт машину, о чем-то сильно задумавшись.
Несмотря на довольно внушительные пробки, мы приехали вовремя, поэтому у мамы будут запасные минуты, чтобы добраться до своего офиса.
— Ребекка... – начинает мама, пока я отщелкиваю застежку от ремня. — Ты сильная, помнишь?
— К чему это ты? – я вопросительно смотрю на неё.
— Не погуби свою жизнь из-за парня, они того не стоят. – со стеклянным взглядом произносит мать, отведя взгляд от меня в лобовое стекло. — Не повтори мою судьбу.
— Не сравнивай, у нас совершенно разные ситуации. – я вздыхаю.
— Поверь мне, я знаю, о чем говорю, и прекрасно вижу, как ты убиваешься из-за Хиро. Но таких как он – миллионы, а ты у себя одна.
Это не первый раз, когда мама пытается поговорить со мной о Скотте, но это первый раз, когда я не захлопываю перед ней дверь, услышав его имя от неё.
— Нет, ты ничего не понимаешь. – я сжимаю свои кулаки. — Таких, как он, больше нет.
— Девочка моя, это все гормоны, тебе всего девятнадцать. Это пройдёт. Вокруг куча парней, не зацикливайся. – она гладит мои волосы, а меня это только сильнее выводит из себя. — Нельзя никого любить больше, чем себя, иначе тебя это погубит.
— Да, ты прекрасно справляешься с проявлением любови только к себе, мама. – слова из меня вырываются быстрее, чем я успеваю подумать.
Вот черт, а я так не хотела с ней ссориться.
— Ты же знаешь, что я так веду себя только из-за поступка твоего отца. – ее взгляд смягчается.
— А я где виновата? Почему за его измену расплачиваясь я? – глухой рваный шёпот вырывается из меня, от образовавшегося кома в горле.
— Доченька, я...мне жаль. Я пытаюсь стать такой, как раньше, и у меня начало получаться, но сейчас настигли такие сложные времена, что я...я не справляюсь, Ребекка. – на глаза матери наворачиваются слёзы, которые редко можно увидеть на ее лице, ибо носить стервозную маску для нее куда привычнее. — Прости, что бываю груба. Ты же знаешь, как мне сложно проявлять заботу, но я правда стараюсь. Я хочу для тебя хорошее будущее – это мое главное проявление любви.
Я молчу в ответ, поджав свои губы в тонкую линию. Внутри меня начинает что-то ныть, но язык отказывается шевелиться, чтобы я могла сказать что-то в ответ. Одного извинения недостаточно.
— Я люблю тебя, дочка. – мама обнимает меня как-то неловко и осторожно. — Хорошего тебя дня.
Прекрасно знаю, что эти слова ей дались с неимоверным трудом.
— И тебе хорошего дня. – я хлопаю ее по спине и пулей вылетаю из машины, чтобы глотнуть немного свежего воздуха и охладить щеки, которые все это время полыхали красным в машине от включённой печки и неожиданных откровений матери.
Теперь в моей голове полная каша из-за внезапной нежности мамы, которая решила поддержать меня перед трудным первым днём. Но ее, так называемая, поддержка, лишь подкосила мой настрой.
Переступать порог учебного заведения теперь мне хочется ещё в десять раз меньше, чем когда я стояла под струями горячей воды с утра и думала над тем, чтобы провалиться сквозь землю и никуда не идти.
Все внутренности скручивает, а каждый шаг даётся с трудом. Мне страшно представить, что со мной произойдёт, когда я увижу Хиро, если уже сейчас мои коленки лихорадочно дрожат.
Скорее всего, у нас не будет с ним совместных уроков, так как первыми дисциплинами у меня идут дизайн, архитектура и история моды, так как эти предметы мне необходимы для поступления в университет, а во второй половине учебного дня преподают общеобразовательные науки, такие как биология, химия, физика и все в таком духе, и я скорее боюсь того, что после обеда у нас совпадут классы, чем жду этого, ибо попросту пока не представляю, как мне существовать с ним рядом, делая вид, что все в порядке, и мы друг для друга никто, а я для него всего-то «подружка брата».
Первый короткий звонок разносится по улицам, оповещая о том, что урок начнётся уже через пять минут.
Я вздыхаю, поправляю сумку на своём плече и прохожу вперед, осматриваясь по сторонам. Почти все, кто стоял на улице, зашли в здание, поэтому вокруг довольно пусто.
Бегаю глазами по парковке и почти сразу нахожу машину Хардина, так как она довольно сильно выделяется на фоне всех остальных. Его Шарлотта, как он иногда любит ее называть, очень длинная и всегда идеально наполирована, будто брюнет каждое утро сдувает с неё пылинки.
Спиной чувствую прожигающий взгляд со стороны, поэтому резко оборачиваюсь на небольшой источник моего дискомфорта.
Высокий парень смотрит точно на меня, облокотившись пятой точкой на синюю спортивную машину. От его пристального взора холодные мурашки проходятся вдоль моего позвоночника, и мне хочется скорее убраться отсюда.
На его голову надет капюшон, и тень от него размазывает черты лица, из-за чего я не могу детально рассмотреть его и понять, знакомы мы или нет.
Отворачиваюсь, стараясь не обращать на это никакого внимания. Я слишком зациклена на непонятных для меня мелочах.
Ума не приложу, как я буду контактировать с кем-то, ведь кажется, я совсем забыла о том, что такое социум и как себя надо в нем вести.
За последний месяц я перекинулась парой фраз с мамой, а сегодня с утра в машине был наш самый длинный разговор, также я просидела на допросах у полицейских, и случайно столкнулась с Хардином возле суда. На этом круг моего общения был отрезан.
Я отворяю увесистую железную дверь, приложив к этому немало усилий и шумно втягиваю воздух ртом, чувствую давящий груз на моих плечах, который мешает мне спокойно дышать.
Мне надо пережить хотя бы этот день. Я справлюсь.