Letters from the constellations. Письма из созвездий

      Тяжёлые дни ничем не скрашены. Впервые Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс вселяет в Гермиону нечто странное: тяжёлое, вязкое чувство. Впервые каждый день, проведённый в стенах школы, подобен каторге. Невыносимому труду, который ей не по плечу. Ощущение, что она не там, не в том месте, усиливается с каждым днём. Чувство, что вокруг не те лица, нарастает подобно усиливающейся шизофрении, наталкивая на мысли бросить всё и уехать. Насмешки даже со стороны друзей и полные непонимания глаза только усугубляют положение. Тяжёлый рюкзак, оттягивающий плечи, кажется, набит булыжниками. Но нет, там ровно столько, сколько ей нужно. Тайна оттягивает шею. Золотая цепочка, которая привязала эту тайну к Гермионе крепче золотой нити из знаменитой легенды о минотавре. Только если там клубок нитей помог Тесею выбраться из лабиринта, то тут эта самая нить, кажется, только загоняет Гермиону в самое сердце злосчастного лабиринта, который она возвела сама для себя.       — Мне совершенно не хватает времени! — слышит Грейнджер от одной из студенток Пуффендуя, когда выходит с урока по магловедению. — Совсем не успеваю делать домашнее задание!       Грейнджер усмехается. Не хватает времени, конечно. Было бы желание. Открыв первую же попавшуюся дверь, Гермиона ныряет в каморку, стараясь не споткнуться о вёдра, горой возвышающиеся совсем рядом. Прикрыв на миг глаза, Гермиона глубоко вздыхает, словно до этого не дышала вообще. Достав из-под рубашки золотистый артефакт, она взвешивает его на ладони, а затем прокручивает вокруг своей оси. Стены каморки в один миг расплываются в одно сплошное пятно, а желудок сжимается. Миг и кулон перестаёт вращаться, замерев, вновь спрятанный под одежду. Выйдя из каморки, Гермиона ныряет в поток студентов, надеясь, что не встретит никого из знакомых. Не сейчас. И также незаметно ныряет в кабинет профессора Люпина, успев побранить себя за опоздание.       — Кто скажет, как выглядит боггарт? — вкрадчивый голос профессора Люпина разносится по заполненному кабинету.       — Никто не знает, — Гермиона избегает удивлённые взгляды друзей, обращённых на неё. Слышит тихое «Откуда она взялась?», но игнорирует, не обрывая зрительный контакт с профессором. Если она не будет обращать внимания на подобные вопросы, то никто ничего не узнает. — Боггарты меняют свой облик, они превращаются в то, чего человек боится больше всего. Поэтому они такие…       Уже стоя в очереди, Гермиона понимает, что не готова встретиться со своим страхом. Более того, она не знает, какой он. И от того ещё страшнее. Желание сбежать на миг перевешивает все разумные доводы, и Гермиона оборачивается. Непроизвольно её взгляд скользит по очереди из студентов, пока не встречается со взглядом Малфоя. Его она боится тоже. Особенно теперь. И не только боится.       Странная смесь злости и обиды заставляет её прикусить губу и отвернуться, желая покинуть урок не только из-за страха встречи с боггартом, но и чтобы не находиться с ним в одном помещении. Не видеть его, не слышать замечаний и брошенных в её сторону шуточек. Но нельзя. Рука сжимает Маховик времени сквозь плотную белоснежную ткань. Возможно?.. Откатить всё назад не только на полтора часа, как она делает сейчас. Может, стоит откатить всё назад на три года? К тому моменту, когда она впервые увидела горделивого мальчика в ателье мантий. Или хотя бы к их первому дню в Хогвартсе. Когда дурацкая шляпа, кажется, решила их судьбу за них.       Нельзя.       — Вы видели, как я того паука? — Хвалится Уизли, шагая рядом с Гарри и Гермионой. Единственный из них, кто смог применить Ридикулус. — Кстати, Гермиона, откуда ты появилась? Тебя же не было!       Ответить Грейнджер не успевает. Она замечает Драко в сопровождении своей вечной свиты и ещё нескольких ребят с его факультета. Она сверлит взглядом самодовольную ухмылку на бледном лице и крепче сжимает зубы. Если Гермиона позволит ему задеть себя, то проиграет. А больше проигрывать Малфою она не желает. Прежде чем Рон успевает что-то ответить, Гермиона хватает обоих друзей под руки и тянет за собой, вперёд, прочь. Безразличие задевает сильнее, нежели обидные слова. Потребовался целый год, чтобы Драко смог научить её этому. В последний момент Гермиона замечает, как рядом с Малфоем, слишком, как ей кажется, близко, появляется Пэнси и обвивает его здоровую руку.       Только за следующим поворотом Гарри сжимает ладонь Гермионы, заставляя ту остановиться. Только тогда Грейнджер осознаёт, насколько сильно сжимает руки друзей и как запыхалась. Гарри никак не комментирует её побег, за что девушка ему благодарна.       — Давайте сходим к Хагриду?       — Но тебе же запрещено выходить из замка, — слабо протестует Гермиона, вспоминая слова Макгонагалл.       — Не сидеть же теперь Гарри невылазно в четырёх стенах, — поддерживает Поттера Рон, вызывая лёгкое раздражение Гермионы. — Только давайте сперва поедим! Уже полдник.       Гермиона открывает глаза, когда в библиотеке не остаётся никого, а за окном небо укрыто невесомым полотном созвездий. Выпрямившись, она понимает, что снова уснула во время подготовки. То, что она бросила занятия прорицанием не особо помогло, оставив в её расписании ещё несколько уроков, проходящих одновременно. Как же глупы те люди, которые хотят больше, чем двадцать четыре часа в сутках. Знали бы они какая это пытка, когда твой день почти на четверть длиннее обычного. И как это сказывается на самом человеке.       Закрыв очередную книгу о судебных процессах в отношении гиппогрифов, Грейнджер сонно поднимается со своего места, потягиваясь. Возвращает книгу на место, сгребая остальные, до которых не успела добраться в руки, она закидывает за плечо рюкзак. Может быть, будь с ней Гарри и Рон, она бы не уснула. Может, они бы даже уже давно нашли подходящие дела для того, чтобы помочь Хагриду и спасти Клювокрыла, как они и обещали почти полгода назад, если бы не ссоры, из-за которых мальчики не общались с Гермионой почти весь год. Невольно Гермиона всё чаще возвращалась к первому курсу, когда она была одна. Она видела, как Гарри и Рон весело проводили время без неё, и ощущение себя лишней всё чаще навещало Грейнджер. Она видела, как Драко и его вечная свита веселятся, и всё чаще задумывалась о грубейшем нарушении правил. Использовать Маховик времени для своей личной выгоды. Вернуться бы в прошлое, рассказать всё Драко сразу… И избавить друг друга от разочарования. Вернуться и молчать, не говорить ничего Макгонагалл о метле Гарри, не заходить в ту лавку и не брать Живоглота. Тогда всего этого бы не было.       Тогда Гермиона Грейнджер не была бы собой. Заклеймённой грязнокровкой, жадной до знаний, любящей своих друзей, способной любить их даже тогда, когда они её ненавидят.       Когда Гермиона проходит мимо соседнего стола, её мутное сознание выхватывает зелёное пятно на чёрном фоне. Мантия, висящая на спинке стула, принадлежит ученику Слизерина. Удивлённо изогнув бровь, Гермиона хмыкает. Неужели кто-то из Слизерина тоже ходит в библиотеку? Неужто к экзамену готовится? Нет, она знает одного слизеринца, который любит книги также, как и она. Но воображение Грейнджер никак не может нарисовать Драко Малфоя, сидящего в библиотеке в такое время и читающего о боггартах или водяных. Или?.. Желание увидеть Драко на миг выдёргивает Грейнджер из полусонного состояния, но только чтобы придать скорости. Уже в гостиной Гриффиндора она оборачивается на вход, подталкиваемая сожалением. Но память услужливо подкидывает все шуточки и взгляды, брошенные в адрес их трио. Нет, она не вернётся.