Квинтэссенция лжи

Из кабинета Дамблдора Гарри вернулся расстроенный и раздраженный. Он-то считал, что директор будет его учить чему-нибудь полезному, а тот только показал родителей Волдеморта. Гарри был согласен, что Мраксы не самые приятные личности, но даже сейчас подобные экземпляры можно увидеть не только в Лютом, но и в «Дырявом котле» за стаканчиком какого-нибудь пойла. И, тем не менее, Тёмные Лорды у них не рождаются. А в воскресенье прямо за завтраком возле гриффиндорского стола остановился Снейп. — В десять в кабинете зельеваренья, Поттер, — велел он, просверлив Гарри нечитаемым взглядом, эффектно развернулся и, не дожидаясь ответа, вышел из Большого зала стремительной летящей походкой. — Мы же хотели сходить к Хагриду, — вздохнула Гермиона, глядя на большущее пустое кресло Хагрида за преподавательским столом. — И у нас сегодня отборочные испытания по квиддичу! — сказал Рон. — Я думал, что ты хотя бы придёшь посмотреть! — Снейпу это скажи! — нервно передёрнулся Гарри. — Знаешь что он со мной сделает, если я опоздаю? — А знаешь, Гарри, ты в последнее время стал другим. Вырос чуть ли не на целый фут, это тоже тебя не портит. Теперь все знают, что ты все это время говорил правду. Волшебный мир вынужден был признать, что ты оказался прав насчет Волдеморта, что он действительно вернулся и что ты на самом деле дважды сразился с ним за прошедшие два года и оба раза сумел спастись. Ты никогда еще не был настолько привлекательным, — улыбнулась Джинни. Гарри взглянул на девушку и ему вдруг показалось, что в Большом зале стало очень жарко, хотя потолок по-прежнему оставался пасмурным и ненастным. Эта рыжеволосая бестия нравилась Гарри, но после расставания с Чжоу в прошлом году он пока не думал заводить отношения. — Но и таким отстранённым ты тоже никогда не был, — с неожиданным раздражением ответила Гермиона. — Со стороны это хорошо видно. Ты больше не советуешься с нами, а всё держишь в себе. — Ага, и квиддич бросил, — встрял Рон, но Гермиона лишь строго взглянула на него и продолжила: — Мы с Роном ждали твоего возвращения от директора, думали, расскажешь нам, а ты только отмахнулся, сказав, что эта ерунда того не стоит. Но директор Дамблдор не стал бы тратить своё и твоё время на глупости. Гарри, ты больше нам не доверяешь? — Что ты такое говоришь, Гермиона? Мы же по-прежнему друзья. Ой, мне бежать надо, а то Снейп в этот раз словами не ограничится, точно чего-нибудь в меня засунет. — Профессор Снейп, — на автомате поправила Гермиона, но Гарри уже шагал к дверям и не видел её шокированного взгляда. До класса зельеварения Гарри добежал за несколько минут до назначенного времени. Сейчас, при Слизнорте, кабинет изменился. Исчезли многочисленные колбы с заспиртованными уродцами, зато теперь в подземелье непривычно клубился разноцветный пар и витали удивительные запахи. Да и сам предмет стал нравиться Гарри гораздо больше, особенно с учётом пометок на полях старого учебника, что выдал ему во временное пользование Слизнорт. Едва Гарри успел выровнять дыхание, как из кладовой с ингредиентами появился Снейп и, велев следовать за собой, двинулся дальше по коридору. Они свернули несколько раз, прежде чем Снейп распахнул неприметную дверь и Гарри оказался в святая святых — личных покоях декана Слизерина. — В лабораторию, Поттер, — кивнул Снейп на боковую дверь. Личная лаборатория Северуса Снейпа отличалась от класса зельеварения, как круизный лайнер от моторной лодки. Гарри осторожно зашел в просторное помещение, залитое мягким матовым светом, который, как казалось, струился с высокого арочного потолка. Прошелся вдоль шкафов из тёмного полированного дерева, заполненных ровными рядами банок с ингредиентами. И остановился возле стола, длиной не меньше двух метров, на котором сейчас доходило какое-то зелье в стеклянном котле, поставленном на треногу. Стеклянного котла ему раньше видеть не доводилось и Гарри осторожно постучал по нему ногтем. — Мистер Поттер, к вашему сведению, Хогвартс не потратил на эту лабораторию ни кната, поэтому я бы настоятельно просил вас не портить моё личное имущество, — одёрнул его ехидный голос Снейпа. — Простите, сэр, — смутился Гарри. — А он правда стеклянный? — Нет, Поттер, это алмаз. После этих слов Гарри сделал два шага назад и даже спрятал руки за спину. У тёти Петуньи было кольцо с бриллиантом и Гарри помнил, как однажды она оттаскала Дадли за уши только за то, что увидела, как он держал его в руках. Это ещё тётя не знала, что полчаса назад Дадли царапал им стекло на машине дяди Вернона и гранитную каминную полку, решив таким образом проверить: правда ли алмаз режет абсолютно всё. Тем временем, Снейп пересёк лабораторию и остановился прямо перед Гарри. — Итак, мистер Поттер, для начала считаю необходимым пояснить вам, для чего вы здесь. — Вы обещали рассказать мне о крестраже, — сказал Гарри. — Расскажу, но чуть позже. Когда мы закончим с проверкой. Вот это зелье, — Снейп кивнул на котёл, — предназначено вам. Это «проявитель» — он совершенно инертен к человеку, но при этом вступает в реакцию с другими зельями, находящимися в крови и, изменяя цвет, выводится через поры кожи. Анализируя полученный результат, можно совершенно точно сказать: что и в каких количествах присутствует в вашей крови. Сказанное мной вам понятно, Поттер? — Да, сэр. Но я в последнее время не пил никаких зелий. — Возможно… Но некоторые зелья имеют свойства годами накапливаться в крови пока не достигнут нужной концентрации. Вот это мы и проверим. Раздевайтесь, Поттер, и ложитесь! — велел Снейп, убирая со стола алмазный котёл. — Э… зачем? — втянул Гарри голову в плечи. — Чем вы меня только что слушали, Поттер? Я же сказал, что проявитель выводится через поры, то есть проступает на коже такими маленькими разноцветными капельками, которые мне нужно будет не только собрать, но и проанализировать, — под конец голос Снейпа опустился почти до шепота. — Надеюсь, в этот раз я объяснил вам более доходчиво? — Простите, сэр, про зелье я с первого раза понял, — опустил голову Гарри. — Просто ваши слова застали меня врасплох. Мне, знаете ли, подобных предложений ещё ни разу не делали… — И навряд ли сделают, — фыркнул Снейп. — Это зелье эксклюзивное и весьма дорогое. На стол, Поттер! Я не собираюсь ползать вокруг вашей тушки на коленях. С трудом подавив смешок от фантазии, где Снейп стоит перед ним на коленях, Гарри скинул одежду и забрался на довольно высокий стол, продолжая следить как Снейп переливает зелье из котла в высокий кубок. — Когда я велел раздеться, Поттер, то имел в виду — полностью. — А можно… — страдальчески простонал Гарри. — Нельзя, — оборвал его Снейп. — Некоторые зелья действуют как раз на половую систему, и проявитель будет выделяться соответственно. Хотя браслет-артефакт можете оставить. Он мне не помешает. Пейте, — протянул он зелье Гарри, когда тот, отчаянно краснея, избавился от последней детали гардероба. Большими глотками осушив предложенный кубок, Гарри с удивлением отметил, что проявитель совсем не имеет вкуса, но уже через секунду почувствовал его действие. Его резко бросило в жар, как при высокой температуре, который очень быстро сменился ознобом. Гарри затрясло крупной дрожью и на теле стала проступать испарина. Сам же Снейп стоял в изголовье и прижимал ладонями плечи Гарри к столу. — Тише, тише, Поттер. Чем меньше вы размажете проявитель, тем быстрее и точнее я озвучу вам результат. Действие зелья продолжалось минут десять, по истечении которых Гарри стал похож на индейца в боевой раскраске. Красные, синие, белые капли на его теле создавали причудливый эффект, как будто его обрызгали красками из пульверизатора. Снейп выставил рядом с ним на столе десяток пустых пробирок, куда принялся собирать выступившую жидкость, с силой проводя горлышком по коже. Когда его действия сместились на живот — Гарри ощутил предательское шевеление между ног. — Сэр, может не стоит… — простонал Гарри. — Стоит, Поттер. Вы же не девица, чтобы краснеть при слове «член». И стоит тоже, — фыркнул Снейп. — Нормальная реакция, Поттер. В вашем возрасте стоять должно на всё, что шевелится, а то, что не шевелится — расшевелить и подрочить. Лежите смирно. Свою пытку Снейп закончил через четверть часа, умудрившись при этом довести Гарри до оргазма и собрать вытекшую сперму в отдельный флакон. Наконец он отлевитировал последний образец в шкаф и позволил Гарри подняться. — Душевая там, — указал Снейп на неприметную дверь. — Приводите себя в порядок и одевайтесь. Нам с вами есть ещё что обсудить. От разноцветного проявителя Гарри отмывался долго. Но даже выключив воду и полностью одевшись, он не мог заставить себя вернуться в лабораторию. Было стыдно и немного страшно. Это же Снейп! Но и в ванной сидеть бесконечно — не выход. Он же гриффиндорец, в конце концов! Осторожно приоткрыв дверь, Гарри выглянул в лабораторию. — Поттер, вы же не собираетесь утопиться в моей ванной? Лорд мне этого не простит. Если ваше шатающееся по лаборатории привидение не доведёт меня до инфаркта ещё раньше. Мне помнится, вы про крестраж узнать хотели? — Вы мне расскажете? — спросил Гарри. — …сэр, — добавил Снейп. — Не стоит. После всего, что между нами было, можно просто по имени… — выпалил Гарри. То, что он перегнул палку, Гарри понял по опасно прищуренному взгляду. Но прежде чем он успел исправить свою оплошность, Снейп стремительно приблизился и жестко прижал его спиной к стене. — По имени, говоришь? — прошипел Снейп. — Запомните, Поттер, если вы хоть раз забудете употребить вежливое обращение ко мне, я, так и быть, осуществлю вашу мечту. И уже тогда, после всего, что между нами будет, я разрешу вам называть себя по имени. Вы это хорошо запомнили, Поттер? — Да, сэр, — прикусил губу Гарри, с ужасом понимая, что если Снейп не отпустит его прямо сейчас, то скоро он будет совсем не против назвать его Северус. Но к его счастью, Снейп не стал усугублять ситуацию, а резко оттолкнулся ладонью от стены и развернулся на выход. — Идёмте, Поттер. До обеда ещё полтора часа и за это время вы должны успеть уложить в голове несколько умных мыслей. В этот раз Снейп привёл его в гостиную и кивнул на второе кресло возле камина. Несколько минут он молча смотрел на горящий огонь, а Гарри сидел, затаив дыхание. Он и так сегодня успел наворотить столько, что Снейп, видимо, не убил его только из-за прямого запрета Волдеморта. — Крестражи, Поттер, это весьма интересная тема… — наконец заговорил Снейп. — В современной интерпретации Тёмных Искусств их относят к самому опасному, а значит, запрещённому разделу. Информацию о них вы не найдёте ни в Хогвартсе, ни в любом другом официальном источнике. Только в старых тёмных родах сохранились упоминания. Например в библиотеке Блэков. Вы знаете, как создают живые портреты, Поттер? — внезапно поменял тему Снейп. — Нет, сэр. — Сначала создаётся основа — холст пропитывают специальными зельями и проводят над ним ритуалы. Когда вместилище готово, начинается второй этап — краски, в состав которых входят частицы человека или существа, чей портрет планирует создать Мастер. Чаще всего это волосы и кровь. И только после этого Мастер приступает непосредственно к тонкой кропотливой работе. Вот почему их так мало, и вот почему живые портреты могут себе позволить только представители родов. Вы же никогда не видели таких у Уизли? — Нет, сэр… Но в Хогвартсе же их много. И на них не всегда изображены люди. Есть кентавры, русалки и танцующие тролли. — Верно, Поттер. А теперь попробуйте предположить, почему для таких дорогостоящих картин подобраны такие странные сюжеты. — Не знаю, сэр. — Поттер! Ну хоть немного включите свой мозг! Почему здесь так много картин, почему они все разного качества и сюжетов? На что похожи галереи Хогвартса? — На какую-то выставку? — Школу, Поттер. Художественную школу, где по стенам развешаны картины учеников… — вздохнул Снейп. — Вы хотите сказать, сэр, что в Хогвартсе учат создавать такие картины? — Учили, Поттер. Ещё лет сто назад. Кстати, тех, кто создаёт живые портреты, никогда не называют «художниками», только Мастерами. А знаете почему? Потому что они все — некроманты и в этом главный секрет. Финеас Найджелус Блэк был не только директором Хогвартса, но и преподавателем некромантии. Её учили ещё при Диппете, но уже факультативно. А при Дамблдоре запретили вообще.       Думаю, вы знаете, Поттер, что картины не оживают сразу, а только после смерти изображенного персонажа. И нет разницы: человек это, магик или животное. Чтобы портрет ожил, нужен слепок личности в который входят две главные составляющие: память и магия. А снять такой слепок может только некромант.       Создание крестража почти полностью совпадает с созданием живой картины, но отличия тем не менее есть. Крестраж, как и картину, может создать только некромант. Но если Мастер рисует портрет другого человека, то крестраж некромант создаёт для себя. Здесь также нужна основа, зелья, ритуалы, собственная плоть и магический слепок. И вот в последнем самое главное отличие — кроме памяти и магии нужна ещё и жизнь. — Чья жизнь, сэр? — Чья угодно. Можно принести в жертву человека, можно магика. — Но ведь это незаконно! — возмутился Гарри, со страхом прикасаясь к своему шраму. Думать о том, что ради его появления кто-то отдал свою жизнь, было мерзко. — Не совсем… Поттер, вы знаете, что в состав аврорского зелья для взлома тёмной защиты входит печень оборотня. Вам известен какой-нибудь оборотень, Поттер? — Мистер Люпин, — кивнул Гарри. — Да, — кивнул Снейп. — Его печень вполне подойдёт. Её хватит на десять-двенадцать флаконов. От такой новости Гарри поперхнулся и с ужасом уставился на Снейпа. — Что, Поттер, не задумывались раньше, откуда в хранилище ингредиенты берутся? Шкурка бумсланга, жилы дракона, крылья фей… Последние, кстати, являются разумными существами, наравне с русалками и кентаврами. И уж поверьте, зельеварение не ограничивается школьным курсом, а в серьёзных составах используются серьёзные ингредиенты. Но давайте вернёмся с вами к крестражам, Поттер. Как я уже сказал, крестраж — это сплав магии, памяти и жертвенной силы. Это своеобразное зерно, которое пробуждается в момент смерти и позволяет магу возродиться. Так вот, Поттер, вы — крестраж Волдеморта, и как следствие — гарантия его жизни. Попробуйте осмыслить это, а когда эта мысль уложится в вашей голове, я расскажу вам кое-что ещё. А на сегодня вы свободны, Поттер.

***

Северус Снейп поднялся из-за стола и устало помассировал шею. Его лицо сегодня выглядело особенно усталым и измождённым, но в глубине антрацитовых глаз горел злой огонь. С Лили Эванс Северус Снейп дружил. В детстве. Когда ребёнок ещё искренне интересуется миром, когда в нём ещё нет рациональности и поиска собственной выгоды. Пока они оба жили в маггловском мире, у них с Лили была общая тайна — магия. Она объединяла и заставляла чувствовать своё превосходство над другими. Но Хогвартс заставил Северуса увидеть огромную пропасть между ними. Северус был хоть и нищим, но полукровкой, да ещё и учеником Слизерина. Именно на факультете его просветили о градации магов, традициях, ритуалах и прочих необходимых вещах. А родовой дар Принцев расцвел почти как лотос — из грязи. На третьем курсе он понимал зелья уже интуитивно, а на пятом начал исправлять учебники. А Лили была магглорожденной, хоть и сильной ведьмой, но без даров. Зато в ней махровым цветом расцвело приспособленчество. Пожаловаться, похлопать глазками и сесть на шею. Но Северус терпел. Дополнительно учил зельям, которые Лили не понимала, но зубрила; ритуалам, про которые на Гриффиндоре предпочитали не вспоминать, и ещё многим мелочам, благодаря которым Лили на фоне других магглорожденных смотрелась почти как леди. А потом появился Джеймс Поттер. Нет, учился он с ними с самого начала, а вот в жизни Северуса появился в начале пятого курса. Пришел в библиотеку один, без своих дружков, подсел к нему за столик и долго молчал. А потом усмехнулся. — Знаешь, Снейп, что сказал мне летом отец? Что я обязательно должен его познакомить с тем талантливым мальчиком, в которого влюблён уже несколько лет. А когда я с удивлением спросил, кто же это? Отец ответил — Северус Снейп. Ведь я и дня не могу прожить, чтобы не упомянуть про тебя. Вот после этих слов я и задумался… Северус Снейп не сразу поверил словам Джеймса Поттера, но к Хэллоуину они уже вполне мирно общались, а к рождеству наметился сдвиг и Северус по секрету поделился своей тайной с Лили. А потом всё пошло кувырком. Приехав домой на каникулы, Северус узнал о смерти матери, а в Хогвартсе поведение Снейпа резко изменилось. Он стал гнать от себя Джеймса и как привязанный таскаться за Лили, стоило ей только мелькнуть на горизонте. Он сам всё разрушил, своими руками. Оттолкнул от себя Джеймса, а Лили подхватила. Разумеется, гордый Джеймс такого пренебрежения не стерпел. И брошенное Северусом «грязнокровка» — было именно тем самым чувством, что он испытывал к Лили. Злость Джеймса, вылившуюся в безобразную сцену у озера, он понял только через несколько лет, когда изобрёл проявитель и с ужасом нашел у себя Маяк. Это не амортенция и даже не любовная магия. Это зелье сродни «рассеянному вниманию» и легкой форме «империуса». Ты видишь свой Маяк — и должен к нему подойти, приблизиться, а всё остальное становится несущественным. …Волосы… Ярко рыжие, почти огненные, они притягивали взгляд, как магнит, стоило им только мелькнуть в толпе. Северус всегда узнавал Лили по волосам… — Правильно, именно волосы чаще всего используют в зелье Маяка как якорь, как факел, что горит в темноте и невольно притягивает к себе взгляд. Двадцать лет прошло, а методы у тебя, Альбус, прежние, — процедил Снейп. — Сначала со мной пытался провернуть этот трюк, а теперь и с Поттером. Его ты тоже привязал на волосы и тоже рыжие. Ну что ж, давай поиграем, Альбус…