Суза-Муза

      Вечером пришедшие в трапезную унары узрели прелюбопытное зрелище. Капитанские панталоны висели на пустующем крюке под потолком. Они медленно кружились, словно вальсировали, сами собой. Валентин догадался набить их бумажными пакетами и коробками, найденными там же, на чердаке, откуда они и достали крюк. Когда-то небольшой люк позволял достать дотуда. Просто про него все забыли. Нелегкая оказалась задача для «Сузы-Музы». Мало того, что стащить панталоны из комнаты самого Арамоны, так еще и добраться до чердака, найти этот люк под кучей хлама, открыть его и подвесить штаны. Эстебан был рядом, и считал, что основная, львиная доля успеха принадлежит ему. Тино его не разубеждал. А пока все разглядывали «чудо, спустившееся с небес» и гадали, как капитанские штаны попали на крюк. - Интересно, что предпримет капитан Арамона? – с ленивым любопытством поинтересовался Эстебан. - Полагаю, - ответил Альберто, - наденет другие панталоны. И это было действительно так. Капитан был полностью одет, а вот взглянуть на потолок он не догадался. Вместо этого он начал орать, грозить обыскать комнаты всех унаров, и найти вора. Оказалось, пропала и орденская цепь. Эсти прихватил ее, чтобы было на чем крепить штаны. Сама цепь ему была нужна, как свинье бисер. - Унар Арно! – взвизгнул по-бабьи капитан, - что вы знаете о преступнике?! - О преступнике мне ничего не известно, - спокойно ответил Олененок, - а вот о местонахождении вашей цепи, я знаю, как и мы все. Вон там ваша цепь и ваши брюки. И показал вверх. Он нарочно вежливо ответил «брюки», хотя так и подмывало сказать «исподнее». Под дружный хохот капитан-таки соизволил взглянуть вверх. И тут началось… - Проклятье! Вы все! Все… за это.. поплатитесь! Вы все.. будете изгнаны с позором по домам! Вы.. позор Талига! - Как раз позором Талига можно назвать именно Свина, - еле слышно, одними губами произнес Валентин. С каждой фразой Арамона подскакивал на месте и пытался достать свое имущество, чем раззадоривал унаров еще больше. Они уже хохотали в голос, улюлюкали, свистели, подобно уличным мальчишкам. Многие уже не стояли в строю, а скакали на месте, словно подражая своему начальнику. Слуги притащили огромный стол, на него поставили лестницу, и один из них полез наверх снимать цепь с рингравами. Четверо эту лестницу держали. Стол опасно шатался. - Снимите штаны! – завопил кто-то. «Идиоты, - подумал Валентин, коротко переглянувшись с Эстебаном, - им бы на чердак полезть, там замок вообще не закрыт, на дужке держится». Эстебан же хохотал вместе со своими друзьями, радуясь тому, что их со спрутом план удался. Не до смеха стало потом, когда получивший штаны Свин обвинил во всем Ричарда.       И не беспочвенно. Слуга нашел клей, вторую перчатку с гербом Сузы-Музы, угольную краску и еще что-то в комнате Окделла. «А где же всему быть, если не там, - думал Колиньяр – если я сам спрятал все под кровать». - Послушай, кто бы мог подумать, что шестеро окажутся на стороне Ричарда? И с чего бы Свину обвинять Окделла, он же воды не замутит. - Я-то почем знаю? Может, там, - Эсти ткнул пальцем в потолок, - решили, что зря вызвали в столицу этого недоумка и решили отправить обратно. - Мой маршал, вы можете поклясться, что не причастны к этому? - Слушай, - Эстебан скривился от злости и слегка прижал шею Валентина – никогда, слышишь, ни-ког-да не задавай мне таких вопросов. Ясно?! Придд захрипел, вцепился ледяными пальцами в руки Эстебана. Тот ослабил хватку. - Ну вот, - закашлялся тот, - я же только спросил. - А я только ответил. - Ладно, - Придд поправил шейный платок, - я собираюсь на новую вылазку. Надо же доказать Свину, что Суза-Муза на свободе. - Это отлично! И, на этот раз, что мы сделаем? - Утащим ужин. Как раз капитан пошел к отцу Герману. Сейчас все расслабились и никто ни за кем не следит. Хоть весь Лаик выноси. - Я полагаю, что это Валентин, - сказал Альберто, - все тихушничает. А в тихом омуте – спруты водятся. - Ты что! Он – Человек Чести и не будет заниматься такими недостойными делами. Я думаю, это Эстебан. - А зачем ему? Арамона его не трогает. - Именно для этого. Чтобы жить было не скучно, - подсказал Арно, даже не догадываясь, насколько он близок истине. - Я тоже ставить на Эстебана. Наглый он очень. И тут раздалось завывание: - Су-уза-а-а-Му-уза-а-а! Ты там уме-е-ер, что ли-и-и? Голос раздавался сверху и сбоку одновременно. - Нет, - первым опомнился Паоло, - он не умер, а ты где? И кто ты? - Су-у-уза-а-а-Му-уза-а-а, - завыло снова, - лови-и-ите мешо-о-ок. Вниз по каминной трубе вниз спустился увесистый мешок с ужином со стола Арамоны. Точнее, наволочка с его подушки. Спускал Эстебан, у него руки были сильнее, чтобы удержать мешок, где лежали бутылки с вином. Валентин говорил, прижав к губам жестяную кружку. Когда пленники получили обещанный ужин, а «Суза-Муза» убрался восвояси, снова в Лаик воцарилась тишина. - Пожалуйста, разденься, - жарко целуя любовника, просил Эстебан, - сейчас все равно никто не будет разыскивать никого, нам незачем прятаться в холодных нежилых комнатах. Идем ко мне, у меня всегда тепло. - Да уж, у Арамоны есть любимчики, - хмыкнул Валентин. - И что? Это не значит, что я не презираю его как человека и как фехтовальщика. Свинья и есть свинья. Он просто боится, что если я заболею, сюда явится отец и устроит всем разнос. - В Лаик же запрещено входить посторонним. - Плохо ты знаешь обер-прокурора. В комнате Колиньяра и вправду было тепло. Валентин не без удовольствия разделся, позволяя ласкать и гладить везде, где хотелось его темноволосому любовнику, которого он называл «мой маршал». А тот был нетерпелив, растягивая небрежно и снова входя слишком быстро. - Жаль, нельзя кричать, - шепнул он на ухо Тино. - Да… нельзя… Едва они кончили, тяжело переводя дыхание, как за дверью послышались шаги и звуки. Лаик снова не спал – только теперь, кроме «Сузы-Музы» по коридору ходили другие, и не только слуги. «Интересно, что там в Галерее?» - думали оба, торопливо одеваясь.