Степень искренности

      Торд медленно поднял полный презрения взор и с какой-то особой ненавистью сощурился. Против воли Том все же едва заметно вздрогнул — уж слишком его поразил этот тяжелый, ощутимый почти физически взгляд, — и хрипло усмехнулся. Прядь отросших русых волос упала ему на лоб, и он отстраненно подумал о том, что давно надо бы сходить к парикмахеру. Идея показалась разумной, но немного лишней — сейчас не до этого.       — Снова волосы покрасил? — поинтересовался Том лениво, как будто непринужденно, и засунул руки в карманы темных джинс. Действительно — волосы были не привычного рыжевато-русого цвета. Темно-каштановый не то, чтобы не подходил Торду, но какой-то частью своего разума Риджуэлл подумал о том, что намного более приятно видеть рыжие кудри вместе с россыпью бледных веснушек на носу. Эта мысль воспринялась, словно удар под дых, и юноша неверяще оглядел худощавую фигуру рядом перед собой.       Даже мысленно назвать Торда приятным внешне — уже клиника. Как можно более незаметно Том тронул себя за лоб, маскируя это действие под «просто волосы поправляю». Кажется, он все же перегрелся.       — Тебе какое… кх, да, покрасил, — запнувшись, ответил Ларссон, отведя взгляд куда-то в сторону. Кажется, он хотел привычно огрызнуться или съязвить, но сдержал свою неприязнь, видимо, проникнувшись нотациями Мэтта. Томас ими проникся тоже, и потому сделал вид, что не слышал оговорку.       — Тебе идет. Нравится этот оттенок?       Том буквально всем нутром чувствует то напряжение, повисшее между ними и давящее, давящее настолько, что он даже слегка горбится, наклоняясь, и тихо выдыхает. Торд смотрит на него из-под опущенных ресниц, и ему тоже жутко неуютно, неприятно, стремно. Темы для разговора не находится, а разбитые с их прошлой драки губы так и не зажили. В какой-то момент Том ловит себя на том, что разглядывает эти губы, и вздрагивает. Ужас медленно, но верно сдавливает ребра от мимолетной мысли о том, что они у Торда чертовски красивой формы.       — Нравится, — нехотя отвечает Ларссон и, видимо, решив, что заставлять одного только Тома тянуть разговор как минимум неприлично, тоже пытается поддержать тему. — Кажется, теперь я не выгляжу так нелепо, как раньше.       — Ты не выглядел нелепо, — бормочет Том в ответ. Повисает молчание.       Кажется, это тупик.       Риджуэлл внимательно на него смотрит, откровенно пялится, нарушая все видимые и невидимые границы, установленные между ними. Когда он понимает, что наклоняется к Торду совсем близко и тот смотрит на него ошарашенно, удивленно, неверяще, то медленно прикрывает глаза и бормочет под нос краткое твою мать. Ларссон тихо вторит ему едва слышным пиздец.       Попытка примирения явно не задалась, потому что если Торда не ненавидеть, Торда получается только хотеть до скрежета зубов, и это по-настоящему омерзительно.