Диагноз: она.

Первые шаги по кристально-белому снегу помогают почувствовать магию Аляски. Свежий воздух врезается лёгкие, оставляя после себя приятное ощущение. Деревья покрыты белым одеялом, а небо демонстрирует девушке различные оттенки синего. — Как впечатления? — Дан подкрался тихо, словно лев, что охотится за своей добычей в открытом поле. Томно прошептал на ухо и мастерски добавил к лёгкому женскому испугу табун мурашек, которые проснулись, услыхав магнетический тембр. — Аляска и вправду завораживает… — Тина изумлённо оглядывалась по сторонам, рассматривая живописные краевиды с детским восторгом, — Смотри, Дан! Это, что озеро? — восторженно крикнула женщина, тыкая пальцем на водоём, что привлекательно поблескивал лучам солнца. — Да, мы можем сходить туда немного позже, — улыбнулся Дан, указывая рукой на тропинку, — Сможем добраться минут за двадцать, если будем идти пешком. — Мы же замёрзнем. Нет? — в голубых глазах вспыхнуло то ли недовольство, то ли возмущение, — Мне кажется, что пока мы туда дойдем, мне уже не захочется лицезреть прекрасное озеро, — буркнула себе под нос Тина. — В таком прикиде у тебя получится не только полюбоваться красивыми видами, а ещё и познакомиться с местными жителями, — ухмыльнулся Дан, одаривая женщину знаменитым насмешливым взглядом. — Я думала, что озеро больше привлекает туристов, но ни как не местных жителей, — эмоции на все ещё изумлённом личике Кароль менялись со скоростью света. Недовольство сменилось сосредоточенностью. Указательный палец подвергся пытке, которую ему устроила задумчивая хозяйка, отправив беднягу на растерзание острым зубам. — А я сейчас не про людей, малыш. — А про кого? — Про медведей. — Да-а-а-н! — запищала Тина, уверяя себя, что это очередной стёб Дана, — Ты нормальный? Медведи… Конечно! Дикобразы, блин, — возмутилась Тина и направилась к тропинке, по которой они будут добираться до места назначения. — Я не шучу, Кароль, — на полном серьёзе сказал Балан, не сдвинувшись с места, — Медведей на Аляске можно сравнить с дворовыми собаками в Украине — такое же частое явление, — мужчина спокойно оповещал Кароль о том, что ей необходимо знать прибывая на Аляске. — Как это? — дойдя до тропинки, народная артистка поспешила вернутся к своему попутчику дабы не нарваться на неприятности. — Вот так это, — тепло улыбнулся Дан, наблюдая за тем как Тина пытается подняться на вершину небольшого склона, чтобы добраться к нему. Он по-джентельменски подал женщине руку, умиляясь её детской непосредственностью, — За пол сотни долларов можно даже купить специальный спрей от медведей. — Ничего себе, — заворожённо пролепетала Тина, развесив уши, — Знаешь, когда мы сюда ехали Аляска казалась мне до жути скучной, холодной и неинтересной. Как только я сделала первый шаг по этому кристально-белому снегу, моё мнение об этом штате кардинально изменилось. Воздух, виды, деревья, ветер — всё здесь иное. Именно сейчас я поняла, почему ты говорил, что Аляску нужно прочувствовать. Сама я никогда бы не поехала сюда, насколько бы не любила риски и адреналин, насколько бы не любила экстрим — никогда. Спасибо, Дан, за то, что вытащил меня сюда. Теперь Аляска ассоциируется у меня с неизведанным миром, в котором много тайн и замков, которые мне не терпится поскорее открыть. — Ты права, малышка, — его грубая рука опустилась на женские плечи, прижимая хрупкий стан к себе и направляя её в сторону их жилища на четырнадцать дней, — Только вот Аляска это про спокойствие, а не про экстрим. Ты почувствуешь это. Обязательно почувствуешь. Я обещаю тебе. Аляска — это место, которое идеально подходит для познания себя, своих целей на эту жизнь, да и вообще для познания, что такое наша жизнь. Аляска место спокойствия, одухотворения и очищения. Она как красивый цветок, долго цветёт и распускается в самом конце, поэтому здесь очень долгие зимы и такое короткое лето. Цветёт Аляска практически самая последняя и совсем немного, но всегда помни, что поздние цветы всегда самые красивые. *** Разобрав вещи и обустроившись в небольшом домике, Дан разжёг камин, создавая приятную атмосферу уюта. Жилище было небольшим, что свойственно для местных жителей. Два этажа из крепкого дерева, на втором ванная и спальня, а на первом гостиная и столовая. Ковры из звериной шкуры, а из развлечений куча полок с книгами и настольные игры. — Дан… — Тина выглянула из-за угла и чем-то напоминала кошку: золотистые волосы собраны в лёгкий пучок, домашние спортивные штаны и кофта, что соблазнительно оголяла одно плечико. — Да, малыш, — Дан устроился возле камина, листая книгу, что взял на полке, — Чего ты там прибилась как бездомный котенок, иди ко мне, — он заботливо поднял руку, приглашая котёнка под своё крыло. — Я просто хотела сказать… Нет, то есть… Я хотела попросить, — замялась как школьница, не могла подобрать слова, вцепилась в его запястье как в спасательный круг, оставляя там следы от коготков, хорошо заточеных. — Малыш, ты мне так руку оторвёшь, — улыбнулся Дан, показывая глазами на запястье. С каждым днём в нём просыпались незнакомые ему ранее чувства. Её детская наивность, курносый нос, острый язычок — всё это вызывало в нём бурю эмоций. Он улыбнулся тепло и эта улыбка грела Тину сильнее чем самый большой костёр, который только можно соорудить. Обладатель янтарных глаз пристально смотрел в её голубые омуты, читая её точно так, как несколько минут назад читал книгу. — Прости, — она виновато опустила глаза и повернула голову в противоположный бок, стараясь скрыть щёки, что полыхали огнём. — Всё хо-ро-шо, — грубые мужские пальцы аккуратно коснулись точечного подбородка, поворачивая красивое личико к себе. В спокойных голубых озёрах назревал шторм. В уголках глаз собралась влага, которую маленькая девочка, что сидела перед ним умело сдерживала. Нижняя губа предательски подрагивала и чтобы хоть как-то остановить необратимое она невинно шмыгнула носом. — Не нужно, — огрубелый палец нежно пебрался к щеке, выбирая с розовых щёк солёную влагу, — Не нужно, моя девочка. Тебе не идут заплаканные глаза, не губи слезами восхитительный цвет своих глаз. — Дан, скажи мне, это всё что-то для тебя значит? Или это просто так, — тихий голос дрожал, а нежные женские руки принялись завязывать узелки на шнурках от спортивных штанов, — Ты пойми, я в жизни столько всего поведала, что мне совершенно не хочется тратить остаток молодости на скандалы, выяснения отношений, в будущем деление имущества и распределение времени которое ребенок будет проводить с тобой. Я хочу быть женщиной, понимаешь? Нежно такой, хрупкой, ранимой, снять к чертовой матери вот эту вот железную броню, которая скоро сольётся с моей кожей воедино. — Таня… — Да нет, ты понимаешь, что самое страшное? — слёзы сменились на смех, только вот так она никогда не смеялась. Женщина выскочила с коврика, яростно скидывая с себя его руки. Нижняя губа продолжала дрожать, к ней добавились пальцы на руках, глаза покраснели и припухли, а мозг отказывался воспринимать что-либо. Она так долго сдерживала себя, так долго терпела, то чего не должна была. Все мы когда-то сгораем. — А самое страшное, Дан, в том что этот процесс необратим, понимаешь ты это? Он уже запущен и его не остановить. Никто не сможет этого сделать, Дан! Ты просто подумай нужен ли тебе мужик в юбке? Я постепенно превращаюсь в эту ужасную тётку, что доминирует во всём: дом, семья, работа. С каждым днём я понимаю, что во мне босса больше чем женщины. Мне тридцать пять лет, а я два раза побывала в токсичных отношениях, осталась вдовой в двадцать восемь лет с маленьким ребенком на руках и я совершенно не знаю, что будет дальше. Что ещё мне заготовлено? Судьба она же не спрашивает, она бьёт неожиданно мешком пыли по голове и всё… — Хватит! — он вскочил с дивана, хватая её за запястье и прижимая к груди. Совершенно не знал, что делают когда у женщины истерика, но почему-то схватил её и прижал к себе. Так почувствовал, — Слышишь? Хватит! Ты женщина, слышишь, Тина?! Красивая, сексуальная, привлекательная, нежная, со своим характером, иногда противная, но ты женщина! — схватил её двумя руками за подбородок, заставляя смотреть на себя, — Моя женщина, Кароль! — Дан… — Моя, слышишь? Навсегда. Никому не отдам. В глаза. Громко. Чётко. Уверенно. — Я люблю тебя, Кароль! И мне плевать какой-то ты будешь…

Эмоциональное истощение.