Letters from the constellations. Письма из созвездий

      Взрывы, раздающиеся вокруг, пугают Гермиону. Она оглядывается, держится за Гарри, чтобы не утонуть в пучине паники. Она не видит Рона, но слышит его короткий вскрик, который заставляет её замереть, словно под заклинанием оцепенения. Она чувствует, как её чуть не сбивает с ног Гарри, пытается успокоить сбившееся из-за бега дыхание. Но голос Малфоя отрезвляет её подобно снегу, коснувшемуся кожи под воротником рубашки, выводит из оцепенения и заставляет дозу адреналина влиться в кровь.       Гермиона осознаёт, о чём говорит Малфой. Если бы не угроза, которая подобно гильотине висит сейчас над её головой. Раз это фанатики, значит, Гарри в опасности тоже, одному Мерлину известно, что они могут сделать с мальчиком, из-за которого погиб сам Тот-Кого-Нельзя-Называть. Казалось бы, Грейнджер должна с ходу придумать план, и не один, но жуткого размера перекати-поле — единственное, на что способно её сознание в данный момент. Видимо, Драко понимает это. То, как его ледяные, несмотря на тёплую, даже жаркую, во всех смыслах, ночь, пальцы сжимают её запястье, заставляет Гермиону сфокусировать на нём не только взгляд. Собравшись, она будто снова становится собой, не спрятав, но переборов липкий страх, который оплетал девушку, подобно паутине. Драко кивает в сторону леса, и она согласно кивает. Тем более, мистер Уизли сказал то же самое. Малфой отпускает её, и Гермиона делает шаг назад, в сторону леса. Взрывы, злобный смех и улюлюканье раздаются совсем близко, вынуждая Грейнджер действовать ещё быстрее. Но как же Драко?       — Подождите, — тормозит она убежавших вперёд друзей. — Драко…       Там, где до того стоял Малфой, теперь не было ничего. И никого.       — Гермиона, ну же! — Рон тянет её за рукав, в лес. И Гермиона поддаётся.       — Репаро! Осыпавшееся стекло собирается в единую мозаику, когда Гермиона направляет на осколки свою палочку. Её щёки пылают румянцем от раздражения, граничащей со злостью. Но на этот раз убойный коктейль эмоций направлен не только на Малфоя, который позволил себе так бестактно заявиться к ним в купе и кичиться тем, что ему известно больше, нежели им. Пока она слушала нападки Малфоя на Уизли по поводу того, что Артур Уизли не рассказал, что их ждёт в школе, гнев растекался по её венам, подобно раскалённой смоле.       — Буду делать вид, что идиот он, а не мы, — огрызается Рон, насупившись.       — Лучше бы он действительно учился в Дурмстранге.       Гермиона не смотрит на Симуса, который отважился нарушить тишину в купе своим замечанием.       — Не лучше.       Она буквально чувствует удивлённые взгляды парней, будто она произнесла нечто столь глупое, на что не способен даже ребёнок. Но ведь так и есть.       — Уверена, что Дамблдор всё нам объяснит, — бросает она прежде чем уткнуться в новый учебник по трансфигурации.       Однако погрузиться в чтение ей не удаётся из-за бесконечных восторженных восклицаний, описаний трюков, которые выполняли участники чемпионата. Заложив закладку, Гермиона незаметно, как ей кажется, покидает купе. Она бесцельно бредёт по вагону, вдоль плотно закрытых купе, пока не выхватывает взглядом открытую дверь в самом конце вагона. Зайдя в пустое купе, Гермиона прикрывает за собой дверь и опускает шторку, чтобы избежать любопытных взглядов.       Месяц, прошедший с начала учебного года, пролетает для Гермионы слишком быстро. Школа не перестаёт гудеть, подобно потревоженному улью, в ожидании прибытия студентов Шармбатона и Дурмстранга и начала Турнира Трёх Волшебников. Но не она. Погрязнув с головой в изучение домовых эльфов и их законных прав и свобод, Грейнджер слишком упорно старается придумать хоть какой-то способ освободить их из рабства. Стараясь не замечать нескрываемых насмешек окружающих, даже Гарри и Рона, она проводит все свободные часы в библиотеке.       Гермиона тянется к книге на одной из верхних полок, на корешке которой призывно светится светло-зелёным «Свобода домовиков: за и против».       — Кто придумал такие высокие шкафы, — бурчит она, откидывая непослушную прядь с лица.       — А кто придумал волшебные палочки? Я думал ты смышлённее.       Гермиона резко оборачивается на голос. Знакомый парень из вечной свиты Малфоя с усмешкой подходит к стеллажу. Достав нужную книгу, он небрежно кидает её на стол рядом с исписанными аккуратным почерком пергаментами. Грейнджер кивает, но воздерживается от комментариев, не сводя глаз со слизеринца, будто он акула, которая лишь выжидает удобного случая, чтобы сожрать свою жертву. Теодор Нотт же наоборот, отворачивается от Гермионы, бросая насмешливый, как ей кажется, взгляд на соседние письменные столы. Обернувшись, желая понять, куда он смотрит, Гермиона изгибает бровь. Никого. Укол разочарования ощущается острее, чем стыд от неловкости ситуации, в которую она угодила. Никого. А ведь там мог быть он.       Гермиона одёргивает себя. Слишком часто Малфой появляется в её мыслях в последнее время.       Теодор уходит, а Гермиона садится за стол, вновь ныряя в чтение. Царапая на пергаменте новые тезисы о том, как можно помочь эльфу-домовику привыкнуть к свободной жизни, она совершенно забывает об общем сборе у дверей школы, для встречи гостей и будущих участников турнира.