Любовь в эпоху Чосон

      ДжонгХен и МинГи не общались почти год. Первый продолжал игнорировать второго, пока тот вздыхал, не понимая причины такого отношения к себе.       МинГи был добр к людям, всегда всем помогал, старался не видеть плохого и скверного, оставляя в душе свет ко всем, кого знал. Он многому научил СинУка. Тот перестал называть всех и каждого лоботрясами, перестал смеяться над чужими ошибками. МинГи гордился своим новым другом, но тот все равно не мог заменить ему старого, с которым Чхве не просто рос вместе. Вместе с ним он становился человеком, как бы громко это ни звучало.       Сколько разговоров было между ним и ДжонгХеном; сколько мальчишеских проблем они решили, сидя у реки; сколько потаенных секретов раскрыли они друг перед другом. И пусть ДжонгХен всегда говорил, что «будущий военный не плачет», он часто вспоминал свою мать и давал волю чувствам, не боясь опозориться перед МинГи.       А сейчас? Сейчас они порознь. Не общаются, не обмениваются новостями. Между ними глубокая пропасть, преодолеть которую МинГи без помощи ДжонгХена не сможет. Оступится, упадет.       Дни тянулись за днями. Весну сменило лето, лето — осень, осень — зима. Все крутилось по давно установленной пластинке и вскоре вернулась весна, пробуждая не только природу, но и потаенные чувства.       Еще в прошлом году Чхве начал замечать за собой, что отсутствие в его жизни ДжонгХена с каждым пройденным днем ощущается все болезненнее. Поначалу МинГи злился на друга, порой даже ругал его. Но вскоре (особенно после того, как Ким признался, что изменился и теперь ему претит дружба с МинГи), младший пал духом. До этого он не копался в себе и чувствах, которые испытывал к ДжонгХену, и только с его уходом МинГи крепко задумался: «Ким для меня больше, чем друг». Этот вопрос перестал быть обычным, философским. Он приобрел риторическую форму, стал утверждением.       МинГи признался себе, что влюблен.       Чувство, которое охватило его с ног до головы, поначалу испугало Чхве. Он не просто так говорил ДжонгХену пару лет назад, что никого не собирается любить. Любовь для младшего была далекой звездой, дотронься до которой — обязательно обожжешься. И МинГи сильно испугался, когда признал влюбленность в ДжонгХена. Он испугался, что теперь станет уязвимым, потеряет свое «Я». Ему стало страшно, что любовь превратит его в серую массу, туманом застелет глаза. Сколько историй он видел в городке. Мужчины и женщины влюблялись друг в друга, гуляли за ручку, смеялись, а потом разочаровывались в отношениях и расставались. Такое встречалось редко, но встречалось. А если не расставались, то жили в браке с каменными душами и сердцами. МинГи боялся, что если и не потеряет самообладание, то точно затвердеет. Тем более ДжонгХен делал все, чтобы МинГи покрылся коркой. Игнорировал, не обращал на него внимания. Всем своим видом показывал, что друг для него — пустое место.       Наверное, если бы не МинХен, Чхве и правда застыл. Но сводные братья часто общались по-душам, поэтому МинГи делился с ним всеми своими страхами, не называя имен. А мудрый и шебутной Хван всегда поддерживал его. Он всегда оставался на стороне брата, но если того требовала ситуация, давал МинГи по самое не балуй.       — Вот скажи мне, МинХен, а правда, что любовь уничтожает человека? — спросил МинГи, когда они с братом сидели в библиотеке.       — Почему ты так решил? — удивился Хван, отрывая взгляд от собственного ханбока. Все время, пока МинГи выполнял упражнения, Хван пытался понять — где успел запачкать одежду. Вроде капелька жира, а вроде — травяная настойка. Но мясо он сегодня не ел, а пил так давно… И откуда эта капелька грязи?       — Ну смотри. Человек влюбился, а его любимый не отвечает взаимностью. И что? Конец? Человек сгинет в собственных утопических мыслях?       — Вот такой глупости я никогда не слышал, — заметил МинХен. Ему было всего четырнадцать, но рассуждал он так, будто был старше МинГи лет на пять точно. — Тебе кто-то понравился и ты боишься, что если чувства изначально не взаимны, то и не стоит пытаться очаровать человека? Ты об этом?       — Нет.       — Тогда о чем? Я тебя не понимаю.       — Я не знаю, как объяснить, — вздохнул МинГи, убирая кисточку для каллиграфии на место. — Предположим, моему знакомому понравился мужчина.       — Знакомому?       — Да.       — Хорошо.       — И вот этот мужчина его игнорирует. Какая вероятность того, что мой знакомый разочаруется в жизни из-за этого? Я просто не могу понять: как любовь влияет на человеческую жизнь. Можно ли жить с разбитым сердцем? Или, если твое сердце разбито, то получается только бессмысленно существовать?       — Вот это ты закрутил, брат, — задумчиво протянул МинХен, забывая о грязной капельке на ханбоке. — Никогда бы не подумал, что в тебе живут такие негативные мысли. Ты не прав. Любовь — это просто любовь. Если ты уверен, что чувства не взаимны, так будь благодарен просто за то, что они живут внутри тебя. И не думай о том, что будет в будущем. Окаменеть? Нет. Ни за что. Человек, который хоть раз по настоящему любил, никогда не сможет окаменеть.       МинГи насупился и ничего не сказал. Он снова взял в руки кисточку и, потерев ее о сухие чернила, начал дальше заниматься наукой.       Так шло время. МинГи учился, ДжонгХен упражнялся в военном деле. Ким уже освоил несколько предметов, его голова «перестала походить на кочан», поэтому генерал приказал сыну все силы направить на тренировки. В это время СинУк по-прежнему осаждал дом Чхве и препирался с МинХеном. А еще МинГи окончательно принял свои чувства. И перестал бояться, что с ними станет уязвимым и вскоре окаменеет к миру, если ДжонгХен будет продолжать его игнорировать. Чхве просто жил. Любил и жил. Ему этого оказалось достаточно.

—

      — МинГи! МинГи! —  Хван влетел в комнату к сводному брату. В это время Чхве сидел на кровати и перебирал книги. СинУк только недавно ушел домой на обед, оставляя юношу в одиночестве.       — Что случилось? — встрепенулся МинГи.       — ДжонгХен! Ким ДжонгХен с генералом уезжают в поход!       — Как уезжают? — воскликнул Чхве. — Куда? На сколько?       — Ничего не знаю, — пропищал МинХен. — Мне рассказал ЕнХва, мальчишка-посыльный в доме Ким. И еще…       — Ну?       — ДжонгХен пригласил тебя на прогулку. Сегодня вечером. Встречу назначил у реки.       МинГи вспыхнул румянцем и попросил МинХена никому не говорить об этой встрече. А когда брат ушел, он приложил руку к сердцу и испугался, что из-за чувств, пробудившихся в нем несколько месяцев назад, не сможет попрощаться с другом как следует.       Когда СинУк пришел в дом Чхве после обеда, чтобы почитать вместе с МинГи, тот настоятельно попросил ему не мешать.       — Дорогой Ли СинУк, мне нужно закончить упражнения к вечеру. Прошу, не отвлекай меня.       — Но до вечера еще много времени, — не унимался лопоухий мальчишка.       — Сегодня у меня встреча с ДжонгХеном у реки. Пожалуйста, не мешай. Иначе я ничего не успею сделать, и отец меня никуда не отпустит.       — Ученый Чхве и так не пускает тебя поздно вечером к реке. Почему в этот раз должен разрешить?       МинГи поджал губы и ничего не ответил. Ему вдруг захотелось заплакать, но он сдержался. Не обращая внимания на друга, он склонился над бумагой. Его руки тряслись, голова кружилась. Он вдруг понял, как глупо они вели себя с ДжонгХеном, не разговаривая целый год. Как много можно было сделать и сказать за те месяцы, что они провели в немой соре!       «Мы должны дорожить каждым мгновением, каждым вздохом, потому что жизнь непредсказуема и коротка. Она может отнять у нас все по щелчку пальцев», — думал МинГи, сдерживая слезы. Но когда задания отца были закончены, Чхве поджал под себя ноги и заплакал. Он испугался. Испугался, что вечерняя встреча с ДжонгХеном — последнее свидание в их жизни. Потому что часто бывало так, что из походов не возвращались, погибая вдали от родного дома.       Когда МинГи подошел к реке, ДжонгХен стоял у самого ее края и смотрел на водную гладь. Сумерки уже опустились на поселение. Благодаря им вся территория городка стала таинственной, словно заколдованной чарами.       — Привет, — не своим голосом сказал МинГи.       ДжонгХен обернулся. Он сделал вид, что не заметил, каким печальным выглядел его самый веселый и заводной друг. Неужели это он рассказывал ему день ото дня истории про летучих рыб? Неужели это МинГи изображал кукарекающую куницу?       — Привет, — ответил Ким и попытался улыбнуться. Но сделать этого у него не получилось — уголки губ никак не хотели подниматься вверх. Наоборот — их тянуло вниз с такой силой, что казалось, вот-вот и порвется кожа.       — Не надо на меня так смотреть, — зарделся МинГи, присаживаясь на траву у воды. — Я сегодня много занимался. Наверное, усталость сказывается.       — А, — только и сказал ДжонгХен. Он поджал губы, занес руку над головой и от неловкости почесал затылок. Ким уже было подумал, что МинГи сильно переживал из-за его отъезда в поход.       — Как у тебя дела? — спросил МинГи, когда ДжонгХен сел рядом с ним и, согнув ноги в коленях, опустил на них руки, которые саднили от порезов тренировочного меча.       — Все хорошо, — ответил Ким.       — У меня тоже, — вздохнул Чхве.       Воцарилось молчание, которое прерывал стрекот кузнечиков и пение птиц. МинГи подогнул под себя ноги и тяжело вздохнул, будто пытаясь выдохнуть все мысли, что жужжали у него в голове.       — Мне не очень нравится, что вокруг тебя крутится Ли СинУк. Он неприятный тип. Когда я… — ДжонгХен запнулся, но, взяв себя в руки, продолжил: — Когда я уеду, не общайся с ним близко. Я уже сказал МинХену, чтобы он приглядывал за тобой и не давал этому противному Ли приближаться к тебе больше, чем на метр.       МинГи коротко ухмыльнулся, но сделал вид, что ничего не случилось. Он нацепил на себя непроницаемую маску безразличия и смотрел на воду.       — Ты меня слышишь? — спросил ДжонгХен, заглянув в лицо МинГи.       — Слышу, — ответил тот и искоса бросил взгляд на друга. Чхве посмотрел на сына генерала так, как не позволял себе никогда. С глубокой нежностью, которая томилось в его груди.       Снова повисло молчание. На этот раз еще более неловкое. Его хотелось нарушить, разбить, но ДжонгХен не знал, как это сделать.       — МинГи?       — Да?       — Прости меня.       — Прощаю.       — Но ты ведь даже не знаешь — за что именно я прошу у тебя прощения.       — За то, что год игнорировал меня?       — Это только одна из причин просить у тебя прощения.       — А разве есть еще?       — Есть.       — И?       — С самого первого дня нашего знакомства я вел себя некрасиво.       — Я это пережил.       — Еще я иногда дерзил тебе.       — И это я пережил.       — А потом кричал на тебя, когда был не в духе.       — Не бери в голову.       — И еще я люблю тебя.       — За это… — МинГи хотел было ответить на автомате, что «за это я тоже тебя простил», но слова… эти слова огрели его по ушам. По весу они напоминали дородную морскую рыбу.       — Я люблю тебя, Чхве МинГи, — повторил ДжонгХен и посмотрел на ошеломленного друга, который стал из-за бледности кожи родственником луны. — Прости меня.       Чхве представлял себе эту сцену в мечтах не меньше сотни раз, но тогда почему в момент, когда все случилось, единственное, чего желал МинГи, так это вскочить с травы и ударить ДжонгХена с такой силой, чтобы у того все перемешалось в голове?       — МинГи? — с тревогой в голосе просил ДжонгХен, видя, как вскипает от злости его добрый друг.       Чхве поднялся с травы. Ему захотелось закричать. Он сдержался. Ему захотелось расплакаться. Он сдержался и в этот раз. Ему захотелось подойти к Киму, взять его за грудки и поцеловать. В этот раз он сдержаться не смог. Резко наклонившись, МинГи впился в губы ДжонгХена своими, перед этим прошептав:       — Я тоже тебя очень люблю.