Ты мне снишься 2: вспомни меня

Неделя пролетела незаметно только по одной единственной причине: папа постоянно был рядом. Он не давал загрустить и захандрить, поднимая настроение шутками, бесконечными рассказами и веселыми историями. Учиться «на дому» было весьма неплохой передышкой, я даже благодарно директору за наказание, которое сначала казалось катастрофой. Только вот если бы наказание длилось не неделю, а месяц, и я была дома одна, то от рутины чертовски быстро начало бы тошнить. Передо мной стояла ответственная задача: с понедельника по пятницу отсылать с 8 утра до 4 вечера выполненные задания, показывая учителям, что я нахожусь в процессе обучения, а не сплю под теплым и мягким одеялом, пока другие сидят на жестких пластиковых стульях. Но если быть до конца откровенной, то большинство заданий я все же делала на уютном матрасе и под пушистым пледом, просто с ноутбуком на ногах. Самая незабываемая часть дня начиналась, когда время в правом нижнем углу монитора показывало заветные 16:00, и я тут же захлопывала крышку ноутбука, второпях сбегая вниз по деревянной скользкой лестнице, чтобы поехать с папой в центр города и поразвлечься. За короткие четыре дня мы обошли кучу магазинов, кафе и ресторанов, посетители несколько выставок, картинную галерею и даже сходили в кинотеатр, про существование которого я и вовсе забыла. Самым приятным было прокатиться по доброй традиции на London Eye, как в старые добрые времена. Помню, как папа с самого детства каждый год выкупал целую кабину и вместо двадцати пяти человек, которые бы находились в капсуле, на высоте были только мы втроем, но сейчас мама, очевидно, никуда с нами не ходила. Радует хотя бы то, что Элис позволила отцу жить вместе с нами, а не выставила на улицу, как грозилась изначально. Забавно, что мы с папой в некоторые дни чувствовали себя настоящими туристами, а не коренными жителями, ибо решили посетить несколько культовых мест, дабы окунуться в вспоминания. Одним из таких стал музей Мадам Тюссо, теперь в фотопленке у нас куча нелепых фото с королевской семьей, Эдвардом из сумерек, Дуа Липой и всеми остальными, кто там есть. Серьезно, мы проходили там часа четыре, делая смешные фотографии, чтобы папа их распечатал и сотворил еще один альбом под названием «никому не показывать, кроме самых близких». Удивительно, но отец даже заставил бегать меня вместе с ним по утрам, и я, в принципе была не против. Папа всегда был заядлым любителем укрепить здоровье пробежкой, а потом выпить свежевыжатый сок на веранде дома, затягиваясь сигаретой. И его ничего не смущало в этом утреннем процессе. Я же для себя решила, что бросаю курить, потому что в жизни пора что-то менять в лучшую сторону. Только вот из-за того, что я отказалась от вредной привычки, а организм привык к слегка иному - зависимость все же осталось, никотиновую тягу я заедаю орешками, леденцами и кучей шоколада. Собственно, на весах прибавился один килограмм, который весьма порадовал, ибо в последние стрессовые месяцы моя худоба начала перерастать в нечто нездоровое и болезненное на вид, но, кажется, теперь внешний вид начинает налаживаться. Возможно, если бы папа приехал чуточку раньше, то и стало бы немного лучше пораньше. По вечерам мы смотрели «Отчаянных домохозяек» и ели рыбу в панировке, а мама лишь затыкала нос и приговаривала «воняет рыбой на весь дом», закатывая глаза, когда видела нас в гостиной на диване. Элис никогда не любила сериалы, не любила фильмы, максимум, что она могла смотреть – документальные передачи, новости и финансовые шоу. В понедельник, пять дней назад, я проснулась зареванная, опухшая и совершенно разбитая, с минимальным желанием начать день и, в целом, существовать дальше, но отцу удалось за такой короткий период вновь вдохнуть в меня жизнь, заставить радоваться мелочам, ненадолго выкинуть из головы остальные проблемы. Больше всего помогло, что я оказалась в мало-мальской зоне комфорта, ни с кем не видясь, в так называемом вакууме, который и был необходим. Но, как бы прискорбно не звучало, чудесная неделя, которая казалось сладким сном, подходит к концу, сегодня пятница, сейчас пять часов вечера, совсем скоро мы поедем в школу на родительское собрание, самое масштабное и главное в выпускном классе. На собрании будут оглашены результаты итогового теста, учителя предоставят полную выписку с предварительными оценками, которые войдут в аттестат, школа выберет место проведения выпускного и прочие мелочи. Но, что ещё хуже, после основной части собрания будет разговор в кабинете директора вместе с моими родителями и семейкой долбанной Эшли Портер. Интересно посмотреть в глаза людям, чьей дочерью она является. Интересно, они такие же подлые, как она? Иначе не понимаю, каким им удалось взрастить эту гарпию. Так как событие довольно формальное, пойти в удобной одежде я не могу, поэтому приходится одевать школьную форму. Даже чертовы собрания в Greenwood проводят с размахом. Когда во всем мире начнется кризис, а это в любом случае произойдет, то в столовой будут подавать салаты не с королевскими креветками, а с коктейльными, ибо наша школа не адаптируется под иное. «Моя хорошая, уже не терпится тебя увидеть. Очень соскучился.» – приходит смс от Итана, пока я надеваю пиджак с вышитой эмблемой, больше похожей на фамильный герб давно почившей мир семьи. Брейвуд один из немногих, с кем я поддерживала общение. Я позвонила к нему ещё ночью в воскресенье и рассказала о произошедшем. Он покорно выслушал и хотел приехать, но я решила отстраниться от встреч с кем бы то ни было и дать себе передохнуть. Итан понял меня и не наставил на встречах, но полностью оборвать связь мы не могли. Он мне рассказывал о своих буднях, а я – о своих. Брейвуд проговорился, что в понедельник отсел в столовой с общего столика, потому что попросту не мог сидеть с Эшли и Хиро. Меня, конечно, улыбнул рассказ, особенно с красочной подачей друга, но я попросила его более не упоминать эту парочку ни в каком ключе. Я правда больше ничего не хочу слышать ни про Эшли, ни про Хиро. С меня хватит. «Подожди меня возле гардеробной, а то потом мы не найдем друг друга в этой нереальной куче людей. Мы через десять минут уже выходим» – отправляю сообщение в ответ, как только расправляюсь с одеждой. Я наношу на губы прозрачный блеск и закалываю волосы черным бантом, покрутившись перед зеркалом. Как ни странно, но наносить макияж и наряжаться мне хотелось абсолютно каждый день, именно хотелось, а не приходилось. И, на самом деле, живот сильно тянет от волнения, ибо я знаю, что мое ментальное здоровье вновь пошатнется, стоит только пересечь порог школы, поэтому я все серьезнее и серьезнее начинаю задумываться над предложением отца, на которое по итогу соглашусь с вероятностью 99%. — Тыковка, замечательно выглядишь. – папа мягко улыбается, заправляя рубашку в брюки, когда я спускаюсь вниз. — Сказал самый лучший отец на свете. – я посмеиваюсь, а отец приобнимает меня за плечи, подходя ближе, и целует в макушку, прижав голову к груди. Такой теплоты от матери я не получу никогда, и не потому, что она не любит меня, а просто потому, что она не так не умеет. Материнскую любовь она проявляет совсем иначе, если раньше  это дико злило, обижало и задевало, то сейчас я попросту смирилась. Ее уже не исправить, Элис – давно сформировавшееся личность с персональным виденьем мира. — Не хочешь поехать за рулём? – неожиданно спрашивает папа, а я поднимаю подбородок вверх, бросив на него взгляд полный смятения. — Пап, нам надо доехать без происшествий, а не въехать куда-то. – я полностью убеждена, что не готова садиться за руль, и даже более, чем уверена, что не подвернется ситуации, в которой я бы с удовольствием и без задней мысли запрыгнула на водительское сиденье. — Я же буду рядом, тыковка. Ничего не случится. – подбадривающе произносит отец, а до ушей доносится отчетливый цокот каблуков о паркет с верхних этажей. — Я не хочу, правда. – едва слышный шепот слетает с губ, а отец понимающе кивает, не став дальше настаивать. Жаль, что мама никогда не понимала моих желаний, более того, ей было на них все равно. Если она что-то решила для себя, то заставит меня сделать это во что бы то ни стало. Через долю секунды в гостиную входит Элис, бросив оценивающий взгляд на нас с папой. — Все готовы?! – вопрос больше походит на риторический, и, собственно, мама ответа и не ждала, продолжив дальше. — Тогда выдвигаемся, там сейчас могут быть пробки, а нам нельзя опоздать, поэтому активнее выползаем из дома. Мама уходит поспешными шагами в коридор, а отец легонько посмеивается, из-за чего его грудь вибрирует, приятно щекоча мою щеку. — Прошло двадцать лет, а Элис все такая же. – подмечает папа. — Такая же грубая и холодная? — Скорее волевая, упертая и целеустремленная. – Алистер говорит о маме с теплотой, отчего сердце сжимается. — Именно за это я ее и полюбил когда-то. — А что тогда у вас пошло не так? – никогда прежде не разговаривала с отцом на тему их развода, потому что не хотела поднимать неприятную для нас всех ситуацию. — У Элис всегда на первом месте была работа, а потом уже все остальное, это копилось годами, а потом взорвалось, как вулкан. – рассуждает отец. — Противоположности притягиваются, да, но не на долгосрочный период времени, «вместе и навсегда» подобные типы личности остаются только в книгах, фильмах и сериалах, а в реальности же между вами образуется огромная пропасть из недопонимания, обид, претензий и разногласий. И, какие бы сильные чувства вы не питали друг другу вначале – это пройдёт, если у вас разные пути, разные цели, разное мировоззрение и ценности. Как бы сильно вы не старались, если два человека смотрят в разных направлениях, то они долго не протянут. Мы с Элис молодцы, что прожили шестнадцать лет вместе, но, если честно, мы с твоей мамой развелись бы намного раньше, но я всегда старался и подстраивался под нее, а в один момент устал и все рухнуло, как карточный домик, из основания которого выдернули бубновую шестерку. Папа глубоко вздыхает, а я крепче обнимаю его, обхватив широкую спину обеими руками. Я понимаю о чем говорит папа, потому что все сказанное им происходило на моих глазах. Мама никогда не старалась устроить уют в доме, каждый семейный праздник, прогулку и пикник устраивал папа. На кружки, в садик, в школу, в парки и на аттракционы тоже водил меня он, а от мамы только можно было услышать про работу, про повышение в должности и про открытие собственной конторы, что окончательно разрушило их семейную жизнь, ибо Элис практически перестала в те моменты появляться дома, начав жить в офисе. — Поэтому, тыковка, запомни, если у тебя с твоим будущим парнем будут ссоры по пустякам, постоянные споры из-за всего на свете, недопонимание в мелочах, то проблема не в нем, проблема не в тебе, проблема в том, что вы абсолютно два разных человека, которые смотрят и видит мир совершенно под другими углами. – я вспомнила, как раньше мы ругались с Хардином из-за всего подряд, буквально спорили часами о том, что лучше: рэп или рок, красный цвет или зеленый, современные авто или ретро, комедии или ужасы, пицца или бургеры. Мы не могли сойтись ни в одном вопросе. — Бросай его, пока не зашло слишком далеко, потому что ничего хорошего не выйдет. — Я знаю, о чем ты говоришь, пап. – вздыхаю, в очередной раз убедившись, что даже не появись Хиро в ту злополучную пятницу двадцать девятого августа прошлого года на вечеринке, то у нас с Хардином в любом случае не вышло бы ничего хорошего. Никогда. Наш разговор прерывает разъяренная мама, ворвавшись в зал уже полностью одетая с застегнутым пальто и повязанным шелковым платком на голове. Ей не хватает только больших солнцезащитных очком и кожаных перчаток, тогда образ «вчера я похоронила мужа миллиардера и бесконечно скорблю» будет полностью готов. — Вы издеваетесь? Я же сказала, что мы торопимся, а вы даже с места не сдвинулись! Быстро на выход. – если бы мы находились в мультике, то лицо матери давным-давно бы покраснело, а из ушей начал валить пар. Мы с отцом быстренько следуем указаниям Элис, дабы не злить ее ещё больше, а то, зная вспыльчивый характер матери, она в один момент может плюнуть на обещания и выставить отца с чемоданами, а ближайший приличный отель в часе езды от нашего дома. Я не хочу, чтобы он был так далеко от меня, когда находится близко. Если он в Лондоне, то должен жить с нами, а не непонятно где. Мама была права, когда ворчала из-за нашей медлительности, ибо подавляющее большинство людей работают и учатся до пяти вечера, поэтому дороги были забиты машинами, но из-за того, что мы вышли достаточно рано – в школу все же успели приехать вовремя. Родители сразу же пошли в актовый зал, чтобы занять более менее хорошие места, предварительно получив какой-то большой конверт на входе, а я осталось в холле с Итаном, который покорно ждал возле диванчика рядом с гардеробной, как мы и договаривались. — Я так сильно соскучилась. – обнимаю друга настолько крепко, насколько в моих силах, а тот смеётся и кряхтит с возгласами, что я собираюсь его задушить, поломать и свести на тот свет. Наверное, он один из немногих, по кому я буду скучать до слез, если все-таки приму непростое решение, над которым нескончаемо думаю вот уже пятый день. — Как ты? – Итан с интересом спрашивает, то и дело оглядываясь назад, будто кого-то потерял. — На самом деле, я пока что прекрасно. – честно отвечаю я. — Лучше ты расскажи, что я пропустила. Ты обещал мне кучу историй, которые было слишком долго расписывать. — Обязательно. Расскажу сегодня в баре, а потом мы идем в клуб. – Брейвуд присвистывает, смеется, а затем вновь несколько раз оглядывается по сторонам. — Боюсь, что сегодня не получится. – не хочу обижать друга, ведь мы и так не виделись столько дней. — Прости, но мы с папой уже купили клубничный зефир и карамельный попкорн, и нас ждут Бри, Габриэль, Сюьзанн и Линетт. Я не могу, у нас уговор и каждый вечер распланирован. — Ты собралась смотреть самую лучшую драму нулевых без меня? – Итан демонстративно раскрывает рот, показывая шок и изумление. — Мы уже на четвертом сезоне. – подмигиваю ему, ни сколь не удивившись, что друг сразу понял о каком сериале идет речь, потому что я всегда знала - у этого парня есть вкус. — Ничего, я помню их наизусть. — Ты правда уверен, что хочешь пойти смотреть сериал, которому лет, чуть меньше, чем нам, вместо клуба и бара? — Ты ещё спрашиваешь? – Итан играет бровями. — Что может быть лучше, чем ночевка у подруги. Я нам ещё булочек в родительской пекарне наворую, так что вечер пройдёт на славу. Тем более, я бы очень хотел познакомиться с твоим отцом. — Тогда договорились, потом не ной, что тебе скучно. – ударяю кулачком в плечо. — Ещё чего. – Брейвуд фыркает и вновь оборачивается назад. — Итан, ты кого-то ищешь? — не выдерживаю я постоянных дерганий и спрашиваю в лоб. — Да блин, отпустил маму по глупости в туалет одну, потому что остался ждать тебя, а ее нет уже двадцать минут. Она сто процентов заблудилась. — С чего ты взял? Знаешь, иногда людям, а особенно девушкам, в туалете требуется чуть больше времени, чем полминуты. — Я понимаю, но у моей мамы диагностирован топографический кретинизм, я не шучу. Она потеряется, даже используя компас, навигатор и карту. Однажды, когда я был маленький, мы заблудились в парке, где всего пять разных тропинок, мы не могли выйти оттуда час, мне было три года, я ничего толком не помню, но по рассказам, она вызвала спасателей, чтобы нас вывели из малюсенького парка, после этого маму одну редко куда отпускают. — Ничего себе, тогда тебе действительно стоило пойти с ней. Хочешь, мы можем поискать ее вместе? – предлагаю я, начав вместе с Итаном оглядываться по сторонам, хотя понятия не имею, как выглядит его мать. — Было бы замечатель... – не успевает договорить Итан одну фразу, и резко восклицает другую. — Боже, нашлась! Я оборачиваюсь вслед за Брейвудом вбок, увидев прекрасную темнокожую женщину, среднего роста с пышными формами в ярко-желтом твидовом платье. Ее под ручку ведет местная уборщица, и они миленько о чем-то беседуют. — Итан, мальчик мой, вот ты где! – она улыбается и радуется, как будто действительно заблудилась в каком-то густом лесу, а не в школе, где явно бывала уже ни раз. Она благодарит уборщицу за помощь и спасение, а затем подходит к нам. — Фух, вот дурная бошка, зачем я отдала сумочку твоему отцу? Так бы тебе могла позвонить, а то думала так и буду кружить по вашему лабиринту. Куча коридоров. — Да, я когда долго в школу не хожу, тоже забываю где какие кабинеты находятся. – улыбаюсь, поддерживая женщину. — Так ты и есть та самая Ребекка? – она широко улыбается, заключая в теплые объятия. — Все верно, Миссис Брейвуд, очень приятно познакомиться, Итан про вас много рассказывал. — А мне то как приятно наконец увидеть девушку моего любимого старшего мальчика, а то он тебя, красавицу, прячет от нас. – она похлопывает меня по спине, а глаза округляются от услышанного. — Мам, сколько раз говорить, что мы с Бек просто друзья. Такие же друзья, как с Феликсом. – поправляет ее Итан. — Ой маааа, кому ты чешешь? – негодует женщина, театрально нахмурившись. — Мы с твоим отцом тоже дружили, пока ты не родился. – стоит подметить, что мама Итана такая же харизматичная, как и он сам. Я посмеиваюсь, а Итану становится весьма неловко, знаю, что не передо мной, а из-за ситуации в целом. Представить не могу, как же ему тяжело жить с ношей из-за ориентации, ведь каждый, абсолютно каждый в его окружении ждёт от парня совершенно иных выборов и поступков, и ему изо дня в день приходится терпеть и притворяться другим человеком. Радует, что хотя бы мне он решился раскрыться и показать себя настоящего. — Мам, пошли лучше сядем в зал, а то ты нас скоро поженишь. – Брейвуд обнимает маму и побыстрее уводит ее от меня, напоследок кинув, что мы встретимся после собрания. Недолго думая, тоже решаю пойти к родителям, потому что людей в коридоре становится больше, а свободного места все меньше, ибо собрание вот-вот начнётся. Но прямо возле трехметровой дубовой двери с гигантской фреской ручной работы, я замечаю знакомую татуированную руку, что торчит из-под закатанных рукавов школьного пиджака. Хардин облокотился о стену, внимательно вычитывая что-то в телефоне. Я бесшумно подхожу к нему сзади и очень громко произношу «Бу», цапнув за бока, но Скотт, как обычно, не пугается, а только лениво поворачивает голову, сначала взглянув с толикой злобы, но потом довольно быстро смягчается, признав меня. — Бекс! – он крепко обнимает за шею, убрав мобильник в передней карман джинсов. — Привет. – невесомо кладу на него руки, по-дружески похлопав по плечу. — Отлично выглядишь. – подмечает Хардин, обворожительно улыбаясь и оглядывает меня с ног до головы. — Не поверишь, но и чувствую себя примерно так же. – киваю, и поправляю пиджак, отстранившись от Скотта. — Мне даже не верится. — Мне тоже. – краем глаза замечаю парня, который больно напоминает Хиро, особенно походкой, поэтому максимально переключаю внимание на Хардина, решив не смотреть по сторонам, ибо только от мысли, что мы с Хиро пересечемся взглядами – становится не по себе. И так теперь будет постоянно, а жить в нервотрепке я больше не могу. Не могу и не хочу. Особенно после недели покоя и умиротворения, приправленной дозой позитивных эмоций. — Ну вот, и куда за полсекунды пропало настроение? – Скотт щелкает пальцами перед моим задумавшимся лицом. — Знаешь, наверное, я должна сказать тебе это сейчас, потому что твоя реакция, пожалуй, будет самой бурной. Только, пожалуйста, никому пока не говори об этом. — Бекс...не пугай меня. – Скотт недоверчиво щурит глаза, склоняя голову на бок. — В общем... – сглатываю вязкую слюну и чувствую ускорившееся сердцебиение. — Я решила уехать вместе с отцом, когда у него закончится отпуск. Хардин плотно сжимает челюсть, а острые скулы начинают отчетливо выпирать, делая физиономию до боли строгой и напряженной. — Может...скажешь хоть что-нибудь? – аккуратно спрашиваю, коснувшись татуировки на предплечье. Меня пугает непредсказуемая реакция Скотта, а его молчание накаляет обстановку. Но, на удивление, Хардин отвечает достаточно тихо и сдержанно, а я морально готовила себя к крикам и всплеску эмоций. — И как скоро ты уедешь? – хрипит он. — Как только закрою проект по графическому черчению, у меня долг только по этому предмету, а доучиться можно будет в дистанционном формате. Думаю, недели через полторы-две уже улечу. — Я так понимаю, вы уже все разузнали и решили. – слишком уж грустно говорит он, что мне становится не по себе. — Да. – слегка виновато смотрю на Скотта, закусив внутреннюю сторону щеки от волнения. — Знаешь, ещё пару недель назад я бы разорался на всю школу, но совсем недавно я осознал насколько тебе больно и плохо переживать все это, а после ужина я даже не буду уговаривать тебя остаться. Наверное, это правильное решение. Но ты будешь ко мне звонить, ясно? – он усмехается, но фальшивость и натянуть его улыбки видна невооруженным взглядом. — Каждый день по чертовому Фейстайму. Меня безусловно радует тот факт, что Хардин хотя бы делает вид, что полностью находится на моей стороне и готов поддержать любое решение. — Спасибо тебе, только давай все сказанное останется между нами?! Я пока не уверена, что уеду. — Да? А мне кажется, что ты более, чем уверена. — Ну, если честно, то мы уже купили новый чемодан и я закинула туда пару вещей, но все равно не хочу, чтобы остальные знали. Договорились? — Конечно, Бекс. Рот на замок. – он делает вид, что закрывает губы невидимым ключом, а потом выкидывает тот за спину. — Куда едете? — В Сидней. — Ну ещё бы, нет бы в какую-то Францию или ещё куда, так нет, на другой конец света. Не боишься, что тебя там пауки съедят? Я же буду переживать. – Хардин посмеивается, и я вместе с ним. — У папы там проект на три года, поэтому к паукам успею привыкнуть. — Ладно, но ты должна пообещать мне, что не уедешь до моего дня рождения. Оно всего через восемь дней. — Обещаю. – протягиваю ему мизинчик в знак заключения пакта. — Но, если ты собираешься устраивать вечеринку, то я не приду. — Бекс, ты обязана прийти. — Ты же понимаешь, что день рождения у тебя с Хиро, а празднуете вы всегда вместе, и поверь, уж он точно не захочет меня видеть в списке гостей. — Поверь мне, он тебе и слова не скажет. Ему правда стыдно за понедельник. — Проехали, не хочу о нем разговорить. – Хардин удивленно вздергивает бровью. — Я постараюсь прийти и подарок тебе уже придумала. — И какой же? – с любопытством спрашивает Скотт, искренне надеясь, что я и впрямь отвечу. — Ага, так я тебе и рассказала. Узнаешь 30 марта. – щелкаю его по носу, звонко засмеявшись. Губы Хардина раскрываются, чтобы сказать ещё что-то, но мы оба отвлекаемся и поворачиваем головы на писклявые и отчаянные ругательства, которые доносятся из-за угла. Но потом девушка выходит из-за поворота, не замечая никого вокруг. В глазах стоят слезы, а до жути покрасневшее лицо проглядывается через слой тонального крема. — Ты обещал прийти, папа, но ты снова пошел на матч Грэга. Ты и на мой выпускной не приедешь, потому что вдруг любимому Грэгори поставят ссаную игру в этот день. – Жаклин кричит в трубку, проносятся мимо нас. — Я вас ненавижу. Дэвис сбрасывает вызов и кидает айфон в стену со всей силы, что тот разлетается на разные части, а все, кто находится в коридоре откровенно пялятся на нее. — Что вы уставились на меня, идиоты? Своей жизни нет, вы решили понаблюдать за чужой? – теперь она кричит не на отца, а спускает накопившийся гнев на школьников, и перед входом в актовый зал отпихивает тощего парня из театрального кружка в сторону, крикнув «Уйди с дороги, ничтожество». Хмурю брови, подмечая про себя, что на самом деле Жаклин глубоко закомплексованная в себе и обделенная любовью отца, а может родителей, что всецело достается старшему брату, который, насколько я знаю, играет в Английской юнешской сборной, а так как ее отец бывший футболист премьер-лиги Англии, то переманить его внимание ей действительно трудно. Но это не отменяет того факта, что она высокомерная дрянь, и тем более не улучшает мое отношение к ней, правда теперь я хотя бы понимаю, чем вызваны ее неадекватные всплески агрессии. — И часто она так? – спрашиваю у Хардина. — Как будто я знаю. – тот пожимает плечами. — Ну вы же типо «встречаетесь». – изображаю пальцами кавычки в воздухе. — Вот именно, что типо. Ты же знаешь, что это только для того, чтобы Хиро не выперли из команды. — Знаю, и до сих пор не могу поверить, что это правды ты. — Да я тоже, Бекс. – Хардин искренне смеется. Из колонок звучит голос директора с объявлением, что собрание начнётся ровно через пять минут, поэтому всем нужно как можно скорее войти в актовый зал и занять места. Мы со Скоттом прощаемся, потому что не уверены, увидимся ли сегодня ещё хоть раз, а наши родители гарантировано сели как можно дальше друг от друга, что к лучшему. Я открываю переписку с отцом и включаю короткое минутное видео, которое он мне отправил, с подробным маршрутом, как добраться до нужных мест. Они заняли центральные сиденья за двадцать первым рядом, добраться до которых было весьма проблематично, но я растормошила целый ряд, словив парочку недовольных взглядов за беспокойство, но сразу же принесла искренние извинения, говоря каждому первому «простите, можно пройти?». Конечно же я заняла кресло между отцом и матерью, потому что Элис ни за что на свете не села бы возле Алистера, наверное, если бы папа был такой же взрывной эмоциональной канистрой, как мама, то наш дом давным-давно взлетел на воздух, а семья разрушилась гораздо раньше. Мистер Синклер торжественно выходит на сцену под вычурную музыку в строгом черном костюме, а свет гаснет, оставив огни софитов только на одной фигуре. — Наши любимые выпускники и их не менее любимые родители, я и весь учительский состав безмерно рады видеть вас всех в стенах Greenwood, который, я уверен, многие из вас тоже закончили и сидели так лет двадцать назад вместе со своими родителями на этих же местах. Сегодня нам с вашими родителями предстоит решить и закрыть множество основных вопросов касательно выпускного, и, самое главное, для чего мы все здесь собрались – результаты ежегодного тестирования. Сразу скажу, что баллы гораздо выше, чем мы рассчитывали. Вы все постарались в этом году на славу. Наша школа вышла на первое место по ежегодному рейтингу в Великобритании. Спасибо вам за мою будущую премию, ребята. – директор шутит в конце, скрасив горделивую речь небольшой долей юмора. — На входе в зал вашим родителям под роспись были выданы конверты, которые ни в коем случае нельзя была открывать, как бы сильно не хотелось, и, я надеюсь, что терпением наделен каждый. Еще буквально пару напутствующих слов и и старик даст вам посмотреть результаты. Мама наклоняется к моему уху, достаточно громко крикнув, чтобы я услышала, ведь за пламенной речью Мистера Синклера мало что можно разобрать, если говорить спокойным голосом, но помимо меня маму услышало еще человек двадцать-тридцать вокруг нас. — Я хотела открыть конверт, но твой отец вырвал его у меня из рук и спрятал под пиджак. – как ни странно, мама говорит с улыбкой. — Папа молодец. – отвечаю маме, переводя взгляд обратно на сцену, где директор старательно продолжает распинаться. Отец передает мне в руки плотный бежевый конверт с сургучной бордовой печатью, эмблемой школы и золотистыми прописными буквами в центре с моей фамилией и инициалами. Кончиками пальцев прохожусь по краям, а ком волнения подходит к горлу. Не смотря на то, что я более, чем уверена, хотя бы в шестидесяти баллах – мандража не меньше. — Вам дается пять минут, чтобы раскрыть конверты и посмотреть, кто сколько баллов набрал, а затем я оглашу тройку лучших в этом году с последующим награждением. На встроенном в стену экране позади директора загорается большая зеленая цифра 10, которая отсчитывает десять секунд перед тем, как загорится свет в зале, и по мере уменьшения цифры на сцене – свет становится ярче, а музыка громче и драматичнее. Greenwood спокойно мог бы стать синоним слова пафос. Они буквально делают шоу из обычного собрания. Наверное, это одна из причин, почему Рашад в прошлом позарился именно на нашу школу, ибо ему и переделывать особо ничего не пришлось. Я вскрываю конверт, безжалостно оторвав фигурную печать, что отлетела куда-то в ноги, а когда вижу баллы на листе, то вскрикиваю от радости, не сумев сдержать при себе ликование. Вскакиваю, начав откровенно радоваться и пританцовывать, а мама с папой с нескрываемым интересом смотрят, крича «сколько там?» через каждую секунду. По-очереди обнимаю Элис и Алистера, повиснув одновременно на шее обоих и придавив их головы к своим плечам. — Ребекка, скажи уже, сколько у тебя баллов. – пыхтит мама под ухом. — Тыковка, не томи. – поддерживает ее отец. — А какие ваши предположения? — Шестьдесят пять? – мама недалеко ушла от моих прогнозов, но реальная картина оказалась куда более приятной. — Ммм, прохладно. – задумавшись, отвечаю я. — Бека, тебе же не одиннадцать, чтобы играть в «горячо-холодно». Ты нас с отцом все детство своими отгадайками мучала. — Я жду другие ставки. — Семьдесят один? – включается отец. — Уже теплее. – прижимаю родителей ближе к себе, обнимая еще крепче. Всего-то месяц назад я и предположить не могла, что буду вот так стоять в школе в обнимку одновременно с мамой и папой, искренне радуясь результатам экзамена, пусть и отчасти списанного. — Ребекка, говори уже! – мама начинает щипаться, а я смеюсь только громче. — Вы сдаетесь? – я висну на их шеях. — Сдаемся, тыковка. — У меня восемьдесят девять. – после произнесенных мною слов кричала уже мама от радости, а папа смеялся. — Сколько? – ради этих эмоций и удивления на лице матери действительно стоило постараться. — Восемьдесят девять, мама. – а она снова пищит от счастья и крепко-крепко меня обнимает. Учеба для матери всегда была, есть и будет на первом месте. Хорошее будущее она видит только с качественным и престижным образованием. А с такими баллами я вполне могу поступить в приличный вуз со стипендиальным покрытием. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что далеко не все радостные, некоторые навзрыд рыдают, в особенности те, кто обычно не видел подростковой жизни, а отдал всего себя и даже больше учебе, и, не увидев заветных баллов - впал в отчаяние. Не буду лукавить – пытаюсь найти хоть кого-то из знакомых, но зал настолько огромный, что затея сравни нереальному. Световое внимание вновь переключается на сцену, а к стойке с микрофоном возвращается Мистер Синклер. Мужчина поправляет галстук и снимает предмет с подставки, ухватившись за пластиковую ручку. — Дорогие гости, надеюсь, что вы все успели посмотреть результаты, хочу лишь сказать, что все, безусловно, пытались прыгнуть выше головы, но хотелось бы выделить тройку учеников с самыми высокими баллами. – директор подносит планшет ближе к лицу и отодвигает квадратные очки на переносицу. — Лучшую троицу этого года открывает Ян Гонсалес с результатом в 92 балла, по совместительству капитан футбольной команды Greenwood, громкие аплодисменты. Кто бы сомневался? Интересно, Ян действительно настолько умен и начитан, или он внес толстую котлету из купюр с королевой, чтобы получить заранее ответы? Все же больше склоняюсь ко второму варианту, но мне порой кажется, что я слишком сильно недооцениваю Гонсалеса, что когда-нибудь выйдет боком. Мама и Майкл все же подписали долбанные контракты с Яном, полностью наплевав на наши с Хардином уговоры. Я правда надеюсь, что мы со Скоттом окажемся неправыми наговорщиками на святого Яна, а иначе нашим родителям крышка. Лучше сто раз извинюсь перед Гонсалесом, что сомневалась в нем, чем буду говорить Элис «а я предупреждала», в очередной раз наблюдая, как рушится жизнь матери. А для нее работа – это жизнь. На экране загорается фотка с футбольного матча, где Ян тянет кубок к небу и кусает золотую медаль белоснежными зубами. Из колонок звучит победный гимн школы под всеобщие аплодисменты. Директор вручает Яну грамоту, букет цветов и бумажный пакет со всякими безделушками из школьного магазинчика мерча. Надеюсь, что им хотя бы положили чертовски вкусные трюфельные конфетки, которые раньше каждый год выдавали отличникам. Не знаю, где они их заказывают, но я готова была платить Митчеллу за них, чтобы он отдавал мне всю пачку после каждого полугодия. Самой же стараться ради конфеток и потеть из-за учебы совсем не хотелось. — Почетное второе место и блистательные 96 баллов набирает Хелен Майер, наша чемпионка по плаванию, которая забрала золотую медаль Европы этой зимой. – Мистер Синклер искренне гордится успехами учеников, произнося речь от чистого сердца с широкой заразительной улыбкой, что, смотря на старичка, хочется улыбнуться тоже. Широкоплечая девушка, которая, уверена, даст фору любому парню в школе в заплыве, поднимается на сцену, учтиво пожав руку директору и приняв подарки. По ней видно, что она чувствует себя спокойно в окружении внимания и когда сотни взглядов прикованы лишь к ней. Думаю, Майер давно привыкла к публичным награждениям. — На самом деле, я крайне удивлен, что почетные ученики весеннего бала, выбранные школьном комитетом за заслуги в спорте месяцем ранее, заняли пьедестал и в науке. Такое на моей памяти происходит впервые. Прокручиваю в мыслях весенний бал, вспоминая долбанный вальс. Действительно, Ян с Хелен и тогда были удостоены внимания, но помимо них в списке любимчиков оказались еще Хиро, Жаклин и парень Бо по-обмену из Китая, который порвал всех на физике. Интересно, кто же набрал больше всех баллов? — И так...барабанная дробь... – Мистер Синклер выдерживает интригу. — Высший балл, сто из ста, набрал наш ученик, на секундочку, единственный в этом году в Лондоне. Последний раз в нашей школе это было в далеком девяносто девятом, но что уж там, многие из вас тогда еще не родились. Ладно, не буду вас больше мучить. На сцену приглашается, под самые бурные аплодисменты, помощник тренера и бывший капитан футбольной команды – Хиро Скотт. Фотографию Хелен сменяет фото Хиро, которую я прежде не видела. Кажется, этой фотке около двух лет, потому что он стоит в старой спортивной форме и держит трофей с голубой каймой – приз за лучшую подготовку и организацию, которая раньше была у нашей команды, а на фоне размытая физиономия Кайла. Если мне не изменяет память, то мы с Хардином даже ходили на то награждение, потому что после него была вечеринка в доме Митча. Пульс предательски ускоряется, а я всячески стараюсь отвести взгляд от сцены, чтобы не увидеть Хиро, но глаза не слушаются и взор сам падает на лестницу в центре зала. Он медленно поднимается, положив руки в карманы бежевых брюк, а кипельно-белая рубашка с полупрозрачной тканью просвечивает очертания майки, которая находится под ней. Мне становится трудно дышать. Вот черт. Черт. Черт. Еще раз убеждаюсь, что приняла правильное решение. Мне надо уехать, и я уеду, потому что жить рядом с Хиро, ходить с ним в одну школу, да просто видеть его – невыносимо. Это испытание выше моих сил, и я его с треском провалила. Пора признать поражение. — Надо же, такой умный, а понять, что его водят за нос, не может. – папа наклоняется к уху и тихо произносит, чтобы никто не услышал. Поджимаю губы, а про себя думаю, что он скорее хитрый и раньше был, то есть сейчас, слишком доверчивый и настолько не сомневается в родных, что даже не допускает мысли о предательстве, поэтому все вокруг плохие, кто угодно, но не семья и девушка. Наверное, Хиро и без моей помощи справился на отлично и написал тест довольно хорошо, но точно не на сто баллов. Интересно, кто-то еще кроме меня подумал о том, что Ян купил тест, или я одна совершенно не верю Гонсалесу? Но устраивать опрос не собираюсь, спрашивать у него тоже, потому что сама не совсем честно написала работу. — Хочу объявить, что на следующей неделе пройдет выставка от ведущих университетов Лондона, поэтому в среду уроки отменяются. Выставка начнется в 12 дня, поэтому перед ней вам всем необходимо сфоткаться на школьный выпускной альбом. – продолжает Мистер Синклер. — А сейчас попрошу детей удалиться и остаться только родителей, так как нам надо выбрать место для проведения вашего выпускного вечера. Ориентировочно оставшаяся часть собрания займет около часа, вы можете подождать в библиотеке, зоне отдыха или компьютерном классе. Также мы открыли спортивный зал, если кто-то хочет, то можно поиграть в баскетбол. Столовая работает, там есть закуски и соки с водой, можете угощаться. Школу пока покидать нельзя. Если будут вопросы, то большинство преподавателей будут в учительской на первом и втором этажах. Пока можете быть свободны. Я встаю с места, растерянно оглядываясь по сторонам, чтобы хотя бы найти Итана. Понимаю, что в образовавшейся толпе на выходе делать это бесполезно, поэтому решаю отправить ему короткую смс, что я буду его ждать возле кофе-автомата. Пока жду друга решаю взять себе карамельный Латте, ибо аромат кофейных зерен пробудил во мне жажду и мне захотелось принять дозу кофеина. Только я собиралась дать машинке сожрать пять фунтов, как на плечо упала чья-то рука. Рефлекторно развернулась, ожидая увидеть перед собой Итана, Хардина, Гвен или Яна, но явно не Мистера Тернера. — Ребекка, как хорошо, что я все-таки вас нашел. Директор передал мне, что вы собираетесь переезжать в другую страну и уходите на дистанционное обучение, поэтому через полторы недели будет не предварительный просмотр, а уже защита проекта. Так как вы были отстранены от учебы и у нас не было возможности увидится, а встреча с комиссией 4 апреля, то нам срочно надо просмотреть проделанное. Часа как раз хватит. — Но... – я поднимаю палец, дабы возразить, но мужчина тут же меня обрывает. — Хиро уже согласился, у нас нет времени. Пройдемте на третий этаж, Мистер Скотт уже в кабинете. Киваю, согласившись, потому что деваться уже некуда, а если бы я сбежала от учителя, спрятавшись где-то на этажах, то Мистер Тернер счел бы меня сумасшедшей и поставил неуд без всяких объяснений. Иду за учителем на третий этаж, а тусклый свет просачивается лишь из кабинета графического черчения. Мы заходим внутрь, Хиро сидит за второй партой первого ряда и лениво поворачивает голову на нас. Не знаю, взглянул ли он на меня, потому что я на Скотта совершенно не смотрела. Сажусь за третью парту второго ряда, потому что мысль о том, чтобы сесть рядом даже не проскочила во мне – настолько мы теперь чужды друг от другу. — Извините, совсем запамятовал, что ноутбук лежит на первом этаже в учительской. Подождите буквально пять минут, и мы приступим к анализу вашей работы. Мистер Тернер суетливо осматривает рабочий стол и зачесывает волосы назад, а затем кивает и уходит из кабинета, оставив нас с Хиро в чертовой едине и гробовой тишине. Уровень неловкости скоро перевалит за позволительную черту. В классе так тихо, что жужжащую муху можно было бы услышать за несколько метров. Громкий рингтон мобильника заставляет дернуться, а я замечаю краем глаза, как Хиро поворачивается на меня. Я беру айфон и отвечаю на вызов. — И где ты, моя дорогая? Я, как дурак, стою возле этого автомата, купил нам кофе, свое уже почти выпил, а твое скоро остынет. – пыхтит Итан. — Ты где потерялась, мать? — Прости, пожалуйста, но меня запряг препод по графике, встретимся уже в конце, ладно? Вечером все в силе, поедем ко мне. – виновато произношу я. — Ладно, прощаю. Люблю тебя, моя хорошая. – Итан отпивает кофе и жалуется, что тот слишком сладкий. — И я тебя. – улыбаюсь и сбрасываю трубку. Убираю телефон обратно в сумку и понимаю, насколько неоднозначным выглядел разговор со стороны, если не знать контекста. Благо, Хиро теперь совершенно плевать с кем, и о чем я разговариваю. Главное, что не с ним. Болтаю ногой под партой и кусаю внутреннюю сторону щеки до боли, чтобы унять нервозность, а минутный разговор с Брейвудом ни капли не разрядил обстановку. Электричества в воздухе стало наоборот только больше. — Мне жаль. – хриплый голос доносится с соседнего ряда, а сердце уходит в пятки. — Что? – поворачиваюсь на Хиро с выпученными глазами, забыв, как дышать. Не надеялась, что он в принципе заговорит со мной, тем более не рассчитывала на какое-то сочувствие, потому что извинений я точно не жду. — Мне правда жаль за ситуацию на ужине, мне стоило держать язык за зубами, тем более при твоих родителях. Мне стыдно, что я так по-свински повел себя, не знаю, что на меня нашло. Я всю неделю прокручивал в голове произошедшее. Знаю, что ты не хочешь меня слушать и прости, что довел до нервного срыва. – не верю своим ушам. Зачем он говорит это? Зачем? Я же только приняла окончательное решение и поставила точку, но Хиро не останавливается на сказанном, смотря на свои сложенные на парте кисти рук. — Это не значит, что я не злюсь на тебя за Эшли, конечно злюсь. Но мне правда жаль за ужин. Там я был не прав. Я киваю, прикусив язык, потому что на внятный ответ нет никаких сил. Думаю лишь о том, как сохранять разум холодным. — Бека, я знаю, что вы от меня что-то скрываете и каждый понимает, почему у вас произошла эта, кхм, ситуация с Эшли. Я слышал ваш разговор с Хардином и что ты все объяснила отцу. Пожалуйста, расскажи мне. — Нет. – тихо отвечаю, поняв, для чего именно были извинения. — Ты для этого просил прощения? Хотел из меня вытащить информацию? — Нет, Бек. Не для этого. – наши взгляды встречаются и мне становится настолько больно внутри, что живот начинает крутить и я вот-вот вырву от волнения. — Почему ты вообще у меня что-то спрашиваешь? Я же для тебя лгунья, Хиро. Так иди к тем людям, которым ты безоговорочно доверяешь. – попрекаю, начав злиться. Прекрасно знаю, что он не поверит ни одному слову, потому что вся правда, которую он забыл, не уложится в его голове. Я уверена, что Хиро откажется верить, даже если каждый подтвердит. Он поверит по-настоящему только одному человеку – себе, если когда-то вспомнит. Но надежд не остается никаких. Да и к тому же, я ни за что не стану рисковать здоровьем Хиро. Все же ерунда с лекарствами и обмороками до сих пор является одной из главных преград. — А вот и мы. – Мистер Тернер влетает в кабинет, размахивая ноутбуком. Он скачивает необходимое файлы и запускает проектор, чтобы начать обсуждение. Около сорока минут он придирается к мелочам, которые я раньше не замечала, где-то тень от света не пропорционально и нереалистично падает, в каких-то расчетах разметка стен не совпадает на считанные сантиметры, из-за чего дом будет кривым, где-то осталось слишком много пустого пространства, а что-то он попросту назвал халтурой, а не законченным для защиты зданием. На секунду мне показалось, что проект надо полностью переделывать с нуля, но потом Габриель смягчился и начал перечислять плюсы, коих оказалось гораздо больше. — В целом, не так плохо. Жду от вас полностью готовую работу с презентацией, докладом и анализом к четвертому апреля. – Мистер Тернер выключает экран и затем ноутбук, после чего обходит стол и облокачивается пятой точкой о край, присев на деревянную поверхность. — Разве не предзащита? – удивляется Хиро. — Исправить надо слишком многое. — Ты разве не в курсе? Ребекка переезжает, поэтому сроки сдвинулись. – преподаватель поочередно смотрит на нас. — Думал, что вы закадычные друзья, ведь именно из-за ваших воркований во время урока мы уже второй месяц возимся с заданием. — И когда ты уезжаешь? – Скотт поворачивается на меня, а я пожимаю плечами, не зная, что ответить, потому что вообще не хотела, чтобы кто-то еще знал. — Мисс Эванс улетит, как только вы закроете проект. Отец настаивал на конце марта, но раньше апреля никак не получится. Надеюсь, что Сидней подождет. — Оу, Австралия. – слетает с приоткрытых губ Хиро. Наверное, он несказанно рад, что я уеду, только вот почему-то улыбки не видно на его лице, а в глазах смятение. — Ладно, ребят, у вас есть время, чтобы довести все до ума и получить высший балл. Для поступление это станет огромным плюсом. – кивает Габриель. — Вы можете быть свободны. — Спасибо, до свидания. – одновременно произносим мы с Хиро и синхронно встаем с мест. Я выхожу в коридор быстрее парня и размашистыми шагами двигаюсь к лестнице, чтобы спуститься вниз, но больше переживаю, что меня нагонит Хиро и что-нибудь спросит, находясь слишком близко. На телефон как раз приходит сообщение от матери, чтобы я шла к кабинету директора, поэтому на втором этаже сворачиваю, краем глаза заметив, что Скотт, оказывается, все время шел позади, но по пути к директору наши дороги разошлись. Возле секретаря полный набор: мама с отцом, Эшли и ее родители. Надо же, оказалось, что Эш пресловутая копия матери с несколькими чертами от отца. Семейство Портеров смотрит на меня, как на врага народа, но мне совершенно наплевать. Мистер Синклер приглашает нас внутрь и проходится по всем пунктам, которые были оглашены ранее только нам с гадюкой, потом показывает видео с инцидентом нашим родителям, где отчетливо видно, что именно Портер схватила меня посередине столовой и первая начала разговор. Родители Эшли продолжали настаивать на более серьезном наказании, но моя мама вовремя их заткнула - уж это она умеет. — Надеюсь, конфликт улажен. Если между вами обеими вновь случится подобное, то вопрос об исключении встанет ребром. Повторюсь, об исключении каждой. Я не привык бороться с последствиями, а пощечина – последствие, для меня важно устранить проблему. Сеансы с психологом пропускать нельзя, со следующей недели вы обе начнете посещать Миссис Гилмор. Мы попрощались с директором, и, выйдя из кабинета, я ускорила шаг, только бы не пересечься с долбанной Эшли Портер. Но царапина и синеватый синяк, которые тональный крем скрыть не в силе, чуточку прибавили настроение, каким бы плохим не был поступок, я бы не сказала, что жалею о нем. Спустившись на первый этаж вижу кудрявую макушку Итана возле кофе-автомата. Надеюсь, что друг не стоял тут целый час, а только недавно пришел сюда, когда я отправила Брейвуду еще одно смс. Подбегаю к нему со спины и крепко обнимаю, извинившись, что пришлось долго ждать. Итан рассказывает по пути к автомобилю, что время пролетело незаметно, потому что они с Феликсом, Яном и Хардином играли в баскетбол. Сажусь на заднее сиденье вместе с Брейвудом, а мама кидает недовольный взгляд, потому что ей придется сидеть с отцом впереди. По пути домой Итан всячески расспрашивал моих родителей о месте проведения выпускного, которое каждый год держится в строжайшем секрете, но родители не раскололись. Брейвуд даже спросил у меня, почему я не заинтересована, но он еще не знает, что на выпускной я не пойду, поэтому мне без разницы, в каком месте и как именно он пройдет. Но, чтобы не расстраивать друга раньше времени, я сделала вид, что меня и впрямь волнует, что на этот раз придумала наша школа, потому что каждый год, без исключения, выпускной вечер проводится в абсолютно разных локациях, что нередко рекламирует школу, потому что об этом любят писать в местных газетках и журналах, которые можно бесплатно получить в специализированных ларьках. Например, в прошлом году школа арендовала яхту у кого-то зарубежного бизнесмена из восточной части европы, выпуск позапрошлого года развлекался на пенной вечеринке, а три года назад устроили трехдневный поход. Не знаю, что придумали родители на этот раз, но простым ресторанчиком точно не обойдется. Немного обидно, что мне придется пропустить «грандиозное событие» в жизни каждого школьника, но я как-то переживу и без выпускного. Приехав домой, мы с Итаном сразу же побежали на кухню готовить попкорн, который мы с отцом едим уже неделю, и начали разогревать булочки из пекарни Брейвудов, в которую мы решили заскочить, хоть нам и было не по пути. Из-за того, что родители были на собрании, за кассой стояла младшая семнадцатилетняя сестра Итана – Вивьен. Девушка оказалась сногсшибательной красоткой с изумительными кудрявыми волосами и черными глазами. Они с Итаном безумно похожи друг на друга, но Вив более изящная и миловидная. Отец занялся не менее важной задачей – он ищет крайнюю серию Отчаянных домохозяек, на которой мы остановились сегодня днем. Мама же наотрез отказалась принимать участие в нашей, как она выразилась, «прокрастинации», и пошла переодеваться, но когда Элис спустилась на первый этаж, то была не в халате, а сменила строгое черное платье на бордовое вечернее. — Куда ты? - поинтересовалась я, раскладывая песочные творожные корзинки с персиком и миндальные круассаны по тарелке. — У меня деловая встреча. – она смотрится в зеркало, что висит в коридорчике возле арки между гостиной и кухней. — Одета ты очень по-деловому, мам. – закидываю в рот несколько штучек карамельного попкорна. — Расслабься, Итан знает про Майкла. — Миссис Эванс, не переживайте, я нем, как рыба. – Итан кладет руку на сердце. — Я не переживаю, это Ребекка постоянно волнуется, что кто-то узнает. И да, я Мисс Эванс. – поправляет Брейвуда мама, каждый раз подчеркивая статус незамужней женщины. Мама прощается с нами, обняв меня, что для нее категорически несвойственно. Но перед тем, как отпустить, тихо поздравляет на ухо с высокими баллами за экзамен. Конечно же, она обняла именно поэтому, ведь у Элис одно правило: «если ты хочешь что-то получить - это надо заслужить». Я подхожу к окну, втихаря наблюдая за мамой. Мистер Скотт стоит возле машины c большим букетом белых роз, в ожидании моей матери, а когда она подходит, он наклоняется и нежно целует ее в руку, а затем в губы. Стоит подметить, что мама слишком по-особенному относится к тому, кого называет «простая интрижка после развода». Интересно, Майкл сразу после собрания бросил семью и помчался за букетом белых роз? Как он объяснился перед родными, в частности, перед Хиро? Хотя...плевать. Хватит думать обо всем, что с ним связано. Я хочу выкинуть его из головы. Задергиваю шторы, пройдя в гостиную и сажусь на диван между папой и Итаном, понимая, что совсем скоро я буду жить совершенно иначе. Одна, в чужой стране и без друзей. Не знаю, справлюсь ли я. Захочет ли кто-то сохранить дружбу со мной, переведя общение в дистанционный формат? Не знаю, как сказать Итану о переезде, потому что он очень сильно расстроится. Но я твердо решила, что пора кардинально менять свою жизнь, и, надеюсь, ничего не встанет у меня на пути.

Pov Hardin

Разогреваю обледеневшие кисти рук потоками горячего воздуха изо рта, заодно прогревая машину. Я жду Хиро гребанных десять минут, готовый вот-вот сдохнуть от обморожения и прибить брата. Моя зимняя дубленка в стирке, поэтому я приехал в тонком пальто, которое не рассчитано на влажный минусовой воздух. Наконец-то, я вижу крупную тушку, что движется к машине, и снимаю ручник, переключив скорость на коробке передач с нейтральной на первую. — Если бы ты нашел обледеневший труп, то это была бы только твоя вина. Ты же знаешь, что моя Шарлотта способна прогреть зимой только движок. Какого хрена тебя не было так долго? Ты решил всю пачку выкурить? – вываливаю на брата претензии, как только он садится в салон и зажимаю педаль сцепления, начав потихоньку отпускать тормоз. — Твою Шарлотту давно пора поменять на новый Рендж Ровер, тем более, ты можешь пользоваться моим, я все равно не вожу. – Хиро пристегивает ремень безопасности, а я открываю окно, не смотря на собачий холод, чтобы освежить воздух, потому что от братца пасет, как от прожженной пепельницы. — Ты ничего не понимаешь не только в музыке, но еще и в машинах. Лучше моей Импалы нет ничего. – я выезжаю на проезжую часть, набирая скорости и изредка поглядываю на Хиро, настроение которого приближенно к траурному. — Нет, Хардин, это ты не способен воспринимать чужое мнение. – брат устало откидывается на спинку, запрокинув голову назад и тяжело вздохнув. — У тебя что-то случилось? – спрашиваю, остановившись на красном свете перед стоп-линией. — На собрании ты улыбался так, будто уже поступил в Америку. Что успело поменяться за два часа? — Тебе разве не все равно, Хардин? – Хиро снимает кепку и зарывается в волосы пальцами. — Было бы все равно – не спрашивал бы. По три сигареты ты обычно не выкуриваешь, а настрой такой, будто кто-то умер. Выкладывай. — А ты сам не догадываешься? Дело в родителях. – хрипит он. — А что с ними не так? – съезжаю на междугороднюю трассу по которой гораздо быстрее добраться до дома. — То есть ты считаешь нормальным, что мама поехала к дедушке, а отец уехал на работу. На работу, в восемь вечера, в субботу? – Хиро повышает голос, как будто я что-то решаю. — Тебя и впрямь ничего не смущает, или тебе плевать, что наша семья разваливается? — Хиро, ты нагнетаешь. Они взрослые люди, и если папе надо что-то доделать на работе, а нашей маме навестить родителей, то они вправе заняться своими делами. Не ищи подвох там, где его нет. – стараюсь звучать правдоподобно, потому что если я сейчас взболтну лишнего, а братец откинется в очередной обморок, то виноватым буду я. — Тебе, наверное, доказывать что-то бесполезно. – уверен, что Хиро остался при своем мнении и говорить ему что-то бесполезно, но вот если он полезет дальше и начнет копаться в прошлом дерьме, то правда очень скоро всплывет наружу. — Наши родители живут вместе больше двадцати лет, думаешь, они не устали друг от друга? Порой хочется провести выходные порознь. Ты же сейчас тоже не с Эшли. — Я не с Эшли, потому что мы поругались. А с родителями эта ерунда творится только последние несколько месяцев, раньше же все было прекрасно. – ох, Хиро, знал бы ты, как было раньше. Меня в целом удивляет, что мама решилась на примирение, потому что разошлись они с отцом не на доброй ноте, а наш дедушка готов был убить его. — Давай закроем тему с родителями, мы с тобой все-равно ничего не решаем. Почему с Эшли поссорились? – перевожу разговор, чтобы отвлечь мысли Хиро. — Потому что она врет мне. — Врет? И в чем же? – я удивленно вскидываю бровь, заезжая в частный сектор. — Про ту пощечину, точнее из-за чего это произошло. Она каждый раз говорит разное, списывая на то, что у нее мысли путаются из-за стресса, но Эш просто врет, только я не понимаю, зачем. — Смысл тебе лезть в женские терки, они и без тебя разберутся. – останавливаюсь возле ворот, открываю приложение на телефоне и ввожу специальный код, чтобы ворота и гараж автоматически открылись. Мама недавно обновила систему безопасности и сигнализацию, поставив более удобную, что весьма упростило жизнь и парковку, потому что теперь приходится тратить в два-три раза меньше времени, чем раньше. — Хардин, тебя послушать, то надо вообще забить на всех и вся, кроме себя. — Да, так и надо. – заезжаю в гараж и припарковываю автомобиль. — Кстати, ты знал, что Ребекка скоро уедет? – его слова заставляют застыть на месте, когда мы выходим из гаража, проходя мимо тренажерного зала к выходу. — Да...я то знаю, а вот откуда знаешь ты? Бекс говорила, что не хочет, чтобы кто-то знал. — Я не думал, что это секрет. – Хиро пожимает плечами, поднимаясь по лестнице из подвала на первый этаж. — Мистер Тернер сказал, что Ребекка улетит, как только мы сдадим проект. Как ты относишься к этому? — На удивление, спокойно, может, пока не до конца осознал. – стараюсь не думать о ее отъезде, ибо в глубине души надеюсь, что этого не произойдет. Она чуть ли не единственный человек, кому я могу довериться. Скорее, даже единственный, кто знает настоящего меня, абсолютно со всех сторон. Не смотря на безмерное количество обид, ссор и предательств, как с моей стороны, так и с ее, Ребекка всегда будет занимать особое место в моем сердце и жизни. Очень надеюсь, что тоже самое она испытывает и ко мне. Не в любовном плане, а в человеческом. Я знаю, что если мне понадобится помощь, то она будет первой, кто протянет руку и придет. И я без понятия, как справиться с мыслью, что Бекс окажется на расстоянии более семнадцати тысяч километров от меня (я успел погуглить, как только началось собрание), а билет в одну сторону стоит в среднем две с половиной тысячи фунтов. Летать к ней чаще, чем раз в пять месяцев – не выйдет. — Просто странно, кто уходит из школы за два месяца до окончания? — Она закончит нашу школу, просто на расстоянии. – поясняю я. — Не отменяет странности, но какое мне дело, не так ли, брат? – Хиро подкалывает меня. — А ты схватываешь на лету. – проходя мимо кухни, мой живот начинает урчать, у меня как раз есть время, чтобы приготовить нечто съестное, пока Жаклин не приехала за мной. — Кстати, поедешь сегодня в клуб? Развеешься. — Нет, настроение не то, к тому же, сегодня игра Челси против Вест Хэм, будет прямая трансляция через час, поэтому повеселитесь без меня. Хиро уходит наверх, а я иду к холодильнику, найдя на полке среди шоколадной пасты и сыра – морепродукты. Решаю приготовить Ризотто на скорую руку. Поставив рис вариться, я рыщу по ящикам в поисках нужных специй, а потом сажусь очищать сваренные креветки. Собираюсь добавить мидии, а потом вспоминаю, что Хиро их на дух не переносит, аргументируя тем, что они пахнут стухшими водорослями, а по текстуре похожи на масляную кожу свиньи, которую трудно проживать. Поднимаюсь на второй этаж, чтобы спросить у брата, хочет ли он вообще есть, потому что я то мидии люблю, и если он откажется от блюда, то я обязательно их пущу. — Эй, Хиро, ты хочешь... – громко произношу, раскрывая дверь, не удосужившись постучаться, но брата внутри не оказывается, а из душевой слышен шум воды. Расстроенно вздыхаю, потому что вламываться в ванную только чтобы спросить про еду не хочется, поэтому придется разделить рис на две сковородки и одну половину сделать для себя, а вторую для Хиро. Надеюсь, он не сильно расстроится, что мыть придется в два раза больше посуды, потому что я за собой точно ничего убирать не буду, ибо готовил. Собираюсь выйти из комнаты, но в глаза бросается открытый дневник, точно такой же, как у меня, только синего цвета с серебренными инициалами Хиро. Дедушка подарил их на прошлое Рождество, заказывал их в какой-то мастерской, где все делают вручную. Я невольно начинаю читать написанные строки, понимая, что заметки о сегодняшнем дне. Перелистываю в самое начало и понимаю, что Хиро ведет его только с того момента, как его выписали из больницы. Я же свой уже почти полностью изрисовал разными эскизами для татуировок и тупыми мыслями о вечном. Брат же прагматично записывает каждую мелочь, что настораживает его. Огромное внимание в дневнике уделено родителям, Хиро говорит лишь половину того, что думает о их отношениях, тут же расписано более серьезно. У него помечен чуть ли не каждый день, когда отец не ночевал дома. Надо же, он даже пишет о том, что не понимает почему два человека, которых, кажется, воротит друг от друга продолжают жить под одной крышей. Еще немного и он сам обо всем догадается, вопрос лишь в том - помогут ли ему таблетки Миранды на тот момент, или вскрывшаяся для Хиро правда станет финальной точкой? Также немалой чести удостоена Бекс, имя которой встречается чуть ли не каждую страницу с того момента, как она вернулась в школу. И, конечно же, я был прав, что брат вновь запал на нее, что не удивительно, но на последних страницах хорошего о ней Хиро не писал. Все же думаю, что у него до сих пор есть чувства к Беке, просто он слишком сильно разочарован. Кажется, он немного расстроен из-за ее отъезда, хотя сам пишет о том, что должен только радоваться. Бесцеремонно читаю дневник уже минут двадцать, потерявшись в пространстве и времени, пока из мыслей меня не вытягивает щелчок двери ванной комнаты, и я выкидываю ежедневник обратно на стол, захлопнув его. Хиро вытирает мокрые волосы полотенцем, а потом замечает меня, немного дернувшись, ибо явно не ожидал увидеть. — Ты чего? — Да вот, готовлю Ризотто с морепродуктами, хотел спросить, будешь ли ты тоже? – закрываю стол туловищем, чтобы Хиро не обратил внимание на свой же блокнот, иначе он может понять, что именно я делал. — Круто, конечно буду, только не добавляй мидии. – наверное, можно было и не спрашивать, потому что брат никогда не отказывается от еды, таких проглотов, как он, еще стоит поискать. Зато я узнал для себя много нового о том, что на самом деле думает Хиро, но держит в себе, пусть это и не правильно. Но мне плевать на правила. — Хардин, тебе не кажется, что пахнет гарью? – Хиро морщит нос, принюхиваюсь. — Твою мать! – выкрикиваю я и срываюсь с места, побежав со всех ног на первый этаж, как будто еще можно что-то исправить. Я переложил рис в сковороду, но не добавил бульон и морепродукты, ибо думал, что сходить к Хиро займет меньше минуты, а не гребаных полчаса. Как ожидалось, все сгорело к чертям собачьим, а сковородку теперь проще выкинуть, чем пытаться отмыть прилипший горелый черный рис. — Видно, сегодня без Ризотто. – вздыхает Хиро позади меня и включает вытяжку, чтобы она всосала дым и ужасный запах. — В морозилке есть пицца. — Съешь ее без меня, от Жаклин уже два пропущенных. Мне надо выходить, я перекушу в баре. — Хорошего вечера. – машет брат, доставая обледенелую пепперони из коробки. Выхожу из дома, увидев за воротами не только Порш Девис, но и белый внедорожник Эшли. А она что тут забыла? Закрываю позади себя ворота, поправив воротник пальто, а из машины вываливается Потрер, пряча за волосами здоровенный опухший синяк на полщеки. Все-таки, Бека хорошенько приложила ее, не удивительно, что Эшли так сильно бесится до сих пор. — Хиро дома? – спрашивает она. — Нет. – не знаю, зачем вру, но в последнее время Эш подбешивает не только Беку, но и меня. Как бы я не относился к Хиро, но видеть рядом с наивным и доверчивым братом эту змею не совсем хочется. Если бы память Хиро была на месте, то я бы не переживал, потому что тот Хиро мог за себя постоять, а этот готов каждому в рот смотреть. — А где он? – психует она. — Думаешь, я слежу за ним? – цокаю и закатываю глаза. — Отец уже подъезжает к дому, не занимай проезд. Подмигиваю, чем окончательно вывожу девушку из себя, но это производит нужный эффект и Портер быстренько уезжает, а я сажусь на пассажирское сиденье к Жаклин, потому что сегодня собираюсь немного выпить. — Привет. – она жадно целует меня, вцепившись когтями в шею, я отвечаю взаимностью, притянув ее ближе за черные волосы, оттягиваю шелковистые пряди вниз, от чего та стонет в приоткрытые губы. В сексе Жаклин меня полностью устраивает, удовлетворяя всевозможные желания и потребности, а вот разговаривать с ней совершенно не хочется, слушать ее тоже. Как только закончится школа – я ее больше не увижу. Но, кажется, она и впрямь влюблена в меня, что не удивляет. Надеюсь, она недолго будет плакать, когда поймет, что после выпускного наши пути навсегда разойдутся, а шантажировать меня больше будет нечем. Я бросаю взгляд на кухонное окно, из которого доносится свет, а весь остальной дом находится во мраке. Жаклин дает по газам, когда отрывается от моих губ, и мы с ревом срываемся с места, помчавшись по пустой дороге. Наверное, будь я хорошим братом, то остался бы с Хиро, пока он сидит в полном одиночестве пятничным вечером, загруженный проблемами и мыслями, что «любимая» девушка лжет, родители на грани развода (точнее, давно разведены и постоянно врут), что не смотря на «любимую» девушку и чувства брата, он начал влюбляться в другую, а потом в ней же разочаровался, но, я далеко не хороший брат. Сейчас я пытаюсь быть хотя бы не дерьмовым. И, кажется, у меня немного получается, не смотря на тонну препятствий и обид.