Прошлой ночью.
Он остался ночевать в студии, где несколько часов назад испытывал на прочность и спокойствие музыкальные инструменты. Ему казалось, что у них сейчас тоже случится истерика. В пятнадцать минут первого ему удалось уснуть. Ненадолго. Через два с половиной часа он сидел на диване и запустив свои руки в угольные кудри, яростно сжимал их. — Ты достала меня, блять! Оставь меня в покое! Я не могу спать, ты понимаешь? Какого хрена ты снишься мне каждую ночь? Какого хрена ты стоишь полностью нагая и ревёшь? Я блять, что-то обещал тебе? Сука, оставь меня в покое! Я хочу забыть тебя! У тебя же куча мальчиков разных возрастов, почему же ты ко мне прицепилась? — глухой рык вырвался из глотки. Ему было настолько плохо, что хотелось забрать всю его боль себе. Он не спал нормально четыре дня. До этого закидывался снотворным, но со временем пошло привыкание и он решил завязать с этими играми. Завязав со снотворным он завязал и с нормальным сном. Алкоголь не помогал. Он него уже воротило. Зато блять от её запаха не воротит. Всё окружение заметило состояние Дана. И ему ни один человек не осмелился сказать ту фразу, за которую он рисковал вылелеть из бенда или балета. «Ты влюблён, Дан». Готов был разорвать, как дикий голодный волк, если эта фраза слетит с уст в его присутствии. Да ещё и в кого? В Кароль? Ему было смешно. Он — пилигрим по жизни, свободолюбивая птица, волк-одиночка, опытный соблазнитель. Он попросту не может влюбиться. Да ещё и в неё. В Тину Кароль. Блядь, ну почему его голова заполнена её силуэтом. Это не его женщина. Кароль не для него. Если он когда-то и жениться, что маловероятно, то на какой-нибудь простой девушке, которая будет хвостом ездить за ним по турам. Кароль не нужна ему. Не интересна. Он ненавидит её. Хотя бы за то, что она снится ему каждую грёбаную ночь, уже несколько дней подряд. Сука, в ней нет ничего особенного. Просто до жути красивая женщина. До жути, блять, красивая. Белокурые локоны, которые она упрямо пыталась выровнять плойкой по утрам, кристально голубые глаза, в которых можно прочитать все секреты мира, курносый нос, похож на кукольный и идеальные формы. Но ничего из всего перечисленного его не удивляло и не привлекало. По крайней мере он отчаянно старался себя в этом убедить. И плевал он на то, что каждый день получается все хуже. Резко открыл янтарные глаза и судорожно стал оглядываться по сторонам. Он всё ещё в студии. Какие-то попытки сделать хоть что-то годное провалились, не оставив даже шанса на положительный исход. Ребята которые работают вместе с ним, скорее всего думают, что известный на весь мир композитор, продюсер и певец — Дан Балан, сошёл с ума. Его жутко бесят её вредные привычки, которые он хочет навсегда выкинуть из светловолосой головушки. Она обожает курить после секса сигареты с ментолом, а он не переносит запах табака. Хотя сам баловался сигаретами, но когда этот запах исходит от Тины, хочется вырвать сигарету и связать ей руки из-за того, что она блять осмелилась взять ими чёртову отраву. Он не любит, когда она пытается что-то приготовить на его кухне. Почему? Потому что это его. Какого чёрта она должна готовить что-то на его кухне. Когда она попыталась сделать им бутерброды, то он не на шутку разозлился, чем вызвал обиженный взгляд, наполненный в добавок ещё и непониманием. Терпеть не может малиновый чай, которым она всегда пыталась его напоить.Месяц назад.
— Дан, ну же попробуй, это очень вкусно, — женщина больше двадцати минут пытается заставить Балана сделать хоть глоток малинового напитка. Но пока, кроме недовольной рожи Дана у неё не получилось ничего добиться, — Тебе понравится. — Блять, Кароль, ей богу убери от меня эту розовую чашку, — недовольно выплюнула Дан и отодвинул от своего лица настойчивую руку блондинки, — Я не буду пить твою дрянь. — Это не дрянь, Балан, — возмущённо шикнула Тина и нарочито опрокинула стакан с виски на стол, — Ой… — Кароль, твою мать, ты специально это сделала? — янтарные глаза налились кровью и желваки заиграли на смуглое лице. — Нет, Данчик, не специально, — наивно закатила глаза Тина, смахивая в этот момент на дурочку и принялась накручивать локон на свой тонкий палец, — Просто хотела тебе показать, что дрянь, Дан, это то, что ты пьёшь, а малиновый чай — это полезный напиток. Так что теперь у тебя не остаётся выбора. Ты обязан попробовать его. — Кароль, вот ты не умрёшь своей смертью, я тебе это гарантирую. Он ненавидит её открытые платья, которые показывают все её достоинства на общее обозрение и готов испепелить каждого, кто посмеет хоть взглядом стянуть бретельку с её слишком открытого наряда. Терпеть не может, когда мужики раздевают её взглядом и занимаются с ней не пойми чем, в своих фантазиях. Был ли он собственником? Да. Но какого хрена он может дать себе такую характеристику, если Кароль не его женщина? Ему плевать на неё. Она ему не нравится. На часах 22:22, и он окончательно потерялся во времени. Не помнит какое число, какой месяц и какой день недели. Он однозначно сходит с ума. Только блять почему? Даже если бы ему пригрозили смертной казнью, если он не признаёт то, что влюбился в Кароль, то он пожалуй выберет смертную казнь. В его планы в принципе не входило влюбляться. С самого детства он считал, что любовь — это чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии — не свойственное ему. Он не испытывает к Кароль, что-то подобное. У него нет к ней чувства глубокой привязанности. Почему, простите блять тогда, она снится ему уже которую ночь подряд? Он задолбался. Его ребята не идиоты и когда на одной из репетиций тема зашла за Кароль, точнее кто-то из бенда принялся обсуждать её, Дан стал на дыбы. Янтарные глаза вспыхнули, а желваки на скулах заиграли.2 дня назад.
— Вы видели её новую фотку в Инстаграме? — вызывающим тоном крикнул один из музыкантов, облизнув губу, — Она конечно горячая штучка. — А ты всё продолжаешь пялится на неё? Давайте кинем коллективную жалобу на её страницу, чтобы ты перестал пялится на неё круглыми сутками, — крикнул Кирилл. — А ты бы мог зайти на её страницу, и посмотреть почему я любуюсь её фотографиями, — ухмыльнулся Андрей и мельком показал фото, но этого отрезка времени хватило для того, чтобы заинтересовать присутствующих. — Воу, это точно она выкладывает? — отозвался парень, что играет на клавишах — Макс, — Охренеть, покажи мне ещё раз. — Иди сюда, — Андрей позвал рукой Макса, а за ним как стадо поплелись все остальные, — Теперь ты понимаешь, почему я смотрю сюда сутками? — Ну Кароль, конечно секс, — облизнулся один из парней, — Я бы с ней зажёг. — Не твоего поля ягодка, Дэн, расслабься, — стукнул его по плечу Кирилл и рассмеялся, — Хотя она такая… — Она такая, потому что на фотке она без белья, — закатил глаза Макс, — А вы уже слюни пустили. — Она всегда такая, будь на ней две тонны ткани либо же будь она совсем нагая, — цокнул Андрей и кинул недовольный взгляд на собеседника, — Ты видел её на концертах? Да от неё сексом несёт за километр. — Кароль — это дива. Но, блять она выкладывает такие фотки, что там и святой бы согрешил, — сглотнул Кирилл. — С ней? Да с ней и я бы согрешил, — крикнул Андрей. Смех заполнил всю комнату. Продолжаться веселью было не суждено, на пороге появился Дан. Его лицо не выражало ничего кроме злости и раздражённости. Он слышал весь диалог и ярость изнутри разрывала его на кучу мелких осколков. — Какого хрена здесь происходит? — прошипел Балан и завалился в комнату — Ну? Чего замолчали? До моего прихода здесь было весело, не так ли? Громкий смех сменился на гробовую тишину. А расслабленное состояние ребят сменилось напряжением. Все присутствующие в этой комнате знали каким может быть Дан, если его разозлить. А сейчас он был зол. — Почему молчим? Или вы все потеряли дар речи? — шикнул Дан, — Мне казалось, что только что от сюда доносились смех и обсуждения женщины. Или я оглох? Я так понимаю, что сейчас мне никто ничего объяснять не собирается, поэтому я просто скажу. Один раз. Если ещё хоть раз её имя слетит из ваших уст, и мне плевать в хорошем смысле или в плохом, можете собирать свои вещи и валить на все четыре стороны. Вы что сами не понимаете какого уровня артиста вы обсуждали? Да блять, она женщина, понимаете вы это или нет? Это мерзко. Сегодня я не хочу слышать вас. Репетиции не будет. Ещё хоть раз парни — я вас предупредил. — Дан, а почему ты так напрягся? Она же никто тебе, да и об этом разговоре вряд-ли узнает, — огрызнулся Андрей, о чём пожалел как только столкнулся с взглядом янтарных глаз. — Ещё раз я услышу хоть слово о ней из твоего поганого рта, я клянусь тебе, ты пожалеешь, — прошипел Дан, уверенной походкой приближаясь к юнцу, — Я думаю, что за всё время нашего совместного сотрудничества, ты не усомнишься в моих возможностях. — Дан, да не кипятить ты так, — кинул неоднозначный взгляд парень, — Мы всё уже поняли. Мог бы просто сказать, что… — Блять, Андрей, если ты сейчас не закроешь рот, поверь мне — вылетишь, не успев глазом моргнуть, — разъяренно крикнул Дан, что некоторое участники бенда покрылись мурашками. Он сидит и ничего не понимает. Он не хочет испытывать это чувство. Он не хочет знать, что такое любить. Просто что-то невнятное. То, что мешает здраво мыслить. Он полностью погружается в себя и не замечает как дверь комнаты открывается, а на пороге появляется женский силуэт. Он уже думает, что бредит и даже задумывается над тем, чтобы записаться на приём к психотерапевту, пока глухую тишину, как остро заточенный нож, не разрезает звонкий голосок. — Хватит пить, — она подходит к нему, практически бесшумно передвигаясь по паркету. Движения женщины были похожи на кошачью походку. Слишком тихо. Слишком властно. Слишком изящно, — Посмотри на себя, Дан, на кого ты стал похож? Когда последний раз был в душе и нормально ел? Взгляд её не излучал ничего кроме холода и недовольства. Она всегда была против того, чтобы он сутками сидел в гримерке и работал, чтобы заливал в себя литры кофе, а потом жаловался на здоровье. Только вот была одна загвоздка. Ей не сказали главного. Не сказали, что он влюбляется в неё. Что без неё он пропадет. Только Дан в этом никогда не признаётся.Несколько часов назад.
Она сидела и глотала кофе. Кофе, который ненавидела, но это единственное, что напоминало ей о нём. Наверное это глупо и больше похоже на мазохизм. Но это так. Да сильная. Да независимая. Да вся такая холодная. Но она в первую очередь женщина и она тоже может сломаться. Дан любит её. Однозначно любит. Проблема лишь в том, что он никогда не признается в этом. У Дана иные ценности в жизни. Он не бредит найти любовь всей своей жизни, не мечтает нарожать пятерых детей и умереть в один день. — Алло? — недоверчиво ответила женщина, когда на экране мобильного телефона высветился незнакомый номер, — Простите? — Тина? — немного сиплый голос послышался на том конце. — Да, а с кем я говорю? — она нервно теребила в руке шариковую ручку и ушко от чашки, с которой до недавнего времени пила ненавистный ей кофе. — Это Андрей, — неуверенно начал парень, но как то голоса на заднем плане, которые Кароль еле различала, и которые больше напоминали ей гул, подбодрили парня и дальше он продолжил более уверенно, — Тина, вы бы не могли приехать на студию? Просто Дан… Он… — Просите, молодой человек, но я не смогу вам ничем помочь, — отрезала Кароль и собиралась сбросить вызов, но парень оказался настойчивее чем она предполагала. — Можете, Тина, — попытался гаркнуть юноша, но вспомнив с кем ведёт диалог, снизил тональность, — Он постоянно твердит ваше имя во сне. — Молодой человек, вы вероятно что-то путаете, так как нас с Даном уже ничего не связывает, поэтому простите меня, но вряд-ли я смогу вам чем-то помочь, — она упрямо продолжала гнуть свою линию. Противоречила сама себе. Главная загвоздка их «союза» была в том, что они не слышат друг друга. Она упёртая и взрывная. Она не думает, она делает. Он упёртый, но продуманный. Он всю свою жизнь привык думать. Думать о всём: о своих словах, о своих действиях, о последствиях. Он отлично умел держать себя в руках и точно контролировал, что и когда ему сказать. Они слишком разные. Слишком полярные. — Тина, — более громко крикнул парень, — Он ночует в студии уже четвертый день. — Андрей, он всегда был трудоголиком, что я могу сделать? Простите, но у меня слишком много своих забот, — твёрдо продолжала Тина, — Нас больше ничего не связывает. До свидания. — Тина, это не то, что вы подумали. Он отменил все репетиции, он закрывается в студии и… Он каждую ночь повторяет ваше имя, — практически безнадежно продолжал Андрей, а голоса, которые действовали Тине на нервную систему, резко затихли, — Такого раньше никогда не было. И он… Тина при упоминании вашего имени без его ведома, чёрт, да просто при упоминании вашего имени у него крышу сносит. Он готов пристрелить не думая, если услышит ваше имя. Он никогда не был таким. — Каким? — нервно сглотнула женщина и подошла к окну, устремив свой взгляд на цветущий сад, что хоть как-то успокаивал её и помогал сохранять свою позицию. Она понимала, что если этот молодой человек сейчас продолжит, то она не думая приедет и сама закопает Балана. — Вспыльчивым, агрессивным, он не думает, он делает Тина, понимаете? — настойчиво продолжал парень, в глубине души все же надеясь на то, что женщина придет и сможет как-то повлиять на Дана. У них на носу огромный проект, а он закрылся от всего мира в свой кокон и никого туда не впускает. Молодые люди были в отчаянии, — Дан всегда был сосредоточенным и сконцентрированным человеком, он всегда сначала думал, просчитывал все ходы и выходы, а потом что-то делал. А сейчас… Сейчас он другой. — Что же вы хотите чтобы я сделала? — недовольно фыркнула женщина, в априори не понимая почему они ей позвонили. Она сама то мало верила в то, что Дан — тот человек, который сказал ей, что она для него ничего не значит, что он не любит её и не испытывает к ней ничего подобного — послушает её и станет жить по её советам. Бред. — Тина, вы можете поговорить с ним? Может быть у вас получится как-то привести его в чувства? У нас проект на носу, а Дан с нами практически не контактирует. Подумайте. — Хорошо, я приеду. — Кароль? Это ты что-ли? — истерически засмеялся Дан, не осознавая кто перед ним стоит. Это не могла быть Кароль, так как он обидел её, и обидел очень сильно. Единственным вариантом остаётся лишь мир его иллюзий и сновидений, в которых Кароль стала постоянной гостьей. — Нет, блять, Рианна пожаловала к тебе на студию, чтобы попросить не пить и вернуться к нормальному образу жизни, — недовольно фыркнула Тина и прикрикнула, так как её подбородок оказался властно сжат грубыми мужскими пальцами. — Тина, перестань материться, — он был зол. Его жутко раздражало, когда из её уст вылетают маты, но он ничего не мог с этим сделать. Если бы у него была возможность, то он бы вытер из её белокурой головушки все слова, которыми не подобает выражаться дамам. — Балан, перестань пить, — шикнула Тина то ли от боли, то ли от его упрямства. Всё-таки молдавский характер взял своё, — Ты посмотри на себя, Дан, на кого ты похож? Ты — пример собранного мужчины у которого есть сила воли. Так покажи мне её. Хватит бухать, Балан, ты слышишь меня? Скажи мне, тебе что по приколу гробить своё здоровье? У тебя проект на носу огромный, а ты себя довел до такого состояния. — Нет, Тиночка. Нет, моя красивая мордашка, — истерический смех, который стал пугать Тину, снова заполнил пространство, — Это ты меня довела до такого состояния. Это ты мне снишься по ночам, это ты не даёшь мне спокойно жить, потому что твой запах врезался во все мои рецепторы и кроме него я ничего не чувствую. Только когда ты спишь, я могу смотреть на тебя часами и это не вызывает у меня отвращения. Это ты блять, Кароль, снишься мне четвёртую ночь подряд, понимаешь? Ты, Тина, ты. — Дан, послушай… — Нет, Кароль, это ты меня послушай, — гаркнул Балан и оставил ожеги в её голубых омутах, своим взглядом, — Ты понимаешь, что мне хуево, Тина? Я не могу нормально спать, я не могу нормально есть, я блять на людей кидаюсь, если услышу твоё имя из чьих-то уст. Тина, оставь меня в покое, прошу. Перестань мне сниться. Хватит, Тина. Я долго так не протяну. Когда я перестану думать о тебе, Тина? Когда? У него уже начиналась истерика. Глаза налились кровью, а руки дрожали. Он умолял её оставить его в покое, но он не мог признаться себе, что постепенно становится зависимым от её общества. От её запаха. От её глаза. От её волос. От неё. Она стояла, вся дрожа, и слушала его, но слова почти не доходили до её сознания. Однако когда он задал свой вопрос, что-то прояснилось у неё в голове. Она просто опустилась перед ним на колени и обняла его. Молча обняла. Она наверное была готова ко всему: что он её оттолкнет и скажет, что она конченная идиотка, что он рассмеётся ей в лицо своей похотливой и притянутой за уши усмешкой, но она точно не ожидала, она даже не допускала в своей голове, то что он может обнять её. Просто обнять. Тина просто почувствовала себя в его объятьях — мокрая щека прижата к его черной футболке, усмирённые руки, которыми она добила его шею, чтобы привести в чувства, притиснуты к его груди. Его руки нежно, успокаивающе гладили её растрёпанные волосы голос тоже звучал нежно. Так мягко, так нежно без тени насмешки, словно это голос не Дана Балана, а какого-то совсем незнакомого ей большого, сильного мужчины, от которого так знакомо пахло виски, табаком и мятой. — Это же просто объятья, Кароль, ничего больше? — недоверчиво-спокойно спросил Дан, продолжая гладить пшеничные волосы. Это действовало лучше успокоительного. Она для него была успокоительным. — Просто объятья. — И ты же меня не любишь? Мне просто нужно прийти в себя, Кароль. Ты же меня не любишь? Скажи мне, Тина. Скажи, что не любишь меня. Я не для тебя, мы не друг для друга. Ничего хорошего не выйдет. Скажи, Тина, — без остановки тараторил Дан, будто бы какую-то мантру. Сам себе внушал то, что они не нужны друг другу. Внушал. — Не люблю. — Хорошо, — выдохнул Балан, но такое ожидаемое облегчение не пришло к нему. Почему-то камень, от которого он так хотел избавиться прибавился в весе. Почему? Всё просто. Он обманывает себя, — Ты похожа на кошку, Кароль, — усмехнулся Дан и омуты голубых глаз устремили на него свой преданный взгляд. — Кошка никогда не подружится с тем, кто не способен полюбить её. Кошки никогда не ошибаются в людях. Внутри Дана что-то сломалось. Заражение вирусом «Кароль» — неизбежно.Симптом третий: её прикосновения.