Сердце приведет меня...

      -Мы долго будем на это смотреть? – подошла к Ангборде Скади.       Великанши находились на балконе одной из башен замка, с которого открывался вид на огромные территории Хельхейма.       С приходом Хелы мертвецы как будто обрели новую жизнь, если так можно выразиться. Они больше не метались бесцельно по миру, а присягали на верность своей царице. Правящая семья тоже времени и ресурсов зря не теряла. Локи создавал армии, отряды, ранги и чины. По его воле Хельхейм все больше походил на обычный мир, возможно, даже на Асгард.       - Ему нужно время, чтобы справиться с навалившимся. – Легко поняла, что речь не о пейзаже Ангборда.       Состояние Локи настораживало их. Друг, союзник, царь, брат, это было не самым важным. Все они понимали, что без него Хела, Фенрир и Йормунганд останутся беззащитными. Никто не сможет заменить им родителей.       Скади так же была в курсе и положения Локи. Младенец, рождённый в мире теней, это что-то необыкновенное. Мироздание явно отметило этого ребенка. И Скади безумно хочет узнать как именно, пусть до этого ещё весьма долго.       - Или разрушить себя изнутри.       Ледяная великанша прекрасно знала, что такое жажда мести. Ее саму привела в Асгард именно она, она же ее там и оставила.       Асы убили ее отца, пусть тот и не был правильным и добрым, но отомстить за родителя было делом чести. Мало кто мог выстоять против силы Асгарда, и она это понимала, поэтому и пошла на сделку. Скади надеялась отомстить хотя бы так – получить в мужья самого прекрасного аса, чтобы сбить с них спесь, она же инистая великанша, которых Асгард так презирает. Но, увы, удачной мести не вышло, и ей достался всего лишь Ньерд, и тот – ван.       Жить с мужем она не смогла, тот был так же честолюбив и высокомерен, как все асы, да ещё предпочитал море так любимым ею скалам. В общем, месть не удалась дважды.       - Так ты идёшь со мной или мне самой? – спрашивает Скади, завязывая свои белые волосы в высокий хвост. Светлые длинные волосы почти сливаются с ее белой кожей.       - Надо ещё подождать. Не хочу делать слишком больно. – Сомневается Ангборда. Ей страшно представить, что чувствует Локи. То, как он напал на Бальдра в Железном лесу лишь капля в море его боли.       - Значит, пойду одна. – Все решила Скади, отталкиваясь от стены – Наверное, стоит предупредить Хёда, чтобы готовился к разрушениям.       Ангборда только проследила за тем как Скади уходит, ей показалось, что великанша была весела и довольна своим решением. Впрочем, это могла быть и радость самоубийцы.       Скади находит Локи в тронном зале. Бог стоит у огромного окна, и наблюдает за одним из лагерей, где тренируется отряд армии мертвецов. Бог наблюдает твёрдым взглядом и ни на что не обращает внимание.       - Не думала, что когда-нибудь окажусь в Хельхейме. И уж тем более живой. – Начинает Скади, встав справа.       Она хотела начать сразу, но подойдя к закованной в траур фигуре, просто не смогла "ударить" вот так.       Локи не отвечает. Даже не поворачивает голову, чтобы посмотреть на неё. Просто смотрит куда-то за темный, холодный горизонт.       - Локи, твои чувства, твоя боль, это совершенно нормально. Даже правильно. Ты должен их чувствовать. Должен их прожить.       - Все, что я чувствую – это жажда мести. Проживу в момент, когда отправлю Бальдра прямиком сюда. – Четко, холодно и совершенно спокойно отвечает Локи. Его губы не кривятся от гнева, глаза не становятся влажными от подступающих слез и голос не дрожит.       Если бы Скади не знала его и Тора раньше, она бы подумала, что Локи никогда его не любил. Но все с точностью да наоборот.       Локи любит Тора так сильно, что если бы мог, умер бы на этом месте, отправился бы за ним куда угодно, даже растворился пылью, только бы с ним.       - Иногда отомстить просто не представляется возможным. – Скади больше не пытается быть обходительной, а честно и открыто смотрит в глаза магу – Я надеялась выбрать Бальдра, тогда, придя в Асгард. А получился Ньерд...       - Думаю, тебе крупно повезло.       - Похоже на то. Сначала, как и все, я была ослеплена красотой Бальдра, и теми слухами, что создавались о нем. Но чем больше узнаешь Асгард.. Все смотрели на вас с... – великанша запнулась.       - С Тором. – Твердо закончил Локи – Произноси это имя, говори о нем. Я не позволю придать его забвению. Этого и желал Бальдр – уничтожить нас. Но пока я дышу, никто не забудет могучего Тора.       - Тогда позволь себе его оплакать.       Локи сжимал и разжимал кулаки, старался как можно сильнее впиться ногтями в ладонь, лишь бы выбросить из головы ее слова. Одно дело говорить о Торе как о живом, а другое... Он просто не мог себе позволить согласиться с этим, примириться, отпустить. Намного легче запирать все в себе, скрывать рвущуюся наружу боль, чем позволить потечь слезам.       - Тор бы не хотел тебе такой жизни. И своим детям.       Слова о детях добивают бога. Малыш, что внутри него, никогда не узнаёт своего отца. Все рассказы, воспоминания, даже иллюзии не заменят живого общения, совместных тайн и смеха. Они не заменят Тора. Никому из них.       Локи не позволял себе об этом думать, сконцентрировался только на мести и защите Хельхейма, подготовке мира и армии, если придётся отражать удар.       Но слова Скади задели за то живое, что никак не удавалось спрятать в броню.       Локи плачет впервые за все это время. Слёзы просто не подчиняются и скользят по щекам. Он совершенно не по-царски вытирает их рукавом, но истерика становится только сильнее. Мысли и чувства захлестнули все разом, что всхлипы переходят в вой, который не подавить даже зажавшими рот руками.       Локи мысленно твердит себе, что все происходящее неправда, дурной сон, ему надо успокоиться, и он проснётся, но он только сильнее осознаёт, что обманывает сам себя. Тор мертв и никогда не вернётся к нему. Никогда больше не обнимет, не поцелует. Не засмеётся с глупой выходки Йормунганда, за которую Локи пытался отчитать сына. Не будет бегать с Фенриром наперегонки, и удивляться, как тот его всегда обгоняет, словно не знает, что на середине пути сын оборачивается волком.       Тор не увидит малыша. А если это малышка, не будет завязывать маленькие хвостики и косички, как делал это в детстве Хеле.       Он вообще так и не узнал о существовании этого ребёнка.       Локи смеет надеяться, что в Валгалле Тор хотя бы чувствует его любовь.       Он продолжает плакать и со всей силы бьет в тонкое стекло огромного окна. Стекло звонко осыпается осколками, но богу этого мало. Так же звонко бьется ещё один витраж. Рыдания сменяются всхлипами, Локи то сгибается пополам, с немым криком, то резко выпрямляется, пытаясь сделать вдох.       Следующими приходят крупная дрожь и полное бессилие. Он просто садится на пол и подтягивает ноги к груди, уткнувшись лбом в колени.       - Локи... – зовет Скади, присаживаясь рядом, аккуратно касаясь плеча.       - Мне нужно побыть одному. – Вскидывает голову Локи, и глаза его, наконец, живые, хоть и влажные от слез. Голос ломается после рыданий, но это уже хоть какие-то эмоции.       Локи поднимается на ноги. Он бы, может, и хотел поблагодарить Скади, но не мог подобрать слов. Поэтому он просто покидает тронный зал, продолжая вытирать лицо рукавом.       Скади рассказала остальным о произошедшем, и до самого позднего вечера никто не потревожил запершегося в своих покоях бога. Все сделали вид, что не заметили пустое место за столом и общее ожидание.       Ближе к ночи, когда все собирались спать, Хела не выдержала. Она не знала, чем помочь родителю, но и оставить его не могла. Она попрощалась со всеми, но пошла не в свою комнату.       Локи открыл ей дверь и им не понадобились слова, чтобы просто обнять друг друга.       - Все ведь будет хорошо, пап? – спрашивает Хела, кусая губы, чтобы не расплакаться. Она никому не показывала своих слез, а сейчас просто не может сдержаться. Она очень-очень скучает по обоим родителям.       - Обещаю тебе. – Отвечает Локи. Теперь он видит, каким заразительным был его пример. Он запер в себе все чувства, и его детям было не с кем разделить их собственную боль.       Он усаживает дочь на кровать и вытирает слезинки, все же скатившиеся с ее глаз.       - Прости меня. Прости, что притащил сюда. Возложил такую ответственность. – Локи касается лбом лба дочери, гладит по щеке – Будь все по-другому, ты бы не оказалась здесь раньше тысячелетия. Приняла бы корону, когда была бы к этому готова.       Они все понимали, что у них не было выбора. Хельхейм оказался единственным безопасным местом, тем самым страхом Бальдра, который он не мог подчинить.       - Это мой мир, папа, – отвечает Хела, – дедушка сам доверил его мне. Он рассказывал... Я должна его защитить.       Один даровал мир Хеле по доброй воле и от чистой души. Бальдр не мог отобрать его, так как это подарок. Хельхейм не подчинялся ему, даже не смотря на трон Всеотца. Конечно, Бальдр мог пойти войной, но, похоже, мир мертвых настолько пугал солнечного бога, что тот не рискнул приближаться. Ни единого отряда не послал.       - Ты станешь великой царицей. – Поправил растрепавшиеся волосы дочери Локи, любуясь своим первенцем.       Мог бы он подумать тогда, двадцать лет назад, что его малышке уготована судьба царицы мертвых? Многие задавались вопросом, как Богиня смерти займёт асгардский трон, и вот время дало ответ.       - Я люблю тебя, пап.       - И я тебя. Очень сильно. – прижимает ее к своей груди Локи. Она его маленькая девочка. Всегда такой будет. Слишком юная для любого трона и готовая к ним ко всем. Потому что она – старшая дочь Тора.       - И мы! И мы вас любим... – прятавшиеся все это время за дверью Йор и Фенри вбежали в комнату, забираясь к ним на кровать. Йормунганд обнял родителя сзади за шею, а Фенрир прижался к боку.       Локи погладил обоих сыновей по головам, притягивая ближе. В этот момент он понял, зачем его пыталась «разбудить» Скади. Именно сейчас, сидя в объятиях своих детей, Локи знает, зачем будет жить.       С приходом ночи, Хельхейм погружается в ещё большую тьму, но почему то в ней намного спокойнее, чем в залитом светом звёзд Асгарде.       Этой ночью, лёжа в постели, Локи впервые не сдерживает бессильных, жгучих слез. Соленые капли катятся по щекам, скатываются на шею и подушки, остаются горьким привкусом на губах...       Он цепляется дрожащими пальцами за кусок алой ткани, сжимает ее до побелевших костяшек. Вдыхает запах, что все ещё сохраняется на дорогой ткани.       Это все, что у него осталось. Как память и как напоминание. Локи никогда не откажется от своей мести, но сейчас у него есть кое-что важное, что нужно оберегать.       Алый кусок вместе с ладонью ложится на оголенный низ живота, где уже чувствуется небольшое уплотнение. Ребенок растёт быстро, не смотря на все происходящее, и это даёт Локи уверенность в силе малыша.       Он мысленно извиняется перед ним за все, что сейчас происходит с самим Локи и обещает, что постарается оставшееся время провести с максимальной заботой.       Тор бы сделал все, чтобы Локи сейчас ни о чем не волновался и не заботился, а думал только о малыше. И хотя Тора нет рядом, а волнений и забот у Локи море, он постарается...