Квинтэссенция лжи

Вся жизнь Северуса Снейпа была обманом. Только первую половину жизни обманывали его, а вторую — он. Лили — это имя до сих пор поднимало волну в его душе. Волосы… Ярко-рыжие, почти огненные, они притягивали взгляд, как магнит, стоило им только мелькнуть в толпе. Северус всегда узнавал Лили по волосам. Идиот… Каким он был идиотом, Северус понял на пятом курсе, и с тех пор началась история уже другого обмана. Пророчество… Как вовремя оно появилось, чтобы заслужить благодарность Лорда, а уже через полгода — стоять на коленях перед Дамблдором, умоляя спасти «его Лили». Старик так и не понял, что именно послужило причиной той ссоры. А Северус и не старался никого разубеждать. Зачем? Недооценил Дамблдор его талант в зельях, директор вообще всегда его недооценивал. На Хэллоуин 1981 года был убит Лорд. Северус чувствовал свою вину за то, что не сумел узнать о готовящемся ритуале заранее и предупредить. Чтобы успокоить свою совесть, он аппарировал в Годрикову Впадину. Увы, это было единственное место, где он мог получить информацию. На Гриммо, 12 ему делать нечего, в Хогвартс не пустят щиты, значит, надо было устроить шум у Поттеров, выманивая к ним Дамблдора. Ведь не зря же он так слёзно просил за Лили. Вот только вместо тихой деревушки, готовящейся к празднику, Северус застал развороченный особняк, трупы четы Поттер и орущего в колыбели ребёнка. Обыскать дом ему не дал явившийся Блэк, так что пришлось довольствоваться тем, что успел снять след заклинаний с детской комнаты. Ну, а дальше его закрутило в жернова правосудия. Азкабан, заступничество Дамблдора, Хогвартс и бесконечные поиски ритуала, который бы соответствовал остаточным эманациям. И вот уже Гарри Поттер смотрит на него глазами Лили с незабываемого лица Джеймса, а Квирелл пытается донести до него свои мысли. Ну что ж, поиграем…

***

В замке стояла тишина, необычная даже для воскресенья. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в свое удовольствие — ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденное. Гарри неторопливо брёл по пустынному коридору, поглядывая в окна; он видел, как кто-то, оседлав метлу, отрабатывает над стадионом фигуры пилотажа, а кто-то купается в озере вместе с гигантским кальмаром… Он никак не мог решить, что для него сейчас лучше — уединиться или побыть с людьми. Стоило ему очутиться в компании, как его тянуло уйти, а в одиночестве он сразу начинал скучать по друзьям, точнее по тому времени, когда мог поделиться с ними своими проблемами. Хотя это не всегда заканчивалось хорошо. Рон вполне мог обидеться на что-то или просто высмеять. И только Гермиона всегда его поддерживала, хотя… последнее время и она всё чаще становилась на сторону Рона. Едва Гарри спустился в вестибюль по мраморной лестнице, как из двери справа — Гарри знал, что она ведет в гостиную Слизерина, — показались Малфой с Крэббом и Гойлом. Гарри стал как вкопанный; замер и Малфой. Тишину нарушали лишь крики, смех и всплески, долетающие сюда через распахнутые парадные двери. Малфой огляделся, — Гарри понял, что он проверяет, нет ли поблизости преподавателей, — потом снова повернулся к Гарри и тихо проговорил: — Будь осторожен, Поттер. А пока Гарри в полном ступоре пытался переварить услышанное, трое слизеринцев уже прошли мимо него. Весь обратный путь из школы в «Хогвартс-экспрессе» Гарри был погружён в собственные мысли. Его оставила равнодушным и встреча с Чжоу, и новость о том, что Джинни теперь встречается с Дином Томасом, даже попытка Грюма угрожать Дурслям не принесла ему ожидаемой радости. — Ну, бывай, Поттер, — Грюм на мгновение сжал плечо Гарри своей костлявой рукой. — Береги себя, Гарри, — негромко сказал Люпин. — Не пропадай. — Мы заберем тебя отсюда, как только сможем, — шепнула миссис Уизли, снова обнимая его. Гарри кивнул. Он не находил слов, чтобы выразить, то, что он сейчас чувствовал, глядя на этих взрослых магов. Он только улыбнулся, поднял ладонь в знак прощания и, повернувшись, первым зашагал из здания вокзала на залитую солнцем улицу, а дядя Вернон с тетей Петуньей и Дадли, не задержавшись ни на секунду, поспешили за ним. Гарри думал. — Гарри Поттер… Тихий, шелестящий голос, похожий на звук падающих листьев, стал уже привычным атрибутом его снов. После того памятного дня в Отделе Тайн Волдеморт навещал его голову с завидной регулярностью — раз-два в неделю. И каждый раз предмет их разговора становился для Гарри настоящим откровением. — Что, снова пришел читать лекции? — без всякого пиетета спросил Гарри. — Нет, в этот раз ответы ты будешь искать сам, а я лишь хочу просто спросить. Почему ты живёшь с магглами? — Потому что директор не разрешает мне оставаться на лето в Хогвартсе, — раздражённо фыркнул Гарри. — Мне он тоже никогда не разрешал, — прошелестел голос. — Но я спрашиваю о другом. Почему ты живёшь в этом доме? — А где мне ещё жить? На улице, что ли? — Ну почему же сразу на улице? Тебе уже шестнадцать, и с этого момента ты считаешься достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно. Тебе, как наследнику Поттеру, принадлежит дом в Годриковой Впадине. И пусть он частично разрушен, но там вполне можно найти целую комнату. А как наследнику Блэку тебе принадлежит дом на Гриммо. Так почему ты живёшь у магглов? Голос Волдеморта исчез из головы, а Гарри остался лежать в кровати и вновь пытался рассмотреть в темноте потолок. Ещё месяц назад на подобный вопрос он ответил бы, что на этот дом наложена защита его матери. Вот только сейчас Гарри сомневался, а есть ли вообще эта защита? А если есть, то от кого она его защищает? И вообще, откуда Волдеморт знает, что Гарри живёт в маггловском доме? Последний вопрос напрочь прогнал сон. Гарри вскочил с постели и заметался по комнате, пытаясь как можно тише собрать свои вещи. Но уже через десять минут обессиленно рухнул на кровать, понимая, что его палочка и сундук надёжно заперты в чулане, а без них в волшебном мире ему делать нечего. Да и Волдеморт, раз задал вопрос, то значит узнал об этом не только что. И если его ПСы до сих пор не явились в Литтл Уининг и не разнесли этот дом по кирпичику, то либо он не знает, где этот дом, либо не собирается убивать Гарри Поттера. Ведь если он так нужен Волдеморту, то почему тот же Барти Крауч, что прошлый год изображал из себя Аластора Грюма не принёс Героя Британии своему Лорду на блюдечке? Ведь он мог в любой момент подойти к нему в Хогсмиде, отозвать для разговора в сторону и аппарировать вместе с ним куда угодно. Но нет, вместо этого он усиленно помогал ему в Турнире и давал подсказки. И учил… Действительно учил боевым заклятиям, а не делал из своих уроков посмешище, как Локонс или Амбридж. — Смешно, — хмыкнул в темноте Гарри. — Единственный преподаватель, который показывал и учил по-настоящему важным вещам — был Пожирателем Смерти. Да, был ещё мистер Люпин, но… — Он ведь только меня учил, а на занятиях всё больше про гриндилоу и боггартов рассказывал. А ПСов Ридикулусом не прогонишь. В ту ночь Гарри так и не смог уснуть больше. Количество вопросов в голове росло в геометрической прогрессии, а ему даже посоветоваться совсем не с кем. Вот Гермиона бы точно знала в каких книгах искать ответы. — Точно, Гермиона! — обрадовался Гарри. — Дамблдор написал, что заберёт меня от Дурслей в пятницу и переправит в Нору Уизли. Значит нужно переждать всего завтрашний день. А пока можно набросать вопросы, чтобы не забыть. На следующий день Гарри достал и ещё раз перечитал письмо директора, чтобы точно убедиться что правильно запомнил дату и время. Дорогой Гарри! Если тебе удобно, я зайду за тобой в дом номер четыре по Тисовой улице в ближайшую пятницу в одиннадцать часов вечера, чтобы сопроводить в «Нору», куда тебя приглашают провести остаток школьных каникул. Если ты не против, я также был бы рад твоей помощи в одном деле, которым рассчитываю заняться по пути в «Нору». Подробнее объясню при встрече. Большая просьба прислать ответ с той же совой. Надеюсь увидеться с тобой в пятницу. Искренне твой, Альбус Дамблдор Вот только дойдя по последней строчки, Гарри снова нахмурился. «… в одиннадцать часов вечера…» Вообще-то большинство людей в это время готовятся ко сну и совсем не горят желанием принимать у себя гостей. Тем более Дурсли, тем более волшебника. Неужели нельзя было найти время пораньше? Ну, хотя бы в восемь или девять? К большому списку вопросов, записанному в простой маггловский блокнот, прибавился ещё один. Как Гарри и думал, Дурсли совсем не обрадовались ночному визиту. Зато директор Дамблдор явно наслаждался устроенным им представлением. Он так быстро взмахнул волшебной палочкой, что Гарри едва мог уловить ее движение. От этого взмаха диван рванулся вперед и подсек всех троих Дурслей под коленки, так что они кучей повалились на сиденье. Еще один взмах — и диван скакнул на свое обычное место. — А мы… мы разве не уходим отсюда, сэр? — с тревогой спросил Гарри. — Да, безусловно, уходим, но прежде нам необходимо обсудить кое-какие вопросы, — сказал Дамблдор. — А я предпочел бы не делать этого посреди улицы. Придется нам самую малость злоупотребить гостеприимством твоих дяди и тети. Сядь, пожалуйста. Гарри сел в единственное свободное кресло, стараясь не смотреть на Дурслей, от изумления снова лишившихся дара речи. Дамблдор уйдёт, а ему самому ещё придётся вернуться в этот дом. И если могущественному волшебнику Дурсли ничего не сделают, то самому Гарри точно припомнят свои унижения. — Итак, Гарри, — сказал ему Дамблдор, — возникла одна трудность, которую, я надеюсь, ты сможешь для нас разрешить. Говоря «для нас», я имею в виду Орден Феникса. Но прежде всего я должен сообщить, что неделю назад было обнаружено завещание Сириуса и что он все оставил тебе. «Ну зачем Дамблдор при них начал обсуждать мои финансы и завещание Сириуса», — мысленно взвыл Гарри. Ведь услышав про золото в сейфе, да ещё и подаренную ему недвижимость, дядя Вернон совсем рассвирепел. И пусть он держал рот на замке, но его взгляды в сторону Гарри не предвещали ничего хорошего. Как же, они кормили, поили, одевали этого дармоеда, а у него золота целые горы! Почему Дамблдор не мог поговорить об этом наедине, ну или хотя бы в Норе, где все свои и не стали бы завидовать. «Нет, Рон точно бы стал, — подумал Гарри. — Но обиду Рона можно было потерпеть. Ведь он не стал бы, как Дурсли, запирать меня на целый день в комнате и оставлять без еды». — В целом, тут все очень просто, — продолжал Дамблдор. — К твоему банковскому счету в «Гринготтсе» прибавится еще некоторое, довольно значительное, количество золота, а кроме того, к тебе переходит вся личная собственность Сириуса. Но одна часть наследства вызывает небольшие проблемы. Наша проблема состоит в том, что Сириус оставил тебе, среди прочего, дом номер двенадцать на площади Гриммо… «Ну вот и добрались до сути. А ведь Волдеморт тоже говорил, что этот дом принадлежит ему. Интересно, он-то откуда узнал? Наверняка от Малфоев. Ведь Сириус говорил, что Нарцисса Малфой его кузина. Наверное, они попытались прибрать дом к рукам, а когда не смогли — сообщили Лорду…» — А как вы узнаете, перешел дом ко мне или нет? — К счастью, — ответил Дамблдор, — существует простая проверка. Понимаешь, если завещание вступило в силу, тебе в наследство, кроме дома, достался еще и… Он взмахнул волшебной палочкой. Раздался громкий треск, и на пушистом ковре Дурслей появился скрюченный эльф-домовик с вытянутым носом-рыльцем, громадными ушами летучей мыши и большущими глазами в красных прожилках, одетый в какие-то засаленные тряпки. Тетя Петунья испустила леденящий душу вопль: на ее памяти в этом доме никогда не появлялось такой грязи. Дадли оторвал от пола большие розовые босые ноги, задрав их чуть ли не выше головы, как будто боялся, что непонятное существо может взбежать по пижамной штанине, а дядя Вернон заревел: — Это еще что за чертовщина? — Кричер, — закончил фразу Дамблдор. — Прикажи ему что-нибудь, — подсказал Дамблдор. — Если он перешел в твою собственность, он будет тебя слушаться. — Не будет, не будет, не будет… — причитал Кричер, оттягивая руками свои уши. Гарри не мог придумать, что бы такое ему приказать, и ляпнул: — Кричер, замолчи! На мгновение ему показалось, что Кричер сейчас задохнется. Домовик схватился за горло, глаза у него выпучились, губы неистово шевелились. Несколько секунд он судорожно хватал ртом воздух, потом повалился ничком на ковер. — Что ж, это все упрощает, — жизнерадостно проговорил Дамблдор. — Похоже, Сириус знал, что делал. Ты — полноправный владелец дома номер двенадцать на площади Гриммо. А значит, за безопасность штаб-квартиры Ордена можно не переживать. Но на всякий случай, Гарри, я бы предложил тебе отправить Кричера в Хогвартс, пусть работает на кухне. Тогда другие домовые эльфы смогут за ним присматривать. Дождавшись, когда повинуясь приказу Гарри, Кричер исчез из Дома Дурслей, Дамблдор довольно улыбнулся и взглянул на семейство. — Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. От вас он не видел ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Как вы, без сомнения, знаете, через год Гарри станет совершеннолетним… Так вот, магия, которую я призвал пятнадцать лет назад, дает Гарри могущественную защиту, пока он может назвать ваш дом своим домом. Хотя он был здесь глубоко несчастен, хотя ему здесь не были рады, хотя с ним плохо обращались — по крайней мере, пусть и с неохотой, но вы приютили его под своей крышей. Действие магии прекратится, как только Гарри исполнится семнадцать лет, другими словами, когда он станет взрослым. Я прошу вас только об одном: позвольте Гарри еще один раз вернуться сюда в будущем году. Тогда защита продлится до его семнадцатилетия. «ЧТО?! – от накатившей на него ярости Гарри впал в ступор. — «…магия, которую я призвал пятнадцать лет назад…»? Значит действительно не было никакой жертвы его матери, никакой Кровной Защиты и все эти годы он был не обязан сюда возвращаться! Его домом мог стать любой другой, хотя бы та же Нора, или он мог жить с Невиллом у леди Августы. Да даже Андромеда Тонкс приняла бы его к себе! А получается, что именно директора он должен «благодарить» за все побои, голодовки и унижения!»