Эти шрамы...они... заживают?...

Нет, Антону не показалось. Рядом со шторами на тканевом кресле сидел Арсений Сергеевич. У него было слишком много вопросов и слишком мало ответов, что его, конечно же, не особо устраивало. Да, и не то чтобы подходить, даже попадаться на глаза учителю абсолютно не хотелось. Неожиданно для него мужчина встал и направился на балкон к курящей подруге, что немного напугало Шастуна. Чем ближе к ней подходил Попов, тем страшнее за подругу становилось шатену. Наблюдая за всей этой неторопливой атмосферой ночного города Крыма и выдыхая из носа густой дым, Алина с головой погружается в мысли, вовсе и забывая про то, что находится на вечеринке, в большом округе своих знакомых и друзей. Ранее долбящая по ушам громкая музыка и крики отделяются от реальности, от чего в голове наступает гулкая тишина. Казалось бы, уже ничего не сможет потревожить это уединившееся от внешнего мира создание. Она одна, ей и на столько безумно хорошо, что хочется остаться в таком состоянии навсегда. Однако, какой-то очень нетерпеливый человек захотел нарушить этот вот-вот образовавшийся в богатых воображениях девушки уголок умиротворения. – Лезова, ты чего делаешь то? – от леденящего душу голоса по коже пробежал холодок. – Вот блин, Арсений Сергеевич, вы чего так пугаете. Я чуть в обморок не грохнулась.– Со слегка дрожащими пальцами она спешит выкинуть недокуренный бычок сигареты на улицу, надеясь, что учитель не успел заприметить его раньше. Только вот, из-за него-то он и подошёл к девушке, так как сам сидел около балкона, который был наполнен запахом табака. — Ну, во-первых, там было как минимум ещё две затяжки, а во-вторых, я уже много раз повторял, что номер это не место для раскуривания подростками на всеобщем обозрении, если это можно так назвать. — Мягко поясняет математик, рассматривая напуганное лицо всё ещё находящейся в ступоре русоволосой. — В любом случае, Алин, тебе шестнадцать. В таком возрасте лучше так себя не портить. Заканчивай с этими делами, хорошо? – не дождавшись ответа, мужчина разворачивается и уходит прикрывая дверь. — Хорошо, я вас поняла. — С облегчением вздыхает девушка в след учителю, мысленно радуясь тому, что ничего плохое ей пока не угрожает. Антон наблюдает за этим издалека, но лишь одна мысль о том, что на курении он может попасться Арсению Сергеевичу приводила парня в ужас. Через несколько минут балдения у стены его покой был нарушен ни кем иным, как Серëжей, который в свою очередь с бокалом полной зелëной жидкости, слегка пьяный и шатающийся начал донимать друга. – Слушай, ты у нас.. ик.. высокий? – Задал он сам себе вопрос, хмуря брови и упрямо смотря куда-то себе в ноги, но вскоре отвечает сам. – Высокий. А у тя там.. ик.. с высоты чë видно? – Твою упавшую самооценку, – съязвил шатен и уставился в противоположную стену совершенно не замечая изменения в настроении. – Мммм, какие мы грубые.. – скорчил обиженную рожицу Матвиенко и отмахнулся, – Эх, хрен с тобой, – и отошëл обратно к барной стойке. Антон вдруг понял, что нагрубил лучшему другу, хотя повода не было и подавно. Голова раскалывалась от голосов знакомых и громкой музыки. В этот момент парню пришла лишь одна мысль о том, что исправить ситуацию могут только таблетки, выданные ему на время восстановления в больнице. Прощупав карманы своей кофты, он почувствовал, что коснулся пластика баночки. Боль была на столько невыносимой, а шатен на столько пьян, что вытряхнуть всë содержимое упаковки не составило особого труда. Через какое-то время у него испортилось настроение, а вдобавок к этому прибавилась ужасная тошнота и резкое чувство голода, которое до противной боли отдавалось в предплечье. – Ахуеть не встать! – Разнеслась фраза на весь номер, из-за чего все по какой-то причине обернулись на Шаста, который услышал до боли знакомый голос, но через мгновение понял, что он принадлежал ему же. Антон обомлел. Ощущение было такое, как-будто со всех сторон находились иглы, которые при любом движении конечностей кололи до ужаса больно, что пугало парня до безумия. Арсений заглушил музыку и нервно, с беспокойством в глазах поднялся из кресла, медленно, но верно двигаясь по направлению к ученику. Взгляды всех присутствующих упали на Шаста, от чего тому стало ещë хуже. В один момент ноги подогнулись, будто тончайшие соломинки, а тело само бездумно полетело вниз. Его, вроде, подхватил кто-то, но кто? Арсений Сергеевич? Без понятия. Зрение и слух отключились так же быстро, как и Антон.

* * *

Очнулся шатен уже в номере. Конечно, можно было понять, кому он принадлежал и что это вообще был он, но Шастун находился сейчас в таком хуëвом состоянии, что даже описать трудно. "Где отец и эта сука? Почему это они не дома? " – единственное, что крутилось у парня в голове. Разглядев шторы, а за ними окна, шатен понял что на дворе стояла ночь, а оглянувшись вдруг осознал, что находился он сейчас не в своей комнате и подавно. Это был номер его учителя. Математика, мать вашу. Не составило особых трудностей вспомнить вчерашние события, хотя юношу трясло и мутило, соображать в таком состоянии хорошо не получалось. Внезапно дверь, выходящая на балкон, открылась, и показалось знакомое лицо. – О, очнулся, страдалец ты мой! – Попов выгнулся в спине, что вышло очень пластично и удивило Шастуна. Вернувшись в обратное положение, мужчина всë таки поднял взгляд на своего ученика и обомлел. Пот тëк буквально ручьëм, а лицо было красным. Из-за него учитель не мог не пошутить. Он аккуратно присел на кровать и ласково прислонил тыльную сторону своей ладони ко лбу Антона. От такого неожиданного касания парень вздрогнул и тут же подумал: – " У Арсения Сергеевича руки такие.. нежные.. ". Через несколько секунд он осознал, что сейчас спизданул и мысленно дал себе пощëчину. Лоб Шастуна оказался горячим. – Так, ну-ка на градусник, – учитель открыл свой чемодан и, порывшись там, нашëл нужную сумку. Расстегнув, он протянул шатену стеклянный предмет и продолжил, – Ты весь горишь! – Не надо мне ничего от вас! – К удивлению брюнета термометр был отброшен на пол, а сам подросток ударил кулаком в стену. – Эй. – Попов схватил локоть страдающей руки, но та была силой вырвана из крепкой хватки учителя. – ЭЙ! – За ударом следовал удар, а кровь так и оставалась на стенах. С каждым стулом кулака еë становилось всë больше. – ОТПУСТИТЕ! – Никаких вариантов больше для успокоения не пришло в голову мужчине, как схватить уже за запястья, за что получил коленом под рëбра. – Успокойся уже, а! – Прокряхтел Арсений, сгибаясь от боли. Обстановка лучше не становилась. Шастун брыкался в сильной хватке и продолжал кричать, пытаясь оглушить учителя. Через несколько минут Антон начинает понемногу успокаиваться, но в нормальное состояние не приходит. – Я ничтожен, – вдохи становятся тяжелее. – Я слаб, – зубы уже скрипят от негодования. – Все они бьют.. – он прижимает к себе колени, полные шрамов. – Бьют меня, уродуют.. – слëзы скатываются по щекам буквально ручьëм. Шастун сам не замечает, как толкает от себя Арсения и руки начинают дрожать. – Слабый.. – тихо хрипит он, и снова происходит удар в настрадавшуюся стену. – Никчемный.. – кулаки разжимаются, и трясущиеся ладони закрывают красное лицо. – Никому... – рука снова напрягается и бьëт по стене. – НЕ НУЖЕН! Попов пытается дотронуться до лица ученика, но тот машинально откидывает его руку. – Вот уйду.. и.. НИКТО НЕ ВСПОМНИТ! – На красной мордахе Антона вырисовывается улыбка. Нет, не та, которая обычно сбивает Арсения на повал, а та, которая заставляет его сердце замереть от страха. На несколько секунд шатен отвлекается, что даëт мужчине небольшое преимущество. Он хватает ученика за плечи и прижимает, как можно крепче. Тот продолжает вырываться, пытаясь оттолкнуть учителя, но через некоторое время устаëт и понемногу расслабляется в руках математика. – Никому... – парень утыкается Попову в плечо, и тот чувствует, как шея становится влажной. – Никому не.. – Мне нужен. – Договорить юноше Арсений не даëт даже малейшей возможности. Слова, сказанные учителем плавят Тошу изнутри. Уже не так сильно, но его всë ещë потрясывает после той мощной истерики, что закончилась несколько минут назад. Попов аккуратно заглядывает в красные и испуганные глаза ученика. Антон сейчас понял, что натворил. Стыд вырывался наружу с невероятной силой, которую он мог едва сдерживать от наступившей усталости. Математик укладывает ученика на кровать, накрывая одеялом. Шаст не произносит ни слова. Он только наблюдает за мужчиной. Ударит? Накричит? Нет. Арсений не может себя сдержать и целует шатена в лоб, пытаясь окончательно успокоить. Тепло неимоверным потоком разливается по телу парня, от чего тот вздрагивает и улыбается краешком губ, боясь показать учителю свои вытекающие за плотину эмоции. – Спи, солнце, – тихо и заботливо произносит брюнет, аккуратно проводя большим пальцем по щеке Антона. – Спокойной ночи, – хрипло произносит юноша, отворачиваясь в сторону стену и укутываясь ещë сильнее, пытаясь согреться. – Я лягу рядом, – на это неожиданное заявление Шаст выпучивает глаза от страха и сжимается ещë сильнее. Попов ложится к ученику на кровать и, накрываясь одеялом, сгребает Тошу в охапку, прижимая к себе. Лечь на одну постель с Антоном не составило ему никакого труда. Хоть юноша и отличался ростом, но являлся слишком худым для восемнадцатилетнего парня. От таких действий у Шаста внутри всë взрывается. Покинутым и не нужным он себя не чувствовал. Через некоторое время Арсений чувствует, что шатен наконец расслабляется и начинает посапывать. Дело сделано. Он заставил поверить Антона в то, что он не одинок, и хоть кто-то о нëм хочет позаботиться.