Letters from the constellations. Письма из созвездий

Перед прочтением рекомендуется включить: Labrinth — Mount Everest.

      — А это Амортенция — самое мощное приворотное зелье, — услышав тихий, но уверенный голос Грейнджер, Малфой поднимает голову и наклоняет её немного в бок, заинтересованно наблюдая за её шагами.       Она словно в тумане, идёт к зелью, едва шмыгая маленьким носиком. Это заставляет парня улыбнуться и сразу же скрыть эту улыбку, заметив не так далеко от Грейнджер Паркинсон.       Слизеринка принюхивается, закрывает глаза и открывает их только тогда, когда Слизнорт прикрывает котёл.       — А ты что-то учуял? — Наклоняется к Малфою Нотт.       Тот игнорирует друга, проматывает в голове коктейль запахов. Зелёное яблоко, солёный песок у моря и шоколад. Но он всю свою жизнь ненавидит шоколад. Он всю свою жизнь испытывает отвращение к этой сладости, от которой у многих срывает голову.       — Я яблоко почуял, кажется, я влюблён в тебя, — Нотт никак не может успокоить внутреннего демона и с наслаждением испытывает терпение друга.       — Сейчас почувствуешь вкус собственной крови у себя в глотке, — шепчет Малфой в ответ, не отрывая взгляда от девушек, явно чем-то огорчённых.       И если Грейнджер игнорирует его присутствие полностью, то Паркинсон томно вздыхает каждый раз, когда её голова поворачивается в его сторону.       «Дорогой сынок, никогда не подумала бы, что обрадуюсь твоему отъезду в Хогвартс. До этого момента, никак не удавалось набросать тебе хотя бы пару строк, и вот, наконец, могу взять в руки перо и пергамент. Твоя тётушка покинула пока поместье, как и её супруг. Отец твой весь в министерской работе и как повернётся к нам судьба я ещё не знаю. Твой крёстный пообещал проследить за тобой, поэтому я не переживаю за тебя. Проведи осенние каникулы в школе, гуляй и отдыхай, не возвращайся пока в Малфой-мэнор. Мы все висим на тонкой ниточке, отец переживает, что из-за Беллы, его лишат всех заслуг, а нашу семью превратят в посмешище. Ты должен быть в безопасности, а безопасность — это Хогвартс и Дамблдор. Возможно, скоро с тобой свяжется Беллатриса, поговори с ней, но всю суть разговора передай Снейпу. Хоть и Тёмный лорд давным давно мёртв, война не прекращается и ты слишком юн, чтобы участвовать в ней.       Ах, да, я помню, что ты спрашивал у меня про мою вторую сестрицу, Андромеду… Мы не связывались с ней после той роковой ночи, когда поняли, что потеряли её, когда она предпочла грязнокровку. Но я знаю, как с ней связаться, жду твоего ответа, как можно скорее, потому что совсем скоро Белла вернётся, новая угроза висит над магическим сообществом. Большего я тебе не сообщу, большего ты и не должен знать.       С любовью, твоя мать.       Нарцисса Малфой.»       Малфой сжимает в руке письмо, он швыряет на пол учебники, которые кто-то забыл в гостиной Слизерина и устремляется чуть ли не бегом в комнату к Нотту.       — Ты что здесь делаешь, дорогой мой староста? — Теодор сидит один в спальне, листает учебник по Защите от тёмных сил.       — Я не хочу возвращаться в чёртову башню старост. Дай мне перо и пергамент, — требует Малфой, подходя к своей старой кровати, на которой теперь ночует Теодор.       — На столике, — кивает тот в сторону окна, у которого находится массивный, деревянный стол, единственный в этой комнате.       Малфой живо садится за него и начинает строчить ответ матери. Нужные слова не приходят в его платиновую голову и он швыряет испорченный лист пергамента, пытаясь настроиться на новый. Снова не те слова и снова сминает, выкидывает и склоняется над новым и чистым листом.       — Что задумал?       — Заткнись.       — Рассказывай, а я тебе помогу.       — Я сказал, заткнись.       — Не будь ослом по отношению ко мне хотя бы. Ты с этим прекрасно справляешься по отношению к грязнокровке.       — Теодор, я в тебя сейчас Аваду пущу, — зарычал Драко, вновь выкидывая испорченный пергамент.       — Кому хоть пишешь? Ты же ненавидишь письма, — Теодор садится на подоконник и осматривает друга беглым взглядом.       Малфой сдаётся, выдыхает весь воздух из лёгких и, вместо слов, протягивает Нотту мамино письмо. Пара минут напряжённой тишины и уже Нотт громко выдыхает, закрывая длинными пальцами глаза.       — Зачем тебе Андромеда?       — Она моя тётушка, она Блэк, она должна что-то предпринять.       — Предпринять что-то, что связанно с Беллой или с Грейнджер? — Теодор лучше всех знает Драко. Ему не надо многое рассказывать, чтобы он понял. Он просто понимает.       — Заткнись, не до грязнокровки, сейчас не до неё.       — Тебе всегда не до неё…       — Да, чёрт тебя дери, Теодор. Ты прав, и знаешь почему? Моя кровь, чистая, как молоко, и семья, которая сейчас из-за всех сил пытается быть на плаву, которая борется с тьмой в собственном доме. В любую секунду мы можем оказаться никем и что ты мне предлагаешь? Бежать к Грейнджер и кричать о том что я люблю её и причём с самой первой встречи в ателье?       — Это… Это могло бы тебе пойти во благо, — продолжает Теодор, наблюдая за озверевшем другом, который метается с одного угла комнаты в другой.       — Во благо только смерть Пожирателей смерти, — шепчет в ответ Малфой, опускаясь на кровать.       Несколько минут в спальне стоит тишина. Тишина и напряжение, ужасный коктейль, в котором варится и возрастает злость Малфоя. Вот она правда, которую он впервые в жизни озвучил.       — И всё же тебе стоит иметь тайную связь с Андромедой, она может подсказать тебе что-то дельное, я про Беллатрису. Кто, если не она, лучше знает свою сестру.       — Наверно, мама тоже самое имела ввиду, — Драко быстро возвращается к столу и уже без проблем пишет ответ, который сразу же отправляет со своим любимым филином.       Возвращаясь из Слизеринского подземелья, Малфой проходит мимо большого зала и неожиданно, даже для самого себя, останавливается около огромных дверей.       Пара секунд на раздумья и вот, он уже заходит и сталкивается взглядом с шоколадными глазами.       — Не помню, чтобы кто-то назначал тебя главной. Впредь, будь добра, оповещай меня, когда решишь начать следующую подготовку.       — А вот я помню, что ты решил заниматься этим вопросом только в угодное тебе время, — проговаривает Гермиона, не заботясь о достаточной громкости своего голоса. Не отворачиваясь, она натягивает улыбку, подобную его. — Сегодня вечером я буду составлять план в нашей гостиной.       — Ты заболела? — пытаясь состроить удивлённую гримасу, спрашивает Малфой. — Я ещё раз спрошу, кто тебя назначил главной? Мы на равных правах, Грейнджер. А значит план составлять будем вместе, чтобы было удобно мне, ну, и тебе.       Драко не замечает, как делает пару шагов в сторону Гермионы. Но с каждой минутой они становятся всё ближе и ближе к друг другу в полупустом Большом зале. Пара первогодок заинтересованно смотрят на захватывающую сцену, которые устраивают их старосты. Некоторые когтевранцы громко хмыкают, видимо, им мешают заучивать новый материал. Но всё это не волнует Малфоя, он не отрываясь, изучает перед собой гриффиндорку.       — О, спасибо за заботу, — наигранно-благодарно Грейнджер улыбается вновь, прикладывая руку к груди. — Я полностью здорова, не дождёшься.       Повторяя за Малфоем, словно под гипнозом, Гермиона вторит его шагам. Однако она всё же замирает, не делая тот последний шаг за невидимую черту, означавший непозволительную близость. Вздёрнув подбородок, Грейнджер не отрывается от серых глаз.       — Когда же тебе будет удобно, Малфой?       Этот шаг делает Малфой, не заботясь о зрителях, о репутации, которой дорожил пару дней назад. Он подходит к ней совсем близко. Ощущая щекой её кудрявые и нежные волосы, склоняется к её уху и тихо-тихо шепчет:       — Завтра после отбоя в выручай комнате. Это последний раз, когда я свечусь рядом с тобой, на этом мы пожалуй закончим и перенесём разговоры туда, где нас никто не увидит. Ещё свежи те воспоминания, где мы танцуем в темноте?       Зачем он это произнёс, Малфой и сам не знает. Это вырывалось из груди, такое игнорировать было нельзя. И он сказал. И он не жалеет.       Драко, не дожидается ответа, разворачивается и уходит из большого зала, цепляя за руку, только что вошедшую Паркинсон.       — Вы что там зажимались?       — Решали насчёт подготовки к балу. Что-то имеешь против?