Красная комната: альтернативная история

Находиться в этом доме было попросту невыносимо: всё, абсолютно всё напоминало об умершем отце, с которым нет сил даже попрощаться. Нет сил продолжать улыбаться, уверять гостей, что всё в порядке (да нет, совсем наоборот). Нет сил жить, нет, существовать — цветная картина мира резко стала чёрно-белой. Доминик излишне тяжело вздыхает, крутит в руках старое письмо от своего некогда возлюбленного — прошло уже четыре года с момента его исчезновения. Ни вестей, ни смертей, абсолютно ничего — только пустота и пустые обещания забрать её как можно дальше из отцовского дома. Только это старое письмо, исписанное мелким не особо аккуратным почерком, в котором написано всего три слова: «Я люблю тебя». Доминик тихо всхлипывает, перечитывает текст вновь и вновь; они не были парой, не были любовниками и не переходили видимые границы дружеских отношений, пусть и испытывали влюблённость по отношению друг к другу. Они договорились об этом — быть не более чем друзьями, — ещё с момента первой встречи и Доминик вовсе не собиралась нарушать это негласное правило, хоть так сильно хотелось обратного. И всё же нет; обещания нужно соблюдать. Прячет письмо в складках длинной чёрной юбки и наконец-то покидает комнату — стоило бы прогуляться, пока прекратил так обильно сыпать снег. Или просто побыть вдали от всех. Это порою так необходимо. — Мисс Фокс, — перейдя на чуть повышенные тона, говорил Аден, — Вам нельзя покидать стены поместья и Вы это прекрасно знаете! — Я собираюсь прогуляться по саду, — беззаботно отвечает Доминик, будто бы не замечая волнения столь умного (по её мнению) детектива. — Не составите мне компанию? — Что? — секундное удивление, что дорогого стоит. Аден отвлекается от собственных бумаг, на которых расписал всё дело «от» и «до». Чешет отросшими ногтями щёку, взвешивает все «за» и «против» и только после соглашается. Всяко на работу абсолютно нет сил. — Хорошо, мисс Фокс. — Зовите меня просто Доминик. Зимний сад был невероятно хорош собой: все деревья, притрушенные снегом, создавали картину какой-то сказки, где Доминик была чуть ли не главной на свете принцессой, которую охранял свой злой дракон. И к которой наконец-то постучался принц — Доминик переводит взгляд с покрытой снегом клумбы на Адена, улыбается собственным мыслям легко-легко. Кружится на месте, смеясь о чём-то своём, отпуская тем самым боль и скорбь, переживания, что накопились всего за сутки — точнее половину дня, если судить по часам при входе в сад, — и наконец-то может горько заплакать от накопившихся чувств, что так и рвутся на свободу. Для Доминик подобное невыносимо, она не в силах больше сдерживаться, только и может, что плакать в плечо Ботту, пока тот успокаивающе похлопывает по спине. Именно это их и объединило, пусть Ботт ещё долго тогда сомневался, не убийца ли она — все улики говорили против Доминик, однако я в своём рассказе забегаю наперёд, не так ли? Этим я вся в бабушку: такая же пылкая и абсолютно нетерпеливая. И именно за это Аден и полюбил мою бабулю. Любовь длится три года, так говорится, верно? Вот только я готова поспорить со всем и каждым за это; моя бабушка всю свою сознательную жизнь любила только моего дедушку, пусть порою смотрит на старинное письмо с толикой грусти и непонятного мне сожаления. Но это уже такая, право, ерунда. Вернёмся же к нашему рассказу… Он вплетал в её волосы цветы, на которые она так долго любовалась, и рассказывал о своей работе, в тайне от всего наслаждаясь идеальностью момента. Она практически мурлыкала от внутреннего спокойствия, что может подарить этот странный человек, и вслушивалась в каждое случайно брошенное слово, каждый вдох, каждый жест не мог быть незамеченным. Идиллия, которой так просто не получится достичь — Доминик в какой-то мере была даже счастлива. Странные ощущения, вспыхнувшие вновь так не вовремя и так внезапно, от которых нет спасения нигде и никому. Без права выбора, без права на ошибку — это и называется истинной любовью, хоть Фокс подобного совершенно не ждала. Не ждал и Ботт, но вместо того, чтобы продолжить дело и начать ещё один допрос, осторожно поглаживал Доминик по голове да смирно попивал свой только-только сваренный кофе. Ничто не могло испортить этот сладкий миг. Кроме неожиданных гостей. — Я вам не мешаю? — спокойным, хоть нотки недовольства уловить всё же удалось, тоном произнесла Эшли, держа в руках пачку сигарет. Лично она хотела выйти перекурить и обдумать происходящее здесь ещё раз, а затем ещё и ещё. Переговорить с детективом обо всём, что вообще здесь происходит, и каковы, в принципе, дальнейшие указания. Или попросту найти поддержку; но никак Эшли не ожидала увидеть этих «голубков» (как она их сама и мысленно назвала) в обнимку в зимнем саду. — Если что, могу уйти. — Нет, не мешаешь, — нехотя, сквозь зубы проговорил Аден. Отпускать Доминик отчего-то так сильно не хотелось, но иного выбора попросту не оставалось. Убирает руки с чужих плеч и головы, разворачивается на самых только носках идеально начищенных ботинок. И молча направляется в сторону Эшли, про себя проговаривая: — Но могла бы зайти немного позже… — Что? — Нет, ничего. Эти двое ушли продолжать расследовать дело, Доминик же осталась совсем одна наедине со своими чувствами. И непонятно как найти отсюда выход.