Ты мне снишься 2: вспомни меня

Миранда довозит меня до дома, а я мнусь у порога, боясь зайти внутрь и обнаружить, что там никого нет. Я очень сильно хочу поговорить с мамой. Она нужна мне в данную секунду. Мне так надо выпустить весь пар, рассказать все, что так долго копится внутри меня, но мне страшно даже подумать о том, что я почувствую, если переступлю порог и не обнаружу ее там. Не свойственно резким движением я дёргаю за ручку, чтобы дверь поддалась мне, вхожу внутрь и начинаю озираться по сторонам. По обувной полке невозможно понять, мама тут или все же нет, ибо в прихожей обычно стоит пар десять ее обуви, и примерно сотня в ее гардеробной. Скидываю с себя всю ненужную одежду и иду вперёд, первым делом посмотрев в гостиной, где она обычно работает на диване за ноутбуком. Никого. Торопливыми и неаккуратными шагами я взбираюсь на второй этаж, преодолевая ступеньку за ступенькой, и тут же сворачиваю на следующую лестницу, которая ведет на третий, чтобы добраться до маминой комнаты. Резко распахиваю дверь, и из груди уже просится крик, когда я вижу идеально заправленную кровать. Ее точно не было дома. Хватаю телефон в ладони, крепко сжимая корпус мобильного в руках, а моя рука начинает предательски труситься. Холодные и протяжные гудки встречают меня, но мне не приходится долго ждать, ибо женщина довольно быстро отвечает. Ну конечно, это у нее уже давным давно вошло в привычку, ведь она не простит себе, если пропустит какой-то важный звонок по работе. — Где ты? – злостно хриплю я в трубку, не дождавшись приветствия с ее стороны. Моя ладонь сжимается в кулак, а внутри словно все исцарапано и истерзано. Почему ее никогда нет рядом? Даже когда она так нужна. — Что-то случилось? – монотонно спрашивает мать, будто ей совершенно плевать. — Я спросила, где ты? – начинаю заводиться, а децибелы моего голоса продолжают стремительно расти. — В...в офисе. Очень много дел. – растерянно отвечает она из-за моего тона. — Приезжай домой. – твёрдо шепчу я. Я очень редко прошу ее о чем-то, надеюсь, что хотя бы раз она сможет отложить свою вечную волокиту с графиками и бумажками куда подальше, дабы провести всего лишь час в моей компании. Большего я даже не прошу. — Ребекка, я не могу. – не так часто можно услышать чувство вины в голосе матери, но сейчас эта самая вина очень четко прослеживается в короткой фразе. — Почему? – рычу я, и мое дыхание начинает сбиваться от злости, которая начинает выходить наружу с каждой секундой. Я и вспомнить не могу, когда в последний раз была такой взбешенной на нее, и была ли вообще. — Завтра мы обязательно поговорим. – слишком тихо произносит она, что я с трудом могу ее расслышать. — Что значит завтра? – кричу так сильно, что виски начинают пульсировать, а вена на шее вздувается до такой степени, что вот-вот лопнет. Она молчит, ничего не говоря в ответ. — Что значит завтра, мама? – я повторяю свой вопрос и сбавляю голос, но звучу куда грубее и тверже, чем секундой ранее. — Бека, я сейчас не в Лондоне, а за городом, никак не смогу приехать, если что-то случилось, то я могу позвонить своей секретарше, и она, если это будет ей под силу, сможет уладить какие-то твои проблемы. От услышанного меня окончательно срывает, чаша весов моего расшатанного терпения переполняется, и это становится последней каплей. — Ты только что сказала, что находишься в офисе. Какого черта ты мне соврала? — Я растерялась, ты никогда на меня так не кричала. – мямлит она. — У тебя срыв после суда? На сколько посадили Кайла? — Знаешь что? Да пошла ты! – кричу я в трубку, отодвинув телефон от уха. — Можешь и завтра не приезжать, сама справлюсь. Отдыхай дальше, или что ты там делаешь в своём типо «офисе», который даже не в Лондоне. Спасибо тебе за все, мама. Сбрасываю вызов, а меня всю трясет. Дикое желание кинуть свой мобильник об стенку, чтобы он разбился в хлам, накрывает меня с головой, но я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не совершить эту глупую ошибку. Во-первых, банально нет денег на новый, но куда важнее то, что этот телефон подарил мне Хиро, когда мой старый разбился из-за него, и на нем куча фотографий и воспоминаний, которые я как можно реже стараюсь пролистывать, дабы не делать себе еще больнее. До меня доходит осознание того, что я сейчас совершенно одна и мне даже не с кем поговорить. С губ срывается стонущий и истеричный рык, после чего я валюсь с ног на колени, прямо посреди спальной комнаты матери, согнувшись по полам, и прижимаю телефон к груди, начав громко и горько плакать, а внутри словно все разрывается на куски, болезненно кровоточа. Господи, я так устала, так чертовски от всего устала. Честно, у меня как будто уже нет сил жить дальше. Кое-как встаю на ноги, начав плестись в мамину ванную, так как у неё точно должны быть какие-то успокоительные. Если я сейчас хоть что-то не приму, то точно сойду с ума и вывозить из дома меня уже будут в смирительной рубашке. Придерживаюсь за стену рукой, чтобы вновь не упасть, и, наконец, моя нога ступает на холодную кафельную плитку. Я открываю тумбочки одну за другой, в поисках хоть чего-то, но, как назло, везде лежат одни лишь крема, витамины и ватные диски с другими принадлежностями для ухода за собой. Рядом с зеркалом висит настенный шкафчик с таким же зеркальным покрытием, и я дёргаю за край, чтобы дверца поддалась мне, но она даже не двигается. Замечаю сбоку небольшую замочную скважину. Значит, она заперта, и, скорее всего, именно там она хранит всевозможные препараты и антидепрессанты, на которых она сидела несколько лет после ухода отца из семьи. Меня накрывает чувство опустошения и беспомощности, а когда я вижу свое отражение в зеркале, то взамен этим ощущением меня окутывает волна ярости и злости. Не контролируя себя, и чтобы выпустить пар, резко ударяю кулаком по зеркальной двери, где находилось мое уставшее заплаканное лицо, хотя обычно я не выплескиваю свою агрессию через физическую силу. Слышу хруст стекла, а затем мои костяшки пронзает режущая боль, а на раковину начинают капать ярко-алые капли крови. Я расправляю свою руку, а между третий и второй фалангой застрял небольшой осколок, который я быстро вынимаю, издав шипящий звук. Кажется, меня взяла небольшая доза адреналина от полученной травмы, ибо боль, которую я сейчас чувствую, довольно притупленная, хотя костяшки моей правой руки кровоточат. Я только что разбила мамино зеркало на шкафчике, испачкала ее ванную кровью, и мне настолько все равно, что она скажет, и как сильно разозлится, когда увидит это. Мне теперь плевать, что эта женщина будет думать обо мне, точно также, как ей плевать на единственную дочь. Спускаюсь обратно в свою комнату и иду уже в свою личную ванную, взяв аптечку, которой я стала пользоваться слишком часто с того момента, как Хиро плотно вошёл в мои будни. Промываю свежую рану холодной водой, пытаясь смыть выделившуюся кровь, но в том месте, откуда я вытащила осколок, поток свежей алой крови никак не хочет останавливаться. Поливаю руку перекисью, и белая шипящая пена моментально образовывается на кисти, покрывая собой всю поверхность ладони. Видимо, мне настолько паршиво внутри, что никакая физическая боль не сможет в данный момент это переплюнуть. Не чувствую ничего, кроме того, что внутри меня все растоптано. Выдавливаю немного заживляющей мази на ватный диск, который затем кладу на ранку, и обматываю всю ладонь бинтом, обернув его через каждый палец, чтобы плотно закрыть все порезанные и разбитые от стекла костяшки. Сейчас всего четыре часа дня, а мне эти сутки кажутся целой нескончаемой вечностью. Самое странное, что слез совершенно нет. Начавшаяся трехминутная истерика после разговора с матерью больше не продлилась. Хотя, возможно, она просто перетекла на новый уровень. Ведь теперь я не плачу, а ломаю вещи, вдобавок калеча себя из-за этого. Не могу сказать, что мне стало гораздо легче, но я сейчас хотя бы могу сделать ровный и размеренный вдох. Так как таблетки мне достать не удалось, а без рецепта в аптеке мне их никто не продаст, то в моем доме точно есть средство, которое сможет мне немного помочь, или наоборот, сделает мое состояние еще более угнетённым и трагичным. Я иду сначала на первый этаж, а потом спускаюсь в подвал, завернув налево. Любимая винная комната моей матери, в которую она так часто любила заглядывать раньше. Сбоку висит экран, который показывает степень влажности и температуру, чтобы, не дай бог, ни одна из бутылочек матери не испортилась. Это же будет настоящая трагедия для такого ценителя вина, как она. Беру две бутылки, которые первыми попались мне на глаза. Вино, как напиток, мне в целом не нравится, и я в нем совершенно не разбираюсь, но другого выбора у меня нет. Поднимаюсь на кухню и достаю штопор из шкафчика, приложив немало усилий, чтобы вынуть пробку, ибо бутылка, что первая, что вторая, были закупорены довольно плотно. Заполняю стакан до краев бордовой жидкостью и залпом выпиваю, чтобы не почувствовать вкус на языке, хотя обычно так никто не делает, и данный напиток пьют совершенно иначе. Но мне так все равно. Я всего лишь хочу забыться хотя бы на несколько часов. Тепло разносится по горлу, а затем и по организму, а на языке оседает терпкий виноградный привкус с отчетливой кислинкой. К сожалению, пока что легче не стало. Снова наполняю бокал до краев и осушаю его, зажмурив глаза. По телу проходит дрожь, и меня с новой силой накрывает поганое чувство одиночества. Голова тяжелеет, но внутри ощущения лишь обостряются и становятся более паршивыми. Со всех сторон на меня давит тишина, которая исходит от каждого уголка дома, и мое тело начинает трясти, а лицо в момент становится мокрым от прыснувших из глаз слез. Все таки «запить горе» явно было одним из наихудших решений, которые я могла сегодня принять. У меня дома даже кошки нет или собачки, которую бы я могла сейчас погладить и обнять, прижимая к себе. Я сжимаю свою ладонь, а ногти впиваются в кожу. Руку начинает саднить в тех местах, где произошёл удар, и только сейчас я начинаю чувствовать всю глубину пореза и как же сильно болит моя кисть. Кажется, она даже немного отекла и опухла, так как явно отличается по размеру с другой. Бинт в некоторых местах уже окрасился в красный, от проступившей наружу крови. Не представляю, как завтра пойду в школу и в целом не имею ни малейшего понятия, что мне дальше делать. Все слишком запутанно, и я не уверена, что хоть в чем-то смогу помочь кому-то. Главное – прожить эти две недели и уводиться с Кайлом, чтобы поговорить с ним и объясниться. Мне его безумно сильно не хватает, потому что, как оказалось, настоящих друзей у меня не так уж и много, или совсем нет. Была компания, была...Но как только наступили трудные времена, они все просто исчезли, словно их никогда и не существовало. Наливаю себе уже третий бокал, а вино бултыхается почти на самом дне бутылки. Делаю несколько крупных глотков, давясь ненавистным видом алкоголя и собственными слезами. Ловлю себя на мысли, что я сейчас слишком похожа на свою мать. От безысходности потянулась к бутылке, и мне на секунду становится тошно от самой себя. Не хочу быть схожей с ней хоть в чем-то, но, видимо, от ген никуда не убежать. Меня прерывает мелодия звонка моего мобильного, и я тут же отрываюсь от напитка, вытерев слёзы ладонью, и, даже не взглянув на экран, поднимаю трубку, надеясь на то, что мама все-таки передумала и вернется домой, не смотря на то, что сказала. Как бы я не злилась, она мне сейчас очень нужна. — Ты приедешь? – заикаясь, хриплю я, голосом, полным надежды, как только поднимаю трубку. — Бека, что случилось? – мужской удивлённый голос пронзает мои барабанные перепонки, и я тут же отрываю айфон от уха, вглядываясь в экран, чтобы прочесть имя человека с которым сейчас разговариваю. — Итан? – удивленно шепчу я, немного округлив глаза. — Да, хотел тебя позвать прогуляться. Мы как раз собрались с ребятами, они освободились после тренировки. – довольно быстро тараторит он, а на заднем фоне слышно множество голосов. – Прости, я думала, что это моя мама, даже не посмотрела, кто звонит. – я стараюсь унять дрожь в голосе и говорить нормально. — Я сейчас приеду. — Не стоит, правда. – устало проговариваю я, прикрыв глаза. — Все...все в порядке. — Буду у тебя через полчаса, твой адрес в навигаторе сохранен, я тебе пару дней назад из школы подвозил, поэтому не отвертишься. – уверенно произносит он, а голоса на заднем фоне становятся все менее и менее четкими. — Надеюсь, что встретишь меня с распростертыми объятиями. — Не надо откладывать свои планы... – но я не успеваю договорить, ибо темнокожий прерывает меня на полуслове. — Я уже сел за руль. – говорит он. — Скоро увидимся, поэтому не прощаюсь. В ответ я лишь вздыхаю, а парень в этом время вешает трубку. Надо было сперва посмотреть, кто мне звонит, а не в миллионный раз на свете надеяться на то, что матери есть до меня хоть какое-то дело. Ну вот, теперь я испортила ему выходной. А ведь он прекрасно проводил время со своими друзьями, а сейчас будет сидеть со мной. Убираю бокал в сторону и иду к себе в комнату, чтобы переодеться, перед тем, как приедет парень. Одежда, что сейчас находится на мне, до жути неудобная. Достаю из шкафа майку, толстовку на молнии и широкие домашние штаны. Быстренько снимаю вчерашние вещи и кладу их в корзину для грязного белья. Затем беру резинку со стола и закалываю свои волосы в пучок, чтобы они не мешались. Осознанно прохожу мимо зеркала, даже не взглянув на него, чтобы еще больше не расстраиваться, ведь на все сто процентов я выгляжу сейчас просто отвратительно и максимально нездорово. Когда я резко сжимаю правую руку, то она начинает жутко печь, а режущая боль пронзает кисть. Ладно, что я себе хотя бы палец не сломала. Чем я думала в тот момент? Уж точно не головой. Я быстренько прибираюсь в комнате, чтобы все выглядело более менее опрятно, запихав разбросанные вещи по разным шкафам. Как ни странно, но меня это немного отвлекло и дыхание нормализовалось. Единственное, у меня безумно сильно болят глаза, особенно их щипает от яркого солнечного света, который пробивается через окно, хотя оно уже должно начать уходить за горизонт. Слышу несильный звук, который идет с первого этажа. Надо же, он приехал так быстро. Пока спускаюсь по лестнице, по дому проносится еще один звонок, я начинаю идти чуть быстрее, чтобы он долго не ждал. Не стене висит небольшой монитор охранной системы, и я тыкаю на несколько кнопок, чтобы автоматические ворота открылись, и парень мог заехать на парковочное место. Открываю дверь, и меня обдаёт секундный порыв ветра от которого я вздрагиваю и посильнее закутываюсь в толстовку, соединив две ее части внахлест, чтобы немного согреться. Итан глушит двигатель машины и выходит из неё, захватив с собой гигантский бумажный пакет. Парень подходит ко мне, ставя пакет на пол и моментально заключает в свои дружеские объятия, и от такого крохотного жеста, что хоть кому-то не наплевать на меня, и человек тратит свое личное время со мной, отложив все дела, когда мог бы веселиться с другими, внутри меня что-то переворачивается, а по телу крохотными импульсами проходит дрожь, и я сильнее обнимаю его, стараясь не поддаться истерике, которая преследует меня с самого утра. — Я купил нам чизбургеров. – совсем тихо произносит он, немного усмехнувшись. И из меня тоже вырывается непонятный смешок, а лицо словно сейчас треснет от моей широкой улыбки. Возможно, это просто нервное, и я медленно схожу с ума. — Спасибо тебе огромное. – вполголоса говорю я, отстранившись от парня. — Да ладно, они сегодня были по акции. – темнокожий снимает свои кеды и куртку, а затем наклоняется, взяв пакет из макдональдса в руки. — Я не про это. – мотаю головой. — Знаю, Ребе, я знаю. – усмехается парень, начав идти на кухню. — Для чего еще нужны друзья? Внутри меня разливается тепло от одного коротко предложения, и мне на долю процента становится не так дерьмово, как это было несколькими минутами ранее, до того, как кудрявый приехал. Выключаю свет в коридоре, чтобы не тратить лишнюю энергию, ибо не хочу скандалов от матери за гигантские счета, ведь она порой даже отопление отключает во всем доме, словно у нас совсем ни гроша. — Вижу, ты уже без меня праздник себе устроила. – он кивает в сторону открытых бутылок. — Ага, отрываюсь по полной. – голосом, полным иронии, отвечаю я. — Нет, моя хорошая, так дело не пойдёт. – он прихватывает две бутылки одной кистью, зажав ее между пальцами. — Где твоя комната? — На втором этаже. — Пошли, будешь мне сейчас все рассказывать, времени у нас много. – он по-дружески пихает меня локтем, начав идти к лестнице. Итан так добр ко мне, и мне становится так неловко из-за того, что с моей стороны он вряд ли сможет получить заряд позитива, ибо этого во мне, кажется, совсем не осталось. Мы заходим ко мне в комнату, и парень ставит все на пол, присев возле еды на пушистый мягкий ковёр, который постелен перед кроватью, облокотившись спиной на боковину. Он хлопает рукой рядом с собой, смотря на меня снизу вверх. — Предлагаешь сидеть на полу? – я вздергиваю бровь вверх, вопросительно взглянув на полу. — Обожаю секретничать на полу, знаешь, у этого всегда есть своя атмосфера. – серьезно произносит он. — Давай-давай, садись, чего встала. Я пожимаю плечами и приземляюсь на свою пятую точку, подогнув ноги под себя крест на крест, приняв эдакую, немного кривую, позу лотоса. — Что с тобой случилось? – улыбка стирается с его лица, а в глазах видно сочувствие. — Слишком много всего. – честно отвечаю я. — Попей еще, может язык развяжется. – он передаёт мне бутылку в руки, а затем лезет в пакет, вынув из него два вкусно пахнущих бургера. Я не знаю, какие ароматизаторы они кладут во все свои блюда, но даже если ты не голоден, только услышав аромат, слюна сама по себе образуется на языке, и ты автоматически хочешь это съесть, дабы почувствовать божественный вкус. — Держи. – парень протягивает мне двойной чизбургер, предварительно развернув его. — А ты знаешь, как расположить к себе человека. — Еще бы. – Итан открывает рот, откусив разом больше половины бургера. — Можешь начать с самого начала, даже если это травмы из детства, я никуда не тороплюсь. – с набитым ртом говорит черноволосый. — Слава богу, детство у меня было замечательным. – я делаю небольшой укус, почувствовав, уже ставший родным, вкус на языке. — Клянусь всем, что у меня есть – я никому ничего не расскажу, тайны хранить умею. – он смотрит мне прямо в глаза, и мне хочется ему верить. Мне правда надо кому-то выговориться, иначе я слечу с катушек в ближайшие пару дней. И я очень надеюсь, что решение открыться парню, который сидит рядом со мной, не станет раковой ошибкой.  — Хорошо. Только то, что я тебе расскажу, правда никому нельзя знать. И ты не должен показывать, что хоть что-то знаешь. Я опускаю немного голову вниз, натянув рукав кофты на перебинтованную кисть, пока парень ничего не заметил, ибо у него посыплется куча вопросов, а начинать рассказы с конца – явно не мой конёк. — Что за вселенские тайны? – он посмеивается. — Ты можешь на меня положиться. — Ну... – я мямлю, думая, с какого именно момента завязать мой рассказ, чтобы он все понял. — Так...Наверное, начнём с того, что я два года была влюблена в Хардина. Даже не так, я была уверена в том, что люблю его, пока... Не успеваю договорить, так как Итан перебивает меня, крикнув на всю комнату: — Чего? – кажется, его глаза сейчас вылетят наружу. — Ты...В Хардина? — Да. – смешок слетает с моих губ из-за реакции темнокожего. — Так, подруга, вино, тут, пожалуй, понадобится не только тебе. – он берет вторую бутылку, сделав несколько крупных глотков. — Не шутишь? Хардин? — Нет, не шучу. – я отпиваю из своей бутылки. — Если бы я любил Хардина, то у меня тоже была бы депрессия. – смеется Итан. — Продолжай. — Мы были очень близкими друзьями, а он...как ты сам понимаешь, вёл такой образ жизни, примерно, как сейчас. — Трахал всех подряд? – прямо спрашивает кудрявый. — Именно так. – я доедаю бургер и складываю обертку в комок, кинув его в небольшую урну для бумаги, которая стоит рядом с рабочим столом. — Конечно, мне было это неприятно, не скажу, что я прям убивалась из-за этого, но всплакнуть иногда могла. — Мне казалось, что он к тебе неравнодушен. — Сейчас – возможно, но не в то время. Я просто находилась рядом с ним, как влюблённая дурочка, а Хардин держал меня на коротком поводке, я и на других не смотрела, и с ним быть не могла. В общем, замкнутый круг. Но на первой учебной неделе все изменилось. Скорее, это даже произошло на вечеринке в конце августа. — Ууу, начинается самое интересное, да? – парень достаёт наггетсы и картошку по-деревенски из пакета, а в полувыпитый стаканчик наливает вина. — Ты действительно только что смешал колу с вином? – я удивленно смотрю на него, стараясь не думать о том, как отвратительно такое пойло будет ощущаться на языке. — Девочка, которая была влюблена в Хардина Скотта два года, будет осуждать меня за мои вкусы? – с иронией произносит он. — Молчи. – я пихаю его локтем в бок, начав искренне смеяться в голос. То ли алкоголь на меня так действует, то ли мне действительно комфортно находиться рядом с Итаном, хотя мы знакомы не так давно. — И что же заставило тебя переключиться? – продолжает разговор темнокожий. — Или кто. — На той вечеринке появился Хиро после полугодичного отсутствия. — А где он был? — Прости, но этого рассказать я точно не могу, ведь это не мой секрет. – как бы сильно я не доверяла Итану, ни за что не расскажу кому-либо о том, чем со мной поделился Хиро. — Хорошо. – понимающе кивает он. — Так вот, в ту ночь мы как обычно играли с друзьями в «копы и преступники», и, так получилось, что я оказалась с одним парнем в комнате и мы...ну... – пытаюсь более корректно сформулировать предложение, но черноволосый делает это за меня. — Вы с ним занялись сексом. — Почти... – прикрываю глаза. — Нас прервал Хиро, не специально. — И ты посмотрела в его глаза, и между вами пролетела искра, когда на тебе лежал другой парень. – театрально проговаривает Итан, вызывая во мне новую порцию смеха. — Нет. С того дня мы начали общаться, но чувств сначала у меня не было. Мы встретились с Хиро в парке, нам надо было решить один вопрос. В тот день его избили. — Избили? За что? – рот парня открывается в изумлении. — Он должен был денег одному неуравновешенному мужику. Домой Хиро в таком состоянии поехать не мог, и я любезно приютила его у себя. И как раз после этого я начала осознавать, что испытываю к нему то, чего не должна. Секреты, которые связывали нас один за другим накапливались с каждым днём, и в итоге я почти ни о ком, кроме него не думала. – воспоминания накрывают меня с головой, отбрасывая в самое начало момента, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову. — А Эшли не была против вашего общения? Эта истеричка же его от себя не отпускает. – Итан закатывает глаза. — Пришлось с ней сидеть на игре, потому что ты не пришла, так она все время ныла, что Хиро из-за тренировок начал удалять ей меньше времени. — К тому моменту он с ней уже как полгода не встречался. Она по пьяне изменила ему с его лучшим другом. — Чего? – брови парня мгновенно взлетают, образуя складки на лбу. — Ох, наверное надо было сразу сказать тебе. Хиро не помнит последний год своей жизни. — Я знаю. Они говорили про кому, но...то есть ты хочешь сказать, что ему все врут, утверждая, что его жизнь за год никак не изменилась? Получается, они с Портер расстались больше года назад, а эта курица делает вид, что они пара? Ужас. Вместо ответа я лишь киваю. — На его месте, вспомнив все, я бы возненавидел каждого, кто со мной так поступил. — Он не вспомнит. – поникшим голосом хриплю я. — Не вспомнит. — Рассказывай дальше. – парень берет меня за руку, сжав ладонь в своей, пытаясь таким образом проявить поддержку. — Я не помню, на чем остановилась. — У тебя начали появляться чувства к Хиро. — Ах, да. Не только у меня. Я ему тоже, вроде как, в тот момент нравилась, но он при любом удобном случае отталкивал меня, а Хардин, наоборот, заметив, что между мной и Хиро что-то происходит, начал действовать. Впервые за все время, хотя до этого у него было столько возможностей, и только слепой мог не заметить, что я к нему неравнодушна, но ему в тот момент это было не нужно, ведь я и так была рядом. — Охотно верю, что по твоему лицу все было видно. Вспоминая то, как ты сейчас смотришь на Хиро... — Ну, в случае с Хиро все раз в сто хуже, чем было тогда с Хардином. Я делаю небольшую паузу, отпив вина, чтобы мне было легче рассказать все то, что сидит во мне. — Моей главной ошибкой стал момент, когда я решила проверить: «а остались ли у меня чувства к Хардину». — И что же ты сделала? — Я поцеловала его. — Смело. Я бы побоялся на твоём месте что-нибудь подцепить. – темнокожий берет ролл с креветками, кажется, он скупил все меню. — Что было дальше? — Где-то через неделю после этого мы с Хардином переспали. – я допиваю все, что осталось в бутылке, а парень давится своей едой. — У тебя ничего покрепче вина нету? Если это только начало, то я не представляю, что будет дальше. — Я могу поискать виски в ящиках на кухне. — Если что, я сам схожу, не волнуйся. – с набитым ртом говорит кареглазый. Моя голова становится все тяжелее, а ноги начинают обмякать, словно растекаются по полу. Пить на голодный желудок – не лучшее решение. — Ну и мы, вроде как, начали встречаться. По крайней мере, после второго раза он меня назвал своей девушкой. Тогда нас всех уже перевели в пансионат, а вы получается... — А мы получается, наоборот, перешли в вашу прошлую школу. — Ага. – беру бутылку Итана, делая пару глотков, тем самым выпивая треть от оставшегося. — И в тот же день меня поцеловал Хиро. — Моя мама фанатка турецких сериалов, даже там не всегда такие страсти, Ребе. – он пучит свои глаза, бегая глазами по моему лицу. — Я весь во внимании и жажду продолжения. — Хиро поставил меня перед выбором, либо я буду с ним и бросаю Хардина, либо мы больше не общаемся. — Надеюсь, ты сделала правильный выбор, да. Ты меня прости конечно, я его еще не так хорошо знаю, но Хардин тот еще...фрукт. Как друг может он и не так плох, если закрыть глаза на весь эгоизм и циничность, но в роль парня я его совсем не вижу. — На самом деле, он справлялся замечательно. Неделю так точно, потому что дальше это не продолжилось. Я пыталась, правда пыталась бросить Хардина, но... — Но? Какие тут могут быть но? — Я так боялась сделать ему больно, потому что он стал меняться. В итоге получилось все в сто раз хуже. – мое сердцебиение ускоряется. — Я очень сильно виновата перед ним, Итан. — Ты изменила ему с Хиро, да? – догадавшись, спрашивает он. — Да. – я опускаю голову, начав теребить рукав кофты здоровой рукой. — Хардин обо всем узнал. — Как? — Тот человек, которому должен был Хиро, очень влиятельный, у него сеть казино по Англии, и он был владельцем большей доли частной школы, и как раз рядом с пансионатом было казино, Хиро в нем работал, и Рашад, чтобы принести ему еще больше проблем, отправил видео Хардину сам понимаешь с чем. В комнате висела скрытая камера. — Пиздец. – парень прикрывает свой рот ладонью от удивления. — Я все-таки пойду поищу виски. — Скорее всего, оно стоит в ящике рядом с посудомоечной машиной. – парень кивает, выходя из комнаты. Папа давным давно сделал там выдвижной мини-бар, на случай прихода гостей, но мама опустошила его еще в первую неделю ухода, и я не знаю, есть ли там хоть что-то, ибо в него совсем не заглядываю. — Успех! – радостно кричит парень, залетая в комнату с поднятыми к потолку руками, в которых находятся две бутылки полупрозрачной горячительной сорокоградусной жидкостью карамельно-бронзового цвета. — Тебе коньяк или виски? — Я пока свое не допила. — Как хочешь. – он откручивает пробку и со звуком выпускает воздух изо рта, сделав несколько объемных глотков и заметно поморщившись в конце. — Я готов слушать дальше. — Мы начали встречаться с Хиро, понятное дело, что Хардин не смог этого принять, но не будем вдаваться в подробности, иначе я тебе за неделю не расскажу, сколько раз мы ругались. — Что пошло не так между тобой и Хиро? — Рашад, про которого я тебе уже говорила, производил наркотики, которые продавал в своих игральных клубах. У него была целая лаборатория. Хиро ввели вирус. — Какой еще вирус? — От которого умирают, и очень быстро, если не принимать лекарства. То есть жизнь Хиро теперь напрямую зависела от чокнутого кретина. — Ты мне сейчас точно не какой-то сериал пересказываешь? – с его уст слетает нервный смешок. Мои мышцы начинает сковывать при осознании того, сколько всего сероглазый забыл, и мне страшно представить, как сильно его заново поломают вернувшиеся воспоминания. Возможно, для него самый лучший исход – это потеря памяти. Как подарок свыше за все пройденные мучения. — Он и переспал со мной, потому что был уверен, что его дни сочтены. В другом случае, Хиро не стал бы идти против брата. — Но поцеловал же он тебя гораздо раньше. — Да, но сказал, что дальше этого не зайдёт. И не зашёл бы. — Ты знала, что у него все так плохо? Этот вирус и тому подобное? — Конечно нет. – горький смешок слетает с моих губ, а я чувствую, как глаза начинают наполняться слезами. — Хиро ни за что не скажет, что у него проблемы. Он лучше один будет через все проходить, чем попросит помощи. — Я так понимаю, Хиро никто не грабил. – заключает Итан, поняв, что история, почему восемнадцатилетний парень перед Рождеством попал в больницу – полнейший бред. — Рашад выстрелил в него. — За что? — Этого мы уже никогда не узнаем. Он мёртв. А Хиро не помнит. Наверное, у Рашада были какие-то веские причины для такой дикой жажды его смерти. — У меня сейчас голова лопнет. – черноволосой выпивает еще коньяка, закусывая картошкой фри. — Кто убил этого мужика? Полиция? — Ага, если бы. Ты слишком хорошего мнения о полиции. Его убил лучший друг Хиро – Кайл. Они вместе работали на него. — Черт возьми, Кайл Льюис? – громко выкрикивает Итан, немного привстав на колени. — Получается, это с ним ему изменила Эшли? Я киваю. — Ты его знаешь? – видимо, теперь моя очередь удивляться. — Я читал вчера новости про него. Криминальная сводка, мое самое любимое. – огоньки появляются во взгляде парня. — Офигеть. Его посадили на двадцать лет. Глаза начинает неприятно щипать от подступающих слез. — Так вот почему тебя вчера не было на игре. Боже, Бека. – он обнимает меня, а я опускаю голову на его плечо. — Все будет хорошо. — Ничего уже не будет хорошо. – слёзы начинают беспощадно стекать по моим щекам, впитываясь в кофту парня. — Я потеряла все, что мне было дорого. Хардин меня ненавидит, Хиро не помнит, чуть ли не единственный друг сейчас в тюрьме, а матери с отцом нет никакого дела. — Поплачь, станет легче. – он гладит меня по волосам. — Не станет, я и так почти каждый день реву, становится лишь дерьмовее. — Моя хорошая, я сейчас сам заплачу. – он сильнее прижимает мою голову к себе, положив кисть на затылок. А моя истерика начинает лишь усиливаться. — Давай поговорим о чем-то хорошем. – парень вытирает мои слёзы пледом с кровати. — Расскажи поподробнее о ваших отношениях с Хиро. Ты его любишь? — Очень сильно. – заикаясь, произношу я надломанным голосом со скрипучей хрипотцой в нем. — Так сильно, что самой иногда страшно. — Может он и не помнит головой, но его тянет к тебе на подсознательном уровне, я видел как он смотрел на тебя в баре, и Эшли видела, поэтому психовала весь вечер. В глубине души у него есть чувства, надо их просто разбудить. – тихо произносит он, смотря мне прямо в глаза, стараясь донести смысл сказанных слов. — Поэтому я все ещё предлагаю переехать Эшли на машине. — Я тебя обожаю. – глухой смешок слетает с моих губ. — Спасибо тебе за все. Как ранее попросил Итан, я подробнее рассказала о наших отношениях с Хиро, которые, пусть и продлились не так много, но привнесли в мою жизнь сотню эмоций, ярких красок и впечатлений. Я вывалила на него все, показала наши дурацкие короткие видео и совместные фотографии, которые сохранились у меня в телефоне, переписки, голосовые сообщения и прочие мелочи, которые греют мне душу, позволяя напомнить себе, что все это происходило на самом деле. И впервые с того момента, как Хиро все забыл, мне было не больно смотреть на наше прошлое, все снимки вызывали у меня лишь теплоту и улыбку на лице. Так странно вновь почувствовать это. — А покажи мне цепочку, которую он тебе подарил на день рождения. – Итан улыбается. Я расстёгиваю толстовку левой рукой, все еще скрывая последствия от приступа недавней истерики. Трогаю свою шею, и понимаю, что она совершенно пуста. — Ее нет. – в панике произношу я, тщательнее ощупывая свою шею и декольте. — Итан, ее нет! — Может ты сняла ее и куда-то убрала? — Я ни разу ее не снимала. Боже, где я могла ее потерять. Нет. Нет. Нет. Только не это. Я не могла так облажаться. — Уверен, что она найдётся. – он кладёт мне руку на плечо. Он не понимает, как много эта подвеска значит для меня. Тело сковывает паника, и я начинаю озираться по сторонам в поисках золотой цепочки. Вчера она точно была на мне. Может, она случайно отцепилась и выпала где-то, но, черт возьми, это могло произойти где угодно. — Почему ты не можешь просто сказать ему все, если не поверит, то у тебя весь мобильник набит доказательствами. Поставь их всех на место. – парень переводит тему подальше от подвески, явно заметив мое состояние. — Я не могу. – мотаю головой. Еще несколько часов уходит на объяснения того, что сейчас происходит с организмом Хиро, почему я не имею права ничего рассказывать, и почему Итан должен молчать. Эмоции лица у кудрявого менялись ежеминутно, если не ежесекундно. Я вижу, что он искренне и от всей души сочувствует мне. — Ты на самом деле будешь держаться подальше от Хиро? – спрашивает он, после трехчасового разговора. — Да. – хриплю я. — А если ничего не изменится? Если все время придётся избегать его? — То я исчезну из его жизни навсегда, когда мы закончим школу, главное, чтобы с ним все было хорошо, а остальное уже не так важно. – продолжаю трогать свою шею, все еще не веря, что потеряла цепочку. — А, значит у Яна всё-таки есть шанс? – Итан в своём репертуаре. — Шучу. — Как он, кстати? — Расстроился, что тебя не было на игре. Он хочет пригласить тебя на весенний бал. – немного грустно произносит парень. — Может, мне прикинуться потомственным магом или шаманом, и на картах таро из магазина «все за один фунт» раскидать ему, что у него с тобой не сложится? – кудрявый заливисто смеется. — А то я не представляю, как ему по-другому намекнуть. Мой хохот разносится по комнате, и я смеюсь так громко и сильно, что даже живот начинает болеть. — Бек, если серьезно, ты такая сильная. Без понятия, как ты с этим справляешься, потому что я бы не смог. – он допивает бутылку коньяка, а по его глазам видно, что парень достаточно пьян. — А я думал, что у меня жизнь не сахар. — Ты самый счастливый человек из всех, кого я знаю. Твоя очередь рассказывать свои грязные тайны. – я усмехаюсь. — Мой секрет по сравнению с твоим ничто. — Не обесценивай свои проблемы. — Я гей. – резко выпаливает он и отворачивается к окну. Дар речи пропадает, и я, из-за своего не совсем трезвого ума, не представляю, как более правильно выразить эмоции, которые сейчас испытала. Шок. Я испытала настоящий неимоверный шок. — Скажи хоть что-нибудь. Слышать молчание в ответ ужасно. – шепчет он. — Итан...Я...Я не знаю, что сказать. — Ты первый человек, которому я признался, не считая парней, с которыми спал. Они это и без слов знали. И вряд ли расскажу хоть кому-то еще. Притягиваю его к себе за шею, крепко обняв, и парень делает тоже самое в ответ. — Почему ты никому не говорил? – шепчу ему в шею. — А ты сама как думаешь? Они к моим накрашенным ногтям никак привыкнуть не могут, а после такого даже не заговорят со мной. Тем более Феликс, а мы дружим уже десять лет. Не хочу терять их, поэтому им лучше не знать. – голос парня дрожит. — Я специально езжу в Бирмингем на свидания, чтобы меня точно никто не увидел из знакомых. — Но он же находится в двух сотнях километрах от Лондона. — Моя паранойя сказала, что это великолепная идея. – смеется он, а я вижу, что на его глазах наворачиваются слёзы. — Ты не должен стыдиться этого, Итан. Ты замечательный человек, настоящие друзья никогда не отвернутся от тебя из-за твоей ориентации. Несколько крупных слезинок скатываются по его лицу, и он моментально смахивает их ладонью, широко улыбнувшись, в попытке скрыть всю боль, что он испытывал годами, из-за боязни непринятия себя настоящего окружающими его людьми. — Я так рад, что ты появилась в моей жизни, Бека. – он обнимает меня. — А ты в моей. Мы сидим на ковре в моей комнате, открывшись перед друг другом, оба под действием алкоголя, и со слезами на глазах, плача в плечо друг друга. — Я такой пьяный. – шепчет он. — Придётся звонить к Яну, чтобы он приехал на такси, и отвёз меня вместе с моей машиной до дома. — Издеваешься? Оставайся у меня. В гостевой комнате огромная кровать. — Давай тогда еще немного поболтаем. Хочу рассказать тебе про самое ужасное свидание из тиндера, которая было на прошлой неделе. — Звучит уже захватывающе. — Ну в общем, на фоткал был очень красивый молодой парень, прихожу я в ресторан, а там сидит какой-то пузатый дед, я подхожу... Настенные часы уже давно перевалили за полночь, но мне так все равно, что будет завтра, смогу ли я вовремя проснуться в школу, приедет ли с утра пораньше мать, устроив скандал. Сегодня я хочу выплеснуть все, что сидит во мне, по максимуму, чтобы не идти дальше с этим грузом на плечах.

Pov Hero

Все тело ломит, словно каждую косточку, что находится во мне, пропустили через мясорубку. С трудом открываю глаза и первое, что я замечаю – это прозрачная трубка, которая торчит из моей вены в районе локтевого сгиба. Поднимаю голову чуть выше, смотря на переносную капельницу, что уже полностью опустошена, значит от нее смело можно избавиться. Аккуратно вытаскиваю иголку из вены, которая была закреплена пластырем, дабы никуда не съехать. Принимаю сидячее положение и протираю лицо ладонями, издавая мычащий полу умирающий звук. Бошка трещит так невыносимо, словно по ней пробежалось стадо слонов. Видимо, у меня был очередной приступ. И с каждым разом мне становится все хуже. Мое горло жутко пересохло, поэтому я спускаюсь вниз, чтобы попить воды. Не могу сказать, что мне это даётся легко, но тревожить кого-то я не хочу, лучше справлюсь сам. Каждый шаг ощущается ноющей болью в мышцах, ногах, туловище, руках, но особенно бьет по вискам, заставляя их пульсировать. К сожалению, врач урезал до нуля дозу всех моих обезболивающих, которые я раньше принимал, ведь, по его словами, они пагубно влияли на мой организм. Теперь мне приходится терпеть эту невыносимую боль после каждого приступа. Я наливаю себе стакан воды, начав копошиться в мыслях, пытаясь хоть что-то вспомнить, но внутри полнейшая пустота. Даже не знаю, какой сейчас день. Мама заходит на кухню, щурясь от яркого света. Она явно спала. Вот черт, а я так не хотел кого-то разбудить своими громкими увесистыми шагами, ибо после подобных случаев передвигаться «налегке» не получается, и мои телодвижения создают вокруг слишком много шума. — Как ты себя чувствуешь? – осторожно спрашивает мама, подходя ближе. — Все отлично. – охрипшим голосом отвечаю я. В моей голове возникает давящий звенящий шум, но я стараясь сохранять спокойное выражение лица, не скорчившись, чтобы она за меня не волновалась. — Ты уверен? Ничего не болит? — Нет, со мной все хорошо. – я выпиваю воды. — Ты видела, что случилось? Из-за чего был приступ? — Нет, сынок, меня не было рядом. Не думай об этом, хорошо? – она внимательно оглядывает меня с ног до головы. — Может, ты не пойдёшь завтра в школу? — У меня тренировка, я не могу ее пропустить. Сейчас как раз футбольный сезон. Мама понимает, что спорить со мной бесполезно, поэтому от неё исходит лишь протяжный вздох. Не хочу лишать себя последней радости в жизни. Да, больше я не смогу пинать мячик, но стоять на поле и все равно быть частью игры, помогать ребят выигрывать, составлять схемы переходов и бросков – для меня дорогого стоит. — Какой сегодня день недели? – спрашиваю я, ибо телефон остался в моей комнате. — Воскресенье. – она уже привыкла к моим провалам в памяти. Если вчера была суббота, то значит, что я ходил на матч. Воспоминания начинают собираться в единую картину, рисуя в голове вчерашние события. Я помню, что команда нашей школы выиграла, как меня довезла Эшли до дома, вспоминаю плачущую Ребекку и обозлённого Хардина. Вспоминаю, как мы с братом поругались и сколько всего он мне наговорил. Затем я ложусь спать и дальше пропасть. Ну, хотя бы что-то вспомнил. — Во сколько у меня был приступ? Хотя бы примерно. — С утра, мы нашли тебя на кухне. — Может, Хардин что-то видел? — Нет, мы с ним вдвоём прибежали на шум. – твёрдо отвечает она. — Хиро, иди лучше спать. — Ладно, мам, спокойной ночи. – соглашаюсь я, понимая, что женщина напротив ничего мне не расскажет, даже если что-то и видела, ведь она этого слишком боится. Боится, что если я узнаю, из-за чего конкретно у меня был приступ, то он вновь повторится. А вдруг, все будет наоборот? Я так устал жить с дырой в своей памяти длиною в один год. Чувствую себя полнейшим идиотом, и у меня такое ощущение, что все вокруг какое-то фальшивое и ненастоящее, словно я проживаю то, чего совсем не должен. Но, мне кажется, это все из-за моих провалов. С каждым днём мне все сложнее смириться со своей неполноценностью. Выхожу из кухни первым, идя слишком быстрым и уверенным шагом для моего подвешенного состояния. Но я не могу и на секунду показать матери, насколько паршиво я себя чувствую, ибо она забьет настоящую тревогу и точно запрёт меня дома на четыре замка. Как только скрываюсь за поворотом на лестнице, то с губ слетает шипение, и я прикрываю глаза, расслабляя своё тело, чтобы мышцы перестало так сильно сковывать. Возвращаюсь обратно в комнату и иду к тумбочке на которой стоят препараты, беру в руки баночку, но мое внимание переключается на какую-то блестящую безделушку, которая валяется прямо перед моими ногами. Ставлю лекарства на прежнее место и нагибаюсь, чтобы взять вещь в руки. Небольшая, но очень знакомая подвеска, которую я точно раньше на ком-то видел. Провожу подушечкой пальцев по выпирающим камням, рассматривая предмет со всех сторон. «Ты мне снишься» – шепотом произношу я, читая надпись. Ребекка. Это на все сто процентов ее. Точно помню его на ней. На прошлой неделе, когда из-за грозы остался у неё ночевать – я спрашивал про него. Этим утром она заходила ко мне. Она была здесь. Чёткая картинка всплывает в моем подсознании, но каких-то точных деталей я не помню. Вдруг брюнетка что-то видела? И если да, то я хочу знать это прямо сейчас. Тянусь к своему телефону, что позвонить к ней, и вижу на экране, что уже больше часа ночи. Вот черт, мне кажется, что она уже спит, а решусь ли я завтра про что-то спросить – не уверен, особенно, если учесть вспышки ярости Хардина, когда вчера я всего лишь спросил о ее состоянии. А если он каким-то образом узнает про мой ночной звонок, то у него начнётся настоящий ревностный припадок. Открываю прикроватный ящик, в котором лежит мой старый мобильник, которым я не пользовался лет с пятнадцати. И в нем есть другая сим-карта. Подключаю телефон к заряднику, и, где-то через минут пять, он ярко загорается, заработав. Я перепечатываю номер Ребекки и нажимаю на вызов. Если она сейчас не возьмёт трубку, то у неё хотя бы не будет висеть пропущенный от меня в час ночи, что точно вызовет массу вопросов. Будет просто незнакомый номер, оставшийся без ответа. Внутри меня возникает волнение, от трепетного ожидания того, что услышу ее голос, хотя это совсем не те чувства, которые я должен испытывать. Но как бы сильно я сам себе не пытался внушить, что мне абсолютно плевать на неё, мысли о ней с периодической точностью посещают мою голову. И это не нормально. Я вообще не понимаю, откуда у меня возник интерес к ней, но после того, как она поцеловала меня в баре, я не могу про неё не думать. «Черт, Хиро, у тебя есть девушка и твой брат влюблён в Беку уже хренову тучу лет, ты так не можешь» – вторит мне внутренний голос. Но все мои мысли мгновенно прерываются, как только я слышу ее голос в динамике, а сердце начинает гулко стучать. — Алло. – произносит Бека, выпуская смешок. Чувствую себя малолетним идиотом, который волнуется перед разговором с девушкой, которая ему нравится. Но она не та девушка, к которой я могу хоть что-то испытывать, ведь у меня есть Эшли, мы вместе больше трёх лет, и я люблю ее. Я же люблю ее? Если честно, не уверен. — Аллоооооооо, кто там? – протяжно произносит Эванс заплетающимся языком. Она пьяна? — Слушай, а я могу воспользоваться душем? – мужской голос на заднем фоне глухим эхом отдаётся мне в барабанную перепонку. Внутри меня начинает что-то сдавливать от осознания того, что она сейчас находится в час ночи с каким-то парнем, который спрашивает у неё про ванную. Нет, только не это. Только не ревность. — Конечно можешь, вся комната в твоём распоряжении. Если что-то понадобится – зови. – отвечает она тому парню, а затем возвращается ко мне. — Алло, вы меня слышите? Все мысли вылетают из головы, и я вообще забываю о том, зачем звонил. Внутри меня только давящая ревность, которую я на все сто процентов не должен испытывать. Я сбрасываю трубку, кинув телефон с силой на полку, а в ладони сжимаю оставленную ею цепочку. Почему в моей жизни все так неправильно?