Суза-Муза

- Ваше Высокопреосвященство, я безмерно рад встрече с вами, - по кислому виду Рокэ Алвы можно было судить, насколько он «рад» увидеть кардинала, - но ваши идеи по поводу моей скромной персоны меня не устраивают. Знаете я привык сам решать проблемы, и выбирать решения. А вы то пытаетесь втиснуть меня в корону, то навязываете оруженосца. - И тем не менее, я настаиваю, чтобы вы в Фабианов День назвали имя маркиза Сабве. - Этого самонадеянного нахала и позера, который думает, что похож на меня? Нет уж, увольте. - Уволить вас? Вы шутите, герцог! - Какие могут быть шутки. Вы уволите меня, и мне не будет необходимости вешать на свою хрупкую шею этот жёрнов на целых три года. - И все-таки, я прошу вас выбрать Эстебана Колиньяра. Только вы сумеете обуздать это не в меру резвое семейство. - А я у вас, как обычно, в качестве всеобщего пугала и монстра. Ладно, будь по-вашему. Полагаю, обер-прокурор будет счастлив, что его сынок станет оруженосцем Первого маршала. - Лишь бы понял, что в случае необдуманных действий продолжать род будет некому. - Придд, ты хоть понимаешь, что нам грозит в том случае, если про падение Арно станет известно? Нас не просто вышвырнут отсюда, мы станет врагами Савиньяков. - Придды и Савиньяки враждуют уже много лет, еще с того дня, когда… - Знаю! И про Борна, и про Габриэлу, и про Арно-старшего. А чем тебе Олень помешал? - Я не хотел, чтобы он выдал нас Свину. - А зачем ему выдавать нас? Или ты судишь всех по себе, спрутик? - Ты зарываешься, Эстебан. - Да ну? А почему не «мой маршал»? - Послушай, мне надоела эта игра. Мне надоело то, что мы прячемся, как крысы. А еще мне надоело… - По-онятно, - нехорошо прищурившись протянул Эстебан, - тогда все кончено. Из тебя не вышло Джастина. - Точно так же, как из тебя – Ворона. - Тогда нам больше не о чем разговаривать, унар Валентин. Полагаю, вы сумеете вытерпеть мое общество еще пару месяцев. Или мне суждено быть отравленным в лаикской трапезной? Придд шутку не оценил. Повернулся и ушел, держа спину очень ровно. Колиньяр пожал плечами. Последнее слово всегда оставалось за ним.

***

- Арно. Малыш мой, как ты тут? - Милле! Ты приехал! На бледном измученном лице младшего Савиньяка появилась искренняя улыбка. Он был рад увидеть любимого брата. Тем более, Лионель всегда был занят – то во дворце, то в Лаик, где пытался навести порядок в делах и кадрах. - На Совете Меча капитану разрешили довести ваш выпуск, - рассказывал он братьям, - а в будущем году будет новый начальник. Пока же я лично контролирую все дела в братстве Фабиана. Правда, беседовать с унарами мне было некогда, но вот мэтр Шабли рассказал мне занятную историю про рухнувший бюст Иссерциала. Как ты думаешь, чьих рук это дело? - Возможно, кто-то сумел привязать к нему веревку, - догадался Эмиль. - Милле, там бюст не стянуть тонкой веревочкой, - сказал Арно, - разве ты не помнишь, он же тяжеленный. А толстую веревку заметили бы все. Арно подумал, что зря Ли не желает разговаривать с мальчишками. Может, от них узнал бы то-то новое. Но, тут же решил про себя. - «Раттон с ним, с Лаик, Сузой-Музой и прочим. Уж лучше приходит пораньше домой».       Лекарь по-прежнему приходил каждый день, делал массажи и подробно объяснял Эмилю, что к чему, и как ухаживать за Арно. Милле забросил все дела и сам, не доверяя слугам, ежедневно мыл Олененка, прямо в кровати, помогал и с другими делами. Арно жутко стеснялся. Почему-то он совсем не обращал внимания, когда помогали слуги или помощник лекаря, но с братом – совсем другое дело. От смущения он даже закрывал лицо ладонями, словно прятался. - Ну что ты, малыш, - уговаривал его Эмиль, - ты для меня самый родной и самый лучший. И ты обязательно поправишься. Морисков зря считают дикарями, у них медицина шагнула далеко вперед. Это наши лекари, - брат махнул рукой, показывая отношение к ним, - полные неучи по сравнению с ними. В полку приходится самому проверять наличие в лекарском обозе необходимых тинктур. А тебя на ноги поставим. В прямом смысле. - Знаешь, - откровенничал Арно, - а ведь я так ждал Фабианова дня. - Да ну, - Эмиль растрепал белокурую шевелюру брата, - балаган какой-то. Я так скажу, хуже действа не придумаешь. Все вы стоите, как кони на ярмарке в Сорренто, а вас выбирают. Только что в рот не заглядывают. Арно фыркнул – он живо представил себе, как ему и его товарищам по «загону» заглядывают в рот чужие люди. Пускай даже будущие сеньоры.       Тем временем в Лаик наступил первый выходной. И после него не вернулся Валентин Придд. От супрема прибыл слуга в лиловом, который привез записку. Вальтер Придд сообщал, что сыну внезапно стало дурно, и что он будет лечиться дома. Что было на самом деле, не знал никто. Эстебан выглядел бодрым и довольным, и даже смеялся вместе с приятелями. Но в душе ызаргом крутилось беспокойство. И очень не хотелось неприятностей из-за «спрута». Он уже четырежды пожалел, что ввязался в глупую игру. Маркиз считал себя главной фигурой, вторым Вороном – а оказался пешкой на доске Придда.